Спаси-себя-от-главного-героя

***

Округлив глаза юноша задержал дыхание, прикрыв грязный рот рукой. Он искренне надеялся, готов был молиться на то, чтобы незнакомец в маске его не услышал. Но, видимо, его отчаянные мольбы не сработали, поскольку человек позади замер. Всего на мгновение, но и это мгновение заминки не скрылось от Хуа Фансяня.

Его прекрасное лицо покрыл стыдливый румянец. Хоть юноша позади него ничего не сказал, но Фансяню этой паузы вполне хватило.

«Что это только что было?! Я застонал? Так еще и при этом юноше?! О, жизнь, за какие прегрешения ты так со мной обходишься???» — в глубине души Хуа Фансянь взвыл от чувства беспомощности и неловкости данного момента.

Система не заставился себя долго ждать, отзываясь странным уведомлением:

[Воу-у-у!!! Поздравляем! Открыто достижение «Начало распутства». Зачислено 150 баллов. Текущий счет: 590

Продолжайте в том же духе! Удачи! :)]

Хуа Фансянь довольно долго глядел на сообщение Системы непонимающим, пустым, туманным взглядом. В голове все еще эхом звучало ее сообщение.

«Что за?.. Радость моя, какое еще достижение? «Начало распутства?» Это была естественная реакция тела на боль! И что это за смайлик в конце? Когда ты успела стать эмоциональной?» — отходя от первого шока Фансянь натолкнулся на второй. Из огня, да в полымя.

А ведь это по сути только начало его пути! Начало сюжета этого идиотского романа, в котором он должен выжить.

«Блять, я даже эту ошибку природы разорвать не успел», — жизнь, будто решила, что лучше Шуан Хуа умереть, нежели разорвать книгу.

Пока «распутник» был погружен в свои мысли, разрывая на тысячи клочков убожество, на которое потратили бумагу, юноша в маске со всей осторожностью перебинтовал его.

— Готово, — наконец выдохнул он, — Это качественные лекарства, приготовленные из редких трав. Вы поправитесь через несколько дней.

— Зачем же ты использовал на мне эту редкость? Это всего лишь несколько царапин, — посетовал Хуа Фансянь.

— Прошу, господин, не говорите так. Ваши раны были серьезны. Что бы вы делали, если они загноились? Тогда бы пришлось резать плоть. Да и путь неблизкий, от обычных лекарств вы продержались бы не слишком долго, — пояснил юноша. Его голос звучал мягко, словно он упрекал ребенка, — Мне ничуть не жалко.

Хуа Фансяню показалось, если бы не маска, возможно он бы смог узреть улыбку этого юноши прямо сейчас. Словно вспомнив о чем-то, тот понуро опустил голову, бормоча под нос:

— Ведь, если товар прибудет в таком состоянии, император лишит меня жизни...

Тепло, на секунду возникшее в сердце Хуа Фансяня, сменилось холодом.

Так вот оно что...

— А, так ты делал это для своей пользы, — его голос сочился льдом.

Уколотый этим льдом, парнишка низко опустил голову.

— ...

— Можешь ступать, — Фансянь накинул на плечи тонкую ткань.

— Господин...

— Я велел тебе уйти. Что здесь непонятного? Я устал и хочу спать, — Фансянь почувствовал неловкость, обращаясь с ним таким приказным тоном, словно он был не выходцем из публичного дома, а правителем. Но гнев в его душе говорил за него.

— Слушаюсь, — бросил загадочный паренек прежде чем развернуться и уйти.

«Что ты ожидал, Хуа Фансянь? Что в этом мире, что в том — каждый сам за себя. У любых поступков есть корыстный мотив. В конце концов, я ведь и сам такой... Я тоже хочу выжить», — он грустно вздохнул, опустился на свою постель и прикрыл веки.

Но даже засыпать ему было страшно. Совсем скоро он лично встретится с императором и его советником. Встреча с последним пугала его куда больше так, что он не мог спокойно закрыть глаза и погрузиться в блаженный сон. Вдруг он снова явится ему в кошмарах? Прошлый сон был достаточно ярким, чтобы страх закоренился на подсознательном уровне.

