9.
Чем дольше они ждали, тем более нервной становилась Лалиса.
Это все равно что ждать взрыва гранаты, пока ты пытаешься ее найти и обезвредить.
Три дня без инцидентов должны были ощущаться как благословение, но это казалось оттягиванием неизбежного.
Хотя нельзя сказать, что не было ярких моментов.
Лалиса увидела, как Матильда делает первые самостоятельные шаги, и постучала Дэвида по плечу, показав в нужном направлении, чтобы он не пропустил достижение собственной дочери.
Они с Максом буквально сияли на протяжении всего оставшегося дня; гордость так и сочилась из их пор.
А Дези... Ну, она вписалась прямо как кусочек паззла, о нехватке которого они не догадывались.
Сообразительная и остроумная девочка процветала на материалах, которым обучали ее Дженни и Скотт, и ей вечно было мало. Наконец, Скотту пришлось достать несколько учебников по химии для продвинутого уровня, которые были немного сложными, но все равно подарили Дези знания, которых та жаждала.
Они потихоньку узнавали ее.
Ее отец был родом из Доминиканской Республики, мать — из Нью-Мехико, и они переехали в Чикаго, когда девочке было три годика.
Ее мать заболела первой и слегла с лихорадкой, из-за которой ее пришлось увезти в больницу через считанные часы. А там уже оставалось недолго.
Она не говорила, что стало с ее отцом... Только то, что он привез ее в Ковчег, и тогда она видела его в последний раз.
В том лагере Дези отметила десятилетие, одинокая и напуганная, в окружении вооруженных мужчин, которые шутили о том, чтобы использовать сирот в качестве мишеней для стрельбы.
Когда они узнали об этом, той ночью Чону приснился худший кошмар за долгое время.
Он проснулся, ревя от злости и замахиваясь на невидимого врага.
Лалиса едва успела среагировать, спешно скатившись с их матраса, чтобы он ей не врезал.
Придя в себя, Чон быстро оделся и пробурчал что-то про желание прогуляться.
Потом Лалиса долго и без сна ждала рассвета.
За завтраком она поискала Чона, но безуспешно.
Не то чтобы она удивилась этому.
— Доброе утро, — сказал Скотт позади нее. — Ты рано встала.
Лалиса постаралась улыбнуться.
— Да, ночка выдалась долгой.
Он тут же сделался обеспокоенным.
— Все хорошо?
— Да, да, все в норме.
Скотт выгнул бровь, и в это мгновение она вспомнила, что не только Дженни знала ее много лет.
— Поговори со мной, — сказал Скотт, понизив голос.
Зачерпнув побольше нарезанных фруктов в свою овсянку, Лалиса прикусила нижнюю губу.
— Прошлой ночью Чону снова приснился кошмар, — сказала она. — Они то пропадают, то снова начинаются, но обычно все становится хуже, когда вокруг много обсуждают лагеря Ковчега.
— У него бывают кошмары в дороге, когда вы помогаете людям бежать?
Лалиса покачала головой.
— Нет. Если уж на то пошло, ему лучше, когда у нас есть какая-то работа. Словно он может направить свои чувства в полезное русло. Но ожидание...
Скотт понимающе склонил голову.
— Многим ветеранам сложно возвращаться домой. Мой дядя так и до конца и не адаптировался к гражданской жизни.
Она посмотрела на него.
— Я не знала, что твой дядя служил.
— В армии, — сказал он. — Записался, чтобы ему оплатили обучение. Он был хорошим человеком, но мой отец говорил, что после службы он так и не стал прежним.
Помедлив, пока Скотт наливал себе что-то вроде разбавленного водой сока, она нахмурилась.
— Я не знала Чона до службы, — призналась она. — Так что я не в курсе, новое это или... — она сглотнула. — Если честно, это неважно. Я просто хочу, чтобы он был в порядке. Он хорошо справляется с паническими атаками, но кошмары реально подкашивают его.
Оглядевшись по сторонам, чтобы никто не подслушивал, Скотт наклонился поближе.
