грязные чувства | виолетта малышенко

Оборачиваясь, Виолетта плетëтся за Ольгой Михайловной. Смотрит по сторонам, нет ли никого?

— Виолетта, давай живее, —  слышится от старшей, когда они уже почти дошли до комнаты, в которой проживает женщина.

Две зашли в номер. Он всё как и обычно. Чистый и уютный. Одна небольшая кроватка с белым, идеально выглаженным, постельным бельём. Шторы закрывают вид из окна, который падает на одинокие лавочки и гущу леса вдали. Рабочий стол, на котором всё разложено по полочкам. Нет кучи разбросанных документов. Достаточно большой шкаф около стены, в котором хранится весь гардероб. А одежды у Ольги много. Хоть ей уже и двадцать семь, но с виду все двадцать! Без ума от нежных платьев, в основном пышных, но иногда может позволить облегающие, в котором показывается вся прекрасная фигура. Так же предпочитает каблуки, от которых безумно устают ноги, но она терпит! Потому что уж очень сильно нравятся. Она всегда очень строга ко всем. Но Виолетта её маленькое исключение. Она понимает что  возможно, это не совсем нормально, но что мешает им? Никто об этом не знает, да и приятного больше, чем плохого.

— Ольга Михайловна, — ядовито шепчет татуированная, трогая шею и позже облизывая её, — я скучала.

Слышны рваные вздохи и выдохи, от которых Виолетта ещё больше усмехается.

Тут же татуированная рука полезла под милое платьишко женщины, стягивая его вниз и начиная оставлять влажные поцелуи по всему телу. Виолетта хватается за грудь, видя опрокинутую голову от спутницы и позже они переходят на кровать.

Виолетте нравилось в этом всëм то, что она доминировала. Ей нравилось то, как женщина, которая старше вилки на девять лет, выгибается перед ней и шепчет пошлые фразочки, от которых татуированная сходит с ума. Были бы в этом пансионе лесбиянки, а желательно красивые и стройные, и их побольше, то всех бы под себя положила. Но, как жаль, что тут если и есть, то не говорят никому. Все знают об ориентации Вилки, но никто не вешается. Только боятся, смущаются от глупых поткатов, но дальше ничего не продвигается. И как хорошо что появилась тëтка, которая ложится под вилку, так ещё и прикрывает перед всеми, поэтому у Виолетты нет проблем уже несколько лет с поведением.

— Виолетта.. — молвит прямо на ухо та, выгибая спину и насаживаясь на пальцы Малышенко.

Виолетте это приносит удовольствие. Она не может насмотреться на эту картину. Ей не нравится сама Ольга Михайлина. Да, она молоденькая и не так старо выглядит, ещё до невозможности милая и сексуальная. Но Виолетту такие не цепляют. Да и она сама не знает какие точно цепляют. Но скоро каникулы, а значит, скоро пойдут девчонки. Потому что как только Малышенко уезжает отсюда, обратно к себе домой на время, то появляется много баб. Много внимания, секса без обязательств и куча тусовок. Вот это настоящая жизнь.

— Как же я тебя люблю, — произносит женщина, тяжело дышав и уже лезет в поцелуй к Виолетте.

Всё горячо, страстно и легко.

Через полчаса, когда Ольга Михайловна говорит что скоро отбой и их не должны заметить вместе, выгоняет Малышенко после длительного поцелуя, шепча всякие нежности от которых Виолетта просто глупо улыбается и с хорошим настроением уходит.

***

Подъём как всегда ранний. Еле открыв глаза, Алина уже проклинает этот день. Подняв спину, она видит как Мишель уже красится, а значит встала намного раньше. Юля как всегда собирает рюкзак и возмущённо матерится, от того что снова куча контрольных перед каникулами, а Рони снимает ранние видосы. Наша блогерша.

— Да убери камеру, дура, — Чикина начинает толкать Рони, направляя камеру в другую сторону от себя.

— Заебала, мне контент снимать нужно, — шипит Вербицкая и девочки начинают вливаться в шуточную драку.

— Боже, успокойтесь, —уже слышится от Мишель.

Алина же этому просто коротко улыбается. С ними не соскучишься.

Идёт умываться, наносит не яркий макияж, ежедневный, и уже в комнате дальше собирается.

