Обитель боли
Тьма расправляла свои крылья. С каждой секундой в забытом временем городке становилось всё холоднее. Ветер усиливался. Небо тяжелело. Некогда серые тучи теперь чёрными гроздьями нависали над домами, вытягивая из них остатки света и тепла.
Люди, сновавшие по мрачным улочкам, ускоряли шаг, стараясь как можно скорее скрыться от надвигающейся бури. Одни из них придерживали капюшоны, другие прижимали к груди пакеты и сумки, которые ветер старательно пытался вырвать из рук. Но были и те, кого в этот час меньше всего интересовала подбирающаяся к городу непогода.
Грэгори натянул на голову капюшон толстовки и закурил. Пропасть из молчания становилась между ним и Эми всё шире и шире. Он злился. Этот город душил его своей тьмой, обжигал душу мнимым спокойствием. Казалось, здесь у каждой семьи была своя пропитанная болью и ужасом история, но никто не торопился ею поделиться. Все предпочитали забыть; спрятаться от зла, давно пустившего здесь свои корни, и надеяться, что смогут жить как обычные люди... хотя бы некоторое время.
Так поступал и мистер Хардви. Грэг задумался и впился взглядом в хрупкий силуэт жены, опережающей его на несколько метров. От дома мистера Хардви они не проронили ни слова, не обменялись ни единым взглядом. Амелия, не различая дороги, мчалась вперёд. А Грэгори тяжёлой поступью следовал за ней, давая Эми возможность немного побыть одной.
С самого приезда в это место у них всё пошло наперекосяк. Его желание оградить Амелию от всего мира здесь разлетелось на тысячу осколков и обернулось против него. Грэгори знал, что это его вина. Раньше он мог заглянуть в каждый уголок её жизни, прогнать все её страхи, а теперь... Грэгори боялся, и это чувство затмевало их прошлое, будущее и настоящее.
Истошный крик ребёнка, тут же подхваченный ледяным ветром, заставил Грэга остановиться. Мальчика, прижимающегося к женщине в длинном пальто серого цвета, он заметил ни сразу, а вот тень, медленно сползающая по давно выцветшей вывеске магазина, мгновенно привлекла его внимание. Грэгори вновь почувствовал истязающую тьму. Она словно преследовала их: сначала на похоронах Бенджамина Эванса, где она нашла себе новую жертву, теперь посреди города... Эта сила и злоба была сродни мраку Зиминара. И хотя Грэг точно знал, что это место пожирает другая сущность, мысль о незримом присутствии этого древнего демона не оставляла его в покое.
Он сделал шаг в сторону магазина. Тень, приковавшая его внимание, тут же исчезла, но не бесследно. Грэг почувствовал оставшийся после неё длинный шлейф из ненависти и превосходства, тянущийся с самих чёрных троп. В этом Грэгори не сомневался ни секунды. По нему он шёл в сознание Грэтты, ставшей безвольной куклой в мире мрака. Эту тьму Грэг чувствовал каждый раз, когда закрывал глаза.
Детский крик вновь привлёк его внимание. Грэгори опустил глаза и посмотрел на мальчика, заливающегося слезами. Женщина с небрежно заправленными под шапку светлыми волосами раздражённо развела руки в стороны:
– Оливер! – её крик протянулся по улице. – Ради всего святого! Я больше не могу с тобой здесь припираться. А ну-ка немедленно успокойся, иначе я оставлю тебя здесь! В метель! Это последнее предупреждение!
Ребёнок не успокаивался. Его ярко жёлтый капюшон слетел с головы, варежки упали в грязную кашу снега, а тонкий синий шарф валялся на ступенях магазина. Оливер недовольно затопотал ногами и принялся растирать по лицу реки слёз.
«Может, им нужна помощь?» – Грэг перевёл взгляд на удаляющийся силуэт Амелии, а потом вновь посмотрел на мальчика.
