Связанные долгом

В последующие недели после смерти Томмазо Бибиана начала расцветать в своей новой жизни. Похоже, она зажила припеваючи одна в своем доме. Я жалела, что сама не могла справиться с одиночеством. Данте был занят как никогда. Он хотел убедиться, что остальные его люди за него на все сто процентов. На меня у него оставалось мало времени, не считая ночей, когда он будил меня ласками и поцелуями. С того времени, как после смерти Антонио я попросила его заняться со мной любовью, он позволял больше близости во время секса, часто обнимал меня, но все ещё создавалось ощущение, что он держит дистанцию, предпочитая позицию сзади.

Я проводила дни, занимаясь казино, или с Бибианой и Инес, присутствие которых в моей жизни становилось все ощутимее по мере увеличения срока моей беременности. Мы с Бибианой и Инес договорились пройтись вместе по магазинам. Разумеется, детская одежда была номером один на нашей повестке дня.
Когда мы оказались в первом же детском магазине, Инес задала вопрос, который, я видела, она умирала как хотела задать уже несколько часов.
- Ну, как Данте относится к беременности?
- Он вообще никак к ней не относится, - ответила я небрежно. Я не хотела показывать Инес, как сильно ранило то, что он никогда не спрашивал меня о нашем ребенке. Он всегда интересовался, как я себя чувствую, и был осторожнее, когда мы с ним занимались любовью, но никогда не произносил слово «ребенок». Он даже не спросил еще, мальчик это или девочка. - Большую часть времени он притворяется, что беременности нет.
Инес опустила глаза на мой выступающий живот. Когда я надевала широкую рубашку, он был не так заметен на моем сроке в двадцать шесть недель, но, конечно, Данте не мог его не видеть.

- Он невозможен. Хочешь, я поговорю с ним?
- Боже, нет, - торопливо ответила я, а затем послала Инес извиняющуюся улыбку. - Но спасибо. Данте придет в бешенство, если ты вмешаешься.
- Наверное, ты права. Но все равно мне это не нравится. Иногда я совсем не понимаю мужчин. Почему они не могут признать, что облажались?
Я пожала плечами. Я тоже часто задумывалась об этом, но так и не поняла до конца. Бибиана подняла милый комбинезончик с надписью: «Заприте своих парней, у моего отца есть пушка».
- Не то чтобы кто-то нуждался в напоминании, но почему нет? Тебе обязательно нужно что-нибудь такое. - Она усмехнулась, затем посерьезнела. - Что-то не так?
Я не была точно уверенна. Низ живота сжало в странном болезненном спазме. Может, мой малыш перевернулся в неудобное положение...
- Все в порядке, - ответила я и взяла такой же комбинезон. - Я даже не знаю, девочка ли это.
- Я так надеюсь, что будет девочка, ведь тогда наши малышки смогут вместе играть. - У Бибианы было всего восемнадцать недель, но она уже узнала от врача пол ребенка. Она испытала облегчение, узнав, что это девочка, потому что переживала, что мальчик, возможно, будет слишком напоминать ей Томмазо.

- Я хочу, чтобы был сюрприз. - Неправда, мне было любопытно с того момента, как узнала, что беременна, но я хотела, чтобы Данте был рядом, когда врач объявит мне пол нашего ребенка. Хоть я и не была уверена, что это когда-нибудь случится.
- Понятия не имею, как у тебя это получается. Мне ужасно любопытно, - сказала Бибиана.
Инес кивнула.
- Пьетро отчаянно хотелось узнать, получился ли у него наследник. Полагаю, близнецы идеально устроили нас обоих, - она рассмеялась, но замолчала, увидев мое лицо. - Тебе не дают покоя мои родители? Я знаю, что мой отец страстно желает, чтобы у Данте появился сын, который в будущем может стать Капо. Не позволяй им на себя давить.
- Я нечасто с ними вижусь, - ответила я. - Но, разумеется, насчет пола они меня спрашивали. Твой отец не выглядел очень счастливым, когда я сказала ему, что не хочу знать.

