Глава 4. Лицом к лицу с тьмой.
Девушка прильнула к тумбочке, отыскивая среди привычного хаоса листок и ручку. Ночной свет едва пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, отбрасывая причудливые тени на стены.
Наспех черкнув короткую записку маме, где-то между оправданиями и надеждой на понимание, она задержала дыхание, будто боялась разбудить спящую комнату. Накинув теплую кофту, словно защищаясь от внезапного озноба, девушка медленно вышла из комнаты.
Крадучись, она убедилась, что мама уже погрузилась в сон, лицо ее казалось умиротворенным в полумраке. С замиранием сердца, она приблизилась к двери, осторожно и бесшумно отворила ее, будто выпуская на волю давнюю тайну, и так же медленно, стараясь не издать ни звука, закрыла за собой дверь, оставляя позади тепло домашнего очага и нерешительность.
'Надеюсь мы еще сможем увидеться' — подумала девушка мысленно попрощалась и повернулась, чтобы уйти, но тут же наткнулась на что-то большое и твердое. Подняв взгляд, она изумленно замерла. Прямо перед ней стоял До Шик, с лукавой улыбкой, игравшей на губах.
— Куда ты собралась? — прошептал он, не отрывая взгляда от ее лица. В его голосе сквозила едва уловимая ревность. — Хочешь убежать к своему дружку?
Кён Ми, запустив руку в карман за телефоном, застыла. Слова, словно бабочки, вспорхнули из головы, оставив лишь пустоту. Все выдуманные отговорки, еще недавно казавшиеся такими убедительными, рассыпались в прах.
Она подняла голову и безмолвно покачала ею, словно отгоняя наваждение. В тот же миг До Шик грубо толкнул ее к двери, прижимаясь всем телом, словно тень, и лезвие острого ножа коснулось ее горла, холодя кожу.
— Ты, кажется, не уловила сути. Лишить тебя жизни – проще простого, ты ведь понимаешь?
Но Кён Ми, словно нарочно, сомкнула веки, отгораживаясь от его слов. Ей отчаянно хотелось, чтобы, открыв глаза, она увидела не этого отвратительного человека, а лишь звенящую пустоту. Чтобы все это оказалось кошмаром, из которого никак не удается вырваться. Но когда она ощутила, как до лезвия остаются мгновения, она распахнула глаза, словно выныривая из омута.
И в тот же миг, словно хищник, он впился в её губы, сминая их в дерзком поцелуе. Все эти часы он только и делал, что думал о её губах и всё что ему хотелось, это её тело, её вкус. Он жадно впился в её губы, словно утоляя мучительную жажду, терзавшую его последние часы. Она стала наваждением, загадкой, неподвластной его пониманию.
Её вкус, её близость опьяняли разум, затмевая всякие доводы рассудка. Он не мог объяснить, почему именно она вызывала в нём столь бурную реакцию, почему из всех его трофеев именно эта игра казалась такой захватывающей.
В его коллекции много жертв, но ни одна не принесла такого удовольствие. Он осознавал, что игра зашла слишком далеко, и малейшая оплошность может привлечь нежелательное внимание. Но отступать, когда до победы оставался лишь шаг, он не собирался. Она же, смирившись с неизбежным, не сопротивлялась, понимая тщетность усилий. Ей оставалось лишь терпеть и ждать, когда этот кошмар закончится.
— Нет, все-таки мне не показалось. — Бормотание До Шика, казалось, пронизывало воздух густым, угрожающим туманом.
Сделав шаг назад, словно отшатываясь от ошеломляющего откровения, он резко схватил ее лицо в ладони. Его пальцы крепко сжимали кожу, а взгляд буравил ее глаза, испепеляя всю сопротивляемость. Брошенное лезвие, блестевшее зловещим отблеском, напоминало о хрупкости ее положения.
— Какая ты глупая, ты еще совсем не поняла, в какое дерьмо ты попала... — прошептал он, словно подтверждая самому себе страшную правду. Его слова, словно острые осколки, врезались в тишину.
— Ты либо будешь полностью моя и жива. Либо ничья и мертвая. Понимаешь?.. Да ни черта ты не понимаешь... — С горечью заключил он, словно разговаривая с наивным ребенком, обреченным на гибель.