— Блять, да чтоб у тебя в жизни не встало! Чертов жеребец-осеменитель! — юноша изливал весь свой гнев и проклятия на ничего не подозревающего советника Хэ Сюэ.

Вскоре, немного успокоившись, Хуа Фансянь смог заснуть. Ему повезло, кошмары не снились этой ночью, но зато он видел нечто другое не менее интересное будоражащее.

Он лежал на мягких простынях. Приоткрыв веки он увидел перед собой потолок спальни, украшенный по бокам легкой газовой тканью цвета крови. Тело не слушалось хозяина. Хуа Фансянь с трудом приподнялся в локтях, превозмогая слабость в теле, но его затуманенный дымкой взгляд тут же прояснился, когда взору предстала широкая мужская спина, с которой медленно соскальзывала ткань. Оголились плечи, а затем, будто растягивая удовольствие побыть еще на этом крепком теле, ткань лениво спала; теперь Хуа Фансянь мог наблюдать широкую спину и довольно узкую талию мужчины, что скрывался в мраке ночи. Только свечи слабо поблескивали.

Хуа Фансянь забыл, как дышать. Взгляд оказался прикован к очерченной мускулистой спине. Несколько прядей длинных и черных, как смоль волос, каскадом спадали на обнаженную кожу человека перед ним.

Мужчина слегка развернул к нему свой профиль, ледяные глаза впились в Хуа Фансяня.

— Сянь-эр*~

(Уменьшительно-ласкательное обращение).

Его голос звучал низко, томно, даже отчасти влажно. Хуа Фансянь смог уловить в этом голосе неприкрытую страсть, вперемешку со звериной похотью и желанием. Этот голос с хрипотцой ворвался в его сердце и заполнил до отказа все мысли.

Обладатель низкого чарующего голоса опустился на постель и, словно волк пробирался к своей добыче, лишь бы вцепиться в ее тело своими острыми зубами, испить кровь без остатка и обглодать кости.

Взору предстала накаченная грудь и твердый пресс, который Фансянь не отказался бы потрогать.

А мужчина подбирался все ближе, пока не приблизился настолько, что Хуа Фансянь приоткрыв губы, растерянно произнес:

— Хэ Сюэ...?

Мужчина перед ним широко улыбнулся, а в глазах загорелись веселые искорки. Хэ Сюэ взял за руку Хуа Фансяня и приложил его ладонь к своей щеке. Он терся об нее как котенок, жаждущий ласки.

— А ты ожидал увидеть кого-то другого? Неужели, ты не рад мне? — ласково спросил голубоглазый юноша.

— Нет. Совсем нет, — вырвалось из его уст. Он прикусил губы, в попытках успокоить бушующее сердце.

Заметив это, Хэ Сюэ прикоснулся к его лицу. Проводя по щеке, он опустился к алым, пухлым, манящим губам.

— Не кусай свои губы. Только мне позволено это делать, — они не сводили глаз друг с друга.

Хэ Сюэ подался вперед и с жадностью вцепился в эти припухшие губы, опрокидывая Хуа Фансяня на постель. Его крепкие и сильные руки сомкнулись на тонкой талии, разрывая одежду.

— Фансянь... Фансянь... — томно вздыхал Хэ Сюэ.

Под его напором Хуа Фансянь определенно был бессилен, поэтому позволил себе утонуть в этих крепких объятиях и неудержимом огне страсти.

Отдаленно Шуан Хуа слышал, как его зовет кто-то издалека.

И лишь благодаря ему, юноше удалось вырваться из пут сна и своей извращенной фантазии.

Глаза широко распахнулись. Парень уставился в потолок в немом шоке.

Этот сон... Да он хуже, чем предыдущий!!!

Вся одежда, что была на нем стала мокрой и липкой от пота. Лицо побледнело, в горле пересохло. Кадык ходил ходуном, когда тот пытался сглотнуть.