- Мужчины. На самом деле, я удивлена, что Данте не заинтересован в том, чтобы узнать, будет ли у него в скором времени наследник. Но он всегда был к этому равнодушен. Многие мужчины нашли бы возможность завести наследника в другом месте, если бы их жена была бесплодна, но Данте никогда не винил Карлу. Он поддерживал ее, даже когда наш отец убеждал его найти любовницу, чтобы оплодотворить ее.
- Это ужасно, - сказала я. В нижней части живота все еще ощущалось странное давление, но, казалось, стало лучше теперь, когда мы не ходили так много.
- Да, так и есть. Отец посоветовал Данте и Карле воспитать ребенка как своего, но Данте отказался.
- Может, потому, что он боялся не справиться, - тихо сказала Бибиана. Я пожала плечами. Мне не хотелось обсуждать это с посторонними. Данте бы не обрадовался, если бы узнал об этом. Конечно, теперь мы знали, что дело было в Карле: это она была бесплодна, пусть даже мы с Данте больше не говорили об этом после нашей большой ссоры.
- Ну, что ты на это скажешь? - спросила Биби, широко улыбаясь и все еще держа в руках милый комбинезон с надписью.

Я послушно кивнула, улыбнувшись.
- Ладно. Я куплю его. Даже если у меня будет мальчик, может, в следующий раз это будет девочка, так что я не потрачу деньги зря.
Инес легко коснулась моего живота.
- Не могу дождаться. Нет ничего прекраснее запаха новорожденного и этих его крошечных пальчиков на ручках и ножках.
- Это правда, - кивнула я, заглядывая в коляску, где крепким сном спала маленькая дочка Инес.
Мы с Биби купили комбинезончики. Затем попрощались с Инес, которая вместе с телохранителем села в свою машину, а Тафт, следивший за мной и Биби, проводил нас к «Мерседесу». Он старался казаться незаметным, за что я была ему благодарна. Будучи замужем за Антонио, я часто выходила из дома одна, но теперь все это было в прошлом.
Тафт отвез нас ко мне домой. Мы с Биби собирались провести остаток дня вместе, листая книги с именами для детей и поедая превосходный итальянский миндальный торт, который Зита испекла сегодня утром.

Лёгкий дискомфорт в животе, который я чувствовала весь день, усилился, когда мы поднялись на несколько ступенек к входной двери и вошли в дом. Тафт тихо извинился и теперь, когда в нем уже больше не было необходимости, скорее всего вернулся в домик охраны. В доме стояла тишина, кроме отдаленного гула мужских голосов. У Данте, наверное, все еще была встреча.
- Пошли. Отнесем наши покупки наверх. Я хочу показать тебе лампу, которую купила для детской, - позвала я Бибиану.
Поставив ногу на первую ступеньку, я замерла. Живот пронзила острая боль. Я уронила пакеты, которые несла, и тут же одной рукой схватилась за живот, другой вцепившись в перила, чтобы не упасть. Что-то теплое потекло по моим ногам. Я с ужасом посмотрела вниз на свое тело. Мои бежевые брюки стремительно темнели. У меня только что отошли воды? Было рано. Слишком рано. Кажется, жидкости было не много, но что я об этом знаю?
Бибиана потрясенно вскрикнула. Я была слишком шокирована, чтобы выдавить хоть слово.

- Валентина? Поговори со мной.
- Слишком рано, - тихо пробормотала я.
Двадцать шесть недель слишком рано. Схватившись за живот, я начала дрожать.
- У тебя кровотечение, - прошептала Бибиана. Она была права. Мои брюки окрасились в розовый. Перед глазами все поплыло.
- Нам нужна скорая, - сказала Бибиана, но тут же помотала головой. - Нам нужно позвать Данте.
У меня начали дрожать ноги, и мне пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. У Данте была важная встреча, и я даже не была уверена, хочет ли он этого ребенка. Наверное, он по-прежнему думал, что я изменила ему, чтобы зачать.- Не надо, Данте занят.
Биби недоверчиво на меня взглянула.
- Да черта с два. Помогите! Помогите! - начала кричать она.
Я сконцентрировалась на том, чтобы устоять на ногах, поэтому не пыталась ее остановить. Дверь в кабинет Данте распахнулась, и он выскочил, держа пистолет в руке. Мой отец вместе с Рокко Скудери выбежали за ним со своим оружием наготове. Огненные глаза Данте остановились на мне, и ярость слетела у него с лица, сменившись беспокойством.