Его трясло мелкой дрожью, как от ломки, только причиной была она, стоящая в нескольких шагах. Раньше при одном взгляде на неё вскипала ярость, желание уничтожить, разорвать на куски. Теперь же... теперь он чувствовал лишь голод. Не голод плоти, а какой-то иной, извращенный голод по её присутствию.
Он хотел быть рядом, вдыхать её запах, видеть, как она страдает, как на её лице отражается боль. Она стала его личным адом, его зависимостью, наркотиком, от которого он не мог, да и не хотел избавляться. Она подняла глаза от смартфона, в которых плескалась усталость и, протянув ему устройство
«Зачем ты делаешь это?»
Тихий смех До Шика эхом отдавался в темном переулке, когда он оглянулся, словно ища ответ в непроглядной ночи. Но ответа там не было, да и никогда не было. Он никогда не останавливался, чтобы задать себе этот вопрос. Удовлетворение приходило с каждым пронзенным телом, с каждой секундой погружения металла все глубже и глубже. Злость и полное отсутствие жалости – вот что наполняло его существование. Но с ней...
С тех пор как она появилась, он не причинил вреда ни единому человеку, и странное дело, это его не беспокоило. Единственным исключением был Чон Так, этот мелкий ублюдок, который постоянно крутился вокруг нее.
Но даже ради нее, он готов был терпеть присутствие этого мерзкого типа, даже его жалкие попытки сдать его полиции. Внутри него боролось желание заткнуть Чон Така навсегда, но взгляд, полный надежды и мольбы, который она дарила ему, сдерживал его руку. Он терпел. Пока что.
— Куда ты собиралась идти? — Тихо и медленно спрашивал он, вопрос прозвучал не как обвинение, скорее дикий интерес, который затмевал его голову.
Её тело предательски дрожало, выдавая внутреннюю борьбу, но она упрямо удерживала маску спокойствия, пытаясь спрятать испуг за глубокими вдохами. Уловка, в которой она сама не была уверена. Взгляд опустился на телефон и быстрым движением напечатала пару слов.
«Я хотела сходить до машины и проверить закрыла ли её» — девушка удивлялась сама себе, врать как оказалось у нее получается не плохо.
— Скажи правду... — Он произнес это медленно, отчётливо артикулируя каждое слово, словно желая, чтобы ее взгляд зацепился за движение его губ.
Девушка, почувствовав, как к горлу подступает ком, судорожно сглотнула. Страх, словно холодный змей, обвивался вокруг ее сердца. Она снова что-то напечатала в телефоне, а затем подняла голову и улыбнулась.
«Я говорю правду.»
Он ухмыльнулся, его взгляд говорил громче любых слов: чтобы поверить в такую чушь, нужно обладать недюжинной наивностью. Ее страх был настолько сильным, что даже дневные прогулки по улице вызывали дрожь, а тут она решила в кромешной тьме проверить, надежно ли заперта машина?
Он тихо рассмеялся, в его смехе звучала ирония и что-то еще, трудно уловимое, но определенно настораживающее. Затем он кивнул в сторону дороги, словно предлагая расставить все точки над 'i'.
— Пошли... Проверим. — произнес он, и в его голосе не было ни тени сочувствия, лишь холодный расчет.
Кён Ми чувствовала его присутствие каждой клеточкой тела. Его медленные, уверенные шаги за спиной звучали как барабанная дробь, отсчитывающая секунды до неизбежного. Она старалась сохранять видимость спокойствия, сосредотачиваясь на каждом шаге, но дрожь предательски выдавала ее волнение.
Запах его одеколона, терпкий и мужественный, щекотал обоняние, усиливая нервное напряжение. До Шик, в свою очередь, боролся с нахлынувшими чувствами. Близость Кён Ми, ее легкий аромат и плавные движения, вызывали в нем неконтролируемое желание. Он одергивал себя, напоминая себе о границах, но притяжение было слишком сильным. Каждый вдох приближал его к ней, разжигая внутренний огонь, с которым становилось все труднее справиться.
