4. Тина во всё поверит.
song: ocean jet - nightmare
Школа выглядела одним растянутым одноэтажным кирпичом — ни лучика света не отражалось в окнах, ни дюйма не попадало на стол, за которым мы собрались с Тиной после окончания уроков.
Всё это время я клевала носом и сонно отвечала на все вопросы преподавателей. Однажды заснув на тригонометрии, я больше не смогла принять ни долю информации из того потока, который прошёл сквозь день. На физкультуре с новой учительницей я ощутила себя амёбой, не способной даже ударить по волейбольному мечу, и меня усадили на скамейку — приходить в себя.
И главное — я не заговорила с Тиной о том, что Киллиан существует. А Тина выглядела такой же заинтересованной, как и всегда.
Нам удалось встретиться только после занятий — сегодня не совпал ни один предмет из расписания, словно неведомая сила мешала нам уединиться и обсудить набежавшую проблему.
— Я уснула как убитая, поэтому не слышала твоих звонков. — пережёвывая кусок сэндвича проговорила она, но я отмахнулась.
— Тебе придётся перестать есть, потому что ты подавишься, когда услышишь.
— Что? — она пропустила укус, но продолжила медленно жевать.
С нами в кафетерии находились ещё несколько человек, но услышать диалог им не предоставлялось возможным. Всё равно было тише, нежели на улице, где бушует ветер, зазывая очередной поток дождей и грозы.
— Он тебе снова приснился? Да? И что на этот раз?
Начать всегда тяжелее, чем продолжить, так что я не стала подбирать слова. Я начала с самого начала.
— Помнишь, я вчера говорила, что к нам кто-то из соседей приехал?
— Ага.
— В общем, я проходила мимо и увидела машину. На ней будто... наклейки раньше были. Краска выглядела странно. А ещё она была той же модели, на которой у нас катаются патрульные.
— Да, помню. Один из «седанов» однажды подхватил меня от бара в городе. А потом выписали штраф отцу.
— Я пришла домой, а потом в дверь постучали. Это был он. И представился Киллианом Андервудом. Я проверила значок — он бывший коп. Из Нью-Йорка.
Молчание повисло на несколько долгих и нервных секунд. Тина смотрела на бутерброд, но следом нахмурилась и отложила его на пластиковую тарелку. Даже скрип этой чёртовой тарелки по столу оказался громче, чем её вопрос.
— Чего?
Если я повторю всё то же самое вслух, то и сама не поверю. Я поёрзала на стуле, будто он был покрыт шипами, но постучала пальцами по столешнице, собираясь с мыслями.
— Тина, это был он. Однозначно он. Видимо, где-то я сохранила его образ. В голове, может в прошлом, может, когда мы ездили по музеям, помнишь?
— Не-а. Меня там не было.
— Чёрт!
— А я смогу его увидеть? — негромко спросила Тина, прокручивая в губе пирсинг, — Смогу же, если в гости к тебе приеду?
На долю секунды я признала себя умалишенной, но затем вспомнила, что первой знакомой Андервуда была моя мама.
— Конечно! Он живёт через два дома. У него чёрная полицейская машина.
— Я уже поняла, что у него есть машина. — ровно и заторможенно произнесла Тина, и мне почудилось, что она издевается.
Но на самом деле всё было иначе, просто я уже схватилась за край стола и с остервенением что-то ей доказывала. Сначала эти чёртовы эротические сны, в которых я — марионетка и безвольная кукла, реагирующая на сладкие словечки с откровенным желанием. А теперь человек, которого я себе нафантазировала — это мой сосед!
Да тут кто угодно двинется!
— А что он говорил? Как он себя вёл?
— Он... спокойный. Голос мягкий, впору такому, как он — «хорошему» копу. Он зашёл, чтобы проверить роутеры. Видимо, проблемы с провайдерами или хотел узнать модель. Не знаю. Мама сказала, что сама с ним договорилась.
Пока Тина непонимающе смотрела на кусок ветчины, лежащий на тарелке, я заметила, что в горле от рассказа пересыхает. Я поведала ей и о татуировках, и о стёртой надписи на белой футболке. Рассказала, что от Киллиана пахнет точно так же, как и во сне, и осознание того, что я несу полнейший бред, охватило так плотно и бесповоротно, что я рассмеялась, роняя голову на руки.
Тина подождала, пока истерический смех закончится, а потом произнесла:
— Значит, он говорил с твоей мамой.
— Да.
— Это пиздец.
