ПОД КРЫЛОМ ЛОТОСА

«Человеческое сознание пугающе: оно может стать злейшим врагом для своего хозяина».                                                          
Госпожа Чан Бан Сок

Сеул, квартал Мёндон, детективное агентство «Луна», 2024 год.
Не успел Чо Тэ Хён окончательно прийти в себя и задать новый наводящий вопрос Хан Ёнсику, как в допросную вошла госпожа Чан.
Она взглянула на своих сотрудников и твёрдым голосом проговорила:
— Собираемся. Новый труп — мужчина в собственном доме с распоротым желудком, обугленным лицом, пришитым свиным хвостом и белоснежным лотосом около него.

Глаза свидетелей округлились от ужаса, когда они услышали слова госпожи Чан. Мужчины переглянулись между собой, не силах вымолвить ни слова. Унылая и давящая на виски допросная казалась уже не такой отталкивающей по сравнению с тем, что уловили уши.

Чун Джи Хун сделал глубокий вдох и сомкнул глаза. Прикрыв ладонью опущенные веки, устало проговорил:
— Шерсть чанъина (прим.) мне вместо волос. Что не так с этим миром?

Чо Тэ Хён всё еще пребывал в обременительном состоянии.
Он жадно хватал ртом воздух, желая очистить с помощью него нутро от давящей тревожности. На лбу парня остались капельки пота, а в ротовую полость, словно насыпали горсть сахарного песка. Следователю хотелось смочить полость рта и трахею несколькими глотками соджу. Обожаемый алкогольный напиток помог бы избавиться от липких ощущений не только во рту и глотке, а ещё и в голове.
Тягостные мысли хаотично и шумно  метались в мозгу, будто соревнуясь друг с другом, точно гоночные машины на трассе.
Но парень, приложив немало усилий, всё же, взял себя в руки.
На носу новое дело. Подчиняться зову своего больного сознания именно сейчас никак нельзя.
Блондин расслабил лицо и натянул на него маску беззаботности. Важно, чтобы каждый из его коллег сейчас видел Чо Тэ Хёна таким, каким привык его видеть.
Сделав несколько вдохов и выдохов сквозь внутреннее напряжение, парень улыбнулся и всем корпусом повернулся к Чун Джи Хуну, придерживаясь своей худощавой рукой за спинку стула.
Тэ Хён расплывался в широкой улыбке.
Но его глаза... В них отражался тусклый свет от лампы, а вместе с ним блеснула искра печали.
Глаза всегда выдают истинное душевное состояние человека.
Бесконечное количество времени можно прятать от окружающих свои настоящие эмоции и чувства за искусственной социальной маской, но взгляд обязательно раскроет тайну реального ощущения себя в этом мире.

Госпожа Чан Бан Сок заметила в зрачках своего сотрудника то, что он так усердно пытался утаить. Её лицо в этот момент ничего не выразило, но она задумалась:
«Что произошло с тобой в момент моего отсутствия, милый?»

Чо Тэ Хён издал нервный смешок и адресовал телохранителю:
— С этим миром всё не так, Джи Хун.

Чун Джи Хун промолчал.

Госпожа Чан подошла ближе к своим сотрудникам. Сдержанным тоном обратилась к телохранителю и следователю:
— У нас дело. Не забываем.
— Кстати, о нём, госпожа. Почему мы с этим разбираемся, а не полиция? Я бы понял, если бы к нам пришли родственники убитых и лично обратились за помощью. А так, соджу мне в глотку, нас вызывают разглядывать кровавое зрелище, как каких-то служебных собак! — возмутился Тэ Хён, активно жестикулируя тонкими руками.

Чун Джи Хун краем глаза посмотрел на сидевших почти с открытыми ртами свидетелей. После этого снова повернулся к следователю и произнёс хриплым голосом:
— Нашёл время. 
Чан Бан Сок приблизилась к столу, за которым сидели пришедшие мужчины, и бескомпромиссной речью приказала:
— Господин Хан Ёнсик. Вы и Ваши работники свободны. Благодарю за сотрудничество.

Хозяин клуба для взрослых и его персонал разом поднялись.
— Ну наконец-то, — жалобно простонал Ёнсик.

Опасливо обойдя внушительную фигуру телохранителя, он уже хотел скрыться за дверью допросной, как Бан Сок окликнула его.
— Прошу Вас отдать свой личный телефон нашей программистке.

Хан Ёнсик, держа руку на дверной ручке, развернулся и оглянул госпожу Чан презрительным взглядом.
— С чего это вдруг?
— На Ваш личный телефон поступил заказ о снятии всего клуба на ночь? — уточнила Бан Сок.
— Ну да, и?

Начальница детективного агентства скривилась от пренебрежительного и пафосного тона Хан Ёнсика. Она всмотрелась в его физиономию, умышленно сделав надменный взгляд и промолвила:
— Ваше мобильное устройство является уликой в жестоком деле, господин Хан. С помощью него у нас есть возможность вычислить преступника, и его вероятное местонахождение. Прошу, не вынуждайте меня повторять. Просто выполните мою просьбу и будете свободны, — сделав небольшую паузу, Бан Сок уточнила:
— Пока что.

Хан Ёнсик фыркнул, но спорить не стал.
— Ладно, как скажете.

Бан Сок усмехнулась.
— Славно. И ждите гостей в своём клубе. Я не шутила касательно его закрытия.

Господин Хан покраснел от злости и возмущения. Казалось, будто его и так раздутое лицо сейчас лопнет. 
Он прошипел сквозь зубы:
— Да кто Вы такая, чтобы принимать такие решения!

Бан Сок снова усмехнулась, и как бы невзначай, поднесла указательный палец к своим губам, намекая  Ёнсику замолчать.
— Язык, господин Хан. Не забывайте.

Терпение хозяина клуба для взрослых взорвалось. Он покраснел и походил сейчас на самый спелый томат.  Отпустив ручку, Хан Ёнсик полностью развернулся корпусом, испепеляя начальницу агентства своим токсичным взглядом.
— Слушай ты! Будешь угрожать мне тут?! Да вы даже не полиция! Кем вы себя тут все возомнили, а? — обводя всех присутствующих в допросной работников агентства, кричал во весь голос Ёнсик. — Я вас всех уничтожу! Только суньтесь в мой клуб! Уничтожу!

Чун Джи Хун, схватив разъярённого Ёнсика за плечо, вышвырнул его за дверь, со словами:
— Вам пора, господин Хан. Когда будете готовы принять меры, а не бросаться громкими словами — дайте знать. Не забудьте отдать телефон нашей программистке Ан Аёнг. Попробуете сделать лишнее движение в стенах этого агентства — я сделаю из Вас хотток (прим.). 

Допросная, наконец, освободилась от людей.
Пришло время отправляться на место преступления.

Госпожа Чан Бан Сок решила взять только Чо Тэ Хёна и Чун Джи Хуна.
Ан Аёнг и Юн Минсо должны были остаться в агентстве, чтобы продолжать изучать улики в отношении убийства Чхве Тхэ Чжо.

Господин Син Цын Сон пообещал в ближайшие дни выделить детективному агентству лучший рабочий транспорт, а пока на место преступления ребята отправятся на автомобиле Чун Джи Хуна. Телохранитель всё чаще начал приезжать на нём. Ведь ежедневно улицы Сеула щедро поливал ливень, вынуждая жителей и туристов ни на секунду не забывать о наступлении золотой поры.
Чун Джи Хуну не хотелось прогуливаться пешком в такую дождливую погоду и покрываться влагой. В отличие от госпожи Чан, дождь он не особо приветствовал. Потому приходилось добираться до работы на своей машине, а не ногами, как он по обычаю привык это делать.