- Валентина? - произнес Данте, бросаясь ко мне и убирая пистолет в кобуру. - Что случилось?
- Ничего страшного. Я не хотела помешать твоей встрече.
Данте подхватил меня за спину, когда мои ноги начали подкашиваться. Его взгляд переместился вниз к моим мокрым брюкам. Я никогда не видела у него такого взгляда. Неужели он и правда обо мне беспокоился? Я охнула, когда боль снова пронзила меня. Мой отец тут же оказался рядом.
- Валентина?
- Нам необходимо отвезти ее в больницу, - резко сказала Бибиана.
Данте кивнул и поднял меня.
- Твоя рубашка. Ты испачкаешь ее.
Данте прижал меня еще крепче и вынес из дома. Тут же Тафт с Энцо бросились в нашем направлении.
- Я хочу, чтобы вы поехали впереди, - приказал Данте. Спокойная деловитость в его голосе была заменена чем-то безотлагательным. Они кивнули, прежде чем умчаться прочь. Мой отец открыл пассажирскую дверь «Мерседеса», и Данте осторожно опустил меня на сиденье.
- Я заберу твою мать, - сказал папа, коснувшись моей щеки. - Мы скоро приедем в больницу.
Он захлопнул дверь, и Данте, скользнув за руль, тут же завел двигатель. Мы вылетели из гаража и помчались по подъездной дорожке. Машина с Энцо и Тафтом ждала впереди, но стремительно выехала за ворота, когда мы почти догнали их.

Данте ехал с превышением скорости. Каждый толчок на дороге заставлял меня вздрагивать. На смену сильной боли пришла тупая, ноющая. Вдруг это было плохим признаком?
- Нам надо было постелить на сиденье полотенце. Я его испачкаю, - сказала я.
Данте взглянул на меня.
- Мне сейчас плевать на сиденье, на машину и на все остальное. Только ты имеешь значение. - Он протянул руку и накрыл мою ладонь, лежавшую на моем животе. - Мы почти приехали. Тебе больно?
- Уже не так сильно, как раньше, - прошептала я. И добавила, потому что не могла просто оставить это: - Это твой ребенок, Данте. Я никогда не изменяла и не собираюсь.
Данте втянул воздух.
- В этом причина?
- Ты думаешь, что у меня отошли воды, потому что я расстроилась из-за тебя?
- Я не знаю, - у него на лице было что-то, похожее на отчаяние. - Я гребаный ублюдок, Вэл. Если ты потеряешь этого ребенка...
Данте покачал головой и отвернулся, уставившись в лобовое стекло, когда мы остановились перед входом в больницу. Машина с нашими телохранителями уже была там, а на крыльце поджидали врач и медсестра с носилками. Данте выскочил из машины, чтобы помочь им вытащить меня. Как только я легла на носилки, меня повезли в здание больницы. Данте не отходил от меня ни на шаг и отпускал мою руку только тогда, когда мешался врачам и медсестрам.

***

После нескольких часов ультразвука, анализов крови и других всевозможных тестов я наконец-то оказалась в палате. Я устала и была напугана, хотя и не так сильно, как раньше. Данте присел на край кровати и убрал несколько прядок волос от моего лица. Мои веки отяжелели, но спать не хотелось. С врачами разговаривал Данте, так как я не чувствовала, что мой мозг способен воспринять их объяснения.
- Что они сказали? - спросила я.
- Сказали, что у тебя был преждевременный разрыв околоплодного пузыря. Поэтому ты потеряла часть своей амниотической жидкости.
- Что это значит? Им придется доставать нашего ребенка раньше? - Страх сдавил тисками мое горло. Это слишком рано. Что, если я потеряю ребенка?
Данте улегся на подушку и притянул меня к своей груди.
- Нет, они этого не будут делать. Он не разорвался полностью, но, конечно, теперь существует более высокий риск инфекции, поэтому тебе придется какое-то время попить антибиотики. Ты не рожала, так что это плюс. Они надеются отсрочить рождение до тридцатой недели, но тебе придется как можно больше оставаться в постели и постараться не напрягаться.

- Хорошо, - прошептала я. - Я просто хочу, чтобы наш ребенок был в безопасности.
- Так и будет. Мы не позволим, чтобы с ней что-нибудь случилось, - произнес Данте своим выдержанным, успокаивающим голосом.
- С ней? - пораженно спросила я.
- Я спросил доктора. Они могли определить, когда делали УЗИ. Это девочка, - кивнул Данте.
Мне хотелось быть счастливой от этой новости, и я была. Я бы любила нашего ребенка независимо от того, девочка это будет или мальчик, но я знала, чего от меня ждут. Я облизнула свои внезапно пересохшие губы, заглядывая Данте в глаза.
- Ты сердишься, что это не мальчик? Я знаю, что тебе нужен наследник. Твоему отцу...
Данте обхватил мою щеку, останавливая меня от дальнейших слов.
- Я счастлив. Мне все равно, мальчик или девочка. И мой отец со временем это поймет.
Он казался искренним, но я знала реалии мафиозной жизни и то, что члену мафии необходим мальчик, который мог бы пойти по его стопам, быть введенным в организацию и гарантировать успех Синдиката. Мужчине нужен сын, чтобы заслужить уважение его соратников.
- Тебе необязательно подслащать для меня пилюлю, Данте. Я знаю, как все устроено в нашем мире.
Данте отодвинулся на пару дюймов, приподняв брови.

