Глава 4
— Привет, Люба! – ухмыляется Милохин.
— Меня зовут Юля, – бормочу я и воровато оглядываюсь по сторонам, нет ли поблизости мамы.
Мамы, к счастью, нет, но зрителей и без того хватает: все девочки из нашей группы замерли на месте и, вместо того, что идти на третью пару, стоят и пялятся на Милохина.
— Как настроение? – продолжает он весело.
«Было лучше, пока тебя не увидела!» – хочется мне сказать, но я не рискую.
— Ты что-то хотел? – нейтрально спрашиваю я, стараясь не обращать внимание на удивленные шепотки. – Извини, я просто тороплюсь…
— Уже не торопишься, – расслабленно сообщает мне Милохин.
Он отталкивается от стены и грациозно, словно огромный зверь, потягивается всем телом.
На руках красиво прорисовываются мышцы, футболка чуть задирается, обнажая крепкий рельефный живот, и все девочки в коридоре восхищенно вздыхают.
Но Милохин смотрит только на меня.
— Иди сюда, – негромко приказывает он.
Я не двигаюсь с места.
— Даня, – подает голос Элина Вишневская, как самая наглая из всех. – А ты с кем-то поспорил на это чучело, да?
— Неа, – лениво отвечает он. – Она у меня личным секретарем просто подрабатывает.
— О! – ее пухлые губы складывается в удивленное колечко, а потом Элина улыбается, хлопая своими ненатуральными ресницами так активно, будто хочет взлететь. – А тебе нужен секретарь, Даня? Может, меня лучше возьмешь?
— Ты слишком красивая, малышка, отвлекать меня будешь, – ухмыляется он, и это звучит так пошло и фальшиво, что я невольно закатываю глаза.
Но Вишневская принимает его слова за чистую монету и смеется своим звонким кукольным смехом.
— Тогда, может, просто пригласишь меня куда-нибудь? – кокетливо интересуется она.
— Может, – ослепительно улыбается Милохин. А потом добавляет: – Но сначала запишись у моего секретаря, окей?
— Ооокей, – растерянно тянет Вишневская и поворачивается ко мне. – Слушай, Гаврилина…
Но я не успеваю дослушать, что она хотела, потому что Милохин бесцеремонно хватает меня за запястье и куда-то тащит. Все, как вчера – полное дежавю, только теперь мы поднимаемся по лестнице наверх.
— Хватит! – вскрикиваю я и пытаюсь выдернуть руку.
Ничего не получается, но Милохин хотя бы останавливается.
— Что?
— Ты издеваешься надо мной, да? – с отчаянием спрашиваю я. – Ну зачем ты сказал эту ерунду про секретаря, они ведь правда тебе поверили! И будут теперь ко мне лезть!
— Ну и дуры, – легкомысленно отмахивается он. – Забей, Лиля.
Но мою руку при этом не отпускает.
— Юля, – поправляю я, не получаю в ответ никакой реакции, тяжело вздыхаю и осторожно говорю: – Послушай. Даня…
— Дэн, – немедленно говорит он.
— Что?
— Мне больше нравится, когда меня зовут Дэн.
«Да пофиг мне, что тебе нравится!» – злобно думаю я.
Я слышу, как в коридорах хлопают двери аудиторий, и затем воцаряется тишина. Значит, третья пара уже началась, а Магда Валерьевна не любит опозданий и прогулов. Меня она, кстати, тоже не любит. Просто комбо.
Так. Надо как-то аккуратно избавиться от Милохина и поспешить на лекцию. Лучше уж опоздать на нее, чем совсем не прийти.
Я набираюсь храбрости, поднимаю голову и, глядя прямо в наглые зелёные глаза, говорю максимально вежливо:
— Послушай, Дэн, я очень тебе благодарна за помощь, правда! Но я же тебе уже все вчера рассказала. Как ты просил. И думала, что тебе от меня больше ничего не нужно.
— Ну и зря думала, – хмыкает он и почти ласково интересуется: – Неужели твой вчерашний рассказик – это все, чем ты можешь отблагодарить меня, кукла? Не слишком ли дешево?
— Я не знаю, чем я должна за такое расплатиться! – отчаянно говорю я, потому что правда не понимаю, что ему от меня надо. Протекция моей мамы ему не нужна, он и так в колледже на особом положении, денег с меня не возьмешь, помощь с учебой тоже мимо, а всякие интимные услуги у Дэна и так в неограниченных количествах. Только руку протяни. А я не в его вкусе, унылая, страшненькая и все такое.
