Печенье
17 лет назад
Пахнет мокрой травой и железом. Воздух сгустился от скорого дождя. Молодой Дионис в тёмной рубашке с трясущимися руками, в которых крепко сжат пистолет. Перед ним его первая подростковая любовь, связанная, с окровавленным лицом. Она всё ещё жива, ее крик он не забудет никогда, как плакала и умоляла отпустить. Она была той самой, которой Дионис когда-то писал стихи в записке и прятал в библиотечных книгах.
Стефано стоит в тени. Его голос спокойный, как будто речь идёт не о жизни, а о технике стрельбы.
— Знаешь, твой отец всегда был слаб из-за твоей мамы. Ради нее он так долго воспитывал тебя в розовых очках, даже позволил влюбиться. И вот кому как его близкому другу теперь показать тебе наш истинный мир, мир во главе которого ты окажешься. Сейчас ты дрожишь. Это нормально. Слабость в тебе ещё не умерла.
— Но ведь она ни в чем не виновата... даже не знала, кто я такой на самом деле! — мальчик изо всех сил пытался сдержать навернувшиеся слезы.
— Ты думаешь, любовь делает тебя чище? Нет, она делает тебя мягким. А мягких рвут первые. Особенно таких, как ты. Умных. Красивых. Один раз посмотришь не в ту сторону — и ты уже не охотник, а дичь.
Дионис молчит. На лице — борьба. Он сжимает челюсть, но не поднимает оружие.
— Я убил свою первую любовь в твоём возрасте. Не потому, что хотел. А потому что понял: её будут использовать против меня. Слова, письма, дыхание, прикосновение — всё это становится оружием в чужих руках. Если хочешь быть сильным — убивай первым. Особенно того, кого боишься потерять, — мужчина сзади поднял руку Диона и наставил прямо в грудь девочки
— Это подло.
— Хочешь вознести свою фамилию — умей заставить людей преклониться перед тобой. Не важно как.
Сатана перемещает палец на курок, он смотрит на оружие в руках, желая отбросить его.
— Прими совет, никогда не смотри в глаза людям, что умрут от твоей руки. Особенно в глаза дорогим тебе людям.
— Прости, — Дионис поднял глаза на свою любовь в последний раз. Он запомнил каждую черту ее лица, ее слезы, что капали на пол, свою кофту на ней и браслет подаренный им.
Дальше мальчик делает глубокий вдох, закрывает глаза и нажимает на курок. Громкий выстрел оглушает его. Тело падает без звука, бетонный пол внизу мгновенно впитывают кровь.
Каждый вдох дается с трудом и давящее чувство все сильнее сдавливает внутри. Он открывает глаза, наблюдая как кровь быстро вытекает из дырки в голове.
Стефано подходит ближе, кладёт руку ему на плечо.
— Сегодня ты умер наполовину. А значит, стал ближе к силе.
──────── ⌬ ────────
Наше время
Город остался позади. Дорога уходила в темноту, где асфальт казался зыбким, как память. В салоне автомобиля тишина, нарушаемая только редкими вздохами и монотонным гулом шин.
Костя молчал с полминуты, постукивая по рулю. Потом произнёс, не глядя
— Слушай... Я тут кое-что вспоминал. Тогда, в ту ночь, когда мы забирали Ясмин... был один момент, который не даёт мне покоя.
Дионис продолжал смотреть на дорогу, но чуть повернул голову.
— Медсестра. Та, что всеми силами уговаривала оставить ее под наблюдаем. Я нашёл данные, пробил её. Ни лицензии, ни истории, ни следа. Официально — не существует. Ни в одной базе. А через сутки её и вовсе не стало. Исчезла. Как будто была всего на одно выступление.
Дионис оторвался от своих мыслей и вспомнил ту светленькую медсестру, которая кричала что Ясмин умрет без врачебной помощи, но он тогда был слишком зациклен на своей невесте.
— Ты уверен?
— Более чем. А ещё... я взял отчёт о приезде той скорой, что забрала её. Медицинская машина, частный контракт. Все, кто там были, идентифицированы — кроме неё. У камеры в салоне «техническая неисправность». Слишком много совпадений, не находишь?
Дионис молчал. Лицо застыло. Глаза смотрели строго вперёд, в полосу фар. А потом он прошептал, будто выдавливая из себя что-то, что годами сидело под кожей.
— Шестнадцать. Мне было шестнадцать, когда он впервые сказал: «Если хочешь быть сильным — убивай первым. Особенно того, кого боишься потерять».
Костя удивлённо обернулся к нему.
— Кто?
— Стефано, — громче сказал Дион. — Он стоял рядом со мной. В пустой комнате. Я держал пистолет, а передо мной девочка, моя первая любовь. Руки связаны, на лице куча порезов и ссадин. И он сказал: «Хочешь вознести свою фамилию — умей заставить людей преклониться перед тобой. Не важно как».
— И ты...?
— Я выстрелил.
Он сжал свой телефон, настолько сильно, что костяшки побелели. Взгляд — в коврик под ногами, но будто в ад.
— И вот потом он откуда-то узнает о Латицкой, хотя Станислав физически не успел бы растрепать ему в тот же день, а журналисты, которых я не заткнул сразу же не успели бы выложить материал.
Костя смотрел на него в напряжённой тишине.
— Чёрт... ты думаешь...
— Я уверен. Это была постановка. Выстрел, медсестра, экстренный вывоз. Чтобы снова научить меня убивать.