Позже завтрак, на котором Алина снова пересекается взглядом с Вилкой, потому что она сидит напротив Ефремовой, но за другим столом.

— Девочки, я курить хочу, — произносит Алина.

— Не, без меня, я сейчас на репетицию иду, — сразу же отвечает Мишель.

— Пошли со мной, у меня есть сиги, — отвечает Чикина, на что Алина кивнула и улыбнулась.

После завтрака, вообще хорошо было бы сразу пойти на первый урок, но девочки пошли в туалет в учебном корпусе.

— Тебе реально всего пятнадцать? — спрашивает Алина, выдыхая едкий дым и наслаждалась. Сколько она уже не курила..

— Да, просто так получилось, я тут с самого детства, раньше всех тут. Моя мама работает в другом городе с утра до ночи и не может за мной следить, и раньше тут было типо подготовишки или же санаторий для совсем мелких. Да и детей было очень мало. Потом вся хуйня с детьми маленькими закончилась, а мне было всего пять, но и решили просто в первый класс отдать. Так вот и живу до сих пор здесь.

— Ну, тебе получается, в этом году шестнадцать?

— Весной, нескоро.

— Пиздец ты мелкая, — отмечает Алина и Юля закатила глаза.

— Меня тут все знают. И учителя и администрация. Ещё маленькой крохой помнят. И любят многие, — говорит Чикина и тушит сигарету.

Посмотрев на время, девочки поняли что опаздывают на целых десять минут.

Выбегают с туалета и разбегаются по разным сторонам. Потому что у Юли урок на втором этаже, а у Алины на первом.

Забегая в класс, Алина просит прощения за опоздание.

— Это по вашему нормально, Ефремова?! — кричит учительница и на Ефремову уставились глаза всех учеников, — быстро села на первую парту! Вон, к Малышенко!

Вздохнув и увидев закатывание глаз Виолетты, Алина села к ней. Хотя так не хотелось.

— Будь проще, я сама не рада, — говорит Алина, раскладывая всё на парте.

— Я тебя ненавижу, Ефремова, — уныло произносит Виолетта, записывая в тетрадь самостоятельную работу.

Алина подняла брови от такого заявление девушки.

— Я тебя тоже, всей душой ненавижу, Малышенко, — вздыхая, отвечает Алина, понимая что у неё официально есть враг.

Весь урок, на огромнейшие удивление, Виолетта никак не лезла. Сидела молча в телефоне, иногда что-то рисовала в тетрадке.

— Слышь, листочек дай, — рявкает Виолетта, повернувшись на Алину.

— Обойдëшься, — отвечает Алина и не успевает сказать что-то ещё, потому что Малышенко без лишних слов забирает у Ефремовой тетрадку и вырывает лист, но тут с последних страниц падает рисунок..

— Это чë за хуйня? — молвит Виолетта, начиная рассматривать рисунок, на котором изображён образ человека, а черты идеально схожи с Вилкой. Даже татуировки.

— Отдай, — Алина пытается вырвать рисунок с её рук, но не может, потому что Виолетта отворачивается и всё так же рассматривает.

Виолетта рассматривала каждую линию, каждую деталь. Алину смущало то, что Виолетта просто молча смотрит и ничего не говорит.

— Тебе не кажется что это странно? — Малышенко наконец то подаёт голос и откладывает рисунок, который Алина быстрее отнимает.

— Отстань.

— Или норма рисовать своего врага? — Виолетта улыбалась, заставляя Ефремову чувствовать себя ещё больше дискомфортно и стыдиться за этот чёртов рисунок.

— Не твоё дело кого и что я рисую, — Алине безумно стыдно. Хочется провалиться сквозь землю.

— Настолько я тебя зацепила? — Вилка как будто специально издевается. Странно усмехается, глядит на Алину, которая всячески пытается не смотреть на Виолетту.

— Лишнего не думай, просто внешность специфическая.

— В первый раз сталкиваюсь с тем, что меня рисует девка, которая вроде меня ненавидит. Значит, я тебе не настолько сильно безразлична.

Алина ничего не отвечает. Да и ответить нечего. И слава богу Виолетта перестала издеваться. Просто спрятала улыбку, продолжая летать уже в своих личных мыслях и что-то калякать в листке бумаги, который вырвала с тетради Ефремовой.

