грязные чувства | виолетта малышенко

И что это? Любовь на расстоянии? Законченные отношения? Что?

Алина сидит в машине и смотрит в окно. Всё растекается по стеклу от снега, расплывается в медленном темпе, а слезы начинают заполнять глаза.

Больше нет никакой Виолетты, которая уже больше часа не пишет, потому что её ждëт дорога к родителям, а Алину дорога к тëте Марине. Больше нет любимых соседок, тусовок... ничего. Ждёт большой дом, который находится около Москвы, но там будет ужас. Ефремова уже это понимает.

Звонок от мамы.

Девушка трясущимися руками берёт трубку уже понимая, что ничего хорошего не услышит.

— Да?

— Ты где? — грубо слышится из трубки, а Алина вжимается ещё сильнее в машину.

— Пока ещё едем.

— Тета марина уже ждёт тебя, дочка.

И больно становится в груди, потому что слышно что та говорит очень злобно. Никакой любви и ласки не слышно в её словах.

— Отец с тобой даже разговаривать не хочет, а я, еле заставляю себя. Позорище. До сих пор понять не могу, в кого ты такая мерзкая? В мать свою, наверное.

— Не смей про мать заикаться, она умерла по обстоятельствам, а не по своей воле! Ты даже не знаешь какой она была! — психует Ефремова.

Водитель видно напрягся от криков, но ничего не сказал, лишь оценивающе посмотрел через зеркало.

— Ты голос свой не повышай, паршивка! Знала бы я раньше какая ты мерзкая, никогда бы не считала тебя нормальным человеком!

— Нам больше не о чем говорить.

— Просто скажи мне, зачем ты встречалась с девочкой? Просто скажи мне что это огромная ошибка в твоей жизни и всë!

— Я её люблю, это не может быть ошибкой.

И Алина сбрасывает. Устала уже от этих разборок.

***
Виолетта

В комнате раздавались звонкие голоса.

— Я прошу, блять, пожалуйста, сделай хоть что-то! — психует Малышенко, сидя на кровати у Ольги Михайловны.

И снова эта комната.

— Я сказала, решай свои проблемы сама, Виолетта! Мы уже договорились что между нами больше ничего нет!

— Сука, да пожалуйста, я сделаю всё что захочешь! — Виолетта привстает на ноги, а слезы начинают течь. Малышенко постыдно смахивает слезинки, отбрасывая все свои понятия, что из-за девочек не плачут. Плачет. Виолетта плачет. — Я не хочу уезжать от Алины. Пожалуйста, сделай хоть чего-нибудь.

Сердце начинает кровью обливаться у женщины видя Виолетту в слезах. Вроде такая похуистка, которой плевать на всех, но как она дорожит этой Ефремовой... И ревность куда-то исчезает у женщины. Уже жалко. Ольга Михайловна смирилась что они счастливы и кажется, Малышенко и правда влюбилась.

— Успокойся, — она подходит ближе к девушке и начинает гладить по волосам, приглаживая их, — я правда ничего не смогу поделать. Я всего лишь по работам несовершеннолетних. Я ничего не решу, понимаешь? Ладно с учителями договориться, с заучем. Но не с директрисой. Она та ещё гомофобка.

— Я Алину очень люблю, я не знаю что мне делать, Оль. Я так виновата... — и Виолетта ревёт как маленький ребёнок.

Всхлип за всхлипом и становится даже тяжело дышать от истерики.

Безысходность добивает, ничего уже не исправишь.

— Малышка, у вас дома всё наладится. Вам тут не место, тут и правда не любят таких. Ты же всё прекрасно знаешь.

— Знаю! Поэтому и не заводила тут никаких интрижек! Но так получилось, я влюбилась и всё испортила!

— Я понимаю тебя. Уезжайте отсюда подальше, поддерживаете общение и потом встретитесь. Вам уже по восемнадцать лет, что-нибудь да придумаете.

— Я боюсь, очень сильно боюсь. Не за себя, мне плевать что скажут родители, я буду жить сама в своей квартире. А как же Алина? От неё они отвернулись, она уезжает в Москву к какой-то мразотной тëтке!

— Просто будьте рядом друг с другом, Виолетт.

И Виолетта снова в слезы, начиная плакать от любви, которая разливается по всему телу. И боль, что чувствуется где-то в рёбрах, больно толкая наверх.

— Всё будет хорошо, — шепчет Ольга Михайловна, у которой у самой глаза прослезились от такой любви.

***

Алина уже заходит в дом ужасов. Именно ужасов.

— Приехала, — недовольно сразу же слышно при входе, при виде Алины в их доме.

— Здравствуйте, — тихо отвечает девушка, проходя вглубь дома.

Сразу девушка оказалась в гостиной, а рядом кухня, в которой уже сидела одна девушка. Дочь тёти Марины. Она безэмоционально взглянула на Ефремову и уткнулась снова в телефон.

— Аделин, покажи ей свою временную комнату, — просит женщина и её дочь, с громким вздохом встала со стула и направилась к Алине.

— Надеюсь свой чемодан сама донесешь? — стервозно спрашивает она и , не дожидаясь ответа, направляется дальше в коридор, в котором было пару комнат.

Аделина открыла одну и она сразу показалась знакомой. Ефремова зашла в неё и поставила свой чемодан около двери, осматриваясь.

— Ты была здесь пару лет назад, вот и живи здесь, извращенка, — специально стебëтся та.

— Вали давай, — Алина закатывает глаза, уже устав всё это выслушивать.

Целый день только и услышит стëб и недовольства в свою сторону. Сколько уже можно?