— Господин, вы проснулись? — знакомый голос окликнул его, — Я могу войти?

Превозмогая себя, Хуа Фансянь привстал, однако ощутил что, что-то не так с его телом.

«Только не...»

Его опасения подтвердились, когда глаза опустились ниже. С губ чуть не сорвалось «входи», как он тут же рявкнул:

— Нет! Я проснулся, не входи!

— Нам скоро пора отправляться. Пожалуйста, поторопитесь, — произнес парень за шатром.

Убедившись, что звуки его шагов стихли, Хуа Фансянь взглянул под одеяло. Его мужское достоинство проснулось вместе с ним и передало привет.

— Твою ж мать...как ты вовремя, — он хлопнул себя по лицу, — Какой абсурдный сон. Лучше бы он мне плоть разорвал. С каких это пор мне снятся гейские сны? Я не сомневаюсь в своей гетеросексуальности, а уж тем более в главном герое! Может мне еще не доводилось с кем-нибудь покувыркаться, но Хэ Сюэ точно многих женщин уложил, — он отчаянно вздохнул.

Презрительно глядя на свою предательски восставшую из мертвых плоть, он бросил:

— Ну и что с тобой делать? — губы поджались, брови свелись к переносице, а щеки зарумянились.

Хуа Фансяню повезло, что возбуждение оказалось не таким сильным. В скором времени оно должно пройти. Однако снова вспоминая тот постыдный сон, его член только твердел.

— Да еб твою мать... Почему я не переродился девушкой? Дурацкий сон! Минуточку, — вспомнив о чем-то Хуа Фансянь задумался и изрек с самым серьезным лицом, — а почему я был снизу?.. Было очевидно, что я оказался снизу! Почему это меня повалили на лопатки?! Вопиющая несправедливость! Сделали из меня милого, да невинного пассивчика, — презрительно фыркнул Хуа Фансянь.

Подняв руки, он торжественно изрек:

— Я тот еще альфа-самец!!! — осознав сказанное, щеки покрылись стыдливым румянцем. Он накрыл лицо ладонями, вспомнив нерешенную проблему, — ну не выходить же так?.. Слишком заметно.

Приведя мысли чувства в порядок, ему удалось подавить в себе порочные желания.

Он нацепил свои красные тряпки, привел в порядок волосы и как ни в чем не бывало вышел из палатки. На костре приготовили обычную рисовую кашу. После трапезы путь был продолжен.

Хуа Фансянь чувствовал себя гораздо лучше после мази. Обжигающая боль затихала, но тот постыдный случай не хотел выходить из головы, постоянно давая о себе знать.

Через два дня процессия оказалась у ворот в столицу.

Город Лицзян.

День близился к закату, когда несколько десятков людей подошли к главным воротам столицы, ожидая момента пропуска.

«Автору было настолько лень придумывать что-то новое, что он просто решил использовать существующие названия, — закатил свои прекрасные глаза юноша, — О, тут даже одноименная гора».

Город Лицзян был процветающим и оживленным. Даже в такое позднее время людей на улицах было несоизмеримо много. Шумные торговцы привлекали клиентов разными способами. Кто-то кричал во всю глотку, кто-то вещал об удивительных товарах на своем прилавке, а кто-то устроил щедрые скидки:

— Подходите! Эту посуду привезли из западных стран! Такого вы еще нигде не видели!

— У меня для вас есть кое-что интересное, господа! Прошу, не уходите далеко!

— Корица! Корень женьшеня!Использовались для повышения мужской потенции.Молодой господин, не проходите мимо!

«О, смотри-ка, Хэ Сюэ, тебе это пригодится».

Было множество разных товаров, от которых рябило в глазах от разнообразия. Однако сейчас не было времени и сил, чтобы бросить лишний взгляд на расчудесные побрякушки и изделия. От судьбоносной встречи с главным героем Хэ Сюэ и императором Цзянлин-цзюнем их отделяла одна рыночная площадь да дворцовые ворота, словно отлитые золотом.

