Глава 67.
Эмма
Слава богу, мы начали открывать подарки раньше, потому что на их все у нас ушло почти полтора часа. Мама Гарри была права, радуясь её подарку, потому что он был действительно прекрасен. Отец Гарри, Питер, предложил собрать его для нас, чтобы нам не пришлось беспокоиться об этом позже. Наша детская была полна новых игрушек и предметов первой необходимости, а комод был заполнен одеждой нейтрального пола.
Все были очень раздражены тем, что мы отказались узнать пол малышей, предпочитая просто узнать, когда они родятся. Для нас не имело значения, будут ли это две девочки, два мальчика, смесь или что-то среднее. Мы бы любили их в любом случае. У нас были имена, всего было выбрано четыре имени.
Наконец все уехали, кроме Милли и маленькой Эммы, которая осталась на выходные в одной из наших комнат для гостей, так что ей не пришлось ехать обратно. Гарри поручил им с ребёнком навести порядок в гостиной, а мы с Милли работали на кухне.
-Ну и как прошёл тот невероятно неловкий разговор с моим братом? – спросила я её, борясь с неприятной болью от очередной схватки Брэкстона-Хикса.
Она стонет:
-Клянусь, я не знала, что он твой брат.
-Я говорила тебе, что его зовут Джо и что он будет на свадьбе.
-Я забыла! И мне пришлось немного выпить. Я просто решила, что он был одним из миллионов кузенов Гарри. - Милли отвечает.
Я смеюсь.
-Ладно?
Глубокий вздох покидает её:
-Ну, я не знаю. Не может быть, чтобы это сработало.
-Откуда ты знаешь? - Я спрашиваю её.
Она смотрит на меня:
-Потому что я здесь не живу и хожу в колледж, и, о да, у меня есть трёхлетний ребёнок.
-Однако, когда он говорил со мной о тебе, он казался как будто ты ему действительно понравилась. - Добавляю я небрежно, пытаясь выяснить, действительно ли он ей нравится.
-Правда? Что он сказал? — быстро спрашивает она меня, её глаза смотрят с надеждой.
-Ну, это было легко. - Я бормочу, а затем говорю ей.
-Просто вы, ребята, действительно переспали той ночью.
Она громко стонет, запрокидывая голову и глядя в потолок:
-Мы переспали. Это была такая хорошая ночь. Но я не думала, что когда-нибудь увижу его снова.
-Но теперь у тебя есть... — добавляю я, вздрагивая от очередных сильных спазмов.
-Ты в порядке? — спрашивает Милли.
Я киваю:
-Брэкстон-Хикс.
Её лицо светится пониманием:
-Это сука.
-И?
-И вот, теперь я его увидела, он дал мне свой номер и хочет пригласить меня на свидание.
-Что ты сказала?
Она гримасничает:
-Я сказала нет.
-Почему?
-Потому что у меня есть ребёнок, Эмма. - Она говорит мне.
-Зачем Джо с этим иметь дело. Он ещё молод и начинает свою карьеру, и я не хочу заставлять его остепениться слишком рано. Я уверена, что когда он впервые почувствовал вкус того, что моя жизнь на самом деле такова – не просто провести некоторое время с Эммой, пока она такая милая и хорошая – он будет бежать как сумасшедший.
-Ты этого не знаешь. - Я отвечаю.
-А что, если он не убежит. Ты не можешь просто уклоняться от свиданий, Милли. Ты тоже молода, начинаешь свою карьеру, и ты чертовски великолепна. Ты хочешь быть одна всю оставшуюся жизнь?
-Я не... Эмма!
Следующая схватка была оглушительной: одна рука нащупала мой живот, другая схватила стойку, чтобы удержать меня. Было ужасно больно, и это продолжалось дольше, чем последние несколько дней. Я попыталась выдохнуть, но мне было очень больно.
-Гарри! - Я слышу её крик.
Через несколько секунд я слышу шаги, а затем чувствую на себе его руки, облегчение разливается по моему телу, а боль начинает утихать. Я смотрю вверх, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Его руки переместились к моему лицу, мягко обхватили мои щёки и спросили:
-Эмма, с тобой всё в порядке?
