Последние стражи Аарона. Изгнанники

Корбо Нуар. Окрестности Борлетта, Руаль

Непреступных крепостей не бывает.

В этом Эрлоиса раз за разом убеждал Касс, за свою непростую жизнь успевший приобрести достойный боевой опыт. Так уж вышло, что он сражался когда-то под медвежьими знаменами Толдманнов, потому Эрлоис не смел сомневаться в его словах.

Однако Касс твердил одно и тоже, успокаивая сам себя. В последний раз он сказал это, засыпая в углу крохотной чердачной комнатки, где они ютились большую часть дня. Как на зло, время тянулось неимоверно долго.

– Если и бывают, то нам конец, – прошептал Эрлоис, заменив его на посту и вцепившись взглядом в черный холм, озаренный лунным светом. Им нельзя было пропустить условный сигнал, знаменующий начало захвата тюрьмы, потому они часто подменяли друг друга у узкого приоткрытого окошка, невидимого с земли.

Неподкупные люди – тоже большая редкость.

У всех есть своя цена. Ему было почти жаль того рыбака, что доставлял форель в Корбо Нуар раз в семь дней. Именно в пропахших насквозь рыбой и солью бочках Эрлоис с Кассом и попали в крепость, где их ждал подкупленный стражник с планом тюрьмы, тщательно набросанным от руки.

Оба не так уж и были верны своему королю, требовавшему крови магов. Преданность одного стоила пару увесистых мешочков золота, а второму был обещан богатый дом в Борлетте. Эрлоис не сомневался, что первый был убит повстанцами Аэрин, едва его повозка скрылась за холмом, второго прикончил Касс, твердой рукой стянув на его горле гарроту – грозное оружие, не толще струны лютни, но в умелых руках смертоносное. Опытный наемник никогда не расставался с ним.

Тот, кто предал однажды, предаст снова.

Эрлоис только ввязался в войну, а его уже мутило от ее непреложных истин. Ведь всегда находился тот, кто повторял их без конца.

Касс провел его по крепости мелкими и осторожными перебежками – так они и добрались до крохотного чердачка над комнатой коменданта тюрьмы. Эрлоис подумал, что не зря восхищался бравым Лисом Корсии, будучи совсем юным. Его хладнокровие, так не свойственное магам огня, вызывало уважение и помогло в их смертельно опасной миссии.

Сам Эрлоис сделался слишком нервным и дерганным, чтобы таиться, выжидать, просчитывать. То, что давалось легко прежде, пока он командовал Ловцами в дагмерском лесу, теперь напоминало пытку. Потому он слепо подчинялся приказам Касса, подавляя желание вырваться из укрытия, чтобы устроить бессмысленную бойню, которая за численным превосходством тюремщиков могла сулить им лишь погибель.

В Корбо Нуар их никто не ждал. Это место имело настолько дурную славу и безупречную репутацию, потому никому и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится проверить, так ли неприступна эта крепость, как о ней говорят. Тюремщики оказались слишком беспечны и невнимательны.

Трещину дала не крепость. Слабой ее сделали люди.

Но их можно было и понять.

Кто мог знать, что Аэрин начнет свое парадное шествие по королевству из столь мрачного места?

Кто мог предвидеть, что защитники Корбо Нуар будут проверены на прочность в преддверии грозы? Она, весенняя и полная сверкающих молний, не выпускала Руаль из своих душных объятий уже пару ночей.

Эрлоис сделал глоток воды из фляжки, глядя в крохотное окошко чердака и ни на миг не сводя взгляд с холма. За ворот легкого кожаного доспеха лился пот. Духота терзала, где-то у горизонта гремел гром, предвещая приближение туч, полных прохладного весеннего дождя.

Он ждал сигнала и боялся, что стихия опередит повстанцев Аэрин, идущих теперь быстрым маршем к берегу из ближайшего леса, послужившего им укрытием. Отлив мог не обнажить вымощенную по дну моря дорожку к крепости. Луна могла скрыться за тучами. Все могло пойти не так. Тюремщики могли отыскать спрятанный в узкой подсобке труп своего товарища. Присутствие лазутчиков могло быть обнаружено. Они рисковали.

Но без риска не бывает побед.

Было душно. Тело Эрлоиса сковывала усталость, однако он знал, что все изменится, как только он увидит условный знак. Предчувствие боя всегда разгоняло кровь. Он просто терпел, и не думая жаловаться на жару, ведь она подарила им фору: окна в покои коменданта были распахнуты. Звон битого стекла всполошил бы крепость, но подступающая гроза явно была на их стороне.

Прищурившись, Эрлоис подставил лицо рвущемуся в окошко морскому бризу.

Он моргнул. И еще раз. Ему не привиделось. На том берегу действительно появился человек. Огни на его ладонях мелькнули два раза по три.

Человеком по ту сторону моря был Ивэн Бранд.

Эрлоис шумно выдохнул. Сжал и разжал кулаки. Потер затекшую шею.

Касс, словно почувствовав его волнение, зашевелился в углу.

– Началось? – тихо спросил он.

– Новая война началась, – едва слышно ответил Эрлоис.