– Всё, мистер. С меня хватит! – Женщина опустилась перед ребёнком на корточки, достала из объёмной сумки сухие варежки и, отвесив весомый подзатыльник, натянула на голову Оливера капюшон. – Повторять больше не буду. Затягивай капюшон, надевай перчатки и вперёд. Пусть отец с тобой разговаривает! Я больше не могу, – собрав разбросанные вещи, женщина поднялась.
«Показалось», – подумал Грэг, наблюдая, как незнакомка уводит ребёнка от магазина. Простой каприз мальчика, которому, по всей видимости, просто не купили конфету или очередную машинку. В этом не было ничего необычного и именно это было прекрасно. Грэгори немного помедлил и поспешил догнать Амелию. Он всё ещё чувствовал тьму, но в этом городе, по-другому быть и не могло.
Когда Грэгори с Амелией подошли к гостинице, хлопьями повалил снег.
– Эми... – нарушил молчание Грэг, поравнявшись с девушкой. – Давай поговорим, – он и положил руку ей на плечо.
Амелия отвернула голову от мужа и шумно выдохнула:
– Не думаю, что разговор с тем, кому ты ни капли не доверяешь, будет тебе полезен. Знаешь, а зачем мне вообще открывать рот?!
– Маленькая, – Грэг прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не наломать дров, – это не так. Если я кому и доверяю, то...
– А знаешь! – Амелия с вызовом посмотрела ему в глаза. – Не утруждайся! Я давно не ребёнок и могу понять, когда не нужна! Я не хочу быть обузой! – на мгновение Грэгу показалось, что в карамельных глазах жены заклубился туман.
– Амелия, прошу, возьми себя в руки, – его хрупкое спокойствие разрушалось, сменяясь ураганом.
– Взяла, – безразлично бросила девушка и, небрежно скинув руку Грэга с плеча, вбежала по ступеням, ведущим к входу в гостиницу.
Громкий хлопок дверью взрывом отразился внутри Грэгори.
– Ладно, – сквозь зубы процедил Грэг и, сорвав с головы капюшон толстовки, отправился следом за женой.
Его встретил звук бьющегося стекла и громкий крик Адель:
– Марта! Это уже третий сервиз за неделю! – хозяйка гостиницы, за время их отсутствия успевшая собрать волосы в строгий пучок, громко цокая каблуками, направлялась к лестнице. – Если так пойдёт и дальше, мы разоримся на посуде, – она села на ступень рядом с девушкой и, недовольно качая головой, принялась помогать собирать осколки. – Ты должна быть внимательней.
– Тут я не причём, – пробурчала Марта и посмотрела через плечо на только что захлопнувшуюся дверь номера на втором этаже.
К этой же двери был прикован и взгляд Грэгори. Пытаясь остыть, он тщательно вытирал ноги о небольшой коврик, скользящий из стороны в сторону.
– О! – удивлённо воскликнула Адель. – Мистер Леннард, я вас не заметила, – она поднялась со ступеней и бросила выразительный взгляд в сторону Марты: – Сделай чай с ромашкой. Лёд в кружку не бросай, – заговорчески пролепетала она.
– Но я ещё не убрала, – Марта внимательно рассматривала указательный палец правой руки, в который, судя по гримасе на её лице, явно вонзился осколок.
– Так заканчивай с этим поскорей... и сделай чай, – Адель широко улыбнулась Грэгу.
Грэгори обвёл хмурым взглядом развернувшуюся перед ним картину, но не промолвил ни слова.
– Амелия забежала сама не своя, – тем временем продолжила Адель, загородив собой лестницу. – Наверное, у вас что-то случилось... Марта сейчас сделает ей чай.
– Адель, – попытка успокоиться провалилась. Теперь в Грэгори вновь кипела злоба, – знаете, что я превыше всего ценю людях?
– Я думаю, это...