-Просто, ну, Брэкст...
-Нет, Эм, я так не думаю. - Милли прерывает меня, таща за собой дочь, чтобы она не мешалась.
-У тебя было это весь день?
Я неохотно киваю:
-Однако до них осталось больше месяца. Они не должны прийти так скоро.
-Как насчёт того, чтобы просто отправиться в больницу на всякий случай, ангел? — тихо предлагает Гарри, но я слышу в этом знакомую нотку беспокойства.
-По пути мы позвоним доктору Мортрину...
-Ах! - Я снова сгибаюсь пополам, нижняя часть живота горит от боли, и я чувствую странное ощущение щелчка, поток воды стекает по моим ногам.
-Ох, блять... — говорит Гарри, широко раскрыв глаза,
-Милли, ты можешь принести детскую сумку? Она в детской, за дверью.
Милли быстро кивает и спешит прочь.
-Эмма, дорогая, у тебя только что отошли воды...
-Ни хрена. - Я вырываюсь, мои схватки всё ещё усиливаются.
-Я отвезу тебя в больницу, ладно? - Он продолжает тихо, игнорируя мой комментарий.
Он осторожно выводит меня из кухни, когда моя боль начинает утихать.
Я не могу поверить, насколько это ужасно. У меня было много плохих периодов в течение дня, но это был совершенно другой уровень. Я чувствовала, как будто моё влагалище разрывалось на части.
-Вот, Гарри. Я останусь здесь с Эммой и собаками, приберу остальную часть дома. Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонила? — спрашивает Милли, передавая детскую сумку, которую мы приготовили именно для этого момента.
Гарри перекидывает его через плечо:
-Да, я видел телефон Эммы на кухне. Можешь позвонить нашим мамам? Мой отец отвезёт их домой, так что продолжай повторять все три номера, пока кто-нибудь не ответит. Её пароль — десять тридцать один. - Он выбегает, я уже наполовину вышла за дверь.
Он позволяет ей закрыться за собой, не запираясь, вытаскивает ключи и осторожно проводит меня к машине. Я рада, что он не решил поехать на своём внедорожнике, потому что я действительно не думала, что смогу в него залезть. Он держал меня за руку, низко наклоняясь, чтобы зафиксировать меня на месте и пристегнуть. Его успокаивающий голос хвалил меня, но я не могла сосредоточиться. Я была в шоке. Я не была к этому морально готов. Я думала, что у меня есть ещё больше месяца, чтобы подготовиться к ним.
Я даже не осознавала, что мы едем, Гарри осторожен на дороге, но всё ещё настойчив в своей скорости. Он продолжал смотреть на меня, пытаясь заставить меня сказать что-нибудь в ответ. Ещё одна схватка ударила сильнее, и я больше не могла сдерживать крик. Оно получилось удушающим и болезненным, и я не знала, как Гарри вообще мог водить машину, когда я умирала на пассажирском сиденье.
-Эмма, ангел, мы почти у цели, ясно? У тебя так хорошо получается, дорогая. - Его голос прозвучал поспешно и панически, но он всё равно был приятен моим ушам.
-Это больно. - Я жалобно захныкала, держась за живот.
Я была близка к слезам, и, честно говоря, я думаю, что единственная причина, по которой я не плакала, заключалась в том, что я была слишком сосредоточена на том, чтобы не рожать в своей машине.
-Прости, Эм, мне бы хотелось помочь...
-Ты есть, ты есть. - Я выбегаю, схватка ускользает.
-Просто продолжай говорить, пожалуйста?
Его глаза смягчились, когда он остановился на красном свете и посмотрел на меня. Его ноги дрожали, ему не терпелось добраться до больницы, где мне могли бы помочь, облегчить мою боль. Я не собиралась быть настолько бредовой, чтобы родить естественным путём. Я хотела наркотиков. Это дерьмо, это больно.