Посмотрев на девушку справа от себя, Алина отмечает, что и правда Виолетта красива. Какой-то опасной красотой, которая одновременно раздражает и привлекает. У неё тонкое правильное лицо, обрамленные густые, тёмные, длинные ресницы, густая челка закрывает пол-лица. У неё светлые глаза. Они смотрят в упор, но не выражают никаких чувств. На ней брючной костюм и широкая рубашка с распахнутым воротом. Ее волосы подстрижены коротко, на её лице нет косметики, но её глаза способны нагнать страху на любого. Её лицо напряжено. В глазах затаилось безразличие. Поза расслабленная, ноги вытянуты вперед.

Почему-то Алине кажется, что улыбка делает её еще привлекательнее. Эта мысль одновременно заставляет нервничать и успокаивает. Но вот в ней есть какая-то пугающая естественность. Виолетта иногда улыбается Алине - и это улыбка пугает.

От неё исходит что-то мистическое и загадочное, что-то такое, от чего с ней невозможно быть рядом. Алину пугает то, что она ничего не может с собой поделать - ее татуировки, ее мимика, даже ее руки, всё это от Виолетты, кажется особенным. Виолетта какая-то особенная. Не такая как вся эта серая масса.

Очень красивая. Что-то в ней есть такое, что может покорить сердца многих людей. Или разбить.. Ибо эта девушка очень часто получает то, чего хочет. Но если Виолетта кому-нибудь нравится, этот человек часто становится ее жертвой. Поэтому не стоит самому приближаться к этой Малышенко. Её любовь смертельна. А сама Алина ее ненавидит. Потому что она - это вечная насмешка над Ефремовой. Она такая.. Просто "такая"

Алина никогда не думала, что у человека может быть так много скрытой жестокости. Она так равнодушна ко всему.. Люди так слабы по сравнению с ней.
Виолетта вызывает у Ефремовой страх и ненависть. Она для неё - это что-то очень темное и страшное. Алина не хочет с ней связываться, а просто хочет ненавидеть.

— Перестань пялиться так открыто, — усмехнувшись, говорит Виолетта и уже покидает кабинет.

Летая в своих мыслях Алина не услышала звонок и всё это время постыдно смотрела на Малышенко.

После этого урока Ефремова пошла к классному руководителю, нужно спросить насчёт оценок.

Зайдя в её кабинет, Алина сразу же увидела милую женщину, которая проверяла тетради за прошлым классом.

— Извините, я пришла спросить про оценки, которые выставят мне за этот триместр. Я же почти не присутствовала.

— Добрый день, Алин, — женщина сразу убирает глаза с тетрадки, — ты не волнуйся, за этот триместр тебе поставят оценки которые были у тебя в прошлой школе за это время.

— Так, хорошо, спасибо.

— Ну как ты? Всё хорошо? Никто не обижает? — спрашивает учительница.

— Ну, в принципе, пока осваиваюсь.

— Ну, если вдруг что, ты сразу говори. А то есть у нас некоторые особы.

Алина на это просто кивает, понимая, про кого говорит учительница.

***

Дальше Алина уже была в столовой. Обед.

— Я просто в ахуе! — возмущается Мишель, рассказывая, как сегодня всю репетицию на неё кричали, потому что у неё плохо получается одна из сценок.

— Ну не переживай, — пытается поддержать её Алина.

— Да как тут не переживать?! Мне сказали что я всё порчу! Я реально готовилась, я стараюсь, я делаю всё что в моих силах! А они требуют, орут на меня. Я еле сдержалась, хотелось просто послать их нахуй!

— Ты всё-таки им не профессиональный актёр и всё такое, так что пусть будут благодарны хоть за это, — говорит Чикина.

— Да в том то и дело, они знают что я собираюсь поступать в театральный, вот и добивают меня! — Мишель закатывает глаза, — ладно, девочки, я сейчас иду снова на ебучую репетицию, всё-таки уже завтра выступаю, поэтому не смогу с Алиной убраться, кто поможет?

— Я могу, —  отвечает тут же Юля, на что Алина улыбнулась, — мне несложно.

— Спасибо, я тогда тебя потом как-нибудь заменю.

— Да не надо, я всё понимаю, сил тебе.

Мишель просто кивает. Встаёт из-за стола, убирает за собой посуду и уходит.