– Не утруждайте себя с ответом, – он поднял руку, прося не продолжать. – У вас нет этого качества. Способностью не лезть в чужие жизни, наделён не каждый. Так что, я буду признателен, если вы вернётесь за свою воображаемую стойку и дадите мне насладиться тишиной.
– Ой... – выдохнула Адель, отводя глаза. – Я и не думала... а впрочем... конечно... проходите, – женщина встала возле перил. – Я не хотела лезть, но если вдруг...
– Адель, если Амелии понадобится чай, я дам знать, – тяжёлая поступь Грэга, поднимающегося по лестнице, въедалась в стены, окончательно разрушая спокойствие этого места.
– Мистер Леннард, – донеслось до него на последней ступени и Грэгори, не поворачиваясь, передёрнул плечами, – Гретта, та девушка, которую вы спасли – она очнулась. Я думаю, это важно для вас...
– Да, спасибо, Адель, – сухо кивнул Грэг, думая о том, что сегодняшний день, впрочем, как и вся неделя, смело могут претендовать на звание худших за последние несколько лет.
В гостиничном номере было холоднее, чем на улице. Метель с силой билась в окно, стараясь распахнуть его и, как только Грэгори распахнул дверь, у неё это получилось. Непогода ворвалась внутрь. Снег мгновенно разлетелся по комнате, а холодный ветер растрепал волосы Амелии неподвижно наблюдающей за этой картиной с кровати.
– Только этого не хватало, – процедил Грэг и, преодолев комнату, немедля захлопнул окно.
Воцарилась тишина. Последние снежинки и разбросанные ветром бумаги опустились на пол, где замерли, ожидая того, что будет происходить дальше.
– Эми, – девушка подняла на мужа покрасневшие глаза, – что с тобой происходит?
– Посмотри, – она протянула ему ладошку и гордо вздёрнула подбородок. – Давай.
– Амелия, прекрати! – сжав руки в кулаки, вскипел Грэг. – Мы можем вечность ругаться, а можем всё спокойно решить.
– Так давай решим! – воскликнула девушка и подскочила с кровати. – Вот же я! – она подошла и ударила мужа ладошкой в грудь. – Посмотри! – прокричала она ему в лицо. – Просто посмотри, – по её щеке скатилась слеза.
– Успокойся, – от ледяного голоса Грэгори в комнате стало ещё холоднее. – Нам не по пять лет. Мы умеем разговаривать. Я не пойму сколько ещё раз мне нужно это повторить, – он накрыл ладошку Амелии своей рукой.
– Будь прокляты твои перчатки! – Эми отбросила его руку. – Это я могу повторять бесконечно! Просто признай, что тебе плевать на меня и мою жизнь! Ты готов помочь любому! Только не мне! Не хочу тебя видеть! – девушка рухнула на кровать и накрылась с головой одеялом.
– Маленькая, ты не права, – немного помедлив, произнёс Грэг всё тем же ледяным тоном. – Маленькая... – он сел на краешек кровати, – давай попробуем успокоиться.
– Ты не хочешь быть рядом со мной! Уходи! – она сильнее закуталась в одеяло.
– Ладно, – выдохнул Грэгори и поднялся с кровати.
«Всё наладится. Просто надо убраться отсюда, – подумал Грэг. – Пора заканчивать с проблемами этого города». Достав из сумки папку с документами из ордена и письмо, найденное Амелией, он опустился в кресло возле окна.
– Может мы что-то упустили, – еле слышно произнёс Грэг, раскладывая бумаги на небольшом столике.
Истории самоубийц вновь замелькали перед ним. Прошлое... настоящее... Испокон веков здесь ничего не менялось.
– Прошлое, – Грэгори снял перчатки и взял в руки письмо.
«Когда я впервые услышала этот голос, то, как не странно не придала этому значения... Он говорит, что мы друзья. Говорит, что не обидит меня, но я знаю – он лжёт.
Он хочет только одного... Моей смерти. Только ему нужна не просто моя смерть... Я должна сделать это сама. Должна захотеть уйти к нему.