Я не сводила с него глаз, машина дёрнулась вперёд, когда загорелся зелёный свет. Я понятия не имела, насколько мы были близки, мой разум был слишком поглощён ощущением того, что мои дети хотят выйти. Я чувствовала жар и лёгкое головокружение, но при этом была напряжена и дрожала.
Я смутно почувствовала, как машина резко остановилась, звук захлопнувшейся двери и прохладный ветерок слева от меня. Я подняла глаза и увидела, как Гарри наклонился, чтобы отстегнуть меня, опустил мои ноги на землю и, по сути, поднял меня сам. Он уже перекинул детскую сумку через плечо и повёл меня к дверям отделения неотложной помощи. Я огляделась, увидев, как он незаконно припарковался, но меня не особо волновало, будут ли мою машину буксировать.
Было трудно пройти по бордюру, задаваясь вопросом, почему он вообще такой большой. Конечно, в этой больнице ждала смертельная ловушка. Я всё ещё чувствовала себя далеко от дверей, когда услышала, как Гарри пробормотал: «К чёрту всё» и взял меня в свадебном стиле.
С тех пор, как я его знаю, он делал это миллион раз, но никогда, пока я была так беременна. Я знала, что я тяжёлая, но каким-то образом он заставил меня почувствовать себя лёгкой. Он провёл нас через автоматические раздвижные двери и проводил до поста медсестёр.
Вокруг нас сразу же появились люди, и меня поместили в инвалидную коляску. Я почувствовала, как Гарри откидывает мои волосы назад и начинает что-то говорить, но схватки снова пронзили моё тело. Я напрягаюсь, закрываю глаза, ощупываю рукой воздух, пока не чувствую руку Гарри в своей. Он сильный, держит меня в здравом уме. Подношу его ко рту, прижимая к губам. Я не целую его, но мне кажется, что на этот раз это даёт мне силы сдержать крик.
-Я здесь, Эмма, я не оставлю тебя. Я тебя люблю. Я чертовски сильно тебя люблю. - Он шепчет мне на ухо, целуя меня в висок.
-С какой периодичностью у неё схватки?- Я слышу голос, спрашивающий.
-Э-э... я точно не знаю. Я не рассчитывал в машине, но, может быть, десять минут прямо сейчас? - Гарри отвечает.
Я с силой открываю глаза, напряжение всё ещё проходит сквозь меня. Я моргаю и вижу, как Гарри разговаривает со своей бывшей Карлой. Я встретила её только один раз, много лет назад, когда у Милли начались схватки. Я помню, как Гарри сказал мне, что она медсестра скорой помощи.
Она замечает, что я смотрю, и присаживается на корточки, чтобы оказаться в кресле ближе к уровню моих глаз.
-Привет, Эмма, как ты? — тихо спрашивает она.
-Мне чертовски больно. - Я отвечаю сухо, но вздохнул с облегчением, когда схватка прекратилась.
Она вздрагивает:
-Я знаю, и мне очень жаль. Мы собираемся отвезти тебя в палату, и твой акушер-гинеколог сейчас уже в пути, хорошо?
Я киваю, глядя на Гарри, который смотрит на меня со смесью страха и любви. Это самый странный взгляд, который я когда-либо видела на нём, и я не могу не рассмеяться.
Он хмурит брови:
-Что смешного?
Мы сейчас в лифте, по бокам от нас две медсестры, одна из них — Карла. Я слабо улыбаюсь ему:
-У нас будет ребёнок.
Хотя кажется, что его тревога достигает пика, он усмехается:
-У нас будет двое детей.
Мои глаза расширились:
-Блять, я почти забыла.
Я слышу смех медсестёр, отчётливый шум лифта, ведущего в родильное отделение. На смену приходят медсёстры в розовых халатах, Карла сжимает мою руку и желает удачи. Они везут меня в комнату, Гарри всё время рядом со мной, держа меня за руку. Он помогает мне встать, мои ноги трясутся и ослабевают. Каким-то образом я могу сидеть на больничной койке со стременами на концах.
