Глава 9
Разряд возбуждения пронзает меня прямо до глубины души. Я смотрю в глаза мистера Хосслера, которые теперь остекленели от похоти.
Он только что сказал, что собирается причинить мне боль?
Я жду, когда он уточнит, но тишина не заполняется словами. Вместо этого его маслянистые пальцы смыкаются вокруг моего соска и сжимают его.
Мышцы внутри судорожно пульсируют. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить стон. Ах. Вот что он имеет в виду под преднамеренной болью.
— Глаза вверх, — говорит он резким голосом.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь с огромными зрачками, окруженными только тонким голубым кольцом. Без дальнейших объяснений он отпускает мой сосок и переключает свое внимание на вторую грудь.
Каждая капля масла, каждое движение его пальцев заставляет меня терять рассудок от желания. Я так хочу почувствовать эти пальцы внутри, ощутить их движения и кончать, пока не потемнеет в глазах.
Кружится голова. Дыхание выходит поверхностным. Я не в себе. Он едва коснулся моих сосков, а я уже двигаюсь к выпуклости в его брюках. Ткань натягивается на стояке, подчеркивая каждый изгиб и линию. Я хочу расстегнуть молнию и высвободить этот огромный член.
Что со мной не так? Я должна бояться, а не возбуждаться. Я должна быть сосредоточена на будущем семьи, а не бездумно трахаться.
Едва замечаю, как исчезла вторая накладка, как вдруг его пальцы смыкаются вокруг второго соска.
— У тебя такая великолепная грудь, — говорит он, не отрывая взгляд от моего лица. Он сжимает оба соска, посылая двойные разряды ощущений в мое сердце.
Спина выгибается, и я испускаю стон. Тяжелый бит бьет в ушах синхронно с тем, что между ног. В этот момент я краснею. Жар, обжигающий щеки, проходит по шее и разливается на грудь.
— С-спасибо, — хриплю я.
Он наклоняется достаточно близко, и мои ноздри наполняются ароматом его лосьона после бритья, пьянящей смесью кедра и мускуса, которая сбивает ход моих мыслей. Его губы так близко к моему уху, что я чувствую его тепло.
— Давай продолжим твое наказание, — говорит он низким рокочущим голосом. — Встань и сними трусики.
Его пальцы отпускают мои соски, оставляя их пульсировать после его прикосновения. Он отстраняется, забирая свое тепло и запах.
— Сейчас.
По команде я вскакиваю на ноги, не отрывая взгляда от его лица. Мои чувства уже настроены на его прикосновения, и их отсутствие рождает чувство уязвимости и обделенности. Сердце бьется так сильно, что я чувствую его вибрации кончиками пальцев, которые дрожат, когда я тянусь к поясу трусиков.
Он поднимает палец, заставляя меня остановиться.
— Медленно.
Музыка возвращается в сознание, напоминая, что это все еще танец. Двигая плечами и бедрами, я поворачиваюсь, чтобы он мог полностью видеть мою попку.
Глубокий стон мистера Хосслера наполняет меня новым приливом уверенности. Я оглядываюсь через плечо, смотрю на него сквозь ресницы и спускаю стринги с бедер.
Его губы приоткрываются, и он тяжело дышит, его взгляд перескакивает с моей задницы на бедра. Вид его, такого возбужденного, сводит с ума настолько, что по моему бедру стекает капля.
— Ты мокрая из-за меня, Эйлин?
— Да, сэр.
— Покажи мне.
Я спускаю стринги вниз по ногам и переступаю через ткань.
— Дай их мне, — хрипит он.
Мой взгляд падает на брошенное нижнее белье. В изящном наклоне вперед я поднимаю клочок ткани и протягиваю ему.
Его пальцы касаются моих, вызывая приятное покалывание. Выпрямляюсь, моя грудь тяжело вздымается, когда он подносит их к носу, делает глубокий вдох и стонет.
— Ты пахнешь еще слаще, чем я думал.
Волнение бьет в самое сердце. Когда он начал думать обо мне в таком ключе? Сегодня вечером, когда я была «мисс Демианор», а он «мистером Бордо», или раньше?
Я молчу, не желая портить момент, и даже не комментирую, когда он засовывает мои стринги в карман своих брюк.
Мистер Хосслер откидывается на свое место, его взгляд скользит по моему обнаженному телу. Соски напрягаются, и я сжимаю бедра.
— Давай перечислим твои проступки, — он пересчитывает их на своих наманикюренных пальцах. — Подпольные бурлескные танцы, публичная мастурбация и проникновение в комнату незнакомого мужчины для приватного танца...
— Но вы не незнакомец, — выпаливаю я.
— Я твой будущий тесть? — спрашивает он с суровым выражением лица. — Это ты хочешь сказать?