Я хочу этого. Ни один человек не сможет меня понять. А я уже не могу с этим бороться. Я так устала. Так устала».
Дальше сквозь пелену и слёзы Грэгори увидел лишь последнюю фразу девушки – единственный просвет прошлого во мраке:
«... Я ухожу... ухожу к нему...»
Насколько оно старое? Сколько смертей предшествовало его написанию? Да... Ответ был скрыт в прошлом, но письмо не хотело давать подсказок. Грэг вновь видел только тьму. Тьму настолько густую, что прятала демона от всего святого. Грэгори вновь вспомнил про Гретту. Чёрные тропы, с которых он вывел её, не были исключением. На них была та же тьма и голос. Голос демона, так и не назвавшего себя.
За окном стемнело. А метель с каждой секундой только усиливалась. Грэгори включил настольную лампу и взял в руки ручку. Тусклый свет, сторонясь кровати, лениво расползаться по комнате, будто боясь потревожить ещё хрупкий сон только уснувшей Амелии.
Грэг написал в блокноте с десяток имён и принялся нервно постукивать ручкой по бумаге. Только двое из них остались в живых. Может их что-то связывало? Нет... Разве только они все родились в этом городе? Снова «нет». Грэгори обвёл имя священника, убившего себя в стенах церкви. Николаса Бёрнхарда – так его звали, перевели сюда подальше от суеты. Небольшой приход и тишина, о большем пожилой человек и не мог мечтать. Вот только рассказали ему об этом городе далеко не всё.
Может, стоило вновь наведаться в библиотеку? Нет. Грэгори покачал головой. Страницы книг в маленьких городах редко хранят знания о многочисленных смертях. Будь то самоубийства или что-то ещё. Такие истории свойственно забывать или прятать подальше, чтобы люди могли спокойно спать по ночам и мечтать о завтрашнем дне.
Обледеневшие ветви дерева с очередным порывом ветра ударили в окно, оставив на заснеженном стекле след, похожий на длинные пальцы. Грэгори посмотрел на Амелию. Сон девушки был беспокойным. Выбравшись из-под одеяла, она ворочалась и крепко сжимала руки в кулаки, словно хотела проснуться, но не могла.
Он бесшумно поднялся и, сделав шаг в сторону кровати, осмотрелся. Ему показалось, что по стенам комнаты скользнула тень, та же которую он видел на улице. Злоба... Ненависть...Может тень преследует их? Он ещё раз внимательно осмотрел комнату. Чувство, беспокоящее его, исчезло так же быстро, как и появилось. А может усталость даёт о себе знать?
Грэгори сел на кровать рядом с Амелией. Смотря на неё, он улыбнулся уголками губ:
– У нас всё будет, хорошо, маленькая, – выдохнул Грэг. – Мы справимся.
– НЕТ!!! – пронзительно выкрикнула Эми и, резко сев на кровати, закрыла лицо руками. – НЕТ!!! НЕТ!!! Уходи! – она замотала головой и забилась в угол.
– Эми... – быстро прошептал он, – Эми... – Тише... – Амелия прижала ладони к стенам, продолжая тяжело дышать. – Это просто сон, маленькая, – он хотел прижать её к себе, но девушка вытянула руки перед собой и ещё быстрее замотала головой.
– Нет! – слёзы покатились по её щекам. – Я не хочу... – словно в бреду прошептала она. – Я НЕ ХОЧУ!!!
– Эми, дай мне руку, – девушка покачала головой. – Дай я посмотрю.
– Нет, – она убрала руки за спину.
– Маленькая, я хочу помочь...
– Нет, – холодно повторила девушка, смахнув слёзы. – Мне не нужна твоя помощь! Помогай им, – Амелия выразительно посмотрела на документы, лежащие на столе. – Они важнее моих кошмаров! Они важнее меня!
– Да откуда в твоей голове взялся этот бред! – повысил голос Грэгори, о чём мгновенно пожалел.