Одно короткое мгновение оба молча пялились друг на друга, осознавая, что у ее истоков оказались именно они. Им, и никому иному, суждено пролить первую кровь в войне за чужое королевство. Но разве не в этом и был смысл ремесла наемников, которому оба учились в Корсии? Лить кровь, свою и чужую, первую, десятую, тысячную, они выбрали по собственной воле.

Слаженно, будто уже много раз сражаясь плечом к плечу, они начали действовать, не сговариваясь.

К балке высоко под потолком были давно прилажены две веревки. Эрлоис не боялся ни магов, ни тюремщиков Корбо Нуар, но от предчувствия вылазки на крышу его сердце трепетало как перепуганная пташка. Касс грубо дернул его за узел, свитый на поясе, перепроверил, затянул потуже и хлопнул по спине.

– Снова убивать руалийцев, – едва слышно проворчал он, очевидно думая, что абсолютная тишина лишь подбрасывает дров в распаляющийся страх Эрлоиса. – Но теперь не потому, что им мало собственной земли, а из-за того, что они не свергли сами своего короля-тирана. И это нас, северян, они называют воинственными варварами!

– Ты корсианец, – напомнил другу Эрлоис, выравнивая дыхание и поправляя короткие перчатки на руках.

– Благодарю, – буркнул Касс, и его лисий глаз сверкнул в темноте. – Теперь все стало еще бессмысленнее. Помнишь приказ? Убивать лишь тех, кто не готов сдаться.

Эрлоис уже распахнул дверцу, ведущую на крышу, придерживая моток веревки, от которой зависела его жизнь. Серая черепица хрустнула под ногами, когда в лицо ударил ветер.

– Не смотри вниз, – прошептал Касс ему в самое ухо, – лишь под ноги. Если не хочешь научиться летать.

И в самом деле, глядеть вниз теперь было самоубийством. Корбо Нуар был омыт морем, где-то вдали сверкали молнии, а они двое были жалкими песчинками перед наступающими стихией и грядущей войной.

– Не мешкай!

Башня, где жил комендант была самым высоким сооружением на острове. Потому Эрлоис впился взглядом в затылок Касса, ступая след вслед и постепенно разматывая веревку, но внутренне сжимался от каждого порыва ветра. Он не замедлился ни на миг, когда пришло время обернуться спиной к высоте, перемахнув через край крыши.

Если бы позволил себе слабину – не сделал бы этого никогда. Его сапоги теперь упирались в каменную кладку, а руки дрожали от напряжения. Шаг за шагом он опускался все ниже.

Касс взмахнул рукой, заставляя Эрлоиса замереть. Оба прислушивались, пытаясь различить в шумном танце волн и ветра хоть какой-то звук.

Ничего.

Покачав головой, Касс жестом приказал продолжить спуск. Перед самым окном они замерли, и двинулись дальше одновременно лишь по его команде.

Подошвы сапог мягко коснулись подоконника.

Комендант, высокий черноволосый мужчина, не проснулся, даже не почуяв щекочущее приближение смерти.

Касс первым осторожно шагнул на пол, обнажая острый короткий кинжал. Он двинулся к кровати под белым балдахином едва весомо, подобно лису, старавшемуся не спугнуть мышь.

Мужчина лежал на спине, разметав руки, и Эрлоис, кажется, слышал, как оборвалось его дыхание, когда на его лицо легла подушка, а горло встретилось с лезвием. Лишь тогда он осторожно опустился на пол, чтобы помочь Кассу обыскать комнату.

Комендант жил роскошно, как и все богачи Руаля. Портьеры, картины, старинные вазы, резная мебель и графин с дорогим вином. Тяжелую связку ключей, слабо светящуюся изнутри, Эрлоис отыскал в незапертом ящике стола. Он видел такие прежде: они, отпирая и запирая замки, накладывали и снимали печати, блокирующие любую магию – идеальный инструмент, чтобы держать магов за решеткой, лишая их всякой силы.

Отрезав кусок ткани от плаща, оставленного рядом на стуле, он как следует завернул его и спрятал за пазуху – связка не должна была выдать их своим звоном при ходьбе. Щелкнув пальцами, он привлек внимание Касса, давая понять, что дело сделано.

Тот вернулся к окну, и, очевидно разглядев повстанцев, двинувшихся по открывшейся морем дороге, кивнул. Совсем скоро защитники Корбо Нуар их заметят. Времени оставалось все меньше.

Подскочив к Эрлоису, Касс дернул его за плечи. Короткой переглядки хватило, чтобы выразить свою готовность двигаться дальше.

Прежде чем ступить за порог, оба набрали в легкие как можно больше воздуха, будто им предстояло встретиться с морской пучиной, а не с острозаточенными клинками.

– Трево... – стоявший у дверей стражник, облаченный в стальной доспех, почти закричал, но Эрлоис успел оборвать его крик, всадив кинжал прямо в глаз. Обмякшее тело пришлось бережно уложить на пол, чтобы удар стали о камень не вырвал их преимущество, привлекая ненужное внимание.

– Вниз, – тихо скомандовал Касс, заучивший наизусть каждый поворот с карты, выданной предателем.