Чан Бан Сок объяснила своим сотрудникам, что генеральный прокурор обратился к ней лично с просьбой расследовать уже два совершённых зверских преступления. Он пообещал всем работникам детективного агентства «Луна» и, в том числе, его владелице, щедрое вознаграждение за раскрытие текущих преступлений.
Госпожа Чан Бан Сок окончательно ещё не приняла решение, не желая работать на полицию. Но дела вызывали у неё неподдельный интерес. По мнению госпожи Чан, такого рода хищников, содеянных настолько «креативные» и садистские кровопролития, на своём криминалистическом пути встретишь нечасто. Бан Сок предпочитала воспользоваться данной ей возможностью возглавлять эти дела, хотя в душе лютовали сомнения.  Она была равнодушной к обещанному вознаграждению от господина Сина, но её сотрудникам лишняя премия не помешает.
Что же касается самой госпожи Чан... Впрочем, Бан Сок уже подозревала, что попросит у господина Син Цын Сона взамен за предполагаемое сотрудничество с полицией.
Генеральный прокурор пригласил госпожу Чан к себе на личный разговор, когда та будет свободна, с целью обсудить все возможные нюансы.
Бан Сок согласилась.

Чо Тэ Хён и Чун Джи Хун уже вышли за двери агенства и заняли места в автомобиле телохранителя, ожидая госпожу Чан.
Бан Сок напоследок решила поинтересоваться течением рабочих дел у Ан  Аёнг и Юн Минсо.

В первую очередь госпожа Чан направилась в морг.
Тусклое, морозное помещение с холодным светом и мрачной атмосферой. Казалось, будто мертвецкая и сама давным-давно лишилась жизни вместе с ледяными трупами, бездвижно лежавшими на секционном столе.
Время внутри безжизненного помещения замедлялось, словно за пределами равнодушных стен существование на планете давно прекратилось.

Чан Бан Сок вкрадчивым шагом подошла к юному судмедэксперту, не желая спугнуть, вовлечённую в рабочий процесс, девушку. 
Замерев на приличном расстоянии от спины Минсо, госпожа заговорила:
— Как дела, Минсо?

Юн Минсо, несмотря на осторожность Бан Сок, слегка подпрыгнула на месте. Повернувшись к госпоже Чан, она посмотрела на неё покрасневшими от кропотливой работы глазами. Латексные перчатки на руках Минсо, которые всего пару часов назад были перваншевыми (прим.), превратились в кровавый наряд для ладоней.
Вблизи бездыханного Чхве Тхэ Чжо лежали его вынутые органы. Юн Минсо как раз находилась на этапе размещения на их положенные места.
Отойдя от трупа, девушка приспустила маску и улыбнулась госпоже Чан.
— О-о-о-о, это Вы, госпожа. Немного напугали... — слегка протяжным голосом, в котором сквозила усталость, проговорила судмедэксперт.
— Прости. Так что у тебя тут?
—- Это очень интересный экспонат, госпожа Чан! В ходе анализа биологического материала и экспертизы найденных на месте преступления улик, мне удалось выяснить чем ударили жертву по макушке и кусочек какой древесины мы нашли в волосах жертвы. Проанализировала обнаруженные минеральные частицы на стопах жертвы. Исследовала козлиные рога и синюю краску, которой нарисовали крест на лбу убитого. Провела экспертизу кусочка кожи, который отыскала Ан Аёнг. Ещё, как оказалось, я была права касательно перфоратора. И была права, что убийца менял насадки: сначала спиральный бур, затем плоское зубило. Точные диаметр и длину у меня также получилось выяснить. Что ещё... А, благодаря биологическому исследованию внутренних органов жертвы я выяснила, какая инъекция была сделана ему в шею. Госпожа, честно говоря, это шок! Я такого вообще не ожидала! На этом пока всё. Мне осталось проанализировать лотос и капли, вероятнее всего, крови на его семенах и бутоне. Также, найденный на месте преступления след от обуви. Во-о-о-о-от, — опустив руки и сложив их перед собой в замок, Юн Минсо посмотрела на госпожу Чан щенячьим взглядом, ожидая похвалы.
Госпожа Чан Бан Сок мягко улыбнулась и, положив руку на голову девушки, нежно погладила её.
— Ты молодец, Минсо. Я горжусь тобой. Столько работы проделала за столь короткое время.
— Благодарю, госпожа Чан! — Минсо, в порыве благодарности, глубоко поклонилась начальнице. Бан Сок не стала её останавливать, понимая, что это бессмысленно. Сколько бы она не просила сотрудников не изгибать свои туловища перед ней, те всё равно делали по-своему.
— У нас новый труп, — убирая улыбку с лица, невозмутимо предупредила Минсо госпожа Чан.
Зрачки Юн Минсо увеличились от удивления.
— Ещё один?! Это что-то другое или всё-таки?..
— Серия. Вновь белоснежный лотос. Крест на лбу. Часть животного на теле убитого. Только в этот раз, крест оранжевого цвета, а животное – свинья. Мужчине пришили свиной хвост к копчику, — хладнокровно констатировала женщина. Произошедшее с убитым мужчиной её никак не трогало. Для госпожи указанное — рабочий момент, не более.

Юн Минсо же ахнула. Она поднесла ладонь в окровавленной латексной перчатке ко рту, но не притрагивалась к губам и коже лица.
—- Какой ужас! Я так и знала, что будет серия! Побегу собираться!

Бан Сок, легонько схватив девушку за хрупкое плечо, остановила её.
— Нет. На место преступления со мной отправятся лишь Чун Джи Хун и Чо Тэ Хён. Вы с Ан Аёнг остаётесь в агентстве. Занимайтесь дальше изучением улик по первой жертве.

Юн Минсо слегка насупилась, но согласилась с начальницей. Дел имелось действительно много и всем распыляться на новую жертву было невыгодно.
— Ладно... Буду ждать новенького!
— Непременно, — ответила девушке госпожа Чан.

Женщина развернулась, чтобы отправиться к выходу, но её задержал голос Юн Минсо.
— Госпожа Чан, подождите! Чуть не забыла! Мне завтра в университет нужно... Так что я буду отсутствовать.
Повернув лишь одну голову, госпожа Чан ответила:
— Нет проблем, Минсо.

И покинула холодные стены морга. 

Ан Аёнг продолжала копаться в личных данных Чхве Тхэ Чжо, пытаясь раздобыть важную и интересную информацию, которая могла бы привести к зацепке и понимаю того, за что могли лишить жизни мужчину.
Госпожа Чан подошла к девушке и спросила:
— Есть занимательная информация, Аёнг?

В отличие от Юн Минсо, Ан Аёнг не испугалась. Она оторвала взгляд от монитора, переведя его на госпожу Чан.
— Пока не сказала бы. Но мне удалось узнать поверхностные данные убитого. Ну, и некую информацию, в которую жертва, по всей видимости, не особо посвящала своё окружение.
— Слушаю, — безэмоционально произнесла Бан Сок.
— С удовольствием, — приподняв уголки губ в ухмылке, девушка вернула взгляд на монитор и начала знакомить начальницу агентства с личной информацией убитого мужчины. — Чхве Тхэ Чжо. Тридцать восемь лет. Родился двенадцатого сентября 1986 года. Являлся крупным бизнесменом, но информация о его бизнесе почему-то скрыта.
— Хм. Занимательно, — задумчиво произнесла госпожа Чан.
— Но я откопаю информацию о его секретном бизнесе, госпожа. Даже не волнуйтесь об этом.
— Не сомневаюсь.
Ан Аёнг продолжила:
— Денежных средств на его личном счету, охренеть, как много. Богатеньким был явно. До своей кончины проживал в районе Букчон.