(Цзянлин можно перевести как тихая душа. Цзюнь – Повелитель (Мобэй -> Мобэй-цзюнь; Куньлунь -> Куньлунь-цзюнь). Также будет употреблено Цзюнь-шан (君上 , Jūn shàng ) – «великий лорд» или «государь», в букв. пер. с кит. Цзюнь 君 (Jūn) – «владетельный князь, повелитель», Шан上(shàng ) – «верховный».)

С каждым пройденным шагом напряжение нарастало. Сердце билось как боевой барабан, эхом отдаваясь в ушах. Этот момент решит его дальнейшую судьбу.

«Хэ Сюэ, Цзянлин-цзюнь...» — словно священную мантру повторял про себя Хуа Фансянь снова и снова.

Ступив за пределы дворцовых ворот, сопровождающие не стали входить во внутренний двор. Словно лишившись опоры, у Хуа Фансяня подогнулись колени под напором этого сияющего строения.

Несколько круглолицых служанок подошли к новоприбывшим и протянули им влажные полотенца. Следом послышался холодный строгий голос:

— Вытрите этим грязь на лице. Его Величество император должен видеть, что за лицо прячется под сажей. Тех, кого он выберет попадут в его гарем, а те на кого он даже не посмотрит отправятся в служанки. После, выбранных девушек обследует врач на врожденные болезни или на наличие шрамов на теле. Помните, если у вас обнаружат, что-то из этого даже не думайте становиться его любовницами, — дребезжащий голос дамы преклонных лет вызывал одно раздражение своей высокомерностью и пренебрежением. Эта женщина, видимо, занимала пост придворной дамы, ну или же местной ведьмы с противным голосом.

«И так все понятно, тетка. Веди уже к этому императору. Чего тянуть?»

Придворная дама не стала вглядываться в лицо каждой пришедшей девушки, а парня, затесавшегося среди них, она и подавно не заметила.

Одежда на них была совсем простенькой и не вычурной. Однако ее украшали лица прекрасных девушек, что выглядели как изящные пионы в солнечный день.

Сяо Мэй была самой старшей из всех и, разумеется, ответственность мамочки за своих детишек лежала на ней. Обеспокоенно переводя взор с одной юной красавицы на другую, она облегченно вздохнула, дрожащим голосом выдавив:

— Не бойтесь. Всё будет хорошо...

Хуа Фансянь не стал переживать за девушек, ибо ясно помнил, что большая часть из них пробьется в наложницы, в том числе и он. Однако он не хотел бы опускаться до уровня оригинального Хуа Фансяня и соблазнять императора. Уж лучше главный герой!

«...» — от таких мыслей в душе он отвесил себе хлесткую оплеуху.

Придворная дама повела процессию из благоухающих нежных девиц в главный зал. Низко опустив голову, она объявила:

— Ваше Величество, ваша покорная слуга привела новых рабынь из Шэньчжэня.

Вскоре, двери распахнулись, и взору открылся длинный коридор, в конце которого стоял золотой трон, украшенный драконами и фениксами. Если приглядеться, в нем также можно было разглядеть различные иероглифы, выполненные искусным мастером.

Придворная дама уверенно повела за собой «прицеп». Уважительно склонившись, она пояснила:

— Государь, эта жалкая служанка привела новых рабынь.

Восседавший на троне мужчина в самом расцвете сил слабо кивнул. На нем были белоснежные одежды, расшитые золотыми нитями и мяньгуань* на голове. Волосы собраны в аккуратный пучок, а глаза блуждали по толпе. Краем глаза Хуа Фансянь заметил человека позади него. Он был одет в строгие черные одежды с длинными рукавами. Его волосы были собраны в высокий хвост, глаза холодные как сталь, но их голубоватый оттенок привлекал взор.

(Мяньгуань или просто мян» 冕 — это «китайская тиара», головной убор древних императоров с нанизанными на ней бусинами).