Они осторожно заскользили по широкой винтовой лестнице. На их удачу та была сложена из камня и не могла выдать их нечаянным скрипом. Под покоями коменданта расположились комнаты стражников с койками в два ряда. Они увидели их в распахнутые двери, расслышали ровный мерный храп.

Башня Корбо Нуар продолжала спать, уже лишившись своего хозяина. Покинув ее, Касс и Эрлоис двинулись по коридору подземелья в поисках пленников.

Они наткнулись на длинный стол, виднеющийся в конце коридора, а за ним – с десяток стражников. Те пили, смеялись и играли в тавлу, умело развлекая себя на посту. Крадучись, Касс подбирался все ближе, как вдруг сверху раздался колокольный звон.

– Что за хрень? – возмутился один из тюремщиков, хватив кулаком по столу.

Камушки подпрыгнули вместе с доской, как и эль в деревянных кружках.

– Брось! – загоготал тот, что сидел напротив. – Успеешь продуть, когда коменданту надоест развлекаться.

– Надо подкупить повара, чтобы тот подмешивал ему в еду что-нибудь от бессонницы, – вмешался третий, перебрасывая ногу через скамью, чтобы подняться.

Комендант, должно быть, часто проверял, сколь быстро его люди смогут встать на защиту крепости, проснувшись посреди ночи. Нужно было проверять еще чаще, ведь теперь опасность была реальной, а стражники особо не спешили срываться со своих насиженных мест.

Кивнув Эрлоису, Касс вышел из тени и встал посреди прохода, заложив руки за спину. Отодвигающиеся от стола скамьи и неуместные шутки заглушали все – и мягкие шаги Касса, и то, с каким шипением выпорхнула из ножен Певчая птица по велению руки Эрлоиса.

– Вашего коменданта больше нет, – провозгласил Касс, которому надоело ждать, пока недотепы обратят на него внимание. – Эта тюрьма падет под натиском объединенных повстанческих сил Аэрин Руаль. Сдайте оружие и сохраните свои жизни.

– Что за... Ты кто такой, индюк?! – тюремщик, которому было так и не суждено завершить свою партию в тавлу, схватился за приставленный к стене меч.

– Нет, нет, нет, – цокнул языком Касс. – Не советую вам хвататься за оружие. Используйте свой шанс на жизнь.

Звон колокола и крики на поверхности раздражали. Хуже стало лишь когда под натиском тарана и магии загудели ворота. Но Эрлоис все еще прятался в тени, держа меч наготове.

Тюремщики переглянулись. На их лицах недоумение менялось страхом. Но победила глупость. С ревом тот самый неудачливый игрок ринулся на Касса, сжимая в руках меч. Прежде чем напороться на лезвие Певчей, он запылал.

– Бей их! – крикнул кто-то, а Эрлоис с вызовом дернул подбородком. Этот танец смерти был ему милее высоты.

Все просто. Будь быстрее, хитрее и выносливее.

Этот урок его тело выучило хорошо. Вспышки огня мелькали вокруг него так же верно, как и сталь. Но его дыхание не успело сбиться, а трое тюремщиков, оказавшихся умнее, бросили свое оружие на каменный пол.

– Почему до некоторых доходит слишком поздно? – усталым голосом спросил Касс, опуская руки.

Он следил за ними, а Эрлоис двинулся к решеткам, освобождая спрятанные ключи. Думая, что камеры пусты, он изумился, заметив, что в каждой из них, своей участи ожидали люди. Запуганные и изумленные, они молчали, потому в голову Эрлоиса закралась мысль о том, что у каждого из них вырван язык. Он едва не вздохнул с облегчением, когда девушка в обносках и со спутанными волосами, похожими на воронье гнездо, подбежала к решетке.

– Кто вы такие? – ее голос звучал хрипло, будто она молчала уже много дней.

– Люди Аэрин Руаль, готовой принести магам покой, – ответил он, перебирая ключ за ключом.

– Покой? – спросила она, сузив черные глаза. – Иногда покой – это смерть. Так о чем ты говоришь?

– Тише, девушка, – против своей воли огрызнулся он. – Стали бы рисковать жизнью ради вас лишь из желания сложить под вашими ногами костер повыше да поярче? Ты – маг? Вижу, что маг.

Он распахнул решетку, открывая ей путь.

– Что вам нужно? – вмешался мужской голос из соседней камеры, пока Касс заводил в нее сдавшихся тюремщиков.

– Все просто, – громогласно объявил он, чтобы слышали сразу все. – Если среди вас есть маги, готовые сражаться за свободу, мы ждем вас в своих рядах. Прямо сейчас. Нам нужны только маги! Но выпустим мы всех.

– Если вы больны, слабы, вам страшно – оставайтесь здесь, – продолжил Эрлоис, запирая решетку, и переходя к следующей. – Новая королева Руаля будет благосклонна ко всем, кто не струсит.

Пленники выходили из своих камер ободранные, растерянные, с синяками и следами пыток. Из двух с половиной десятков заключенных Корбо Нуар людьми, не отмеченными магией, оказались четверо – три девушки и одна старуха с пустыми, блестящими от голода глазами. Багровым плащам в Руале и в правду было без разницы кого хватать. Еще четверо были чародеями-лекарями, один – замковых дел мастер, изготовляющий ключи подобные тем, что лишили его свободы. Готовыми драться оказались лишь семеро магов. Остальные – раненные, испуганные или просто не доверившиеся чужакам, решили дожидаться окончания боя в подземелье.