Что он тогда пытается от меня получить, черт возьми?
— У меня же ничего нет, – тихо озвучиваю я совершенно очевидную вещь
— Нет, – подтверждает Милохин, проходясь по мне незаинтересованным взглядом.
— Тогда я могу идти? – осторожно спрашиваю я.
— Не угадала, – лениво сообщает он. – Пойдешь со мной на пару.
— Зачем?
— Мне там скучно. Будешь меня развлекать.
— Я тебе не клоун, – зло отвечаю я.
— Но ведь это в твоих интересах, разве нет? – насмешливо приподнимает он бровь. – Или тебе хочется, чтобы все узнали о твоей маленькой тайне? Ты ведь сама мне вчера во всем призналась. И если представить, что я делал запись нашего разговора…
— Ты делал?!
— Да, – Милохин секунду наслаждается моим ужасом, а потом с усмешкой добавляет: – Или нет. Сложно сказать. Ну так что? Идем?
— Идем, – обреченно говорю я. – В какой аудитории у тебя сейчас пара?
— Понятия не имею. Не слежу за расписанием. Посмотри на сайте.
— А почему ты не можешь это сделать сам?
— Потому что ты мой секретарь, – ухмыляется он. – Забыла?
— А где моя зарплата в таком случае? – угрюмо интересуюсь я, доставая телефон и открывая страницу нашего колледжа.
— Ты уже всю ее потратила на огромный аквариум, – невозмутимо парирует Милохин. – Такой, знаешь, во всю стену. У директора в кабинете похожий стоял. Видела?
— Не видела, – огрызаюсь я. – Там темно было. У тебя сейчас ПАД в В15. Это на втором этаже.
— Отличная работа, Лола, – ухмыляется он, а в зеленых глазах искрится веселье.
Ему нравится надо мной издеваться – я уже это поняла.
Если не показывать, как сильно меня это бесит, может, он рано или поздно прекратит свои идиотские шуточки?
Ну или просто закончатся женские имена похожие на Юля. Когда-то ведь это произойдет?
— Что значит, ПАД, кстати? – миролюбиво интересуюсь я, когда мы спускаемся вниз на второй этаж.
— ПАД?
— Ну так называется твоя пара, куда мы идем. Что это за предмет?
— Признаки алкогольной депрессии? – приподнимает он бровь.
Я фыркаю.
— Сомневаюсь.
Милохин задумывается.
— Значит, прерывание анальной девственности. Сто процентов.
Я давлюсь воздухом, кашляю, а потом возмущенно на него смотрю, надеясь, что ему станет стыдно.
Но он только шире ухмыляется.
Перед дверью аудитории В15 я неловко замираю. Может, Милохин все-таки пошутил?
— Ты серьезно хочешь, чтобы я туда пошла?
— Угу.
— Зачем?
— Сказал же. Развлекать меня.
— Как?! – шепотом кричу я. – Я не понимаю! Не умею!
— Зато я умею. – Милохин открывает дверь аудитории и вталкивает меня туда. А потом заходит следом.
Молодой преподаватель с гладко зализанной челкой замирает, глядя на нас из-под очков. Я видела его несколько раз в коридорах, но у нас он еще ничего не вел.
— Пара уже началась, – говорит он сухо.
— Поэтому я и пришел, – развязно отвечает Милохин. – Не началась бы, я бы не пришел. Логично?
— Садитесь. А эта девушка?.. – он смотрит на меня вопросительно.
— Мой учебный ассистент, – объявляет Милохин, притягивая меня к себе и приобнимая за плечи. Его широкая ладонь обжигает даже через одежду, и меня пробирает дрожью от этого касания. – Администрация ее выделила специально, чтобы она мотивировала меня на выполнение учебной программы. Если вы понимаете, о чем я. Да, малыш?
Аудитория с готовностью ржет. Даже самое дешёвое представление для них лучше, чем скучная лекция – это понятно.
— Девушка? – брови преподавателя уезжают куда-то к линии лба. – Объяснитесь.
— Он шутит, – неловко бормочу я, пытаясь сбросить с плеча тяжелую руку.
— Вы же дочь Ольги Григорьевны? – вдруг доходит до преподавателя, который все это время придирчиво изучает мое лицо.
— Да. (О господи, я надеюсь, мама никогда об этом не узнает!)