Мои плечи опускаются при воспоминании о Деклане, но я все же киваю. Я действительно кажусь ужасной невесткой после всего, что он перечислил — кем-то, кто вот-вот поставит под угрозу союз столь необходимый для спасения моей семьи.
— Сделка отменяется? — шепчу я.
— Это полностью зависит от тебя, — отвечает он. — Чего ты хочешь?
Я облизываю губы, мозг гудит. Если бы у меня была фея-крестная, я бы попросила, чтобы Деклан не задержал меня, тогда я бы не опоздала на встречу с Дженнифер и она не сломала бы ногу.
Я мыслю слишком мелко.
Чего я действительно хочу, так это чтобы мистер Хосслер доставил мне удовольствие. Я хочу, чтобы он разорвал помолвку, которая не нужна ни мне, ни моему жениху.
Но это слишком.
Он поднимает брови, показывая, что я должна ответить.
— Пожалуйста, не наказывайте мою семью за мои ошибки, — говорю я осторожно. — Они не знают, что я сделала. Никак не могут знать. Пожалуйста, накажите меня вместо этого.
На его лице мелькает удивление, не знаю почему. Как бы мне ни нравилось все это мужское внимание, я не хочу, чтобы Деклан превратил эту ситуацию во что-то большее. Этот мерзавец с удовольствием заставил бы меня танцевать перед его друзьями-наркоманами и их проплаченными моделями под издевательский хохот толпы.
— Иди сюда, — он постукивает по коленям.
— Сэр? — шепчу я.
— Ты просила наказать тебя? — он наклоняет голову. — Ложись ко мне на колени. Я буду пороть твою сладкую задницу, пока ты не заплачешь, или не кончишь.
Вспышка возбуждения летит вниз. Я отступаю назад, но мистер Хосслер тащит меня к себе на колени, опускает мою голову и удерживает предплечьем за спиной.
Его огромный стояк вонзается мне в бок, и, клянусь, я чувствую выпуклую головку.
— Теперь, Эйлин, — рычит он мне в ухо, — пора тебе заплатить за проступки.
— Да, сэр, — шепчу я.
Его большие руки гладят изгиб моих бедер, вызывая приятные мурашки. Я выгибаю спину и раздвигаю бедра в ответ, отчаянно нуждаясь в его прикосновении.
— А теперь перечисли их, — большая теплая рука гладит мою ягодицу, и я вздыхаю от его прикосновения.
— Эм... танцы на публике.
Он поднимает руку и опускает с сильным шлепком.
Жгучая боль пронзает ягодицу, мой рот открывается в безмолвном крике. Я делаю вдох, но, прежде чем успеваю вскрикнуть, мистер Хосслер просовывает руку мне между ног, раздвигает влажные складки и проводит подушечкой большого пальца по набухшему клитору.
Удовольствие подкатывает к низу моего живота, и я подаюсь бедрами к рукам, пытаясь усилить трение. Он ускоряет движения пальцами, приближая меня к краю.
Электричество пробегает по венам, и моя кожа покрывается потом. Я задыхаюсь от изысканной смеси удовольствия и боли, мои глаза закатываются к затылку.
Давление нарастает, и мышцы напрягаются. Я так близко — готова кончить.
— Пожалуйста, — шепчу я. — Не останавливайтесь.
Он отдергивает руку, оставляя кричать о большем.
Вместо того, чтобы закончить и довести до оргазма, он говорит:
— А второй проступок?
— Публичная мастурбация.
— С шестом для стриптиза, не меньше.
Я стону, мое тело обмякает. Услышав это во второй раз, становится только хуже.
Еще один шлепок приземляется на мой зад, на этот раз достаточно сильно, чтобы послать ощущение прямо к моему ноющему нутру. Я зажмуриваюсь и сдерживаю всхлип.
С такой скоростью я скорее заплачу, чем кончу.
Толстые пальцы мистера Хосслера снова находят мой клитор, на этот раз они двигаются круговыми движениями, вызывающими водоворот экстаза. Мои ноги дрожат, а мышцы киски сжимаются и расслабляются. Звуки, которые я издаю, настолько непристойны, что я даже рада отсутствию визуального контакта.
Я покачиваюсь взад и вперед, клитор жутко ноет. Закусив губу, сдерживаю слова. Я так близко к тому, чтобы кончить.
— Следующее? — он убирает руку.
Мои руки и ноги повисают.
— Эм... я пошла в комнату к незнакомцу для приватного танца, хотя это были Вы.
От следующего шлепка моя спина выгибается дугой.
— Только за это я добавлю еще один шлепок.
— Аааа! — мои пальцы на ногах сгибаются.
Он еще больше раздвигает мои бедра, обнажая голую киску. Когда ласкает клитор, подушечка большого пальца касается моей дырочки.