– Лучше, чем ничего, – тихо шепнул Касс Эрлоису, пока они взбегали вверх по лестнице, но громко и для всех крикнул: – Ваша цель – напугать. Мы не льем кровь напрасно!

Эрлоис распахнул дверь, ведущую из башни во внутренний двор, и едва не поскользнулся на глине, вымокшей от пришедшего дождя. Оставив Касса командовать магами, он ринулся в гущу боя, глотая дым. Напав со спины на тюремщиков и получив преимущество, он увидел вспышку огня посреди двора, после чего решил пробить себе путь прямо туда, ведь в рядах повстанцев Аэрин не было иного мага стихий, кроме Ивэна Бранда.

Тюремщики быстро поняли, что оказались застигнуты с тыла. Один из магов воздуха ударил жестоко по их стройным рядам, оттесняемым вглубь крепости. Они посыпались в стороны, как детские игрушки. Другой маг с безумным хохотом выпустил в небо сноп огненных искр, так, что ни у кого не осталось сомнений: заключенные Кобро Нуар вновь на свободе.

Противник Эрлоиса, преградивший ему путь, дрогнул, слишком сильно открыл шею, взметнув взгляд вверх, за что поплатился жизнью. Лезвие Певчей вспороло горло. Появление магов произвело должное впечатление. Если прежде защитники крепости тешили себя надеждой отбить атаку, то теперь воздух взорвался отчаянием приговоренных к смерти. Их теснили с двух сторон.

Кто-то ударил воздухом по лучникам, бьющим сверху, следом взметнулся огонь. Эрлоис обернулся, осознав, что Касс защищает его спину, оставив магов у стен башни. Они били оттуда. Никто уже и не помнил приказа сохранить как можно больше жизней.

– Сложите оружие и останетесь живы!

Эрлоис узнал голос Ивэна, заглушаемый звоном стали, криками и стонами поверженных.

– Сложите оружие!..

Он все силился прорваться ближе, когда ударил ногой в живот одного из тюремщиков. Тот не устоял и рухнул на землю. Вскинул руки, в свете факелов Эрлоис увидел мольбу в его глазах и опустил меч. Вместо того, чтобы ударить, он вытолкнул сдавшегося из месива боя. Спотыкаясь, тот побрел к стенам крепости.

– Сложите оружие и останетесь живы! – заорал Эрлоис, вторя Ивэну. Теперь настал верный для этого момент, ведь, быть может, кто-то видел, как он пощадил врага.

– Сложите оружие!

Эти слова рассыпались по внутреннему двору крепости то тут, то там, прорываясь сквозь шум боя. По лицу бил разбушевавшийся дождь, над головами бойцов гремел гром, сбивая с толку. Все больше тюремщиков умоляюще вскидывало руки, а повстанцы держали свое слово, отпуская их. Так продолжалось до тех пор, пока двор Корбо Нуар не оказался захвачен полностью.

Увидев, как над толпой в воздух в ликующем жесте взметнулся Зовущий Ярость, Эрлоис ринулся вперед, оглушенный криками победителей. Расталкивая их, он увидел, что Ивэн, кривя лицо от боли, опирался на плечо сотника Луки Морменталя, но продолжал держать меч высоко над головой.

– Эй! – крикнул Эрлоис, подбираясь ближе глядя то под ноги на павших, то на повстанцев, поддавшихся заслуженному триумфу.

– Все в порядке! – Ивэн, наконец заметил его, и когда тот оказался совсем близко, схватил за затылок и притянул ближе настолько, чтобы они столкнулись лбами. – Мы смогли, брат мой! Мы смогли!

Только тогда Эрлоис расхохотался от сбивающего с ног облегчения. Хватая ртом лишенный одурманивающей духоты воздух, запрокинув голову навстречу дождю, он взглянул на башню, возвышавшуюся над крепостью, и не смог поверить, что был так высоко. Оставалось только гадать, к каким еще страхам приведет выбранный путь. Ведь война за чужое и чуждое ему королевство только началась.

Корбо Нуар, Руаль

Освобожденные из крепости чародеи-лекари кинулись на помощь раненным стремительно и без лишних просьб. Чтобы они могли справляться со своей работой достойно, пришлось разорить склад с эликсирами. И это было последнее, с чем справился Эрлоис. В конце концов, он забрел в узкую подсобку, заперся изнутри и уснул прямо на полу, прислонившись к стене.

Повстанцы зачищали крепость, потому внутри еще не было безопасно. Сдавшихся в бою и найденных в коридорах тюремщиков бросали в камеры заключенных. Эрлоис намеревался помочь и с этим, но попросту не хватило сил. Он оказался вырван из жизни тяжелым сном, настолько неумолимым, что тот скосил бы его, даже если бы он оказался ранен во время захвата крепости.

Проснувшись, он дернулся и вскочил, ударился головой о нагромождение ящиков и грубо выругался. Потребовалось время, чтобы осознать свое местонахождение и вспомнить о вырванной победе.