-Миссис Стайлс, — входит молодая на вид доктор, — приятно познакомиться. Я доктор Мэбри, но вы можете звать меня Марией, хорошо?
Я киваю и всхлипываю, Гарри сжимает мою руку.
-Я работаю в Манчестер Роял, и я просто собираюсь проверить, насколько расширилась ваша шейка матки.
-Хорошо. - Я отвечаю.
-Давайте поднимем ноги...
Гарри снимает с меня туфли, бросает их в угол, и они оба помогают мне устроиться. Я смотрю в потолок, пока она снимает с меня нижнее бельё и передаёт его Гарри. Другая медсестра даёт ему небольшую сумку для личных вещей, и он запихивает их туда. Моё макси-платье задрано, и обычно я чувствовала бы себя странно, будучи такой обнажённой, но я чувствовала себя настолько слабой, что не могла сдержать неуверенность.
Моя голова наклоняется в сторону, чтобы посмотреть на мужа, который внимательно наблюдал за врачом. Должно быть, он почувствовал на себе мой взгляд, потому что повернулся ко мне и улыбнулся. Он снова убирает мои волосы назад и наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.
-Я тебя люблю. - Я говорю ему тихо.
Он молчит на секунду, глядя на меня с обожанием в глазах. Наконец он шепчет:
-Я так люблю тебя. Ты просто невероятна, ангел.
Я подавляю свои эмоции и признаюсь:
-Мне страшно.
-Я знаю, что страшно, но всё будет хорошо. Мы это запланировали, практиковали ваши дыхательные упражнения, подробно обсуждали это с доктором Мартином. - Он напоминает мне.
-Мы готовы, и ты такая сильная, Эмма. Ты рожаешь наших малышей в мир, и я так сильно люблю тебя за это.
-Хорошо, похоже, нам ещё предстоит пройти немного пути. Вы сказали своему врачу, что хотите эпидуральную анестезию, верно?
-О боже, да, пожалуйста. - Я отвечаю сразу.
Она смеётся:
-Я подожду, пока ваши схватки прекратятся с интервалом примерно в семь-восемь минут, а затем мы сделаем это. Мы не хотим давать вам его слишком рано, потому что это может увеличить шансы на кесарево сечение.
Я делаю глубокий вдох:
-Хорошо, я могу подождать. Что же нам теперь делать?
-Ну, роды могут длиться долго. Мы будем продолжать отслеживать ваши схватки и проверять шейку матки, пока она не расширится достаточно. Сейчас это просто игра в ожидание.
†††
ГАРРИ
Она была самым невероятным человеком, которого я когда-либо видел. То, как Эмма вела себя в течение двенадцати часов, пока она рожала в больнице, было невероятно впечатляющим, и я думаю, что влюбился в неё ещё больше. Она была потной и бледной, волосы прилипли к лицу, и ей приходилось тужиться снова и снова. Беззвучные слёзы текли по её круглым щекам, и я пытался поцеловать их в перерывах между младенцами.
Это также была одна из самых трудных вещей, которые мне пришлось пережить, наблюдать за ней с такой сильной болью и не иметь возможности ей помочь. Она продолжала смотреть на меня, голубые глаза слезились и жгли мне душу, молча спрашивая, когда это закончится.
Она ругалась и кричала, иногда прямо на меня. Я мог сказать, что её голова становилась тяжёлой каждый раз, когда она шлёпалась обратно на подушку, грудь вздымалась, когда она переводила дыхание. Её мама была с другой стороны от неё, держала её за руку и разговаривала с ней.
И когда я услышал первый крик, моё сердце остановилось.
Один из наших малышей был здесь. В мире. Жил и дышал, и я так отчаянно этого хотел, но они перерезали пуповину и увезли её слишком быстро. Доктор Мортрин объяснил, что им нужно сделать несколько тестов, чтобы убедиться, что они здоровы. Это было обычным явлением при рождении близнецов, более двух третей которых заканчивалось кесаревым сечением, и большинство из них были недоношенными.