- Я ничего не подслащаю. Я сказал тебе правду. Я рад, что у нас дочь, и буду рад каждому ребенку. Не стану лгать, многие мужчины в Синдикате воспримут это как что-то менее желательное. Они по-настоящему поздравят меня, только когда ты забеременеешь мальчиком, но мне плевать на них. Ты еще молода, и у нас есть время. У нас будет много детей, и, возможно, среди них будет мальчик. Но пока давай будем радоваться нашей дочери.
- Ты рад? - спросила я, опять с глазами на мокром месте. Единственное, что я ненавидела больше всего во время беременности - потеря самоконтроля, когда дело доходило до эмоций, особенно моих слез. - С того времени, как сообщила тебе о том, что беременна, ты ни разу не спросил о ребенке. Ты притворился, что его там нет. Ты заставил меня чувствовать себя ужасно за то, что должно было стать причиной радости. Почему ты передумал? Потому что я чуть не потеряла нашего ребенка?
- Я не передумал. Я уже давно радуюсь твоей беременности.
Я с сомнением покосилась на него.
- Я этого не заметила.
- Я хорошо умею скрывать свои мысли и эмоции, - с сожалением в голосе сказал Данте. - Но в данном случае мне не надо было этого делать. Ты права, я испортил тебе первую беременность. А все потому, что был слишком горд, отрицая признавать, что ошибся.
Я терпеливо ждала, чтобы он сказал больше. Я еще не была готова принять его невысказанные извинения.

Данте нежно положил ладонь мне на живот.
- Ты была права во время нашей ссоры после того, как рассказала мне о своей беременности. Я не хотел, чтобы Карла обращалась к врачу по поводу ее неспособности зачать, потому что боялся узнать, что это я бесплоден. Я гордый человек, Вэл. Слишком гордый, и почему-то убедил себя, что не смогу стать Капо, если узнаю, что не могу заделать своей жене ребенка. Я стал бы неполноценным мужчиной.
- Нет, не стал бы. Но я понимаю, почему ты так думаешь. Но если это так, почему ты не обрадовался, когда я сообщила тебе, что беременна твоим ребенком? В конце концов, это доказывало, что ты не был бесплоден. Разве ты не должен был испытать гордость?Данте торжествующе улыбнулся.
- Да, наверное, должен был, - он сделал паузу, и я дала ему время, которое необходимо было для обдумывания следующих слов. Я чувствовала, что он поделится чем-то очень личным со мной. - Но когда ты сказала мне о своей беременности, показалось, что это чуть ли не покушение на память о Карле. Как будто забеременев так скоро, ты обвинила Карлу в ее неспособности подарить мне детей.

- Я никогда не хотела покушаться на твою жену, - сказала я шокировано. - Я знаю, что ты любил ее больше всего на свете. Знала это, прежде чем мы поженились, и ты никогда не позволял мне забыть об этом на протяжении всего того времени, что мы были вместе, - последняя часть вышла более обвинительной, чем мне бы хотелось.
- Я знаю, - ответил Данте, взгляд его холодных голубых глаз скользнул по моему лицу. - Я плохо обращался с тобой. Ты не сделала ничего, чтобы заслужить это. Когда ты впервые мне отдалась, после я должен был держать тебя в объятиях. Это было бы достойно и благородно. Вместо этого я ушел. Я не хотел позволять себе сближаться с тобой. Однажды я позволил себе полюбить, а когда мне пришлось наблюдать, как Карла умирает медленной ужасной смертью, я поклялся себе, что больше не впущу женщину в свою жизнь.
Я медленно кивнула.
- Я сожалею о том, что случилось с Карлой. Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать, как она умирает.