Выбравшись из своего укрытия на слепящий свет, он на трясущихся ногах направился к ближайшему выходу во внутренний двор. Все тело ныло, мышцы горели огнем. Не рассчитав силы, он грубо толкнул дверь, и та, открывшись, с грохотом врезалась в стену. Не угадал он и с нужной дверью, оказавшись на крепостной стене. С невозмутимым видом он прошествовал мимо нескольких повстанцев, устроившихся на отдых с великолепным видом на залив. Эрлоис тут же заметил с десяток маленьких парусных лодочек. Они, несомненно, перевозили на берег раненых. Те, кто не пострадал в бою, должны были покинуть крепость вместе со следующим отливом и теперь разбрелись по ней, коротая время в ожидании.

Дождь кончился, и на горизонте уже брезжил рассвет. Воздух, наконец, не обжигал легкие. Эрлоис вздохнул полной грудью, упорно шагая неведомо куда.

Шел он ровно до тех самых пор, пока не заметил Роллэна, беспечно разглядывающего бескрайние просторы моря. В белой рубахе и лекарском фартуке он выглядел неуместным и почти отвратительно чистым для этой крепости. Он опирался ладонями на выступ между бойницами, пока с его красными волосами играл ветер.

– Наш триумф настолько непреложен, что лекарю некуда пристроить свои навыки? – хмыкнул Эрлоис, подходя ближе.

Он знал, что Роллэн и Верена оказались в крепости почти сразу, как закончился бой, принесенные такой же лодчонкой, что теперь бороздили море.

– Представь себе, – отозвался Роллэн, сжав веснушчатые губы в улыбку. – Пусть все н-наши победы на этой земле будут такими же. Почти бескровными. Для нашей стороны.

– Как наш король? – спросил Эрлоис, устраиваясь рядом и упираясь локтями в выступ.

– Ты знал, что отсюда виден Борлетт? Ты заметил? – задумчиво проговорил Роллэн, но тут же добавил, словно опомнившись: – Ивэн в порядке. Считай, отделался парой синяков. Королева в восторге от того, как легко все прошло.

Эрлоис рассмеялся.

Прошедший штурм нельзя было назвать легким, но правителям, занятым совсем иными делами, не было дела до простых бойцов.

– Постой... – одернул он Роллэна, вдруг осознав, о ком именно тот говорил. – Королева?

– Грядущая королева. П-принцесса, – поправил себя тот. – Кто теперь разберет, как ее называть? Ринулась сюда сразу же после боя.

Оставив Эрлоису взгляд, который было сложно разгадать, Роллэн поманил его за собой на противоположную сторону крепостной стены, выходящую во двор. Почти сразу Эрлоис столкнулся ладонями с дубовыми перилами, почувствовав желание сжать что-то в гудящих руках. Он не хотел, но лицо его изменилось. Челюсти сжались, глаза сузились, дыхание оборвалось.

А все потому, что внизу во дворе, все еще опаленном и залитом кровью, он увидел Аэрин Руаль. Безрассудную? Глупую? Безумную? Он силился подобрать верное слово, пока она выхаживала между бывшими заключенными Корбо Нуар, участливо заглядывала в глаза, сжимала в своих ладонях обессиленные руки. Она не боялась ничего, хотя любой из магов, которым еще не стоило доверять, мог напасть на нее. Она одаривала их своим вниманием, будто смела считать себя бессмертной. Рядом с ней были Ивэн и Лука, но от ее беспечности бросало в жар.

Маги и чародеи устроились на ступенях широкой лестницы, никто из них не хотел оставаться в крепости. Теперь они могли дышать полной грудью, пускай в воздухе еще витали запахи минувшего боя – дым и кровь, однако сквозь них можно было прочувствовать море, соль и минувшую грозу. Больше всего они хотели увидеть рассвет, а Аэрин решила стать частью их первых мгновений свободы.

Роллэн кашлянул, когда молчание затянулось, оторвав Эрлоиса от созерцания принцессы, облаченной в мужской дорожный костюм. Он думал, что та заявится в Руаль к своим Золотым саламандрам сама окутанная блеском и превосходством над всем миром. Но он ошибся.

– Знаешь, а ведь она приходила к тебе в ту ночь, когда т-ты стал Чемпионом, – вдруг тихо заговорил Роллэн. – Очень молчаливым, пострадавшим во имя к-красоты и весны победителем арены. Быть может, тогда она пришла именно потому, что ты был без сознания и не мог надумать себе всяких глупостей, от к-которых теперь скрежещешь зубами?

– Приходила? – глупо улыбнулся Эрлоис, расслышав лишь первые слова друга, пока тот старался говорить ровно и краснел. – Она?

Он так и не смог отвести взгляда. Глядел как завороженный, словно Аэрин была древней богиней, спустившейся на поле боя, желая одарить победителей своей благодатью.

Сердце сжималось.

– Создатель... Какой же ты д-дурак.

Эрлоис, опомнившись, нахмурился, провел пятерней по спутанным волосам.

– О чем ты вообще говоришь, Красный? – глупо было натягивать на себя маску беспечности, и все-таки он рискнул.