– Тебя это не касается! – голос Амелии срывался, а по щекам вновь катились слёзы. – Моя жизнь – это моё дело! Я больше не хочу, чтобы ты лез ко мне со своими видениями! А раз я ничего для тебя не значу, можешь ты уйдёшь! Уйдёшь наконец из комнаты! И из моей ненужной жизни!
– Амелия! – голос Грэга громом отразился от стен. – Прекрати и дай мне руку.
– Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, – с ненавистью выплюнула девушка. – Уйди от меня! – выкрикнула она и в дверь громко постучали.
– Секунду, – хладнокровно произнёс Грэгори, не отрывая взгляда от Амелии.
Стук повторился. Грэг, не сказав больше Амелии ни слова, схватил куртку, ключи от машины, от номера и распахнул дверь. Как он и думал, на пороге стояла Адель.
– Грэгори, у вас всё в порядке? – она прикусила губу и переступила с ноги на ногу. – Я не хотела вмешиваться, но вы так громко кричали. Я...
– Всё в порядке, – сдерживаясь, проговорил Грэг, выходя из комнаты.
– Ммм... тогда хорошо, – неуверенно проговорила Адель, пытаясь заглянуть в номер.
– Адель, – громко позвал женщину Грэгори, подходя к лестнице.
Хозяйка гостиницы, замешкавшись лишь на миг, отправилась следом за Грэгом.
– Возьмите, – он вложил в руку Адель ключи от номера. – Пусть до моего возвращения побудут у вас. Сделайте Амелии чай и дайте успокоительное, если ваш вездесущий чай с ромашкой не поможет.
– Успокоительное? – переспросила женщина.
– Да, если сможете, – на выдохе произнёс Грэгори, идя вниз по ступеням.
– Грэгори, а вы...
Он не дослушал Адель. Вместо этого Грэг закопался в собственных мыслях, которые сейчас уводили его из особняка. Туда, где он мог найти ответы, к тем, кто мог помочь ему закончить проклятое дело этого города и уехать домой.
Метель не утихала. Грэгори распахнул дверцу автомобиля и через пять минут нажал на педаль газа. На улице стало совсем темно. Ночь медленно поглощала округу. Вот только Грэгори это нисколько не интересовало. Поворот за поворотом он оставлял позади тёмные улицы городка, пока, наконец, не остановил машину у стен небольшой церкви, в окнах которой не горел свет. Она одиноко стояла поодаль от домов, тускло освещённая единственным фонарём.
Грэгори вышел из машины и окинул взглядом каменные стены старой церкви. Для святого места они были слишком холодными, лишёнными света и тепла. Грэг чувствовал зло. Оно бесшумно клубилось у ступеней церкви, словно ожидало того, в кого можно вцепиться и проникнуть внутрь.
Свет фонаря погас. Ступени под ногами Грэгори, поднимающегося к заметённым снегом дверям церкви, протяжно трещали. И с каждым шагом этот зловещий звук становился всё громче. Поднявшись, Грэг дёрнул за ручку, но дверь не отворилась. Церковь была закрыта. Он громко постучал о заснеженное полотно дверным молотком, потом ещё раз и ещё, но даже через пятнадцать минут ничего не изменилось. Двери так и не отворились. Грэгори отпустил дверной молоток и решил обойти церковь в поисках другого входа. Во тьме Грэг шёл на ощупь, но как он и думал, это не принесло результатов. Всё было плотно закрыто. Лишь раз, стоя на заднем дворе, Грэгори увидел, как в одном из окон, со стороны бокового фасада, моргнул свет. Но это было первым и последним свидетельством того, что в церкви кто-то есть.
– Странно, – озадаченно бросил Грэгори. – Едва ли вера занимает особое место в жизни этого города.
