Обжигающие сны
Москва.
Она не отрывала взгляда от лица Влада, который смотрел на неё. Смотрел на нее как обычно. Без искры. Без намёка на чувства. Без намёка на желание овладеть ею. Казалось, время остановилось, все вокруг не имеет значения кроме остаточного вкуса от поцелуя на ее губах, который был подарен им. Ее мечтой. Ее недосягаемой высотой.
Она выдохнула, щеки залились краской, и она отпрянула от парня. Владу пришлось убрать руку со спины девушки, и нахмуриться, когда он заметил панику в ее глазах.
—Это, наверное, больно, - произнес Влад хриплым голосом, и стал прочищать горло, — прости. Я правда не замечал. Я не такой человек, которого стоит любить. Твоя мама права - в какой-то мере я зверь, не умеющий контролировать себя самого.
—Я не хочу перекладывать ответственность на тебя. Это моя боль, ты не должен винить себя за это, - выпалила Мира, и провела кончиками пальцев по своим губам. Осознание ударило в голову, и она прикрыла глаза на пару секунд.
—Но я хочу, чтобы ты не испытывала ее. Я бы хотел отнять у тебя ее, - Туркин опустил свою кудрявую голову, вина стала душить его, и он замялся. Когда какая-либо эмоция становилась для него проблемой, он переводил это все в всплеск гнева и агрессии. Сейчас ему было особенно сложно, рядом была девушка, которой он не безразличен.
—Отнять ее есть лишь один способ, и он тебе не нужен, поверь, - слабо пожав плечами заявила Мира, и стала вставать с бордюра.
Любовь. Дать ей любовь - единственный способ забрать эту боль, и он, и она это понимали, Рука Влада обхватила ее запястье, и она опустила глаза к нему.
—Я бы мог пообещать тебе этот способ, но боюсь, что не смогу выполнить это обещание, - проговорил парень то, о чем Мира итак знала.
—Я знаю. Ты поступил правильно, что дал мне прочувствовать. Я даже рада тому, что ты не обидел меня, как сделали бы другие парни узнав о влюбленности. Прости, я тороплюсь домой.
Мира ушла. Не попрощалась с подругами, и оставила Влада на том бордюре, что сам не понимал, что происходит. Все было странным. Все было серым. Все было таким больным.
Дом Зималетдиновых.
Свет горел лишь в одной из комнат дома, а точнее, в старой комнате Диляры, от чего Мира нахмурилась, увидев светящееся окно. Девушка была расстроена и раздавлена, телефон звенел от сообщений подруг, но желания обсуждать произошедшее у неё не было. Сердце было разбито окончательно. И как бы то ни было, она не винила в этом парня, который даже не знает, как ощущается любовь, как ощущается тепло человека, которого ты любишь, как ощущается мечта.
—Рина, - крикнула Мира, подходя к комнате брата, но он не отозвался. Девушка нахмурилась, и открыв дверь в его спальню, не обнаружила брата, — не уж то охранника отпустил, и Дилю одну дома оставил? Идиот.
Она прошла на второй этаж, чтобы убедиться что с младшей дочерью Марата ничего не произошло, и она чувствует себя в порядке. Время было позднее, а родители все еще не вернулись со своих посиделок.
Она тихо постучала в дверь комнаты, но снова никто не откликнулся. Решив, что Диля уснула, она все же задумала проверить как она там, и почему она не в комнате с балконом, которую уступил ей Ренат.
Зайдя, Мира прикрыла рот рукой. На кровати, что была заправлена, сидел Ренат уперевшись спиной в стену, а на его бедрах лежала голова Диляры, чьё лицо было прикрыто волосами. Девушка не знала как отреагировать на данную ситуацию, потому что она пребывала в шоке. Ренат встрепенулся, и открыл глаза ото сна, видимо, почувствов на себе прожигающий взгляд своей младшей сестры.
—Не говори, что это то, о чем я подумала, - сглотнув сказала Мира, увидев картину, не предназначенную для общего зрения, — иначе я буду обязана дать тебе подзатыльник.
Диляра ещё была шестнадцатилетним ребенком, в то время как Ренат уже был как почти пять лет совершеннолетним. Если бы их застали в такой позе родители, это бы вышло боком.
—Ее трясло, и она не могла уснуть, - прошептал Ренат, и приложил руку ко лбу Суворовой, проверяя жар, — а еще мне казалось, что у неё температура.
—Когда ты стал нянькой маленьким девочкам? - возмутилась Мира, которая совершенно не понимала, когда ее брат стал таким добрым и сентиментальным к чужому горю.
—А по твоему я должен был оставить ее дрожащую и с тревогой в груди одну, и пойти спать? Ты перечитала своих книжек. Иди спать, я скоро вернусь в свою комнату.
—Если бы ее семья не была такой близкой для нас, я бы подумала, что тебе нравятся дети, - фыркнула Мира, и уже подходила к двери.
Ренат нервно сглотнул, когда опустил глаза на Диляру. Свет Луны пробивался через тюль на окне, освещая тёмные волосы девушки, что блестели под ним. Смуглая кожа была настолько чистой, что никто бы и не подумал, что она переживает подростковый возраст. Она была красива. Тонкие черты лица ей достались от матери, так же как и глаза, а вот нос был полностью отцовским, аккуратный, с еле заметной горбинкой.
—Иди спать, мелкая. Я просто забочусь о ней, - сообщил Ренат, кивая сестре на дверь, — и не крути любовные мысли по поводу меня и ее.
Мира кивнула, и покинула комнату, оставляя брата с Дилярой и своими мыслями наедине.
Суворова младшая заерзала, и стала дергаться, будто ей снилось что-то страшное. Она резко закричала, и Ренат тут же схватил ее за плечи, притягивая к своей широкой груди. По сравнению с ним она была очень маленькой, поэтому это было не сложно.
—Диляра, - проговорил он ровным тоном, оглядывая искривлённое страхом лицо девушки, что все еще спала, — Диляра, тебе нужно проснуться, это сон.
—Дедушка! - вскрикнула Диляра, вцепившись рукой в бицепс Рената, глаза были закрыты, дыхание участилось, и ее ресницы намокли, — дедушка!
Ренат схватил одной рукой ее лицо, и стал немного потряхивать, пытаясь привести ее в чувства.
—Твою мать, - шикнул он себе под нос, когда ничего не помогало девушке, — Диляра, проснись!
Он слегка ударил ее по щеке, и она наконец распахнула свои большие, зелёные глаза, испуганно смотря на Рената, что тоже был шокирован.
—Дедушке плохо, - хрипло протянула она, видимо ещё не отойдя ото сна.
—Все хорошо, принцесса, - прошептал Ренат, и обхватив темноволосую за плечи, прижал ещё ближе к своей груди, — это был сон.
—Тепло, - прошипела Диляра, потихоньку закрывая глаза обратно. Тревога утихла. И рядом с Ренатом она ощущала ее меньше всего.