– Только не говори ей, что я признался тебе, – Роллэн завязал руки на груди. – Умоляла меня не говорить, что п-приходила. Чтобы ты не возгордился ненароком.

– Да что ты... – Эрлоис хохотнул, глядя прямо на друга, всегда немного чуждого этому миру. – ...что ты можешь знать?

Он должен был быть благодарен Роллэну, что тот снисходительно проболтался, отчего в его груди поселилась необъяснимая, почти пугающая надежда. Но вместо этого он приблизился, почти угрожающе навис над ним, говорил дерзко и с вызовом, будто не был ему другом.

Он чувствовал стыд. Еще немного и щеки вспыхнут алым как у девицы. Его разоблачили. И кто? Роллэн Локхарт – чародей, не видящий ничего, кроме своих склянок и травок.

– Что твои зрачки расширяются, когда ты г-глядишь на нее, тело словно каменеет, дыхание рвется. П-похоже на подступающий припадок, – Роллэн бесцеремонно ткнул Эрлоиса ладонью в грудь, давая понять, что не боится. – К-каждый раз это как маленькая смерть. Столько сердец разбил знаменитый Птицелов, что никогда не позволит мягкости своему собственному.

Отчего-то гнев схлынул. Быть может, от усталости или потому, что Роллэн говорит правду. Едва не кипя как перегоночный куб в лаборатории, он, тщательно подбирая слова, не смеялся над ним, не поддевал, а проявил заботу, пускай и не самым удачным образом.

– Если бы ей было плевать на тебя, она бы не п-пришла, – продолжил он тише и снова вернулся к созерцанию моря, подойдя к тому месту, где нашел его Эрлоис. – Если бы тебе было все равно, ты бы не вел себя, как непроходимый осел. Иди. Получай свои лавры, герой.

Сказанное заставило расцвети душу Эрлоиса всполохам красных маков. Правда была сладкой. Именно правда стала достойной наградой за взятие проклятой крепости.

Он хотел было поблагодарить Роллэна, но тот лишь отмахнулся, очевидно до чиста исчерпав запас слов, которыми мог поделиться безболезненно для себя самого.

– Я благодарен тебе, – все равно произнес Эрлоис в спину друга и отступил, а потом вздрогнул, когда единожды ударил колокол.

От этого звука, казалось, содрогнулись все: и повстанцы, рассыпавшиеся по крепости, и освобожденные маги во внутреннем дворе, и даже защитники крепости, оставленные на милость Аэрин и дожидающиеся своей участи в подземелье.

– Принцесса будет говорить! – тут же раздался чей-то зычный голос, хотя на одно короткое мгновение все временные обитатели Корбо Нуар перестали дышать. Оповещать об этом ударом в колокол было опрометчиво. – Король Дагмера будет говорить!

Эрлоис, убедившись, что Роллэн не готов оторваться от своих наблюдений за накатывающими на крепость волнами, дошел до ближайшего спуска со стены. Сбежав по каменным ступеням, он оглянулся. Люди приходили во двор со всех сторон. Хлопали тяжелые двери, скрипели деревянные ступени, звякали решетки. Крепость ожила подобно огромному муравейнику.

– Я тебя везде искал! – Касс, появившийся словно из-под земли, дернул Эрлоиса за плечо, обнял, потрепал по волосам. Они увиделись впервые после боя, и в этих неуклюжих жестах читалось уставшее ликование.

У них и вправду получилось. Они не только начали штурм крепости, названной неприступной, но и вышли из боя невредимыми. Осознание еще не добралось до разума Эрлоиса. Героем он себя не считал.

– Вы настоящие смельчаки, корсианцы! – бородатый статный повстанец будто решил исправить это, запустив в рядах собиравшихся вояк одобрительный гул. Он не знал имени Эрлоиса и определил его в выходцы из Корсии за вязь рисунков, выглядывающих из-под ворота.

– Готов поспорить, что на крыше вам было страшнее, чем на земле! – крикнул кто-то в толпе.

Люди Аэрин смотрели на них с восхищением. Но Эрлоису не было до них никакого дела. Прежде тщеславный и лелеющий самолюбие громкими победами, теперь он словно потух. Лишь глядел на помост, прежде бывший местом казни, где в ожидании над всеми возвышались Ивэн и Аэрин. Висельные опоры теперь были сломаны, за их спинами стены крепости золотились лучами восходящего солнца. Аэрин прижимала руки к груди, касаясь губами тонких пальцев, пока Ивэн что-то шептал ей на ухо, очерчивая строгим взглядом Корбо Нуар и собирающихся во дворе воинов.

Это виделось почти трогательно. Аэрин выглядела то ли скорбящей богиней, то ли робкой пророчицей, и Эрлоис обманулся бы, если бы не знал ее другой. Он злился, и в тоже время восхищался – так совершенно она держала образ, созданный художником, написавшим ту картину, копии которой украшают стены руалийских домов.

Ивэн рядом с ней смотрелся камнем, грубо отколотым от скалы. От юноши, возложившего на свои легкомысленные кудри корону Дагмера, не осталось и следа. Острые скулы, покрытые щетиной, колючий взгляд, такой, что незнакомцу будет страшно подойти, – молодой волк, того и глядишь оскалится и зарычит.