— Лалиса, он не вредил тебе во время этих кошмаров?
— Нет, — быстро ответила она. — Ну, один раз было. Но это чистая случайность. Он просто слишком сильно обнял меня и оставил синяк. Но он никогда не бил меня и не нападал, думая, будто я часть его сна.
Скотт кивнул.
— Ты же скажешь мне, если такое случится?
Она непроизвольно ощетинилась, желание защитить Чона подавляло все. Она не хотела, чтобы Скотт считал Чона агрессивным — она никогда не встречала мужчину, который бы так хорошо контролировал свой гнев.
Вдохнув, она выдержала пристальный взгляд Скотта.
— Да, скажу.
Похоже, удовлетворившись ответом, Скотт предложил ей чашку кофе.
— Знаешь, после вашей последней вылазки у нас довольно хороший ассортимент лекарств от тревожности, — сказал он. — Может, небольшая доза пойдет Чону на пользу. Просто чтобы помочь ему преодолеть непростой этап.
— Ну, если я найду его, то попытаюсь убедить, чтобы он пришел к тебе...
Повернувшись и еще раз осмотрев помещение, она заметила знакомые широкие плечи и шоколадно-каштановые волосы.
— О, вот же он, — сказала она с облегчением.
Только тогда она заметила, с кем говорит Чон, и нахмурилась.
Она наблюдала, как Чон и Натаниэль завершили свою дискуссию и пожали руки. Натаниэль сочувственно похлопал Чона по плечу, и два мужчины разошлись в разные стороны.
Лалиса свистнула, и Чон тут же повернул голову, мгновенно найдя ее взглядом.
Он улыбнулся, но тени под глазами выдавали его измождение, и ее сердце заныло.
— Доброе утро, док, — поприветствовал он Скотта, походя к ним. Наклонившись, Чон целомудренно поцеловал Лалиса. — И тебе доброе утро.
— О, Алонзо пришел, — сказал Скотт. — Мне нужно обсудить с ним кое-что. Еще увидимся.
Наполнив кружку для Чона, Лалиса спросила:
— О чем вы с Натаниэлем говорили?
Он запнулся.
— О, знаешь, просто трепали языками.
— Треплешь языками с моим бывшим?
— Вы же друзья, — парировал он, забирая у нее свой кофе.
— Мы... вроде как приятели. И прекрати уходить от ответа.
Чон приподнял темную бровь, отпив из кружки.
— О чем вы говорили? — выразительно повторила она.
Смерив взглядом растущую толпу возле столов с едой, он склонил голову в сторону и показал следовать за ним.
Устроившись у стены кафетерия, Чон прислонился плечом к цементным блокам и уставился в свою кружку.
— Я попросил Нейта об одолжении, — тихо сказал он.
Нутро Лалиса скрутило от волнения.
— Пока я не... не возьму себя под контроль, — продолжал он, — я попросил его хранить у себя мое оружие по ночам.
— Чонгук... — пробормотала она, переступив с ноги на ногу. — Во время кошмара ты ни разу не тянулся к пистолету или ножу. Черт, ты даже никогда не нападал на меня...
— Это лишь вопрос времени, — буркнул Чон. — Кошмары не станут лучше, только хуже. Так было и в прошлый раз.
— В прошлый раз? — она нахмурилась. — Ты имеешь в виду, до того...
Он слегка кивнул.
— Когда я вернулся домой. Шесть месяцев я каждую ночь просыпался с криками. Однажды я очнулся с пистолетом в руке, снятым с предохранителя, и целился в кого-то, хотя дома никого не было. Слава Богу, моя девушка в то время осталась у своей матери, иначе... — он прерывисто вздох. — Я лучше сдохну, чем сделаю подобное в твоем присутствии.
Положив ладонь на его предплечье, Лалиса всмотрелась в его лицо.
— Чонгук, Скотт сказал, что у него есть лекарства, которые могут помочь, — произнесла она. — Он хочет, чтобы ты с ним поговорил.
Чон неуверенно склонил голову набок.