Бан Сок прервала говорящую программистку:
— Любопытно. Точный адрес известен?

Аёнг снова хищно ухмыльнулась:
— Обижаете, госпожа. Ну конечно. Вот, пожалуйста, смотрите, — ткнув пальцем в монитор, указала на нужные строки программистка.
Госпожа Чан Бан Сок, слегка сощурившись от слепящей яркости экрана, всмотрелась в монитор.
— Умница, Аёнг. В ближайшие дни наведаемся в дом Чхве Тхэ Чжо. Есть ещё что-нибудь?

Программистка продолжила:
— Есть. Чхве Тхэ Чжо, помимо своего основного секретного бизнеса, активно занимался благотворительностью. В основном помогал больным старикам, которых оставили циничные родственники в домах престарелых. Иногда переводил средства детским приютам. В сети о Тхэ Чжо отзываются, как о добром и честном человеке с большим сердцем.

Госпожа Чан хмыкнула:
— Ну конечно. Куда без этого.
— Госпожа? — программистка вопросительно взглянула на начальницу.
— В допросной мы слышали несколько иную информацию о Чхвэ Тхэ Чжо. Поистине добродетельные люди подобным не занимаются: поддерживать бизнес, который строится на эксплуатации женского тела — признак прогнившего нутра. Продолжай.

С изумлённым выражением лица, Аёнг отвернулась к монитору, начав снова посвящать госпожу Чан в найденную информацию о жертве.
— Чхвэ Тхэ Чжо, также, являлся очень частым прихожанином собора Мёндон. Состоял в тесных и доверительных отношениях с главным святым отцом — господином Ли Йоном (прим.).

Тело госпожи Чан Бан Сок слегка дёрнулось. Ан Аёнг резко повернула голову и взглянула на начальницу, уточняя:
— Госпожа, всё хорошо?
— Всё хорошо, Аёнг. По неосторожности зацепилась за подол своего платья. Прошу прощения, что прервала тебя. Продолжай.
— Ладно... — девушка клацнула несколько раз по клавишам и открыла дополнительный файл. — Но самое интересное вот что. Оказывается, Тхэ Чжо когда-то был женат и имел двух детей. Девочек. Но три года назад произошёл жуткий случай: Чхве Ок Кюн заживо сожгла себя и дочерей в доме, в котором они семьёй проживали с Чхве Тхэ Чжо. У женщины с детства была диагностирована шизофрения. Сотрудники правоохранительных органов тогда быстро закрыли дело, ссылаясь на острый приступ у Ок Кюн, потому она так и поступила. Всё это произошло в Пусане. После этого случая Чхве Тхэ Чжо перебрался в Сеул, — Ан Аёнг ещё несколько секунд буравила взглядом монитор. — Это всё... так ужасно... Девочки были совсем малютками, вся жизнь впереди...

Бан Сок положила ладонь на плечо девушки, хладнокровно проговаривая:
— Увы, их уже не вернуть, Аёнг. Не трать свои нервные клетки на то, чего никак не изменить.
— Я знаю... Знаю... — дрожащими губами прошептала программистка.

Ан Аёнг безгранично любила детей. Всегда мечтала о маленькой копии себя.
Жаль, что этому не суждено сбыться. 
Но программистка всё чаще возвращалась к мысли о том, чтобы взять кроху с интерната. Она не понаслышке знала, каково это — расти без родительской любви. Каково это — видеть счастливые лица детей, живущих в полных семьях, дарящих им любовь и заботу, понимая, что у тебя такого, скорее всего, никогда не будет. Маленькая Аёнг знала, что в этом сером мире она осталась совсем одна.
Несправедливо.
Но разве когда-то в мире существовало слово «справедливость»?
Нет.
Потому маленькой брошенной девочке по имени Аёнг пришлось свыкнуться с одиночеством. И научиться наслаждаться им, конвертируя это в свободу.

В настоящий момент девушке хотелось заплакать.
Слёзы коварно подступили к горлу, но Аёнг сглотнула плотный ком, как и всегда, и продолжила уже непоколебимым тоном. Без намёка на дрожь.
— Меня больше возмущает то, как быстро закрыли дело. О Чхве Ок Кюн, несмотря на болезнь, плохо не отзывались. Всегда собранная, спокойная и любящая своих детей женщина. Никаких конфликтов и безудержного поведения за ней замечено не было. А тут бац и... сжечь себя и детей. Это как-то... дико?..
— Хочешь сказать, что её с детьми кто-то сжег заживо? — уточнила Бан Сок.
— Не совсем. Улик, указывающих на умышленный поджог, в базе данных действительно не числится. Если только их специально не подчистили за взятку, например. Может, Ок Кюн действительно сделала это сама, но не из-за приступа, как пишется в отчётах...

Бан Сок проникновенно взглянула на девушку.
— Может, — по обычаю, безэмоционально поддержала мысль девушки начальница.
— Мотор своего мотоцикла ставлю, здесь что-то нечисто. Мне кажется, что-то её довело. Или кто-то...

Госпожа Чан легонько похлопала девушку по плечу.
— Возьмём на заметку твои мысли. Хорошая работа, Ан Аёнг. Есть что-то ещё?

Продолжая пребывать в задумчивом настроении, точно в трансе, Аёнг,  машинально ответила:
— Пока да. Продолжу копать. Уверена, что в глубинах интернета таится какая-то компрометирующая информация о Чхве Тхэ Чжо. То, как именно его убили, очень яростно кричит о том, что она сто процентов имеется.
— Умница. Продолжай. Мы на новое преступление. У нас, всё же, серия.
— Что на этот раз? — программистка ухмыльнулась.
— Уточни у Юн Минсо. Я поведала ей некоторые детали. А мне с Джи Хуном и Тэ Хёном пора выезжать. Вы с Минсо, как ты поняла, остаётесь здесь. Продолжайте работать.
— Хорошо, госпожа.

Напоследок Бан Сок уточнила у Ан Аёнг:
— Аёнг. Хан Ёнсик оставил тебе свой телефон на экспертизу?
— О, забыла упомянуть об этом. Да, оставил, — программистка отодвинула выдвижной ящик стола и достала оттуда смартфон хозяина клуба для взрослых.
— Отлично. Как будет время, проанализируй его. Особенно меня интересуют личные звонки и сообщения, — дала указание госпожа Чан.
— Без проблем, — согласилась Аёнг.

Госпожа Чан Бан Сок, прихватив все нужные принадлежности для осмотра места преступления и жертвы, покинула детективное агентство и направилась к машине Джи Хуна, где её уже ожидали сам телохранитель и Чо Тэ Хён.
Чун Джи Хун, после того, как госпожа Чан заняла заднее место, расположившись около Тэ Хёна, повернул к ней голову, уточнив:
— Куда направляемся, госпожа?
— Инсадонг, — коротко ответила мужчине Бан Сок.
— Принято, — развернувшись обратно к рулю, Джи хун завёл автомобиль и ребята поехали к дому уже мёртвого мужчины.

Сеул, район Инсадонг.
Инсадонг — красочный район с множеством чайных лавок, ханоков, магазинчиков с антиквариатами и галереями. Данный район наглядно показывает богатую культурную историю корейской нации. Правда... туристов здесь очень много. Колоритные переулки заполнены приезжими и кишат ими, словно надоедливыми жуками.