Сердце Шуан Хуа пропустило удар. Тот самый благоговейный страх перед своим будущим убийцей. Император был лишь подставной фигурой, на самом деле все военные заслуги должны причисляться не Цзянлин-цзюню, а его советнику. Его имя заставляло содрогнуться от страха целые нации и государства. Он знал все наперед, мог предсказать военную стратегию врага и его следующий шаг.

Казалось бы, типичный Марти Сью*, но что-то в нем цепляло. Это был один из тех персонажей, которому автор предписал незаслуженную смерть, при чем самую глупую.

(Мужская версия Мэри Сью).

Кадык Хуа Фансяня дернулся, лоб покрылся испариной, а тем временем Цзянлин-цзюнь лениво поднялся с трона и спустился, дабы осмотреть новоприбывших.

Этот человек был недурен собой, но слишком глуп, чтобы управлять страной. Поэтому, пока Хэ Сюэ планировал следующий ход к атаке, тот предавался разврату. Неудивительно, что у него появились и дети. Трое детей рожденных от наложниц умерли вскоре после рождения. Кто-то умер из-за слабого здоровья, кто-то родился мертвым, а на последнего устроили покушение. Из всех детей, что у него были, выжил только один. Его старший сын, которого постоянно запирали в комнате, отрезая от мира. Отец совсем запамятовал о своем ребенке, а тот забыл, как выглядит его отец.

Он приближался к каждой девушке, хватал их за лицо и рассматривал вблизи. Когда дошла очередь до Хуа Фансяня, император удивленно застыл:

— Юноша? — произнес он, неверя своим глазам.

— Ч-что?.. — опешила придворная дама, — Я сейчас же уведу его прочь отсюда!

Без того неспокойное сердце Хуа Фансяня ушло в пятки. Что, если сейчас все пойдет по-другому? Какова вероятность, что я не убью его на месте?

— Постой.

Цзянлин-цзюнь протянул руку и коснулся ей нежной кожи парня. Удивление быстро сменилось заинтересованностью. Он рассмотрел его лицо со всех ракурсов, довольно произнося:

— Красота, — раскосые глаза широко распахнулись, — своей красотой это юноша не уступает ни одной девушке. Я хочу, чтобы он тоже стал частью моего гарема.

Улыбнувшись, он пригладил щеку Хуа Фансяня. Того чуть не вывернуло от отвращения.

«И все-таки ты мужеложец*».

(Гомосексуал, гей).

Наконец, когда Цзянлин-цзюнь отдалился от него на безопасное расстояние, Хуа Фансянь в сердцах облегченно выдохнул, и снова направил взгляд на Хэ Сюэ. Его пробила дрожь, когда он столкнулся с ним глазами.

Как долго он смотрел на него? У юноши возникло ощущение, что этот хищный взор был направлен на него давно.

Хуа Фансянь хотел тут же опустить глаза, однако не смог, словно утонув во взгляде Хэ Сюэ. Его глаза представляли собой безбрежное озеро, в которое забрел несчастный парень.

Чуть нахмурив брови, тот произнес одними губами:

«Про-даж-на-я шлю-ха».

«Что ты сказал, ублюдок?!» — Хуа Фансянь закипал от гнева. Он показывал ему средние пальцы, что были скрыты длинными рукавами одежд. Но Шуан Хуа всегда учили: какой привет, такой ответ.

«Об-ре-зан-ный ру-кав*».

(В Древнем Китае так называли геев.Однажды император Ай-ди и Дун Сянь спали в одной постели. Проснувшись, государь обнаружил, что Дун Сянь спит на рукаве царского одеяния. Дабы не беспокоить сон возлюбленного, Его Величество отрезал рукав своего платья и лишь потом встал).

Брови советника еще больше сошлись над переносицей. Тот презрительно фыркнул, пока Хуа Фансянь хитро улыбался довольный собой.

Примечание от автора:

Хэ-Хэ: *с каменным лицом* шлюха.

Хуа-Хуа: *закипел от гнева* что сказал, ублюдок?! Тебе жить надоело? Да я твой член на черном рынке продам, сволочь!!!

Автор: *напевает* любовь~ любовь~

А вот и долгожданная встреча :>