— Дура, — цокает та и складывает руки на груди, разворачиваясь и покидая новую комнату Алины.

Устало сев на кровать, Ефремова вспомнила как тут пару раз ночевала и как херово тут к ней относились и до сих пор относятся. Сейчас, кажется, даже хуже.

Взяв в руки свой телефон, Алина заметила пару пропущенных сообщений и звонков. И всё от Виолетты, Кристины и соседок.

Даже улыбка появилась на лице.

Первым делом Алина зашла в диалог с Виолеттой.

Ви, 17:23
| Алин, я уже дома, с родителями всё решено, как ты? |

Ви, 18:00
| Как я понимаю ты ещё в пути, счастливой дороге. Я сегодня целый день дома, всё обдумываю, разбираю вещи. Как сможешь, перезвони мне. |

Больше сообщений не последовало, только два. Они не были пропитаны какой-то невообразимой любовью или заботой. Но это Малышенко, что ещё ожидать? Алина и этому была очень рада.

Набрав номер Виолетты пошли гудки. Как же хотелось уже услышать голос Вилки...

На экране телефона показалась сама Виолетта, она, как поняла Алина, сидела за столом в своей комнате. На ней надеты наушники, а сама она с любовью смотрит на Ефремову.

— Привет, — первая здоровается Алина, смущаясь.

— Привет, как дела?

— Скажу что всё хорошо - совру, — Ефремова грустно усмехается. — Родители, можно сказать, просто взяли и отказались, не желая даже слышать меня. Отправили к тëте Марине, а она сущий дьявол, с самого детства меня просто ненавидит. Всё из-за работы родителей. Они же у меня обеспеченные, а эта за всю свою жизнь кроме ребёнка ничего не сделала. Коротко говоря, никакого своего личного успеха у неё нет, поэтому она не любит всю мою семью.

— Почему тебе просто тогда не дали денег на своё собственное жильё, или ты одна никуда не съехала, у вас нет свободной квартирки?

— Я же тебе говорю, меня всего лишили, поэтому и сунули сюда.

— Ну, не всё же настолько плохо, я вижу комната у тебя хорошая, красивая, уютная.

— Да, здесь дом красивый, большой. Рядом Москва и всё такое. Хороший район. Но не хочу я жить с ними. Скорее всего меня переведут в другую школу, но сейчас зима, кто меня возьмёт? рядом только платные, но платить, опять же, никто не собирается за мою учёбу. Хочу в Питер.

— И что ты дальше делать будешь? — хмурится Виолетта, засматриваясь через экран на свою любимую.

— Не знаю, нужно ехать куда-нибудь искать школу или что-то хотя бы сделать. Потому что я так никуда не поступлю. Меня выгнали с пансиона, написав хуевую характеристику! И куда я с этим пойду? Никуда. Я даже школу нормально закончить не могу, посреди года выгнали. Наверное пойду работать, деньги нужны.

— Я могу тебе оплатить что-то если надо. Ты просто скажи.

— Спасибо конечно, но я постараюсь самой всё решить. А как у тебя там дела обстоят?

— Да всё, как обычно, ничего такого. Родители, как всегда, я проблема в семье, никому и не нужна. Поэтому я даже никаких истерик не закатывала, сразу же поставила перед фактом, что я буду сама жить в своей квартире, а они всё будут мне оплачивать. Такое было всегда. Со школой тоже всё быстро решили, меня просто платно возьмут в следующем году в какой-нибудь богатенький университет и всё хорошо.

Виолетта это рассказывала очень пусто, без каких-либо эмоций. Кроме денег, от родителей она больше ничего не получает.

— Это, на самом деле, в нашем случае очень хороший вариант, Виолетта.

— Я знаю, — вздыхает девушка, снова приблизившись к экрану телефона. — Я соскучилась уже, Алин.

— Я тоже, сильно скучаю уже, — Алина тепло улыбается, а Виолетта смущено отводит глаза. — Ви, ты как будто впервые такое услышала. Такая милая.

— Да блять, — смеётся татуированная, закрывая лицо руками.

— Ладно, ви, пока, потом созвонимся, мне уже пора. Надо вещи разобрать.

— Хорошо, бусинка, целую.

И Алина отключается.

Ви, 19:00
| Я люблю тебя. |

Пришло сообщение после звонка от Вилки от которого, вроде бы, бабочки в животе начали отмирать.

Даже пусто как то стало. Хочется обняться уже с Виолеттой, увидеть её глазки и утонуть в них.

Далее Алина написала Кристине.

Крис, 17:17
| Блять, мне звонила мать, там пиздец какой-то. Че у тебя всё ровно? Жить можно? |

Вы, 19:03
| Я уже приехала к тёте Марине, как всегда, посмотрели на меня как на кусок говна, но мне плевать. Пока держусь. С родителями, наверное, как ты уже знаешь, всё плохо. Отец со мной разговаривать даже не хочет, с этого мне было больнее всего, как-никак он мне родной. На мать всё равно, я это и предполагала. |

Дальше Ефремова ответила своим бывшим соседкам и начала разбирать свои вещи.

Прошло около пару часов, но уже хотелось куда-нибудь исчезнуть. Всё-таки ужасные разговоры тети и её дочери невозможно было не услышать. Осуждают, стебут и смеются, говоря, что не хотят даже рядом видеть Алину рядом.

Ночь была бессонной, ночная переписка с Виолеттой, которая единственная кое-как способна хоть на секунду улыбнуться Алина и забыть обо всем... и истерика, которую было не избежать. Потому что слишком больно от всего. Больно любить Малышенко, зная, что близкие это не принимают.

заходите в тг (ссылка закреплена на аккаунте) . название "лисслин"