Костя хрипло выдохнул:
— Он хотел стереть её из твоей жизни, как ту первую.
Дионис кивнул.
— И теперь делает вид, что просто «услышал от кого-то». Но он знал. Потому что он всё спланировал.
— Тогда вопрос, — пробормотал Костя. — Если он однажды уже заставил тебя нажать на курок... что ты сделаешь, когда он попробует повторить?
Дионис не ответил сразу, но в глазах промелькнул гнев, жуткий, не обещающий ничего хорошего.
— Я нажму. Но в этот раз — не на неё.
Сатана вышел из машины, направляясь к дому.
Как только мужчина закрыл за собой ворота, к нему со всех сил кинулся Пушок. Громкий собачий лай и пушистые белые лапы на футболке.
— Мой ж ты мальчик, скучал небось, — Сатана упал на спину от натиска огромных лап, хотя он не сильно сопротивлялся.
— Вот как, тебя значит встречают, как героя, а я, значит, сам себе клакёр. Ну что за несправедливость?
Собака оглянулся на Костю, зарычал вполголоса и тут же вернулся к облизыванию хозяина.
— Он тебя просто не забыл, — бросил Дионис, поднимаясь. — Он помнит, кто в прошлый раз «случайно» съел его печенье.
— Один раз! Один! Я думал, это человеческое! А он смотрел на меня, как будто я съел его мать, — разводил руками Костя.
— Он так смотрит на всех, кто нарушает пищевую иерархию, — усмехнулся Дионис, хлопнув Пушка по боку. — Ты же знаешь, у него нос на предательство.
Пушок залаял виляя хвостом и прыгая вокруг хозяина.
— Видишь? Он одобряет, — продолжил Дионис и направился к дому.
В прихожей стоял невероятный запах корицы и свежей выпечки. Как только дверь громко захлопнулась моментально выбежала одна из служанок.
— Господин, я правда отговаривала ее всеми силами, говорила, что будет плохо, но она не стала меня слушать, я не должна была этого допустить, я приму любое наказание, — женщина виновато склонила голову, едва закончила тараторить
— Если мы говорим о Снежане со своим отвратительным кондиционером, то твоим наказанием будет вышвырнуть нахрен ту бутылку и спасти мои рубашки от запаха из прошлого века, — устало пробормотал Дион
— Нет, там ваша жена...
— Печенье?! — послышался восхищенный крик Константина с кухни
— Как он там уже...? — с замешательством обернулся хозяин дома на место где минуту назад был его друг
— Костя, руки убери от противня! — раздался еще более громкий приказ Ясмин
Сатана застал интересную картину, как только вошел: Ясмин стояла около духовки с растрепанными волосами и мукой на лице, а Костя с Пушком крутились около противня с печеньем и ждали только разрешения Латицкой.
— Это просто... великолепно, — прошептал Костя, загипнотизированный видом полных подносов с разными печеньями: с шоколадной крошкой, с орехами, имбирные человечки
— Только попробуй — получишь по рукам! — крикнула Ясмин, даже не оборачиваясь, но точно зная, кому это. — Они ещё не остыли!
Костя уже, будто случайно, положил руку ближе к печенью.
— А вот это с орешками... оно... оно смотрит на меня, я отвечаю.
— Он сейчас на тебя нападёт, если ты его тронешь, — Ясмин щёлкнула по его пальцам деревянной лопаткой.
— Мой друг так низко пал из-за печенья, — с укором произнёс Дионис, облокотившись на дверной косяк и наблюдая, как Костя буквально физически сдерживает себя, чтобы не вцепиться в горячее тесто.
— Это не печенье, — торжественно заявил Костя, не сводя глаз с подноса. — Это произведение искусства. Это любовь, испечённая в форме углеводов. Это...
— Это будет ожог третьей степени, если ты ещё на миллиметр приблизишься, — Ясмин пригрозила, не поднимая взгляда, но лопаткой уже целилась в его руку.
— Ладно, ладно! — отступил Костя, — Просто скажи, когда можно будет. Я поставлю будильник. И охрану. И, возможно, камеру наблюдения.
Пушок в этот момент сел рядом с противнем, как часовой, и издал одобрительное "гав", будто подтверждая смену караула.
— Видишь, — вздохнул Дионис, входя на кухню, — даже собака уже на твоей стороне. Скоро вы сговоритесь и выкрадете её печенье ночью.
— "Операция Имбирный Червь", — тут же выдал друг, — под покровом темноты, с мешком и термосом чая.
— Операция закончится раньше, чем начнётся. Я вас обоих знаю. Один ляпнет, второй уронит, а Пушок съест улики, — рассмеялась девушка ставя на стол последнюю партию печенья, — вон то с шоколадом можете уже брать.
Костя одним движением умудрился запихнуть себе в рот сразу несколько печенек, Пушок одномоментно проглотил целое печенье и только Дионис стоял и спокойно наблюдал за этой картиной.
— Ты не любишь...? — Сатана обратил взгляд на свою невесту, ее глаза ясно давали понять, что все это она пекла специально для него.
Мужчина подошел и пальцами стер муку с лица Ясмин.
— Как я могу не любить печенье, что испекла моя Жасмин? — Дион выхватил сладость с противня и сразу же полностью закинул в рот, — ммм... — блаженно протянул Сатана.
Ясмин же стояла немного в замешательстве как пол противня печенья исчезли буквально за минуту.
──────── ⌬ ────────
Ну что ж, я готова к летящим в меня тапкам