— Лиса, я не знаю...
— Зато я знаю, — перебила она. — Нет гарантии, что поможет, но он сказал, что это может облегчить твое состояние.
— Я не хочу дрыхнуть без задних ног из-за какого-то снотворного.
— Это не снотворное, а лекарство от тревожности. Как минимум это поможет тебе немного успокоиться.
Чон притих на долгое время, уставившись на свой остывающий кофе так, будто там содержались все ответы.
— Я все равно не стану держать оружие у нашей постели, — сказал он наконец. — До тех пор, пока я не буду уверен, что не натворю ничего такого.
— Ладно, — уступила Лалиса. — Полагаю, револьвер тоже исключается.
Чон согласно хмыкнул.
— Но я хочу, чтобы ты оставила нож. Положи его куда-нибудь так, чтобы я не знал.
— Чон...
— Пообещай мне, птичка певчая.
От его смертельно серьезного и почти отчаявшегося тона ее сердце разлетелось на тысячу кусочков.
— Ладно, — прошептала она. — Я обещаю.
Ласково поддев его, она подождала, пока их взгляды встретятся, а потом прильнула поближе и поцеловала его.
Она без слов вливала как можно больше эмоций в каждое движение своих губ.
Лалиса прошла через ад в том возрасте, когда большинство людей еще не видело ни одного подросткового фильма. Она на своей шкуре познала боль, ужас и отчаяние, и они как будто вплелись в ее генетический код.
Что бы Чон ни думал о себе, она знала, что он — ее подарок от вселенной. Ее награда за то, что она не сдалась и вытерпела. Ее вознаграждение за то, что выжила и тогда, и сейчас.
Несколько кошмаров и бессонных ночей ее не отпугнут. Только не тогда, когда он смотрел на нее так, будто она построила весь мир и благословила его.
— Как ты это делаешь? — спросил Чон, чуточку отстранившись и улыбнувшись ей.
Лалиса нахмурилась.
— Делаю что?
— Делаешь даже худший день похожий на мед и розы.
Она улыбнулась, проведя пальцами по щетине на его подбородке и спустившись к точке пульса, бившегося под кожей.
— Должно быть, это врожденный талант, — сказала она, улыбнувшись и снова поцеловав его.
Звук покашливания позади нее заставил их обоих подпрыгнуть.
— Мне очень жаль, — сказала сестра Агнес. — Я не хотела мешать.
— Все в порядке, сестра, — ответил Чон, и кончики его ушей порозовели. — Что-то случилось?
Сестра Агнес нахмурилась.
— Я не уверена, — произнесла она. — Но... Я думаю, вам двоим нужно кое-что увидеть.
***
Шагая за сестрой Агнес по замерзшему двору, Лалиса мысленно пожалела, что не подумала надеть перчатки и куртку.
— Мне нравится по утрам ходить на прогулку и молиться, — объяснила сестра Агнес. — Это помогает мне прояснить мысли перед тем, как приступать к повседневным делам.
Она повела их к пролому в заборе и прошла через него.
— Я уже собиралась заканчивать, когда заметила кое-что странное...
— Снова разрезанные белки? — спросил Чон.
Она обернулась через плечо.
— Не белки.
Когда они приблизились к зловонному периметру из тел, Лалиса показалось, что она увидела то, о чем говорила сестра Агнес.
— Поначалу я увидела только одного, но потом заметила других и, ну... — она замедлилась, показывая Чону и Лалиса посмотреть самим.
Шесть разных фриков, все выпотрошенные. Их внутренности были извлечены и растянуты по туловищам. Где-то рядом с трупами были разложены аккуратные кучки органов. Это выглядела как заранее подготовленная игра «Собери сам».
— Иисусе, — прошипел Чон. Вздрогнув, он повернулся к монахине. — Простите, сестра.
— Не беспокойтесь, моя первая мысль была такой же.
Лалиса шагнула ближе, уставившись на омерзительное зрелище перед ней.