Глаза Данте устремились вдаль. Он не плакал. Не думаю, что он когда-либо позволял себе это перед кем бы то ни было, но в его глазах была глубокая печаль, которая разрывала мне сердце.
- Я убил ее.
Я дернулась в его объятиях, широко раскрыв глаза.
- Что ты сделал? Но я думала, что она умерла от рака.
- Да, умерла бы. Врачи сказали, что больше не в силах ничего для нее сделать. Она была дома, накачанная наркотиками большую часть времени, так что от боли она почти не страдала, но даже морфин в конце концов перестал помогать. Она попросила меня помочь ей освободиться от того кошмара, в который превратилась ее жизнь. Она не хотела провести остаток своих дней прикованной к постели, не в силах двигаться и корчась от боли. - Он умолк, и я заплакала, не сдерживаясь, несмотря на то, что сам он не мог. Я прижала руку к его груди, чтобы показать ему, что все в порядке, что я понимаю его. - Она хотела, чтобы я ее застрелил, потому что надеялась, что так для меня это будет легче, не таким личным. Я не мог так поступить. Не так. Не тем способом, каким я расправлялся с предателями и подонками, которые не стоили даже грязи под ее ногами. Я ввел ей инсулин, она заснула у меня на руках и больше не проснулась.

- Я не знала. Мне всегда говорили, что ее смерть наступила из-за отказа внутренних органов.
Его темный и затравленный взгляд остановился на мне. Данте провел пальцем по моим щекам, вытирая слезы.
- Я хотел, чтобы все так думали. Я никому не говорил.
Я задрожала рядом с ним, слишком подавленная, чтобы что-то сказать, и уткнулась лицом ему в шею, нуждаясь в его тепле и аромате. Данте нежно поглаживал мой живот.
- Если бы я только знала, то не давила бы на тебя так.
- Вэл, ты на меня не давила. Женившись на тебе, я дал клятву заботиться о тебе и стараться стать хорошим мужем, а я не привык относиться легкомысленно к своим клятвам. Я человек чести, и все же не выполнил обещаний, которые дал тебе.
- Но почему ты согласился на женитьбу, если знал, что будет так тяжело?
- Мой отец хотел, чтобы я женился, и я знал, что начинаю выглядеть слабым потому, что не мог отпустить Карлу, поэтому сделал то, что, как считал, будет лучше для моих притязаний на власть. Казалось, ты была для меня идеальным вариантом.
Это прозвучало так, как будто не была, но я его не перебивала.
- Я думал, что ты не захочешь близости так скоро после смерти своего первого мужа.
При упоминании об Антонио у меня перехватило горло, но я справилась с этим.

- Я бы так и поступила, если бы мы любили друг друга или у нас было что-то, хоть немного похожее на настоящий брак.
- Я не виню тебя за желание чего-то настоящего после того, как Антонио просто использовал тебя. Что еще хуже, ты вышла замуж за другого мужчину, который тоже использовал тебя в своих целях. - Он тяжело вздохнул.
- Так значит, когда ты решил жениться на мне, спать со мной ты не собирался?
Данте мрачно засмеялся.
- Я не так благороден. Нет, я думал, что исполню супружеский долг, а потом буду спать с тобой, когда захочу, без всякой эмоциональной привязанности.
- Тогда почему ты не взял меня в нашу первую брачную ночь или в последующие дни?
- Я хотел. Приведя тебя в свою спальню той ночью, я не мог думать ни о чем, кроме как сорвать твое платье и взять тебя. Я был зол. Я хотел трахать тебя до тех пор, пока не избавлюсь от этой злости, но потом ты выпорхнула из ванной в этой скромной шелковой ночной рубашке, моя жена, выглядящая как истинная леди, и этот твой гребаный взгляд, полный надежды и неуверенности... И я понял, что не смогу тебя так использовать.
Мои губы приоткрылись в удивлении.

- Ты догадался, что у меня никогда не было мужчины?
- Нет, - покачал головой Данте. - Я бы сказал, что ты была неопытна в своих заигрываниях и попытках соблазнить меня, но я подумал, что твой первый муж доминировал в спальне и не разрешал тебе проявлять инициативу, хоть это и не соответствовало моему мнению об Антонио.
- Что, я настолько была неуклюжа в соблазнении? - спросила я, смущенно хихикнув. Казалось невероятным разговаривать с Данте вот так открыто. А нежиться в его объятиях без его попыток отстраниться - еще лучше.
Губы Данте скривились в усмешке.
- Я человек, гордящийся своим самообладанием. Уж поверь, большинство мужчин не смогли бы противостоять твоему очарованию. По правде говоря, когда я узнал, что буду первым, сдерживаться стало еще труднее. Это, наверное, чисто мужская фишка, но я хотел пометить тебя.
- Это звучит слишком анималистично.
- Так и есть. До того, как женился на тебе, я не хотел неопытную невесту, но как только узнал о тебе правду, мне было тяжело думать о чем-то другом, кроме как сделать тебя своей. - Взгляд Данте опустился на мой круглый живот, на котором все еще покоилась его рука.