Подойдя к красной машине, девушка ощутила, как по спине пробежали мурашки. Оглянувшись на До Шика, она встретила его спокойный, но требовательный взгляд. Он едва заметно кивнул, словно безмолвно подталкивая её: 'Проверяй'.
Сердце бешено заколотилось в груди, когда она медленно двинулась к цели. Дрожащая рука потянулась к ручке двери, пальцы неуверенно обхватили холодный металл. Сглотнув ком в горле, она дернула. Щелчка не последовало. Заперта. Внутри всё похолодело от страха и неизвестности. Глубокий вдох не принес облегчения.
До Шик надвигался на нее, словно хищник, загоняя в угол, лишая пространства для маневра. Спина Кён Ми уперлась в холодный металл машины, сердце бешено колотилось в груди. Она невольно прикрыла глаза, готовясь к худшему. Внезапно, грубая сила притянула ее к нему. Объятие было таким крепким, таким выматывающим, что воздух выбило из легких.
До Шик жадно вдохнул аромат ее волос, словно отчаянный наркоман, и в этом жесте было что-то пугающе интимное. На мгновение он казался потерянным, поглощенным ею, но затем резко отстранился, оставив Кён Ми сбитой с толку и дрожащей. В его глазах больше не читалось ничего, кроме ледяного презрения.
— Теперь навестим твоего дружка? — Наконец спросил он. Кён Ми отрицательно покачала головой, стараясь не выдать ни единой эмоции. Знала, что это ловушка, подстроенная умело и цинично.
Сейчас самое главное — убедить До Шика в том, что ей плевать на Чон Така. Успокоить его пыл, словно укротить дикого зверя, и максимально войти в его доверие, хотя пока это казалось почти невозможным. Каждый взгляд, каждое слово До Шика были словно проверка на прочность, испытание, которое она должна выдержать во что бы то ни стало.
— Не хочешь? — уточнил До Шик, буравя ее взглядом. Кён Ми вновь покачала головой, твердо и решительно, словно отсекая любую возможность для сомнений.
— Молодец... — тихо, грохочуще усмехнулся он, и его взгляд заставил ее кожу покрыться мурашками.
Она, не дожидаясь команды этого мерзавца, молча пошла обратно в сторону дома. Невыполненное дело жгло изнутри, ведь она наивно полагала, что До Шик уже погрузился в свой ночной покой. Но, как оказалось, даже ночью он пристально следил за каждым ее шевелением.
Он молча шел сзади, погруженный в собственные мысли, прокручивая в голове момент с поцелуем и объятием. Воспоминания накрывали его с головой, и вдруг им овладела странная жалость к самому себе. Внутри словно раздавался тихий голос, твердящий о том, каким жестоким и холодным он был раньше, и спрашивающий, что же с ним стало теперь.
Кён Ми, застывшая на пороге дома, обернулась. Встреча с его взглядом вызвала волну отвращения, в то время как в его глазах плясала неприкрытая радость от её призрения. Она поспешно поднялась по лестнице, словно тень проскользнула в дом, и заперлась в своей комнате. Взгляд её упал на записку на тумбочке, затем метнулся к окну.
Вспомнив, что окно выходит на противоположную от припаркованного минивэна До Шика сторону, Кён Ми резко пришла в голову мысль о побеге. Она распахнула створки, и, пока в голове рождался план идеального спуска, грациозного и безболезненного, краем глаза уловила движение из-за угла.
Медленный поворот головы принес с собой удушающую волну ужаса. Он. Его взгляд больше не был скрытым или изучающим. Теперь это был взгляд зверя, полный злобы и угрозы, способный испепелить одним своим присутствием. Ей показалось, что он готов ворваться в квартиру, разорвать ее в клочья здесь и сейчас.
Панически захлопнув окно, Кён Ми смяла бумажку с запиской, в которой писала матери, что пошла донести о маньяке. Беспомощность, словно тяжелый груз, давила на плечи.
Как выбраться из этой западни, когда каждый шаг, каждый вздох находится под его неусыпным контролем? Страх парализовал ее, лишая возможности мыслить логически и искать выход. Неумолимое чувство, что клетка захлопнулась, нарастало с каждой секундой.