— Я видела, что стервятники и вороны иногда клюют тела фриков, — сказала она. — Но чтобы такое...
— Это сделали точно не птицы, — Чон помрачнел. — Животные съедают добытое. Только люди делают нечто подобное.
Посмотрев вниз, Лалиса постаралась не реагировать на вырезанное сердце, которое лежало на заиндевевшей земле возле носка ее ботинка.
— Ладно, — начала она, дыша ровно. — Давайте подумаем. Зачем кому-то вскрывать шестерых фриков? Извращенные наклонности не в счет.
Чон и сестра Агнес озадаченно переглянулись и посмотрели на Лалиса.
— Поиски чего-либо, — сказал Чон наконец. — Может, кто-то проверял, не съели ли эти стональщики в последние дни.
Сестра Агнес кивнула.
— Мы и правда потеряли людей несколько недель назад. Аманда, Лоуренс, Трэй... Возможно, кто-то из их близких искал ответы в животах этих существ.
— Но мы нашли их тела, — парировала Лалиса. — Трэй обратился, но Аманда и Лоуренс... Мы знали, что с ними стало.
— Горе причудливым образом влияет на человека, — сказала сестра Агнес. — Может, кто-то не удовлетворился этим.
— Но зачем тогда не вскрыли других? — спросил Чон, повернувшись и посмотрев на остальные трупы. — Зачем играть в Франкенштейна только с этими шестью?
Сестра Агнес сморщила нос, оглядываясь по сторонам.
— Они лежат сверху стопки. И они наименее... изувечены.
— У свежих стональщиков и правда больше материала для работы, — сказал Чон с кивком.
Медленно повернувшись по кругу, Лалиса осмотрела окрестные территории.
Волоски на ее шее сзади встали дыбом... тошнотворные мурашки пробежали по ней точно так же, как в ночь, когда она почувствовала, что за ней и Чоном кто-то наблюдает.
Позади них школа возвышалась в холодном сером свете утра.
От осознания ее нутро скрутило узлом.
— Они видны из окон, — сказала Лалиса, глядя на стеклянные панели. — На этой стороне здания расположены несколько классов, переделанных в жилые комнаты. Тот, кто сделал это, спит в одной из этих комнат.
Сжав скромную серебряную цепочку, на которой висел ее нательный крестик, сестра Агнес постаралась взять себя в руки.
— Ты уверена? — спросила она ослабевшим голосом.
— Не на сто процентов, — призналась Лалиса. — Но мое нутро подсказывает, что это так.
— Откуда ты знаешь, что это кто-то из данных комнат?
Лалиса повернулась к другой женщине лицом.
— Потому что я чувствую, что этот кто-то прямо сейчас наблюдает за нами.
Сестра Агнес еще сильнее стиснула крестик.
— Логично, — тихо произнес Чон. — Такой жуткий тип захочет созерцать плоды своей работы. Присматривать за всеми, кто тут бродит...
— Как мы прямо сейчас, — сказала Лалиса.
— Ага, ну вот пусть выйдет и попробует что-нибудь сделать, — сказал Чон, сердито глядя на окна. — Тогда хоть узнаем, кто это был.
— Такое поведение определенно вызывает беспокойство, — начала сестра Агнес. — Но ведь возможно, что этому человеку просто нужны наставления?
— Этот кто-то пытался привести в наш дом фриков, — возразила Лалиса. — Вы были там. Вы видели, какой опасности все подверглись. Не думаю, что наставления помешают этому человеку повторить нечто подобное.
Кивнув в знак понимания, сестра Агнес взглянула с Лалиса на Чона.
— Тогда что вы предлагаете сделать, когда мы найдем этого человека?
Вздохнув, Лалиса пожала плечами.
— Это не нам решать.
— Сделаем голосование, как и со всем остальным, — добавил Чон.
— Я стараюсь сохранять оптимизм даже в самые темные времена, но вы правда думаете, что большинство в нашей группе дарует милосердие это заблудшей душе? — сестра Агнес нахмурилась. — Когда все узнают правду, возможно, будет сложно убедить их не делать чего-то необратимого.