Он снял перчатку с правой руки и приложил её к стене. Камни словно зажали его в тиски, но Грэгори протиснулся внутрь видения. Это место погибало, и причиной тому была не смерть Николаса Бёрнхарда, чью историю пришёл узнать Грэгори. Нет, Николас привёз с собой веру, а Грэг, бродя меж потёртых скамей, за последние годы увидел лишь несколько человек, нуждающихся в ней. Для этого города церковь осталась лишь местом, где они могли попрощаться с умершими. Люди, живущие здесь, давно отвергли святыню.
Грэгори сел на ближайшую к алтарю скамью и посмотрел на проходящего мимо него отца Николаса. Это был невысокий худощавый мужчина, чьи длинные волосы и бороду давно покрыла седина. Он был бледен, как при болезни, а в остальном, всё казалось абсолютно обычным. Лишь лист бумаги, свёрнутый пополам, который он крепко сжимал в руках, привлёк внимание Грэга.
Скользящий меж скамей сквозняк, затушил пару тройку свечей. Отец Николас остановился и спокойно осмотрелся. Его нисколько не смутило, что все двери и окна церкви были закрыты. Он просто улыбнулся уголками губ. Сделав ещё шаг, Николас Бёрнхард положил лист бумаги на скамью и скрылся в исповедальне. Это был его последний день.
Грэгори схватил лист бумаги и быстро развернул. Отец Николас прощался. И Грэг видел, как он при дрожащем огоньке свечи писал эти строки:
«...Всё это время мне было больно видеть, как люди этого города проходят мимо церкви. Я наивно полагал, что смогу помочь им поверить...».
Николас Бёрнхард набрал полную грудь воздуха, а на выдохе зачеркнул эти строки и начал заново:
«Я хотел обрести здесь покой. И я обрёту его в этих стенах. Наконец я стану счастливым. Этого я желаю больше всего на свете...».
Грэгори бросился в исповедальню, но тут его видение заволокло молочным туманом. Больше он ничего не видел, только чувствовал холод камня, к которому прикасался.
Фонарь вновь тускло осветил старые стены церкви. Грэгори провёл ладонью вниз по лицу, смахивая капли растаявшего снега, и пошёл к машине. Мысли клубились в голове подобно туману. И из всех них, Грэгори, заводя машину, выбрал, как ему казалось, самую верную. Он должен был вернуться к дому мистера Хардви и поговорить с ним.
Кривая дорога привела Грэгори к обветшалому дому мистера Хардви, притаившемуся в ночи. Из растрескавшихся ставен на улицу сочился тёплый свет, образуя причудливые узоры из линий. Сейчас это место казалось гораздо приветливей, чем утром. Даже снег здесь плавно опускался на крышу, окружая округу мнимым спокойствием.
Было слышно, как в доме работает телевизор. Грэг крепко сжал в руке розарий и громко постучал в дверь. Все звуки стихли, кроме протяжного скрипа половиц, раздающегося в доме.
– Мистер Хардви! – крикнул Грэгори и снова постучал в дверь. – Мистер Хардви! Я не причиню вам вреда. Просто задам парочку вопросов, – он посмотрел на закрытые ставни, думая о том, как ещё можно проникнуть в дом. – Мы были у вас утром. Я Грэгори. Грэгори Леннард.
Скрип на пару секунд прекратился, а потом Грэгори услышал шаркающие шаги, приближающие к двери.
– Уходите, – пробурчал старик, ударив по дверному полотну. – Убирайтесь, и не топчите мне ступени.
– Мистер Хардви, мне правда нужна ваша помощь, – выдохнул Грэг. – Я не уйду.
Старик пробурчал что-то невнятное, прежде чем произнести:
– Вы один?
– Что? – переспросил Грэг, крепче сжав розарий.
– Да что тут непонятного? – продолжил старик. – Один ты или нет?
– Один, – нахмурившись, ответил Грэгори.
– Хорошо, – буркнул старик, и послышался звон ключей, которыми мужчина поочерёдно открывал замки. Грэгори насчитал семь. – Входи, – он приоткрыл дверь и впился в Грэга мутными серыми глазами, – быстрее, перестань пускать холод в дом.