То, что Эмма смогла родить естественным путём, было хорошим знаком. Это означало, что они были расположены правильно, но я мельком взглянул на нашего первенца и увидел, насколько он мал. У Эммы не было возможности жаловаться, наш второй ребёнок родился очень быстро.
Когда она сделала последний толчок, когда у нас забрали другого ребёнка, она рухнула на кровать. Она тут же заплакала, моё сердце разбилось на куски. Я сел на кровать, наклонился, чтобы прошептать ей на ухо и поцеловать её в голову. Обе её руки были на мне, крепко сжимая. Я принял лёгкую боль, зная, что это ничто по сравнению с тем, что она только что пережила.
Я наконец-то заставил её успокоиться, её дыхание стало нормальным, руки теперь бегали вверх и вниз по моим рукам, вместо того, чтобы нарушать кровообращение. Я похвалил её тело, каждое слово, исходящее из меня, было на сто процентов правдой.
Она была невероятной.
Сильной.
Бесстрашной.
Красивой.
Она была любовью всей моей жизни.
И мне так повезло, что она была матерью моих детей.
Наконец дверь открылась, и наше внимание было приковано к вошедшим врачам и медсёстрам. Эмма попыталась быстро сесть, но ей не хватило сил. Ещё больше слёз потекло, теперь и из моих глаз, когда мы их увидели.
Два маленьких свёртка.
Направляются прямо к матери. Я с трепетом наблюдал, как одна медсестра расстегнула верхнюю часть одежды Эммы, в которую мы её переодели за первый час. Другая медсестра положила нашего мальчика на её обнажённую грудь, и мы оба услышали объяснение о том, как новорождённым необходимо общаться с матерью посредством контакта кожа к коже.
Я ненадолго отодвинулся в сторону, чтобы позволить другой медсестре начать разворачивать нашу девочку, деликатно укладывая её на другую половину груди Эммы. Я снова сел на край кровати, мои руки тоже потянулись к ним. Ощущение их мягкой кожи было для меня электрическим током. Меня словно ударила молния.
В тот же миг из меня хлынула любовь, и я начал безнадёжно плакать. Мои руки дрожали, когда я увидел три любви всей моей жизни. Эмма выглядела такой измученной, но счастливой, когда ей наконец удалось взять на руки наших малышей.
Они были такими красивыми, маленькими и хрупкими, но я уже мог сказать, что они будут такими сильными. Эмма коротко смотрит на меня, словно спрашивая, было ли это на самом деле, заставляя меня смеяться сквозь слёзы. Я наклонился как можно ближе, глядя на наших малышей, одна из них, наша дочь, обхватила мой палец кулачком.
Я сломался во второй раз, Эмма рассмеялась:
-Гарри, малыш, всё в порядке.
Я качаю головой и всхлипываю:
-Большое спасибо, Эмма. Боже, спасибо тебе. Они такие идеальные. Я люблю их и чертовски сильно люблю тебя.
-Дети в комнате, Гарри. Никаких ругательств. - Она дразнит меня, и из моего пересохшего горла вырывается густой смех.
-Я люблю тебя, малыш, и спасибо. Ты был частью этого. Их бы не было без твоей донорской спермы.
Я снова смеюсь:
-Ты портишь момент.
Она качает мне головой, сияет улыбкой, в её глазах любовь:
-Никогда. Этот момент никогда нельзя испортить.
Моя свободная рука снова зачесала ей волосы назад:
-Нет, нельзя.
Наш доктор дает нам ещё десять минут наедине с собой: мама Эммы приходит посмотреть на своих внуков. Доктор Мортрин возвращается с планшетом в руке и начинает говорить с нами о них:
-Эмма и Гарри, у вас двоих очень здоровые разнояйцевые близнецы. Мальчик родился в двенадцать пятнадцать дня, за ним последовала его сестра в двенадцать восемнадцать. Оба весят по пять с половиной фунтов. Итак, вы уже выбрали имена? - Она спрашивает нас.
Мы с Эммой смотрим друг на друга, одновременно обращая внимание на малышей. Эмма отвечает первой:
-Для мальчика Грейсон. Мы назовём его Греем.