Чон провел ботинком по тонкому слою снега, открывая сухую траву под ним.
— В тот день никто не погиб, — сказал он, подняв взгляд. — Может... может, народу покажется логичным не отнимать жизнь взамен жизней, что не были потеряны.
В глазах сестры Агнес все еще стояла неуверенность, но она не пыталась его разубедить.
Она до сих пор цеплялась за надежду.
Повернув голову, Лалиса снова посмотрела на школу, остановившись на одном окне в особенности.
Подозрение так и скреблось в ее голове, побуждая принять решение.
Ей нужны улики, и их как-то надо получить, не попавшись самой.
Но она прекрасно знала, где начнет искать.
***
Фэнси семенила по коридору, таща в зубах плюшевого мишку.
— Привет, девочка, — приветствовал ее Чон, когда они прошли мимо. — Что это у тебя тут?
Завиляв хвостиком, Фэнси отказалась отдавать мишку. Видимо, это была ее новая находка.
— Надеюсь, это не принадлежало кому-то из детей, — сказала Лалиса, наблюдая, как Фэнси один раз обежала их по кругу и пошла дальше по коридору.
Чон усмехнулся.
— Немножко собачьей слюны еще никому не навредило.
Как раз когда Лалиса собиралась сказать ему, какая это гадость, громкий разговор за углом заставил их обоих остановиться.
Мужские голоса эхом отражались от кафеля и шлакоблоков.
— ...Неправда!
— Мы видели тебя...
— Не может быть... Вам нужны доказательства!
Чон нахмурился.
— Не к добру это.
Поспешив на шум, они добрались туда как раз в тот момент, когда Эдварда толкнул ранее миролюбивый Боб.
— Воу, эй, эй, — крикнул Чон, бросившись в гущу, чтобы разнять дерущихся. — А ну-ка прекратили все!
Боб ткнул пальцем в сторону Эдварда, и его лицо покраснело от гнева.
— Пусть он прекратит!
— Это у тебя под койкой был спрятан окровавленный нож и ботинки! — завопил Эдвард.
— У тебя нет доказательств, что это мое!
Удерживая Эдварда на расстоянии вытянутой руки и упершись ладонью в его грудь, Чон повернулся к Бобу.
— Ладно, что там насчет ножа под твоей кроватью?
Вдохнув, чтобы успокоиться, Боб старательно не смотрел на Эдварда и другого мужчину, который к ним присоединился.
— Я не знаю, чье это, — сказал Боб. — Я никогда прежде его не видел.
— Тогда почему твой сосед нашел его с твоими вещами? — парировал Эдвард.
Чон сильнее впился пальцами в грудь мужчины, словно предостерегая.
— Не знаю! — Боб провел пальцами по своим редеющим волосам. — Говорю тебе, это не мое. Наверное, кто-то подбросил.
Другой парень — кажется, Марк — фыркнул.
— Ну да, конечно.
Жестом показав ему молчать, Чон повернулся к Бобу.
— Надо признать, это выглядит немного подозрительно.
— Да брось, ты же меня знаешь, Чон, — взмолился Боб. — Ты должен мне поверить. Я говорю правду.
— Ладно, тогда помоги мне, — сказал Чон ровным тоном. — Подумай, Боб. Кто бы захотел подложить такое с твоими вещами?
— Понятия не имею.
— Ты видел, чтобы кто-нибудь заходил в твою комнату или выходил из нее? Кто-нибудь просил тебя подержать у себя их вещи?
Боб покачал головой.
— Нет, но я всю ночь стоял на страже. Кто угодно мог проскользнуть и подложить это.
— Что-то больно много усилий просто для того, чтобы подставить тебя, — возразил Эдвард.
— Подставить в чем? — закричал Боб. — Я ничего не делал!
— Ладно, думаю, мы так ни к чему не придем, — сказал Чон, показывая мужчинам успокоиться. — Кто нашел окровавленные ботинки и нож?