Ох, блять.
Я так хочу эти пальцы.
Прямо сейчас.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — рычит он, пальцы скользят вверх и вниз по набухшему клитору.
— П-простите, — двигаю бедрами, намекая ему, что пора засунуть в меня хоть что-то, а лучше огромную твердую эрекцию, которая давит мне в бок.
Он двигается быстрее, наполняя комнату грязным, влажным звуком моих собственных соков.
— Проказница. Думаю, тебе нравилось выставлять себя напоказ.
Так и было. И есть, учитывая, с какими непредотвратимыми последствиями я сталкиваюсь теперь. Мои губы раздвигаются, чтобы выпустить стон, и он убирает руку.
Слезы собираются в уголках моих глаз. Все болит. Болит и просит освобождения. Никто и никогда не доводил меня до оргазма столько раз. Никто и никогда даже не подводил меня так близко. Это самая изощренная форма пытки.
— И последнее?
Дрожа, я прикусываю нижнюю губу и поднимаю бедра, ожидая следующий шлепок.
— Разговоры, — говорю я со стоном.
Он шлепает так сильно, что вся нижняя часть тела вибрирует, и я сдерживаю всхлип. Слезы боли, разочарования и предвкушения собираются в уголках глаз. Если он оставит меня в таком состоянии, это будет худшим видом наказания.
Его пальцы снова скользят по влажным складкам и останавливаются у входа.
— Ты будешь хорошей девочкой и кончишь на моих пальцах, или мне придется поставить тебя в угол?
Слова срываются с моих губ в стоне.
— Я буду хорошей.
Его средний и указательный пальцы проскальзывают в мою дырочку с восхитительным давлением.
— Такая тугая, — хрипит он. — Я у тебя первый?
— Эм... — я качаю головой, отгоняя несколько неловких и унизительных переживаний, связанных с Декланом. — Не совсем.
Фаллоимитаторы считаются, не так ли? По словам Деклана, да. Как и минеты, и игры пальцами. К моему облегчению, мистер Хосслер не просит вдаваться в подробности и справедливо предполагает, что я чем-то занималась с его сыном.
Фу.
Я не хочу думать об этом мудаке. Не в момент, когда я переживаю самый захватывающий опыт в жизни. Я наклоняю бедра, давая ему лучший доступ, и он скользит пальцами глубже.
— Какая же ты непослушная. — пальцы останавливаются, и он хватает меня за волосы. — Я не давал разрешение что-то делать.
— И-извините, сэр, — стону я.
Все мое тело — натянутый нерв, отчаянно нуждающийся в еще одном прикосновении.
— Ты все еще хочешь, чтобы я заставил тебя кончить?
— Да... пожалуйста, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Он двигает пальцами гораздо медленнее, я вскипаю до предела, но этого недостаточно, чтобы кончить.
— Умоляй, Эйлин, — его голос такой глубокий и насыщенный, что моя кожа покрывается теплым бархатом. — Скажи мне, как сильно ты этого хочешь.
— Пожалуйста, сэр. Дайте мне кончить.
Пальцы продолжают свои сводящие с ума томные ласки, едва задевая клитор. Мои руки и ноги покрываются мурашками, и кажется, что каждый волосок на теле встает дыбом.
— Продолжай, — говорит он успокаивающим голосом.
— Если Вы позволите мне кончить, я...
— Что?
— Я сделаю для Вас что угодно, — выпаливаю я.
Его сочный смешок согревает кожу.
— Хорошая девочка. Раз ты так мило попросила, я дам тебе то, что ты хочешь.
Он задевает клитор, и я закипаю горячими каскадами удовольствия. Кульминация настолько сильная, что мой разум пустеет, а в глазах белеет. Киска сжимается вокруг его пальцев, наполняя все остальное тело жидкой эйфорией. Я бьюсь в конвульсиях у него на коленях, моя рука касается его невероятно толстого члена.
Кровь шумит в ушах, и мой пульс стучит так громко, что я едва могу разобрать ободряющие слова, которые шепчет мистер Хосслер. Он гладит меня по спине, пока я задыхаюсь и тяжело дышу от оргазма, а его пальцы замедляют толчки.
Когда мое тело обмякает, он поднимает и усаживает меня к себе на колени. Мышцы все еще покалывают, из тела будто исчезли все кости. Устало кладу голову ему на плечо.
— Вот так, красавица, — говорит он успокаивающим голосом. — Приходи в себя.
Я все еще тяжело дышу, все еще дрожу, все еще упиваюсь мерцанием освобождения, и потому не совсем точно понимаю, верно ли расслышала его следующие слова.
— Ты так хорошо справилась, — бормочет он. — А теперь давай посмотрим, как ты справишься перед публикой.