-А нашу малышку, — начинаю я, широко улыбаясь, когда малышка моргает и открывает на меня глаза,
-Её зовут Вайолет.
-Грейсон и Вайолет? — спрашивает Кейт, мама Эммы, вытирая слёзы с лица.
-Отлично.
Наш врач больше говорит с нами обо всём, рассказывает нам о том, что произойдёт. Эмма собирается попробовать кормить грудью примерно через час, но между нами было время сблизиться.
Она покинула нас, кивнув и улыбнувшись, Кейт сказала:
-Гарри, я собираюсь забрать твоих родителей. Они долго ждали. Дорогая, — обращается она к дочери, — тебе что-нибудь нужно?
Эмма на секунду задумалась и ответила:
-Можешь ли ты попросить одну из медсестёр принести мне огромную ёмкость с водой? Я так хочу пить.
Она кивает:
-Конечно, люблю тебя.
Никто из нас не смотрит вверх, когда она уходит, наше внимание сосредоточено на младенцах. Эмма первой выходит из транса:
-Хочешь поддержать их?
Я смотрю на неё, очевидный ответ ясно читается на моём лице. Она выдыхает смех, немного подвигаясь, чтобы я мог взять ближайшую, Вайолет, и положить её в свои объятия. Я внезапно почувствовал благодарность за то, что у меня было столько практики со всеми моими племянницами и племянниками, и я сразу понял, как правильно держать свою дочь. Она посмотрела на меня такими же зелёными глазами, как и мои, и протянула свои маленькие ручки. Я наклоняюсь, чтобы она могла коснуться моего подбородка.
Я чувствую, как моё тело дрожит, кайф, которого я никогда раньше не испытывал, когда смотрю на своего ребёнка и чувствую, как она касается меня. Я не могу поверить, что это реально, что это наконец происходит. Я всегда хотел детей, но большую часть моей взрослой жизни это было невозможно. Никакие человеческие связи не могли проникнуть в моё холодное сердце.
Пока не Эмма.
Она дала мне всё. И я был ей невероятно благодарен.
Мы молчали, уделяя внимание каждому ребёнку, а через пять минут подняли глаза и спросил:
-Поменяемся?
Её улыбка замерла, и она отвечает:
-Поменяемся.
Я наклоняюсь, кладу Вайолет обратно на грудь её матери и беру Грейсона. Я встаю, мой малыш двигается намного больше, чем Вайолет. Его руки щупали мою рубашку, голубые глаза жгли мне сердце, как и у его матери. Я уже мог заметить небольшую разницу между ними: его нос шире, чем у Вайолет, тонкие кудри на голове, напомнившие мне мои.
В каком-то смысле они были противоположностями: Грей с ледяными голубыми глазами и моими вьющимися волосами, в то время как у Ви были мои глаза и волосы на голове были темнее, как у её матери, и их было так же мало, как и у неё.
Наш транс был нарушен, когда моя мама ворвалась в комнату, уже плача. Она пришла прямо к нам, не зная, какого малыша посмотреть в первую очередь.
Эмма смеётся:
-Эми, пойди посмотри на свою внучку Вайолет.
-Папа, это малыш Грейсон. - Я показываю своего сына, и мой отец, и мама Эммы толпятся вокруг меня.
Поскольку я стоял, им было немного легче собраться вокруг меня. Грей моргнул, глядя на них, поворачивая голову взад-вперёд большими глазами. Я усмехнулся над ним, наслаждаясь возможностью наблюдать, как он открывает для себя что-то новое, например, свою семью.
Я услышал, как Эмма крикнула:
-Поменяемся.
Я ухмыляюсь, подношу Грея обратно к кровати и делаю то же самое, что и раньше. Вайолет снова прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мою грудь.
Я шепчу:
-Это Вайолет.
-Вайолет... — прошептал про себя отец, поглаживая её живот одним пальцем. К удивлению, её рука поднимается, чтобы схватить его за палец, и ноги начинают пинать его. Я думал, она собиралась заснуть, но теперь моя маленькая девочка моргала, открывала глаза и смотрела на дедушку. Мой отец тает на месте, и я замечаю, как сильно она пинает меня, её пятка с удивительной силой опускается на мою руку.