Проехав около километра вдоль заполненных переулков, работники агентства добрались до квадратных метров, на которых располагались офистели (прим.) и апаты (прим.). Далее уже виднелись частные дома и коттеджи. Миновав несколько из них, которые точно не подходили ни под описание, ни по местоположению, ребята продолжали глазами выискивать нужный из них. Навигатор всё это время подсказывал сотрудникам дорогу. И каково же было удивление ребят, когда они увидели, куда именно специалист в области навигации их привёз.
Большой коттедж, внешняя отделка которого была из светлого дерева. Коттедж находился вдали от всех остальных, и от лишних глаз его защищали хвои Маньчжурского Кедра (прим.). Смотря на величественное и таинственное жилище, складывалось ощущение, будто его хозяином являлась отчуждённая и крайне интровертная личность.

Чун Джи Хун, госпожа Чан и Чо Тэ Хён покинули машину телохранителя.
Внешний вид коттеджа заставил Тэ Хёна изумиться. Присвистнув, он достал из заднего кармана своих тёмных брюк серебристый блистер, выдавив оттуда четыре леденца коричневого цвета. На звук блистера начальница агентства и телохранитель разом повернули головы. Тэ Хён с некой долей недоумённости глянул на них в ответ, и протянул руку, в которой держал пластиковую упаковку.
— Вы тоже хотите?
— Нет, — коротко ответил Джи Хун.
— Откажусь. Благодарю, — проронила госпожа Чан.
Тэ Хён, почесав свой затылок, произнёс:
— Очень зря. Бодрит. Я начал засыпать в машине Джи Хуна, а на кофе времени у нас совершенно не было. Хорошо, что есть «Kopiko» (прим.).
— В настоящее время у нас нет времени на разговоры. Так что прошу внутрь, — приказала Бан Сок.

Ребята двинулись к входной двери.

Внезапно, телефон Тэ Хёна зазвонил. Достав его, на экране он увидел имя отца.

«Чёрт. Тебя только не хватало», — подумал про себя следователь, сжимая телефон в руке.

Казалось, будто экран смартфона вот-вот покроется паутинообразной трещиной. Заметив, что её подопечный весомо отстал, госпожа Чан повернулась к нему и задала вопрос слегка повышенным тоном, чтобы Тэ Хён её услышал:
— В чём причина заминки, Чо Тэ Хён?
Подняв глаза, следователь устремил их в Бан Сок.
— Простите, госпожа! Отец звонит! — объяснился парень.
Госпожа Чан, немного нахмурив брови, уточнила:
— Ответишь?
«Придётся. Иначе этот подонок в покое меня не оставит...», — пронеслись мысли в голове у следователя. Но ответил он более сдержанно:
— Да. Вы не против?
— Не против. Только, прошу, не задерживайся, — распорядившись, Бан Сок вошла внутрь коттеджа, где её уже ожидало изуродованное и бездыханное тело мужчины, и Чун Джи Хун.

Сделав глубокий вдох и почесав затылок, Чо Тэ Хён нажал зелёную кнопку на экране смартфона и приложил его к уху. Рука следователя слегка подрагивала. Он волновался и злился одновременно.
— Здравствуй, отец, — неуверенно поздоровался с родным человеком Чо Тэ Хён.

— Почему так долго трубки не брал? — послышался авторитарный мужской голос из другого конца телефона.

Чо Тэ Хён снова глубоко вдохнул, свободной рукой массируя свои веки.
— Я...
— Отвечай быстрее, когда я спрашиваю, Тэ Хён.

Отец Чо Тэ Хёна — господин Чо Бен Чхоль — являлся жёстким, высокомерным и властолюбивым человеком. Казалось, будто внутри этого мужчины абсолютно нет места для чего-то поистине светлого. Хотя господин Чо занимал должность, которая подразумевала помощь людям и наличия в недрах души хотя бы каплю сострадания и человечности.
И, несмотря на то, что в обществе Бен Чхоль держал своё лицо, но его подопечные на работе и семья, в том числе Тэ Хён, знали, что скрывается под специально вылепленной маской для социума — настоящий деспот и аморалист.

Чо Тэ Хён от властного и пренебрежительного тона отца, которого наслушался вдоволь в детские года, сжал челюсть и на её острых углах заиграли желваки.
— Ещё раз ты будешь говорить со мной в таком тоне...

В трубке смартфона послышался заливистый хохот.
— То что, Тэ Хён? Что ты сделаешь мне, сынок? — в голосе Бен Чхоля сквозила издёвка. Затем его тон стал серьёзней. Ему хотелось приструнить своего непослушного отпрыска. — Не смей дерзить мне, щенок. Когда я говорю, меня нужно внимательно слушать и интенсивно кивать. Не забывайся, мелкая шавка!

«Конченный ублюдок. Как же я тебя ненавижу», — черепную коробку Тэ Хёна начали заполнять разъедающие мысли. Виски запульсировали от накатывающей злости. Парень стиснул свободную руку в кулак, и начал сжимать его и разжимать, словно пружину. Зубы заскрипели. Хотелось вырвать язык отца и запихать его ему в глотку.
Тэ Хён молча захлёбывался собственным гневом, понимая, что отвечать отцу бесполезно. Нужно просто слушать. Тогда этот мерзкий разговор закончится в разы быстрее.

Чо Бен Чхоль едко хмыкнул.
— Молчишь? Молодец. Ты же знаешь, что может быть, если разозлишь своего отца.

«К сожалению», — подумал Тэ Хён. Он нахмурил брови, продолжая слушать самодовольную речь отца, который, несмотря на кровное сродство, за двадцать семь лет жизни парня так и не смог стать поистине родным.

Чо Бен Чхоль продолжал говорить:
— У меня в пятницу церемония награждения. Твой отец получит очередную медаль и грамоту за отлично выполненную работу, — на другом конце трубки послышалось, как мужчина колко ухмыльнулся. — Чего не скажешь о тебе, сынок. Долго ещё будешь сидеть в ничтожной конторке под названием «Л-у-н-а»?  — Бен Чхоль снова заливисто расхохотался.
— Буду сидеть столько, сколько посчитаю нужным, о-т-е-ц.
— Это твоя госпожа Чан научила тебя тому, что нужно дерзить отцу? Наслышан я об этой даме. Наглая и высокомерная особь женского пола, у которой из достижений в жизни — потрёпанное детективное агентство. Ни одной медали, ни одной грамоты, ни признания, в отличие от твоего отца! Не под  тем крылышком находишься, сынок. Совсе-е-е-ем не под тем.

Недолюбленный сын, которого в очередной раз пытался затоптать родной отец, устал терпеть. Тэ Хён не выдержал и практически выплюнул слова Бен Чхолю:
— Смотри, чтобы твоя гордыня не сыграла с тобой злую шутку, отец. Лучше находиться под крылом госпожи Чан, чем под перьями павлина. Ты всего добиваешься угрозами. Тебя вовсе не уважают. Тебя боятся. Это совершенно разные вещи, отец, — голос Чо Тэ Хёна был хладнокровным. Внутри следователя постепенно что-то лишалось жизни. — Не смей выражаться так о госпоже Чан. Ты и ногтя на пальцах её ног не стоишь.

Слова сына раздразнили, живущего внутри господина Чо зверя, словно куском сырого мяса.  Он разразился противным смехом.
— Мой сыночек осмелел. Вот только момент для своего всплеска смелости подобрал ты неправильный. Забыл, с кем разговариваешь? Забыл, как я тебя воспитывал? Так я напомню, сынок.

Набухшие рубцы на спине Тэ Хёна заныли, напоминая о воспитательных процессах отца.

— Ещё раз тявкнешь в мою сторону подобное, я отхлестаю тебя и ту, кто тебя произвела на свет так, что вы оба передвигаться на своих конечностях не сможете. Будете в ногах у меня ползать, — пригрозил сыну Чо Бен Чхоль.