- И знание того, что ты носишь моего ребенка, заставляет меня гордиться, хотя на самом деле это не то, что должно вызвать подобное чувство во мне. В конце концов, оплодотворить свою жену - не настолько большое достижение.
Я покачала головой с улыбкой, которая медленно угасла на моих губах, когда мои глаза нашли Данте.
- Мне это нравится. Мне нравится говорить с тобой, как настоящие муж и жена. Пожалуйста, не отдаляйся от меня опять. Я не могу вернуться к одиночеству.
Данте сжал мою щеку.
- Я не буду. Сегодня прозвучал звонок, который меня разбудил. Я постараюсь быть лучшим мужем, каким только смогу, но, вероятно, все равно буду гораздо менее достойным, нежели ты заслуживаешь. Я неэмоциональный человек и ненавижу публичные проявления чувств, но я не буду больше игнорировать тебя. Это я могу обещать.
Я поцеловала его.
- Спасибо.
Мы лежали в молчании рядом друг с другом, пока я не почувствовала, что наша дочь пошевелилась. Я быстро передвинула руку Данте, чтобы он тоже это почувствовал. Он замер.
- Ты чувствуешь, как она шевелится?

Данте кивнул. Он ничего не сказал, но теперь я знала, что это не из-за того, что его не трогало происходящее. Улыбаясь, я снова опустила голову ему на плечо.
- Когда я смогу вернуться домой?
- Завтра. Они хотят оставить тебя на ночь.
- Ладно.
Мне не очень нравилось это. Я волновалась, что останусь так надолго вдали от Данте. Не потому, что я цеплялась за него или не могла побыть одна. Нет, я боялась, что, несмотря на свое обещание, Данте найдет причины отдалиться от меня в очередной раз, если мы не будем рядом сразу после того, как пришли к согласию и пониманию.
- Я останусь с тобой. Я не позволю тебе остаться здесь одной, - сказал он, как будто знал о моих тревогах, и мое сердце наполнилось благодарностью. - И я уже сообщил Лео, что какое-то время ему придется самому руководить казино.
- Ты не хочешь, чтобы я работала?
- Врач сказал, что тебе нужно по возможности больше оставаться в постели, так что работать ты не сможешь. Когда родится ребенок, и ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, мы сможем поговорить о том, чтобы найти новую работу.
- Это разумно, - кивнула я, и, отстранившись, снова поцеловала его.

Теперь, когда он мне позволил, я хотела делать это снова и снова. Вскоре мое дыхание участилось, но Данте качнул головой:
- Нет. Тебе необходимо отдохнуть.
- Врач сказал что-то о сексе?
- Из-за разрыва секс - слишком большой риск. Это может привести к инфекции или вызвать увеличение разрыва.
- Значит, мы не сможем заниматься сексом в течение трех месяцев, если я доношу до полного срока?
- Да. Это так.
Я знала, что некоторые мужчины заводят любовниц, когда их жены беременны. Мне казалось, что Данте не такой, но все же меня это беспокоило. Было бы не так сложно, если бы мне не нравился секс. Три месяца, а, возможно, и больше, без какого-либо облегчения - звучало как вызов.
Данте разгладил складку между моих бровей.
- О чем ты думаешь?
- Ты справишься с этим?
- Ты имеешь в виду, обойдусь ли я без секса? - спросил он с едва заметным весельем в голосе. - Да. Я уже говорил, самоконтроль для меня не проблема.
- Надеюсь, у тебя хватит его для нас обоих.
Данте поцеловал меня за ушком.
- Я и не говорю, что это будет легко. Я всегда хочу тебя, Валентина. Ты сводишь меня с ума, но я не сделаю ничего, что могло бы подвергнуть опасности нашего ребенка.
- Я знаю. И я тоже. - Я улыбнулась. - Я все еще поверить не могу, что в скором времени у нас появится маленькая девочка. Когда мы приедем завтра домой, я покажу тебе кое-что, что сегодня купила.
Я не могла дождаться, чтобы посмотреть на его лицо, когда он увидит комбинезон с надписью. Мне ненавистна была сама мысль, что нечто такое ужасное, как разрыв пузыря, наконец, сблизило нас, но я была рада, что это случилось. Теперь мы будем вместе с нетерпением ждать рождения нашей дочки.