— Я и не думала что из-за какого то несчастного мероприятия, который по факту совершенно не важен, так будут добивать детей, — говорит Рони, удивляясь.

— Для Мишель все эти мероприятия очень важны и все это знают, поэтому организаторы этой хуйни так и доëбываются да неё, типо на слабое давят.

Народа становилось в столовой всё меньше и меньше. Относили свои порции, а Юля с Алиной, которые остались дежурить, задвигали стулья и относили то, что осталось.

Отнеся почти последние тарелки, Алина разворачивается, ничего не подозревая, как напротив оказывается Виолетта. Она специально не сильно выбрасывает из рук стакан какао, который в ту же секунду бьётся об пол, а содержимое оказывается на одежде Алины.

— Ой, прости, я случайно, — в улыбке произносит Виолетта, смотря на растерянное выражение лица Ефремовой.

— Ты.. — Алина, мягко говоря, охуела.

Смотря на себя, она видит как вся одежда сразу же покрылась пятнами, а холодок прошёлся по коже.

— Ну ты приберись давай, не буду мешать, — Виолетта стервозно запрокидывает голову и уходит, оборачиваясь на Алину и смеясь.

Слезы сразу же потекли с глаз Алины. Это так подло и унизительно.

— Какая ты сука, Малышенко, — Алина, взяв за ткань кофты, оттягивает ее от тела, чувствуя неприятные ощущения.

— Блять, Алин, ты как так? — подбегает Чикина, которая не видела этого всего.

— Ебаная Виолетта подошла и опрокинула какао на меня, — так обидно на душе.

Алина понимает, ненависть с нихуя и всё такое, но зачем так поступать?

— Блять, иди отмывайся, я сама подежурю.

Алина кивнула и побежала на выход.

Забегая в первый попавшейся туалет, Алина начала оттирать пятна, которые уже въелись в ткань.

Слезы капали одна за другой. Это ужасно. Паршиво.

Как бы Виолетта не нравилась Алине, но Ефремова никогда бы так подло не поступила с ней. И сама Алина думала, что та так не опустится. Да, может пару раз будут цепляться, но зачем портить вещи? Это по факту прилюдное унижение. Это хорошо что народа было не так много. А если бы сидела вся столовая? А если бы это сняли на камеру?

От этих мыслей стало ещё больнее.

Неожиданно в туалет ворвалась Захарова. Она увидела Алину, но то что она плачет заметила не сразу, начиная курить.

— Слышь, будешь? — Кристина протягивает одну сигарету Алине, но та отказывается, отрицательно поворачивая головой, — ты плачешь?

— Всё нормально, — сразу же произносит Алина, вытирая влажные слезы с щëк, — правда, всё хорошо.

— Ебать, ты чë? — Кристина тут же вскочила и приобняла девушку, пытаясь успокоить, — ну, Алина, блять, успокойся, че случилось?

— А по мне не видно блять?

— Ну грязная немного, ты испачкалась? Так чë такого? Попроси мамку, скинет на новые шмотки.

— Если бы это сделала я, мне было бы похуй, — шипит Алина, грозно посмотрят на Кристину, — ну простите уж, меня облила твоя подружка Малышенко, которой всё, сука, дозволено!

— Что нахуй? — Кристина отодвигается, — Эта сучара специально облила?

— Прикинь, — Алина закатывает глаза, положив голову на руки.

— Ей пиздец.

— А ты только что заметила её отношение ко мне? Я тут всего пару дней, а уже услышала унижение и угрозы столько, что на всю жизнь хватит. Я ничего плохого ей не сделала, только защищаюсь как могу, а она не может успокоиться. Ненавидит меня.

Насколько бы не были холодными отношения между Крис и Алиной, они всегда друг за друга.

Ефремова часто защищает ту перед родителями, а Кристина защищает её перед ребятами.

Кристина всегда знает, что если с Алиной что-то случится, она всех перехуярит. Всем пиздец, если хоть кто-то обидит её.

И Алина только потом понимает, что нажаловалась Кристине. Хотя Виолетта предупреждала, что если Алина хоть слово про неё скажет Захаровой, то Ефремовой не жить.

На секунду стало страшно, но сразу пришла мысль, а вдруг тогда Малышенко отстанет?