Глаза Чо Тэ Хёна налились кровью. Зубы заскрипели с новой интенсивностью.
— Не смей трогать мать! Слышишь?! Не смей!!! — следователь убрал с уха смартфон и подставил его к губам, оглушительно крича в динамик.

И снова омерзительный хохот человека, в котором не существует ничего живого... Мужчина произнёс сквозь смех:
— Всё в твоих руках, сынок. Жду в пятницу. В десять тридцать утра. Не опаздывай.

Отец бросил трубку, не дожидаясь ответа сына.

Внутри Тэ Хёна приливной волной забушевал гнев, который он пытался забить в своей душе гробовыми гвоздями. Парню хотелось сжать шею отца и несколько раз ударить его головой об стол. Хотелось услышать громкий звук ударяющегося черепа. Увидеть алую кровь отца на столе и его мерзких рабочих бумагах. А вслед за этим... сломать его шею и насладиться звонким хрустом.
Чо Тэ Хёну представления о кончине отца от собственной руки приносили одновременно и страх, и незаменимое удовлетворение.
Следователю казалось, что разговор с родным человеком послужил пусковой кнопкой. Больше не будет, как прежде.
Началась трансформация.
Хороший Чо Тэ Хён погибал. И на этой сырой могиле возрождался новый — жестокосердный.
— Я убью тебя, отец. Клянусь, я убью тебя. Ты будешь молить меня о пощаде, но я всё равно напою тебя собственной кровь. Ты за всё ответишь.

Собравшись с мыслями и расправив складки на своей рубашке, Чо Тэ Хён двинулся к входной двери коттеджа. Около неё стояла пара специальной обуви, нужной для того, чтобы следы работников можно было бы отличить от тех, которые мог оставить вероятный убийца.
Переобувшись и зайдя внутрь, парень бегло осмотрелся. В нос сразу же ударили неприятные запахи: кровь, жжёная плоть, кишки...
Следователь скривился и прошёл дальше.
Он заметил Чун Джи Хуна, ведущего беседу с пожилой женщиной, и госпожу Чан, которая осматривала труп. Тэ Хён направился в сторону Бан Сок. Фигура начальницы загораживала убитого, потому следователь не сразу заметил кровавое зрелище.
Увидев своего сотрудника, госпожа Чан обратилась к нему:
— Всё хорошо?
— Да, госпожа, — коротко и с некой нечувствительностью ответил парень. Подобный тон не был присущ Тэ Хёну, потому Бан Сок внутренне напряглась.

«Что-то не так», — подумала про себя начальница агентства.
Она решила задать уточняющий вопрос своему подопечному:
— Обманываешь?
Блондин невозмутимо ответил:
— Нет, госпожа, не обманываю. Разговор с отцом утомил, но я в норме, — Чо Тэ Хён выдавил из себя подобие улыбки. — Честное слово.
— Как скажешь, — недоверчиво произнесла госпожа. Она заметила, что взгляд её сотрудника изменился. Глазные яблоки, будто покрылись корочкой льда и в них ослабло прежде интенсивное пламя.
— Что у нас тут? Введёте в курс дела, госпожа? — уточнил у госпожи Чан Тэ Хён.
— Несомненно. Прежде посмотри сам на этот зверский шедевр.

Чан Бан Сок отошла от тела и следователю раскрылась полная картина.

— Соджу мне в глотку! — вскрикнул Тэ Хён.

На жаккардовом диване ютилось мёртвое тело мужчины, которое с лёгкостью можно было бы перепутать с кровавым месивом. У убитого были разорваны брюхо и желудок. Из них вываливались кишки и некоторые внутренние органы. Окровавленные рёбра также виднелись, обнажая свои дугообразные кости и хрящи. Лица мужчины даже при великом желании невозможно было распознать, ведь оно являлось полностью обугленным и напоминало сухофрукт. На лбу ярким пятном вырисовывался крест оранжевого цвета. Голова убитого была откинута на спинку дивана и Чо Тэ Хён, бегло пробежавшись взглядом по когда-то живому человеку, обратил внимание на стол, стоявший перед диваном.
На нём лежал уже знакомый белоснежный лотос с алыми вкраплениями, и стояла большая круглая алюминиевая миска медового цвета, наполненная грязно-жёлтой жидкостью, в которой плавали куски плоти и виднелись рубиновые полосы.
Слегка наклонив туловище и голову, следователь присмотрелся тщательней к содержимому алюминиевой миски. Глаза парня тотчас округлились. Он, почесав затылок и подняв дрожащий указательный палец в сторону миски, обратился к госпоже Чан:
— Г-госпожа, это...? — голос Тэ Хёна выдавал его волнение. Казалось, ротовая полость следователя пересохла. Хотелось срочно напоить его водой.
— Соевое масло. Вероятно, именно оно стало причиной его теперешнего внешнего вида, — невозмутимо ответила госпожа Чан, кивая своим точёным подбородком в сторону изуродованного трупа.
— Я правильно понимаю, что его лицом окунули в горячее масло? — уточнил следователь.
Бровь Бан Сок поползла вверх, а мускулы на лице несколько напряглись.
— Ну конечно правильно. Что за вопросы, Чо Тэ Хён? Ты же сам всё прекрасно видишь.
— Простите... Разговор с отцом никак не отпускает... — опустив глаза, Тэ Хён снова принялся чесать затылок.
Госпожа Чан хмыкнула.
— Так и знала, что врёшь мне. Господин Чо Бен Чхоль в своём репертуаре? — в голосе Бан Сок сквозило презрение к упомянутому мужчине.
Тэ Хён махнул рукой и вернул свой взгляд на убитого.
— Та... Не берите в голову, госпожа. Давайте вернёмся к делу.
— Как пожелаешь, — хладнокровно ответила Бан Сок. Она не стала давить на своего сотрудника. И без его слов было понятно, что господин Чо в который раз морально изнасиловал собственного сына и применил на нём грязные манипуляции. Мимика и жесты следователя истошно кричали об этом, пусть и сам парень упорно умалчивал о своей боли...

Чо Тэ Хён ближе подошёл к трупу и начал рассматривать оранжевый крест на лбу.
— Снова крест. Только уже оранжевый, а не синий. Почему?.. — тихо проговорил Тэ Хён.
Чан Бан Сок услышала его и поспешила ответить:
— У меня есть некоторые предположения, но не могу быть уверена в их правдоподобности.
— Какие? — оторвав взгляд от обугленного лица мёртвого мужчины, следователь внимательно посмотрел на госпожу.
— Для начала, кое-что покажу тебе, — госпожа Чан направилась к бездыханному телу. Толкнув в плечо рыхлый мешок из мяса и костей, чтобы тот перевернулся на живот, Бан Сок указала в сторону копчика.
— Смотри.
Глаза Чо Тэ Хёна снова округлились.
— Соджу мне в глотку... Мы имеем дело с максимально отбитым убийцей.

К плотной коже копчика был пришит свиной хвост. Мохнатый крючок нежно-розового цвета безвольно болтался.
Повисшую в воздухе тишину прервал бесстрастный голос госпожи Чан:
— Разорванное брюхо. Прышитый свиной хвост. Оранжевый крест. Догадываешься?

Чо Тэ Хён зомбировано посмотрел на госпожу и медленно замотал головой из стороны в сторону.
— Нет, госпожа...
Бан Сок невозмутимо продолжила:
— Вспоминаем прошлую жертву: отрезан половой орган и вставлен в сквозную дыру в голове. Приклеенные козлиные рога. Синий крест на лбу. Думай, Тэ Хён. Я знаю, ты можешь прийти к верному выводу.