***

Когда мы входили в дом, Данте придерживал меня за талию, хотя я была в состоянии идти самостоятельно. Я хорошо себя чувствовала. Может, помогало лекарство. А может, наша малышка решила, что ей нравится у меня в животе, когда ее родители все выяснили. Конечно, я понимала, что должна быть осторожнее. Мне нужно было избежать риска родов в ближайшие несколько недель, ведь нашей девочке еще нужно было подрасти.
Данте собирался проводить меня в гостиную, но я покачала головой.
- Мне необходимо принять душ. - Вместо того чтобы проводить к лестнице, Данте подхватил меня на руки и понес наверх. Я была высокого роста, и наверняка Данте нелегко было взбираться с моим весом. Когда он поставил меня на вершине лестницы, я сказала: - Тебе не нужно носить меня. Ты не всегда будешь рядом, когда мне нужно будет подняться наверх.
- Валентина, я не хочу, чтобы ты сама поднималась по лестнице, - сказал он голосом, не терпящим возражений. - Если не будет меня, чтобы помочь тебе, тогда ты вызовешь одного из охранников.
Я поняла, что в этом вопросе он не уступит, и порадовалась его попыткам обо мне заботиться.
- Хорошо. Обещаю.
Зайдя в нашу спальню, я увидела, что кто-то, скорее всего Габи, принесла пакеты с моими покупками и поставила их на стул перед туалетным столиком. Я подошла к нему и вытащила тот комбинезончик, который купила вчера, прежде чем мне стало плохо. Я показала его Данте.

- Ну, что скажешь? - мой голос дрожал от волнения.
Мне было немного стыдно испытывать такое воодушевление после того, что случилось вчера, и что могло случиться с нашей малышкой, но у меня было слишком много надежд, чтобы позволить беспокойству затмить мои эмоции. Данте поднял бровь.
- Сомневаюсь, что кому-то потребуется напоминание.
Я рассмеялась.
- Биби сказала то же самое. Но это мило, правда?
Его рука обвилась вокруг моей талии.
- Мило. Но я думал, ты не знала, девочка это или мальчик?
- Я и не знала, но Биби захотела купить одинаковые комбинезоны. Она очень надеялась, что будет девочка, чтобы наши дочери могли быть лучшими подругами. Она сойдет с ума от радости, когда я ей расскажу. - Я сделала паузу. - Ты уже сообщил своим родителям, что это девочка?
Данте слегка нахмурился.
- Я разговаривал с матерью прошлой ночью после того, как ты заснула. Она рада за нас.
- А твой отец нет?
- Он еще не связался со мной. Он, вероятно, пытается молчанием показать мне свое недовольство.
- Серьезно? Не то чтобы у нас была возможность выбора - иметь ли дочь. И я терпеть не могу эту зацикленность на мальчиках. Девочка тоже достойна.

- Тебе необязательно меня убеждать, - сказал Данте. - Но мальчики воспринимаются как то, что укрепляет Синдикат, в то время как девочки - только слабое звено, которое мужчины должны защищать. Так всегда и было. Я не думаю, что это изменится в скором времени.
- Ты не знаешь, приняли хоть одну женщину в какую-либо Семью в Северной Америке или за ее пределами?
Данте криво усмехнулся.
- Это стало бы для меня новостью. И этого не случится. Я бы не хотел, чтобы моя дочь была частью Синдиката. Я хочу, чтобы она была в безопасности и защищена. Я не хочу крови у нее на руках и смерти в ее снах.
- Но ты хочешь этого для нашего будущего сына? - тихо спросила я. Данте убрал прядь волос с моего плеча.
- Таков уж порядок вещей, Вэл. Я буду защищать всех наших детей столько, сколько смогу, но, в конце концов, нашему сыну все же придется противостоять опасностям нашего мира. Но он будет сильным.
- Отец всегда держал моего брата Орацио в строгости, а твой собственный отец пытал тебя, чтобы ожесточить. Иногда я не хочу сына, потому что боюсь, что ему придется пройти через то же. - Я не думаю, что смогла бы наблюдать со стороны, как Данте подобным образом обращается с нашим сыном. Даже моя мать иногда защищала Орацио, когда папа был слишком строг. Не то чтобы он издевался над Орацио, как когда-то Фиоре над Данте.