-Ангел, я думаю, мы нашли нашу футбольную звезду. - Я шучу, глядя на Эмму, моя мама сейчас плачет из-за внука.
Эмма лениво поворачивает голову, чтобы посмотреть, как Вайолет двигает свои маленькие ножки, её улыбка становится шире:
-О, да, именно она причиняла мне боль в животе.
Наших родителей вскоре выгнали, они навещали нас несколько часов назад, но им разрешили войти из-за позднего рождения. Я смотрел и держал Вайолет, пока медсестра показывала Эмме, как кормить грудью, позволяя кормить по одному ребёнку за раз. Это было завораживающе смотреть, и когда я передал Вайолет, другая медсестра положила полотенце мне на плечо и научила, как правильно срыгивать.
Мы внимательно наблюдали, как они учили нас мелочам, например, как пеленать младенцев, но они могли сказать, что Эмма была готова потерять сознание от изнеможения. У неё был низкий уровень адреналина, и я знал, что ей хотелось проводить больше времени с детьми, но им также нужно было спать. Они были достаточно здоровы и могли переночевать вместе с нами в больничной палате, поэтому нам принесли две маленькие колыбели на колесиках и новую кровать для Эммы.
Мне разрешили вымыть её и помочь переместить в чистую кровать, немного большую, чем та, в которой она рожала. Я заметил, что она будет достаточно большой, чтобы я мог в неё втиснуться, за что я был полностью благодарен. Мне нужно было быть рядом с Эммой сегодня вечером, чувствовать её тёплое тело рядом со своим, проснуться с её ледяными пальцами ног на своих ногах.
Я терпеливо ждал, пока медсёстры уйдут, проверяя, чтобы у нас было всё на ночь. Нам, вероятно, удалось бы поспать всего часа три, поскольку было уже три часа ночи, но это было нормально.
И Грейсон, и Вайолет мирно спали рядом с нами, поэтому я проскользнул в её кровать, повернувшись лицом к ней на своей стороне. Голова Эммы наклонилась в сторону, чтобы посмотреть на меня, сонная улыбка растопила моё сердце, когда она сказала:
-Мы сделали это.
Я усмехаюсь:
-Ты сделала это, мой ангел.
Качая головой, она отвечает:
-Нет, мы сделали это.
Мои глаза смягчаются, рука тянется к её щеке:
-Это было невероятно. Я так чертовски горжусь тобой, Эмма.
-Я была так напугана.
-Я знаю, что ты была напугана, но ты всё равно это сделала. - Я тихо говорю.
-Сегодня я влюбился в тебя ещё больше.
Она напевает:
-Ты заставляешь моё сердце таять, Стайлс.
-Хорошо, это моя работа, Стайлс. - Я поддразниваю её в ответ.
-Хотя это была самая большая боль, которую я когда-либо испытывала, я всё равно хочу ещё детей. - Она признаётся.
Я усмехаюсь:
-Уже?
-Ну, не в эту секунду. Моё влагалище нужно залечить. - Она стреляет в ответ.
-Я почти уверена, что оно сломано. Возможно, придётся попросить врача починить его.
Я фыркаю и говорю:
-Просто скажи мне, когда будешь готова. Я буду ждать тебя.
-Я тебя люблю. — шепчет она, закрывая глаза, и начинает засыпать.
-Я тебя люблю.
———————————————————————-
Ну, во-первых, не знаю чего Милли там ждёт, у них с Джо получилась бы отличная пара :)))) надеюсь, что всё-таки они будут вместе 🥰🥰🥰
А, во-вторых, милая, конечно, у всех реакция на детей, и всё в этом духе))
А меня позабавило, конечно, имя у мальчика)) Грей))) сразу почему-то 50 оттенков вспомнила, с тем учётом, что они ещё трахались, как кролики, так вообще сомнений никаких ахаха