— Да. — вновь согласилась я.
Тина поправила толстовку, двинула от себя тарелку и посмотрела мне в глаза.
— Он правда улыбнулся?
— Ну, это не была улыбка. Просто ухмылка, и мне кажется, что просто показалось. Я тогда... была растерянной и злой. Закрыла дверь перед его лицом дважды.
— Дерзкая штучка. — довольно улыбнулась подруга, так что я фыркнула.
— О, да. А мой сосед — персонаж из снов, от которых я по утрам...
— Интересно, как дальше вы будете общаться...
— Никак. Надеюсь, что никак. — и снова уверенности в голосе не было достаточно, чтобы слова прозвучали реалистично.
— А на самом деле?
В кафетерии будто все звуки потухли одновременно с её вопросом. Я проследила взглядом за снующими туда-обратно ребятами из параллели, но они покинули зал и растворились в коридоре вместе со смехом.
Теперь остались только мы с Тиной, и стало немного проще. Опустив голову, я провела пальцем по собственной костяшке и вспомнила его татуировки. Вспомнила, как необъяснимо тянуло к нему во снах.
Во мне был интерес, как и у многих на моём месте. Но я впервые в такой ситуации — и она смехотворна и чудовищна одновременно.
— Я хочу доказать себе, что придумала его. Ну, где-то увидела, а мозг запомнил. И то, что это... это снится мне.
— Сегодня были сны?
— Нет. Сегодня я спала крепче, чем в последние несколько недель.
Тина задумчиво пожевала нижнюю губу, но так ничего и не ответила. И я тоже молчала, ведь слов действительно не было. Обычно мы болтаем обо всём, но тут даже у Тины на лице отразился такой поток эмоций, что мне стало неловко ещё сильнее.
В каком-то смысле я понимала, откуда всё это шло. И Тина об этом знала — знала единственная из всех, кому я могла бы поведать о своей проблеме.
Не знала и мама, а ушедший из семьи отец никогда бы и не узнал. Все парни, с которыми я встречалась, были самоуверенными, но я не могла им позволить потрогать себя даже за грудь — и всё из-за того, что меня они совсем не интересовали.
Но и девушки тоже не вызывали желания близости или доверительных отношений.
Проще говоря — у меня никогда не ладилось с теми вещами, которые в подростковом возрасте у многих преобладают.
— Он ведь... единственный, кто на тебя так влияет, да? Ну, во сне... да?
— Да. — сказала я, потирая лицо обеими ладонями и растирая зудящие веки.
В голове снова всплыли воспоминания из времён, где мне было на несколько лет меньше. В те времена всё казалось новым и потрясающим, но и одновременно необъяснимым и запретным.
— Я хочу верить, что это просто идеальное совпадение. В конце-концов, такое же бывает? — Тина неоднозначно улыбнулась, желая вернуть мне хоть немного позитива, но я выдохнула, пытаясь вобрать побольше воздуха.
— Я тоже хочу в это верить. Но то, что мне снилось и то, что я вижу — разные вещи. К счастью, Киллиан Андервуд из реальности не говорит мне того, от чего коленки трясутся.
— Давай просто не будем ставить его выше планеты всей заранее. Посмотри за ним, как он живёт, чем занимается. Будет ли он с тобой говорить или... или это просто сосед.
Я была согласна с мыслями Тины, хотя бы потому, что сама под влиянием эмоций мало могла соображать. Мне хотелось бы, подобно страусу, пропасть под землёй и не видеть ничего, что происходит в жизни, но это было невозможно.
Поэтому, поддавшись азарту, я согласилась. Ответ был — я просто запомнила лицо Киллиана, наткнувшись на него в какой-то из периодов в жизни, и затем мой рассудок нарисовал доверенное лицо, которому... доверил самое сокровенное.
Мы с Тиной шли по домам пешком, снова задержавшись у школы, ведь погода всё ещё держала дождь на поздний вечер — и это обрадовало даже больше, чем отпустивший руки озноб.
— Как думаешь, выспишься сегодня? — спросила она, прежде чем мы разошлись на перекрёстке по разным частям города.
— Да, высплюсь. Может, включу аудиокнигу и вырублюсь. Или помою столько посуды, что тело само попросит сна.
Мы обнялись, и я пошла в сторону дома, надевая наушники. Воспоминания о раннем подростковом времени навалились с новой силой, напоминая об истинных причинах возникновения проблем с парнями.
Я старалась избежать сравнений, но пришло время признаваться самой себе.