Около минуты следователь заворожённо смотрел на госпожу Чан, затем перевёл взгляд на труп, после снова на госпожу...
Внезапно зрачки Тэ Хёна расширились. Глубоко вздохнув, он почти вскрикнул:
— Да ладно! Вы хотите сказать...
— Именно, — прервала парня госпожа Чан. — Грехи. Предполагаю, что убийца наказывает людей, совершивших, или несколько раз совершающих грехи. Чхве Тхэ Чхо — похоть. Наш сегодняшний клиент — Ханыль Ден Дык — чревоугодие.

Услышав про Чхве Тхэ Чжо и грех за который его, вероятно, убили, Чо Тэ Хён удивился и поспешил уточнить у госпожи Чан:
— Чхве Тхэ Чжо и похоть? Стоп. Но Тхэ Чжо же... являлся прихожанином собора Мёндон. Об этом же нам лично сказал полицейский в стриптиз клубе! Или он что-то напутал?
— Не напутал. Я говорила с Аёнг. Она подтвердила данную информацию. Чхве Тхэ Чжо действительно являлся прихожанином собора Мёндон. И он пользовался безупречной репутацией в обществе, — невозмутимо ответила парню госпожа Чан.
Тэ Хён задумался. Он вспомнил слова господина Хана и оживился.
— Точно! Как я мог забыть! Хан Ёнсик при допросе утверждал, что Чхве Тхэ Чжо был частым гостем в его клубе... Получается... Получается Тхэ Чжо в обществе играл совершенно другую роль, а на деле...
— По всей видимости, похотливый козёл. И именно за это его и лишили жизни. Мыслишь в верном направлении, Чо Тэ Хён. Я знала, что ты справишься, — подхватила мысль своего сотрудника госпожа Чан. Она также вкратце рассказала ему информацию про Чхве Тхэ Чжо, которую вышло раздобыть в интернете у Аёнг.
Следователь внимательно слушал госпожу Чан, не скрывая интереса. Парень напоминал маленького мальчика, впитывающего в себя сказку, которую перед сном рассказывала мама.

— Поверить не могу... Соджу мне в глотку... Как он жил после этого? И... ещё имел совесть посещать такие сомнительные места? Всего три года прошло же... Такого срока мало, чтобы целиком пережить подобную боль и дальше жить, как ни в чём не бывало, — Тэ Хён проникся рассказом госпожи Чан. Его лицо опечалилось. Следователь не скрывал сочувствия к бедной женщине и детям, погибшим ужасной и болезненной смертью.
Бан Сок ухмыльнулась.
— Поверь, Чо Тэ Хён, лицемерам проживать эту жизнь весьма просто. И дуракам, — Чан Бан Сок ободряюще похлопала следователя по плечу. — Прошу, не позволяй угнетающим размышлениям занимать пространство в голове. Женщину и детей уже не вернуть. А Чхве Тхэ Чжо за все свои скверные поступки расплатился собственной смертью. Наше дело — найти того, кто, должно быть, возомнил себя Богом, и убеждён в том, что имеет полное право лишать других жизни. Больше нас ничего не должно волновать. И отвлекать.

Госпожа Чан убрала руку с плеча Тэ Хёна и обратила свой взор на мертвяка, хладнокровным тоном практически приказывая:
— Продолжаем. Не будем терять время.

Чо Тэ Хён будто очнулся от тягостного сна. Сегодняшний день являлся для него слишком тяжёлым... Парень всё ещё не понимал, что ему привиделось в допросной комнате, и как это трактовать. Дрожь не спешила покидать тело, как и пульсирующая боль в висках. Ладошки оставались мокрыми, а душу терзали сомнения. Чо Тэ Хён медленно, но уверенно начинал верить в то, что он способен на нечто ужасное.
Резво мотнув головой, словно это помогло бы ему сбросить мысленный баласт, Тэ Хён сделал максимально непринуждённый вид и сосредоточился на деле. Он внимательно посмотрел на изуродованное тело Ханыль Ден Дыка, параллельно комментируя:
— Это же нужно фантазию такую иметь... Ладно, части животных на теле и конкретная локализация изувеченных мест ещё понятны. Но кресты? Я слышал по Вашей интонации, как Вы обращали моё внимание именно на цвет крестов. Это тоже что-то значит?
— Значит. Каждому греху присущ собственный цвет. Похоть имеет синий окрас, чревоугодие оранжевый. То же самое касается и животных: козёл — похоть, чревоугодие — свинья, — Бан Сок говорила размеренно и без спешки, оттачивая каждое слово. Это восхитило Чо Тэ Хёна.
— Госпожа, я каждый раз восторгаюсь Вашими умственными способностями! Как Вы к этому пришли?
— Льстишь. Если убийства продолжатся, то, думаю, что в любом случае кто-то из нас догадался бы. К тому же, в моей жизни присутствовал период, когда я была плотно связана с религией, — Бан Сок понизила голос и потянула руки к трупу, чтобы вернуть его в прежнее положение. — Увы, — почти шёпотом добавила она.

— Ого... Госпожа, я не знал, что когда-то Вы увлекались религией!
— Не будем об этом, — резко перебила Тэ Хёна Бан Сок. — И я не увлекалась, я... — госпожа Чан не закончила свою речь, оборвав собственное предложение.
— Что Вы? — казалось, Чо Тэ Хёну только в удовольствие слушать интересные и новые для себя факты о начальнице. Потому он нетерпеливо ожидал продолжения рассказа госпожи Чан, но к его сожалению, у Бан Сок были другие планы.
— Закрыли тему, Тэ Хён, — с некой жёсткостью ответила Бан Сок. Следователя удивило это, ведь обычно госпожа Чан оставалась хладнокровной и непоколебимой. Её практически ничего не могло вывести из себя. Сотрудники детективного агентства «Луна» за всю совместную работу под покровительством госпожи Чан могли на пальцах лишь одной руки посчитать, когда терпение Бан Сок лопалось и её реакции на происходящее являлись более «живыми».
И то, чаще всего это касалось полицейских, либо ситуации действительно были очень неприятными. Но в данный момент ситуация таковой не являлась... Просто обычный вопрос, а госпожа Чан отреагировала на это не как на обычный вопрос.  

— Ладно... — с некоторым разочарованием ответил начальнице Тэ Хён.

Госпожа Чан Бан Сок возвращала мертвеца на прежнее место. Вывалившиеся кишки и внутренние органы оставляли алые отпечатки на жаккарде. Чо Тэ Хён рефлекторно поморщился, не сумев сдержать брезгливость. От изувеченного мужчины воняло засохшей кровью и горелой плотью с нотками соевого масла. Данные нюансы тоже мало радовали следователя и он чувствовал, как к горлу коварно подступает тошнотворный ком.

«Я соевое масло не смогу употреблять ещё месяцев шесть...» — проскочила мысль в голове парня.

Госпоже Чан же было плевать. Выражение её лица оставалось невозмутимым.

Неожиданно из кармана штанов жертвы выпал клочок белой бумаги.
Бан Сок и Чо Тэ Хён переглянулись между собой. Госпожа Чан потянулась к вероятной улике, а следователь кинул мимолётный взгляд на Джи Хуна: мужчина продолжал допрашивать женщину в возрасте, которая активно жестикулировала руками и мимическими мышцами. Она что-то бурно рассказывала телохранителю, а тот с суровым выражением лица внимательно слушал её, записывая практически каждое слово в большой чёрный блокнот.

Бан Сок достала лоскут бумаги и аккуратно развернула его. Внутри дрожащим почерком чёрной гелевой ручкой были написаны слова. На удивление, сама бумага не была запятнана. Она являлась чистейшего белоснежного цвета, как и лепестки лотоса, лежащего на столе около алюминиевой миски с грязным соевым маслом.