— Донна, — сказал ему Эдвард. — Она выронила ручку, а когда полезла ее искать, то нашла нож Боба и его ботинки под койкой, накрытые тряпкой.
— Это не мой нож, — коротко повторил Боб.
Шагнув ближе, Лалиса вмешалась.
— Можно мне посмотреть?
Мужчины повернулись к ней.
— Ты хочешь увидеть окровавленный нож? — переспросил Марк, нахмурив темные брови.
— У всех в этом лагере когда-либо бывала кровь на ноже, — натянуто сказала она. — Если он говорит, что нож не его, может, мы сумеем найти настоящего владельца.
Протянув руку, она ждала, когда Марк или Эдвард передадут ей оружие.
Наконец, Эдвард подчинился, достал клинок из-за пояса и положил в ее ладонь.
Пока мужчины продолжали спорить по поводу невиновности Боба, Лалиса осмотрела длинный и грязный складной нож.
Деревянная рукоятка была потертой и окровавленной, как и лезвие.
Лалиса нахмурилась.
Нож был слишком окровавленным. Никто бы не оставил свое оружие в таком состоянии, если только они не дрались в этот самый момент. Даже менее опытные бойцы вроде Ванессы умели надлежащим образом чистить ножи, хотя бы ради комфорта во время следующего использования. Никто не хотел размазать кровь фрика по коробке овсянки быстрого приготовления, которую придется вскрыть ножом, и никто не хотел трогать липкую рукоятку во время выполнения повседневной работы по дому.
Она перевернула нож в руках, обратив внимание на почти идеальный отпечаток ладони на рукоятке.
Взгляд Лалиса метнулся к Бобу, который до сих пор лихорадочно объяснял, что ни оружие, ни окровавленные ботинки не принадлежали ему.
Его ножны (для ножа, который действительно принадлежал ему) были пристегнуты к поясному ремню слева.
Отпечаток ладони на рукоятке принадлежал правой руке.
— Боб, ты левша, — сказала Лалиса, перебив Марка на полуслове.
Группа притихла.
— Эм, да, — сказал Боб. — А что?
— И ты не амбидекстр или типа того?
Он нахмурил лоб.
— Нет.
Лалиса посмотрела на Эдварда.
— Тогда это определенно не его нож. Но кто-то очень хотел, чтобы мы так подумали, и якобы это он порезал тех белок.
— Порезал... что? — Боб разинул рот. — Что случилось?
Она мысленно содрогнулась. Она забыла, что большинство группы не знает настоящую причину нападения фриков.
— Забудь, — поспешно сказала она и, глянув на Чона, добавила: — Этим ножом пользовался правша, а не левша. И оружие почти комично измазано в крови. Тот, кто подложил его под кровать Боба, явно старался для театральности.
— Ну, это явно сработало, — сказал Эдвард. — Донна перепугалась, когда увидела это.
Лалиса нахмурилась.
— Откуда Донне знать, что надо переживать из-за окровавленного ножа и ботинок?
Марк и Эдвард непонимающе посмотрели друг на друга. Им и не приходило в голову, что это странно.
Передав нож Эдварду, Лалиса кивнула.
— Кому-нибудь надо его почистить. Это отвратительно, — повернувшись лицом к Чону, она сказала: — Нам надо поговорить с Донной.
Подавляя улыбку, Чон согласился. Склонив голову набок, он сказал:
— Ну теперь-то вы все помиритесь и поцелуетесь?
Эдвард и Марк переступили с ноги на ногу, а Боб скрестил руки на груди.
— Извинений будет достаточно, — сказал им Чон.
Через несколько секунд Эдвард промямлил:
— Прости меня, Боб.
Выпятив подбородок, Боб ответил:
— И ты меня прости.
Хлопнув их по плечам, Чон улыбнулся.
— Ну вот, так намного лучше, правда?
Тихого бормотания в знак согласия было достаточно.
Лалиса удерживала нейтральное выражение на лице, пока они отходили от этой троицы.
Как только они свернули за угол, она тут же прыснула от смеха.