Ивэн тоже играл свою роль в ту пору, когда Аэрин позволила ему обличить всю свою воинственность рядом с ней. С них, стоящих на помосте, больше не предназначенном для казней, можно было писать новую картину очередной страницы истории Руаля.

Эрлоис смотрел и смотрел, даже любовался, почти неприкрыто, но успевая посылать повстанцам, восхищенным его отвагой, рассеянные улыбки. Он ждал, что Аэрин отыщет его взглядом в толпе. Лишь тогда все эти возгласы имели для него смысл. Но она внимательно слушала Ивэна, почти не глядя вокруг, пока тот не замолк и не привлек широким жестом внимание к пришедшим услышать ее голос.

– Да здравствует Ее Высочество Аэрин! – крикнул кто-то восторженно. – Истинная наследница Руаля!

Она подошла ближе к самому краю помоста, остановив волну ликования повстанцев взмахом руки. Собранная и мрачная, она была не настроена купаться в лучах славы и предаваться триумфу, или лишь хотела предстать таковой перед своими людьми.

– Мы терпели, – начала она тихо, зная, что такой тон угомонит толпу вернее любых просьб. Выкрики обратились в неуверенный шелест голосов, а затем и вовсе стихли. – Мы терпели! –зазвучала она громче. – Тиранию бастарда, произвол Багровых плащей и ересь. Много лет в этом королевстве не было полутонов. Лишь черное и белое, но право определять действительно черное было лишь у тех, кто богат! Мы жили в мире тех, кто ест лимонные пирожные и тех, кто умирает от голода в нищете. А все это время на коленях у короля лежал заточенный меч. Он так и не научился жить без него, беспрестанно готовясь к войне. Хотите мира? Перестаньте терпеть! – она сделала драматичную паузу, давая своим воинам время, чтобы вскинуть в небо кулаки в праведном гневе. Она молчала, пока они снова не затихли. – Готовясь к войне, он нарушил Договор и Писание. Он позволил окружить себя отступниками, продолжая сжигать честных магов на городских площадях! Они... – Аэрин заставила всех обернуться, указав на бывших узников, собравшихся поодаль у стены. – ...должны были сгореть, но мы вернули им свободу и право на жизнь. Бастард хочет войны. Так исполним его мечту. Я, Аэрин Руаль, не стану больше терпеть! И верну каждому подданному отнятое тираном право на достойную жизнь без страха и голода.

Голос принцессы был тверд, но временами срывался от искренности. Такой, честной и дрожащей от ветра, но не от страха, должны были запомнить ее те, кто застал начало новой войны. Эрлоис оглянулся. Глаза повстанцев сияли, словно уже сквозь время, неминуемые потери и дым пожаров, им удалось разглядеть иное, ослепительное будущее. Аэрин говорила, стараясь взглянуть на каждого, чтобы крепче впечататься в память, чтобы стереть своими проникновенными глазами любое равнодушие.

Эрлоис ждал, ловя каждое произнесенное ею слово. И это случилось, лишь когда она отступила назад, а Ивэн встал на ее место. Повстанцы снова загудели в одобрении. Они уже знали славного короля Дагмера, не побоявшегося драться с ними плечом к плечу.

Ивэн заговорил, а Эрлоис оглох на один короткий миг. Аэрин, наконец, отыскала его в толпе. Он не был уверен, что она по-настоящему увидела его, но ее мягкие губы едва заметно дрогнули. Сама хрупкость и суровость. Один взгляд, брошенный лишь для него из-под густых ресниц, – и он готов был снова кинуться в пекло боя. Кто мог защитить ее, если не он?

Но вдруг ее взгляд взметнулся высоко к небу, а следом – на другого воина, стоящего рядом с ним. Она глядела на него также? Эрлоис закусил губы, пока мысли взрывались в голове корсианским порохом.

Он пропал. Бесповоротно. Утонув в своем желании стать для нее не одним из сотен готовых обнажить для нее меч, а единственным.

Той ночью, когда он пустил ее на порог комнаты в захудалой таверне, она вынула его душу и запутала ее в складках своего плаща. Он не мог перестать думать о том, что под застегнутым наглухо воротом ее кожаной куртки прячется тонкая жемчужная нить.

– Эрло?..

Голос Касса коснулся его сознания. Только тогда он понял, что стоит посреди двора в окружении южан, зажав переносицу еще не отмытыми после боя пальцами, и совсем не слышит Ивэна.

– Порядок?

Касс заглянул ему в лицо и, лишь уловив сдержанный кивок головы, в котором Эрлоис запрятал ложь, отпустил его.

– ... Магия не нарушает Писания...

Гремел Ивэн сдержанно, по крупицам выпуская в свой голос неприкрытую ярость. Эрлоис зажмурился, вспоминая его принимающим присягу на Храмовом холме в Дагмере. Властность очевидно все это время плескалась в его наследной крови, а теперь освободилась и вырвалась на волю, а значит и в нем самом, последнем из Толдманнов, она тоже жила, притаившись. Только отчего-то он стоял внизу в толпе, а не рядом с ними. Словно не был этого достоин, пока не докажет обратное мечом.