Чо Тэ Хён озадаченно спросил у госпожи Чан:
— Это записка?
— Вероятно, — хладнокровно произнесла госпожа.
— Прочтёте? — уточнил у начальницы следователь.

Госпожа Чан принялась читать написанные строки.
— «Господа полицейские. Прошу вас качественно выполнять свои рабочие обязанности. Прекратите грязными купюрами ослеплять себя и строго расправляйтесь с теми, кто действительно заслужил наказание. В противном случае, я поочерёдно снесу ваши головы вместе с головами тех, чьи зады вы прикрываете, и они будут украшать улицы Сеула. Советую прислушаться к моим словам. До скорых встреч. С уважением, С.»

Бан Сок повертела записку у себя в руке, выискивая на ней возможные подсказки, либо улики. Но больше на ней ничего не было.

Госпожа Чан подняла глаза на Чо Тэ Хёна и внимательно посмотрела на него. Тот по глазам начальницы понял, что она в ожидании каких-то мыслей от него и поспешил ответить:
— Соджу мне в глотку, какой смельчак! Открыто угрожать полицейским, ну ничего себе! Хотя с пунктом про их работу я согласен. Людям в форме проще взятки брать, нежели действительно спасать чужие жизни и избавлять людей от бед. Знаем таких... — в голове Тэ Хёна невольно всплыл образ отца и он на мгновение помрачнел. Но образовавшаяся в мыслях тягостная дымка быстро испарилась.
Парень продолжил:
— Кстати, нужно заметить, что он представился, как «С.», что бы это могло значить? Имя? Фамилия? «Творческий псевдоним»? — следователь усмехнулся от произнесённых собою последних слов.
— Тэ Хён. Соберись. Это не смешно, — пригрозила госпожа Чан.
Чо Тэ Хён тотчас спрятал улыбку.
— Кхм, прошу прощения, госпожа. Нервы...

Бан Сок по-матерински положила свою руку на плечо следователя.
— Понимаю. Но на данный момент шуткам нет места, — смягчив тон, проговорила она.
Убрав руку с плеча своего подопечного, она подхватила мысль Тэ Хёна и продолжила:
— Сомневаюсь, что это имя. Скорее, с этой буквы начинается прозвание, которым убийца себя наименовал. Учитывая его обращение, я на девяносто пять процентов уверена, что совсем скоро «С.» представит себя публично.

Чо Тэ Хён пришёл в удивление от предположения начальницы.
— С чего Вы так решили, госпожа? И почему только на девяносто пять процентов?
Бан Сок несколько безжизненно ответила:
— Никогда ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов, Чо Тэ Хён. И ни в ком. Исключение — ты сам. И то, должен оставаться один процент в запасе, ведь всегда есть к чему стремиться. Всегда нужно совершенствовать себя. Отвечаю на второй вопрос, — госпожа Чан вновь опустила глаза на держащий в руках лоскут бумаги. — Он самоуверен. Искренне восхищается и верит в то, что совершает. В нём перебор дерзости раз решил оставить данное послание лицам правоохранительных органов. Чувствуется насмешка. Он уверен в себе, в своих действиях и в том, что его не поймают, пока он сам не раскроет себя. Подобные преступники не страшатся вести игры с общественностью и торжественно заявлять о себе. Вопрос времени. Скоро мы все с ним познакомимся. В целом, он на это и сам намекает последней строкой в записке.

Казалось, рот Чо Тэ Хёна раскрылся от интереса.
— Это... жутко... Но в этом определённо что-то есть! Кстати, Ваше предположение касаемо того, что преступник убивает грешников основательны...  Слова «С.» про «наказание» тому подтверждение.

Госпожа Чан Бан Сок никак не ответила Тэ Хёну, продолжая внимательно рассматривать написанные строки.
— Писали в спешке. Дрожащий почерк. Бессистемные изменения наклона предложений, но чаще наблюдается наклон именно влево. Лёгкий нажим и большие закруглённые буквы. Скачущие линии. Строки на записке нестабильны: будто пляшут вверх-вниз. Буква «т» перечёркнута у основания.

Чо Тэ Хён, слушая свою начальницу, максимально пытался понять, что именно она пытается донести. Несмотря на старания, его попытки были тщетны.
Не выдержав, он уточнил:
— Госпожа! Что всё это значит?

Бан Сок подняла глаза с белоснежного клочка бумаги.
— Эту записку писал не убийца.

Тэ Хён, казалось, подпрыгнул на месте от услышанного. Он ошарашенно переспросил:
— С чего Вы взяли это, госпожа?

Чан Бан Сок принялась объяснять:
— Проанализировав почерк, я смогла определить предполагаемые личностные характеристики писавшего.

Заметив недоумённый взгляд своего сотрудника, госпожа Чан мягко улыбнулась и подошла ему, демонстрируя написанный текст.
— Не беспокойся. Сейчас объясню. Смотри, — женщина указательным пальцем в голубом латексе показала на первое написанное в записке слово. — Дрожащий почерк свидетельствует об эмоциональной лабильности (прим.), либо же личности, употребляющей алкоголь или наркотические вещества. Бессистемные изменения наклона почерка говорят нам о низкой психологической устойчивости, и о том, что человек страдает перепадами настроения. А то, что чаще наблюдается наклон именно влево подтверждает всё вышесказанное мною. Ведь наклон влево свидетельствует о негативизме (прим.). Вероятней всего, личность, которая написала эту записку, ежедневно сталкивалась с внутренним сопротивлением. Лёгкий нажим и большие закруглённые буквы характеризуют писавшего, как слабовольную личность. Такой человек привык подчиняться, и неважно чему. Это может быть, как кто-то, так и жизненные обстоятельства. Скачущие линии букв — невротика (прим.). Личность явно страдала от изменчивого эмоционального состояния и длительного стресса. Нестабильные строки, опять-таки, подтверждают прежде сказанные мною слова. То, что буква «т» перечёркнута у основания говорит нам о том, что у человека, писавшего эту записку, довольно низкая самооценка, что полностью противоречит написанным на ней словам.

Чо Тэ Хён раскрыл рот от изумления. Он не понимал, как один человек может вмещать в себя столько знаний!
— Госпожа! Я не знаю, что сказать! Я поражён Вами!
— Графологию (прим.) может изучить абсолютно каждый человек, Чо Тэ Хён, — безэмоционально отреагировала на похвалу в свой адрес госпожа Чан.
Затем продолжила:
— Мой поверхностный анализ почерка...
— Поверхностный??? — бессовестно перебил свою начальницу Тэ Хён.
— Чо Тэ Хён. Я говорила, — Бан Сок кинула на следователя пронзительный взгляд, и тот замялся.
— Прошу прощения, госпожа... — слегка поклонившись, Чо Тэ Хён выпрямился, как натянутая струна.
Госпожа Чан продолжила:
— Поверхностный анализ почерка даёт нам понять, что записку писал не убийца. Слишком много деталей указывает на то, что писал один человек, а диктовал — совершенно другой. Почерк в корне противоречит написанному. Если бы писал наш убийца, то манера письма была бы иной. Преступник уверенная личность, знающая цену себе и тому, что делает. Писавший — невротик с низкой самооценкой и слабой волей, находящийся длительное время в стрессе и состоянии сопротивления. Тот, кто писал записку, не мог сам сформулировать в своей голове предложения, написанные на бумаге. Ему диктовали. Преступник диктовал, что писать.