— Это ее распоряжение?
— Да. (Когда, когда я стала столько врать?!)
— Понятно. Ну что ж, садитесь.
Он вздыхает, поправляет очки и снова возвращается к лекции. Что-то про крупные задачи, часто возникающие в бизнес-аналитике, и еще много всяких непонятных слов.
Полностью свободных парт нет, на каждой кто-то сидит, но Милохин уверенно подходит к последней, где развалился какой-то брюнет с модной стрижкой. Хватает короткого «Свалил», и тот быстро хватает вещи и пересаживается на другой ряд.
Мы садимся за эту парту. Вдвоем.
— Первая задача связана с прогнозированием временных рядов, – бубнит преподаватель. – Задачи такого типа часто возникают, когда необходимо оценить значение показателя в будущем, основываясь на истории его изменения в прошлом. Такими показателями могут быть спрос на товар, аудитория рекламного баннера, цена акций…
Милохин со скучающим видом достает телефон, что-то там набирает, а потом протягивает его мне.
«Сыграем?»
«Во что?» – печатаю я и отдаю ему обратно.
На этот раз он пишет дольше.
«В жопу. Сначала я говорю это слово шепотом потом ты громче потом я еще громче и так пока не выявится победитель»
У меня перед глазами темнеет. Что он себе позволяет?!
— Я не буду такое делать! – яростно шиплю я. – Я не скажу такое! Никогда!
— Сразу видно – хорошая девочка, мамина радость, – издевательски шепчет Милохин, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствую жар его дыхания и терпкий древесный запах одеколона. – Заменим на слово «дурак»? Так согласна играть?
— Нет!
— Выиграешь – будешь свободна от меня. Обещаю.
Я закусываю губу. Это заманчивое предложение. Ужасно заманчивое. Я ведь и так уже опозорилась – дальше некуда. Надо просто дойти сейчас до конца и избавиться от присутствия Милохина в своей жизни раз и навсегда.
— Обещаешь? – с сомнением спрашиваю я.
— Клянусь.
И что-то в выражении зеленых глаз заставляет поверить ему.
Я неловко киваю и тихо, одними губами шепчу:
— Дурак.
Смотрю при этом на Милохина, чтобы он не сомневался, я имею в виду.
— Дурак, – отзывается он чуть громче.
У меня сильно колотится сердце, ладони становятся влажными, и я торопливо вытираю их об юбку. Мы отвратительно себя ведем, так нельзя! Но почему меня так манит вызов, который горит в его взгляде? Почему мне так страшно и сладко одновременно?
Это неправда, что у дьявола красные глаза. У дьявола глаза – зеленые. С карими прожилками, черными дырами зрачков и бессовестно длинными и пушистыми ресницами.
— Дурак!
Меня уже слышат студенты на соседних партах и недоуменно оборачиваются в нашу сторону. Милохин ухмыляется и шепчет мне "умница".
— Дурак! – говорит он затем еще громче. Уже почти в полный голос.
Преподаватель нас пока не слышит, он увлеченно пишет что-то на доске, параллельно рассуждая о том, какая формула тут подойдет лучше всего.
— Дурак! – я повышаю голос, как могу, но он все равно предательски дрожит.
А взгляд все не отрывается от Милохина и одобрительной усмешки на его лице.
Спина преподавателя напрягается, и он перестает писать.
Вокруг становится шумно, все начинают шептаться.
— Это что? Пранк?
— Дэн, ты че? Поспорил?
— Слышь, это же дочка завучихи…
Милохин тоже смотрит мне в глаза, медлит, и на мгновение я ощущаю триумф. Кажется, в победила! Он побоится сказать громче, особенно когда идет занятие, и его недавно отводили к директору, и…
— Дурак!!! – громко, очень громко орет он.
Вот теперь лекция точно прерывается, потому что преподаватель разворачивается и смотрит на нас с яростью. На нас – на меня и на Милохина.
Мне ужасно стыдно, я злюсь, что проиграла, злюсь, что вообще позволила себя во все это втянуть, боюсь, что сейчас могут вызвать мою маму…И поэтому…Поэтому я решаюсь на мелкую месть, заодно надеясь, что это переключит внимание преподавателя.
Я встаю и четко говорю:
— Я прошу прощения, но студент Милохин только что уверял меня, что все, что вы рассказываете, он уже знает. И что только дурак не решит этой задачи. Разрешите ему продемонстрировать это?