Грэгори спешно вошёл внутрь и захлопнул за собой дверь. В доме было необычайно жарко. Но не для мистера Хардви. Старик, одетый в тёплую пижаму синего цвета, пройдя по пустому коридору, залитому светом, зашёл в комнату. Он сильно прихрамывал на левую ногу, поэтому, как только под руку попадалась опора, тут же хватался за неё.
В комнате старика на первый взгляд не было ничего необычного: старое красное кресло, стоящее в углу; исцарапанные обои, кое-где лентами спадающими на пол; небольшой, потрескавшийся от времени стол; кровать, которая, казалось, не заправлялась ни разу и маленький, плохо показывающий телевизор. Грэгори на миг прикрыл глаза. Странность в доме мистера Хардви всё-таки была –слишком много света. Настольные лампы здесь, располагались у каждой розетки, а светильники заполняли стены.
– Садись, где хочешь, – небрежно махнул рукой старик и забрался на кровать.
– Я постою, – Грэг бросил беглый взгляд на пожелтевшую простынь, занавешивающую окно.
– Нет, сядь. Не маячь перед глазами. И спрашивай уже, что хотел. Мне спать пора.
– Почему тогда пустили меня? – Грэгори исподлобья взглянул на старика и опустился в кресло.
– Потому что ты стучал, – мистер Хардви дрожащей рукой поправил подушку.
– Утром я тоже стучал, – нахмурился Грэг.
– Утром ты привёл за собой зло. Я чувствовал его... – прошептал старик.
– Со мной была только жена, – в груди Грэгори что-то сжалось.
– Нет, – мистер Хардви, словно безумец замотал головой. – Ты привёл зло... Привёл его...
– Кого, Мистер Хардви?! Кто заставил вас выпить белизну?!
– Ооо... этот голос... – старик слез с кровати и, подойдя к окну, отодвинул в сторону простынь. За ней не было стёкол, лишь глухая стена, увешенная распятьями. – Я до сих пор слышу этот голос в кошмарах.
– Кто заставил вас! – выкрикнул Грэгори, перебирая в руках розарий.
– Тогда я был слишком глуп и не ценил жизнь, как сейчас. И он нашёл меня, – мистер Хардви спустился по стене и сел под распятьями. – Его голос, он стал для меня всем, и я принял решение остаться с другом. Пойти за ним. Но я пожалел... Я попал в обитель боли, – по щекам старика скатились слёзы. – Но даже там первые секунды я был так счастлив, так... Миранда спасла меня, – его руки сильно задрожали, – но он ушёл за ней. И забрал. Это я. Я виноват в её смерти. Если бы я не слушал этот голос...
– Кто это, мистер Хардви?! Вы знаете своего мучителя?! – Грэгори присел на корточки возле старика. – Мне нужна ваша помощь, – он взял его руку, но увидел только замутнённое сознание и боль.
– Там, – мистер Хардви жестом попросил Грэгори поднять его. – Там в обители боли, когда он забирает душу. В ту последнюю секунду счастья, – Грэг усадил дрожащего мужчину на кровать, – он говорит своё имя... Как же там холодно... и темно... и холодно...
– Его имя! Мистер Хардви, мне надо его знать!
– Мне страшно, Грэгори. Мне так страшно...
– Вы можете спасти много жизней, понимаете. Но мне нужно имя! Имя, мистер Хардви!
– А... – старик плакал, – Ам...
– Мистер Хардви!
– АМАЙМОН... прошептал старик и Грэгори замер.
– Нет, – качнул головой Грэг, пытаясь прогнать эту мысль. – НЕТ! – выкрикнул он и, не видя дороги, выбежал на улицу.
Время пришло. Пора было убираться из этого города. Забирать Амелию и убираться. Ведь каждая минута, проведённая здесь, могла стать для неё последней. А этого Грэгори допустить не мог.