Чо Тэ Хён присмотрелся к записке в руке у госпожи Чан, затем поднял взгляд на свою начальницу.
— Намекаете на то, что помимо Ханыль Ден Дыка и его убийцы здесь был кто-то ещё?
— Именно.
— Может, убийца заставил самого Ханыль Ден Дыка написать эту записку? А потом убил... — неуверенно выставил свои доводы Чо Тэ Хён.
— Нет. Исходя из информации о жертве, в которую меня посвятил господин Син Цын Сон, я практически с уверенностью могу сказать, что личностные характеристики человека, определённые с помощью анализа почерка, абсолютно не совпадают с психологическим портретом нашей жертвы. Здесь был некто ещё. Нужно внимательно осмотреть дом. Каждый угол. Каждый сантиметр. А это... — госпожа Чан подбородком указала на держащий в руке лоскут бумаги, — ...исследуем с помощью почерковедческой экспертизы (прим.).

Тэ Хён слабо кивнул в знак согласия с начальницей.

Бан Сок аккуратно упаковала в сейф-пакет записку. После начала вращать головой и зрительно изучать помещение. Словно волею судьбы в верхнем левом углу большой комнаты Бан Сок заметила миниатюрный предмет чёрного цвета.

— И как я сразу не заметила?.. — Бан Сок размеренным шагом направилась к тому самому углу.
— Госпожа, что там? — Чо Тэ Хён поплёлся за ней.

Бан Сок поднялась на носочки и присмотрелась к находке.
— Камера. Как любопытно. Чо Тэ Хён. Принеси мне сейф-пакет.
Тэ Хен, стоящий сзади госпожи Чан, вскрикнул:
— Хорошо, госпожа!

Следователь практически подбежал к унифицированному криминалистическому чемодану. Присев на корточки, он начал искать подходящего размера сейф-пакет. Чемодан лежал слишком близко к ногам к окоченевшему мёртвому телу с вывалевшимися внутренностями и обугленным лицом. В нос снова ударил едкий запах крови и горелой плоти.
Тэ Хён старался не обращать внимания на неприятную специфику своей работы, и как можно скорее выполнить просьбу госпожи Чан.

Над головой что-то зашуршало.

Следователю показалось, что мертвец на диване зашевелился. Послышался хриплый и свистящий шёпот, точно звуки ядовитой змеи:
—- Запомни... Ты убил... Ты и никто другой...

Блондин поднял взгляд на бездыханного мужчину.
Ничего. Как сидел, так и сидит.

Обратно опустив глаза на содержимое криминалистического чемодана, следователь увидел свои руки... Они были по локоть в густой, вязкой и ослепительно алой крови. На некоторых пальцах остались куски мягкой и тёплой плоти, словно Тэ Хён в данный момент копошился не в унифицированном чемодане, а в брюхе Ханыль Ден Дыка...

«Кровь... Кровь на моих руках...» — острой леской в черепной коробке пронеслись мысли Тэ Хёна, оставляя глубокие раны на мозгу.
Виски следователя прострелило острой, невыносимой болью. Силуэты и образы вокруг начали смазываться. Тэ Хён ощутил жгучую резь в глазах и то, как его тело становится мягким, неподатливым своему хозяину. Следователь терял контроль, превращаясь в безвольное нечто перед самим же собой.
Из глаз Тэ Хёна предательски покатились солёные капли — то ли от болезненных ощущений в теле, то ли от осознания чего-то ужасного... Того, что так долго таилось внутри. И так резко потеряло контроль, вырвавшись наружу.

«Я... Я... Кто я, чёрт возьми?.. Кровь... Кровь на моих руках...» — это последнее о чём успел подумать Чо Тэ Хён перед тем, как его слабое туловище повалилось на пол и сознание окутала тьма.

Звук упавшего тела заставил госпожу Чан и Чун Джи Хуна подбежать к бессознательному Тэ Хёну. На их лицах читалось волнение. Даже женщина, которую допрашивал телохранитель, подбежала к следователю и пыталась помочь.
Но никто не успел до конца среагировать и предоставить первую помощь Чо Тэ Хёну.
Чун Джи Хун услышал, как к дому подъехала машина. Выглянув в окно, телохранитель увидел, что это был полицейский автомобиль и из него вышло четыре человека.
Джи Хун повернулся к Бан Сок и проговорил:
— Госпожа, полицейские.

Входная дверь отворилась.
Внутрь вальяжной походкой вошла женщина с русыми волосами и высоким хвостом. Она была на высоких каблуках, а на её лице красовались непозволительно длинные чёрные стрелки. Симпатичная женщина походила на хитрую кошку.

За ней вошёл высокий мужчина в синем классическом костюме и белой рубашке. Его волосы были средней длины и тёмного вишнёвого цвета. Лицо неизвестного в костюме выражало равнодушие и некую усталость от всего, но... его внешность... она была невероятно красива!
Мужчина  словно сошёл с экранов. Его будто вырвали из съёмок дорамы и отправили сюда. Теневая завивка (прим.) волос, сделанная очень профессионально, лишь украшала привлекательного незнакомца.

Далее в дом внедрились те, с кем ребята из детективного агентства являлись уже хорошо знакомы: милый полицейский Лим Чан Бем и... Ким Ён Джун — тот самый старший полицейский,  в руках которого когда-то имелся особо опасный и жестокий преступник — убийца Крест Кан Пен Хва, — и которого он успешно упустил.
А также тот, кого открыто презирала госпожа Чан Бан Сок.

Вошедшие встали чуть поодаль от входной двери.
Ким Ён Джун вышел вперёд, и, посмотрев прямо в глаза Бан Сок, с неким ехидством и иронией проговорил:
— Приветствую снова, госпожа Чан. Принимайте новых членов команды. Все мы будем безгранично рады поработать вместе с Вами.

КОНЕЦ 10 ГЛАВЫ.

АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ:
Чанъин — в корейской мифологии зубастые лохматые великаны.
Хотток — корейские оладьи со сладкой начинкой.
Перваншевый — один из оттенков голубого цвета (светло-голубой с розовато-сиреневым оттенком).
Йон — корейское мужское имя, означающее "цветок лотоса".
Офистель — здания, в которых могут располагаться как офисы, так и жилые квартиры-студии.
Апаты — в Южной Корее так называются типичные квартиры в многоквартирных жилых домах.
Маньчжурский Кедр (корейская сосна) — одна из самых ценных пород хвойных деревьев Дальнего Востока. Является настоящим украшением парковых зон и приусадебных участков, создавая атмосферу настоящего хвойного леса.
Kopiko — кофейные конфеты (сделаны из настоящего кофейного экстракта). Мы часто можем увидеть их использование в корейских дорамах.
Эмоциональная лабильность — серьезные перепады настроения и крайне нестабильный эмоциональный фон.
Негативизм (отрицание) — это психологическое явление, характеризующееся склонностью выражать отрицательное отношение к окружающему миру, представлениям, идеям или инструкциям, часто без объективных оснований. В контексте поведения, негативизм может выражаться в упорном отказе выполнять указания или соглашаться с предложениями, даже если они разумные и целесообразные.
Невротик — нестабильное эмоциональное состояние: постоянное чувство тревоги, резкие перепады настроения, сильные проблемы с самооценкой.
Графология — изучение почерка человека с целью разгадать его характер.
Почерковедческая экспертиза — исследование рукописного текста, подписи, которое направлено на установление исполнителя этого текста, подписи.
Теневая завивка — обычно делается на среднюю длину волос с челкой. Цель завивки — создание тени на лице. Данная завивка очень популярна в Южной Корее. Корейский актер Ли Дон Ук часто таким образом завивает свои волосы.

Благодарим тебя за внимание к главе, милый друг!
С уважением, Судья и Хора :3

P.S. Следи за обновлениями, иначе тигрёныш и к тебе наведается в гости...