– Я – Ивэн ударил себя кулаком в грудь, нагрудник отозвался лязгом. – Верю в волю Создателя. Но воля его – не сестра покорности!..

Отступив назад, Эрлоис столкнулся с кем-то, вывернулся из чьих-то рук, удержавших его от падения.

– В наших рядах нет места магам крови, тем, кто одним лишь своим существованием противен божественной воле. И если Тадде Руаль встал на их сторону, отравил своей слабостью не только мой дом, но и эту землю, я бросаю ему вызов!

Эрлоис отвернулся, ринулся прочь, расталкивая собравшихся плечами.

– ...Вырвать эту заразу с корнем – мой долг. Я здесь, чтобы свергнуть еретика, осквернившего Писание, ибо сказано в нем, что магия – дар Создателя и должна служить человеку!..

Рев повстанцев оглушал едва ли не после каждого слова, врываясь в слух. Эрлоис не нуждался ни в громких словах, ни в криках, полных ликования. Ему и так было не свернуть с выбранного пути.

Лишь вырвавшись из толпы, он выдохнул.

Несколько человек, две девушки, одна из них оказалась Вереной, и старик, несли раненого на носилках. Им тоже не было дела до пышных речей. Решив помочь, Эрлоис мягко отстранил девушек, осторожно подхватив носилки.

– Спасибо, добрый человек, – тихо поблагодарил его старик.

Добрый человек. От кого он еще мог услышать такое, кроме как от незнакомца.

Вынеся пострадавшего сквозь разбитые ворота крепости, он же погрузил его в лодку, замочив сапоги. Оттолкнув ту от берега, он побрел подальше от причала, сел прямо на гальку, чтобы наконец-то отмыть руки в морской воде.

Соль забредала в ранки на сбитых костяшках пальцев, и то была понятная, отрезвляющая боль. Она схлынет – это он точно знал, а та, что отравляла его мысли, была прежде неведома.

Добрый человек. Сказал бы так об Эрлоисе тот старик, зная, сколько зла он готов совершить, чтобы доказать себе и другим, что он достоин своего имени? Он так долго и отчаянно стремился забыть, потому теперь вернуть его можно было лишь в бою.

Он даже не обернулся, когда услышал за спиной быстрые и мягкие шаги, кричаще девичьи. Ненадолго, и все же он позволил себе обмануться. Уже хорошо знакомый голос рассеял неясную дымку, что успели сковать его грезы.

– Эрлоис! – бойко и громко бросила Верена, словно запустила стрелу.

На губах той, о ком он мечтал, его имя звучало иначе – сладко и терпко. Подобно греху.

Без капли изящества Верена приземлилась рядом с ним на колени, бесцеремонно схватила за плечо, заставив взглянуть на себя. В поясном кармане звякнули склянки с эликсирами.

– Ты не ранен?

Она схватила его испачканное в бою лицо, оттянула веки, оценивая состояние зрачков. Сил у него не хватало даже на разочарование.

– А! Это ты, неугомонная девчонка, – по-дурацки ухмыльнулся он, будто только так смог разглядеть ее.

Ухмыльнулся потому, что когда-то она даже посмотреть на него опасалась – верно думала, что получит в спину нож. Чего еще ждать от корсианского наемника? Теперь же даже по-сестрински беспокоилась за него.

– Ты не ранен? – с нажимом переспросила она. – Бледный, как морская пена.

– Если бы только все беды на свете можно было вылечить твоими эликсирами... – неосознанно он стукнул себя кулаком в грудь, туда, где будто гулял ветер снежной пустыни.

Верена поменялась в лице, дернулась, чтобы схватить его за ворот клепанной куртки. Но он, нервно хохотнув, остановил ее руки, верно бросившиеся разыскивать раны где-то в области сердца.

– Эй, я не ранен! Все в порядке. Эй!

Осознание настигло Верену медленно, рассеяно и совсем неженственно она стерла каплю моря, вырвавшуюся из волн, чтобы коснуться ее щеки. Поверив Эрлоису, от облегчения она опустилась на гальку и сама уставилась в горизонт.

– Дурак, – буркнула, наконец, Верена. – Тогда почему ты... – начала было она задумчиво, но вдруг прищурилась. Через мгновение широко распахнула глаза, а щеки ее в миг стали пунцовыми.

Она выглядела догадавшейся обо всем, но Эрлоис не стал злиться на самого себя за свое простодушие, за то, сколь неумело скрывал бурю внутри. Настолько бесталанно, что она стала очевидна даже Роллэну, едва ли разбиравшемуся в людях.

Только оказавшись наедине с морем и встретившись лицом к лицу с рассветом, он понял, как сильно устал. Но все только начиналось. Его первая война, его долгий путь домой, и, если судьба будет благосклонна, к той, что не давала покоя.

– Послушай, – вкрадчиво проговорила Верена, шутливо толкнув ладонью его колено. – Ты – герой. Самый настоящий.

– Этого мало, – отчеканил он в ответ, но улыбнулся из желания сделать вид, что ей удалось его приободрить.

Чтобы справиться с его новой жизнью, в конечном счете, недостаточно было оказаться всего лишь героем.