- Мне придется быть строже с нашим сыном, но я не буду похож на своего отца, клянусь.
Я кивнула. Я ему поверила.
А затем почувствовала накатившую усталость, хотя еще ничего не делала.
- Мне надо принять душ. Хочу поскорее лечь.
Данте последовал за мной в ванную, не сводя с меня глаз, пока я снимала туфли. Я потянулась к молнии платья на спине, но Данте опередил меня. Его палец прошелся вдоль моего позвоночника, когда он расстегивал молнию, и я ощутила это всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах. Платье упало к моим ногам. Теперь я осталась в одних колготках. Данте стянул их вниз по моим ногам, затем позволил своему взгляду медленное путешествие по моему телу и опустился передо мной на колени. Больше всего на свете мне хотелось упасть в его объятья и почувствовать его внутри.
Облизнув губы, я прошептала:
- Это будет нелегко.
Данте выпрямился, и выражение его лица подтвердило мои слова.
- Прими душ. Я подожду здесь на тот случай, если тебе станет нехорошо.
- Ты можешь принять душ со мной.
Данте поколебался, но кивнул. Когда он освободился от одежды и повернулся ко мне, я увидела, что он уже возбужден.
- Я думала, у тебя есть самоконтроль, - поддразнила я.
Данте помог мне зайти в душевую кабину.

- Он у меня есть, иначе мои пальцы уже погрузились бы в твое влажное тепло.
Он включил душ, позволив политься на нас теплой воде, закрыл дверцу кабинки и повернулся ко мне, обхватив мои бедра.
- Откуда ты знаешь, что я влажная?
Данте взял губку и нежно провел по моей груди и животу. Затем он наклонился ближе, пока его рот не оказался возле моего уха.
- Потому что видел это, когда стоял перед тобой на коленях. Ты была влажной для меня.
Да, была. Мне кажется, я никогда не хотела его сильнее, чем сейчас, когда нам запретили заниматься сексом. Мы намыливали друг друга губкой, иногда целуясь, и с каждым мгновением наше дыхание все больше учащалось. Эрекция Данте стала твердой и красной.
- Хочешь, я тебе отсосу? - прошептала я, прижимаясь к Данте. Он застонал, когда мои пальцы обернулись вокруг его члена, но затем остановил мои движения и убрал мою руку от себя.

- Нет, - прохрипел он. Он звучал не слишком убедительно. - Я в порядке.
Он развернул меня, прижав спиной к своей груди, и его эрекция оказалась зажата между его животом и моей спиной. Руки Данте обвились вокруг моего живота, прижавшись ладонями к моей коже, и он нежно поцеловал меня в шею.
- Думаю, нам пора выходить. Тебе нужно прилечь.
Я не стала возражать. Все эти обнаженные поцелуи не помогали погасить мое желание. Данте помог мне вытереться насухо, и ему стало заметно легче, когда я наконец облачилась в удобную атласную пижаму и растянулась на кровати. Нам с Данте предстояло бороться с нашими желаниями в ближайшие несколько недель. Ребенок был важнее всего на свете.
Данте бережно держал меня в своих объятиях, время от времени запуская пальцы мне в волосы.
- Спасибо, что никогда не сдавалась, Вэл.
- Я знала, что однажды мое упрямство пригодится, - ответила, улыбнувшись.

***

Спустя шесть недель врачи решили сделать кесарево сечение. До конца срока оставалось еще восемь недель, но риск заражения стал слишком велик. Данте не отходил от меня ни на шаг, когда мне разрезали живот. Его присутствие, успокаивающий взгляд, абсолютный контроль и сила, которые он излучал, очень помогли мне. Я знала, что рядом с Данте все пройдет гладко. Как будто только одной своей силой воли он мог все исправить. Данте может заставить вас поверить, что он контролирует ситуацию, даже когда это не так.
Он держал меня за руку во время всей операции, и, когда раздался первый крик, он взглянул мне в глаза, прежде чем мы вместе повернулись к нашей малышке, сморщенной и испачканной, когда медсестра показала нам ее. Я отпустила руку Данте.

- Иди к нашей дочери. Ступай.
Кажется, ему не хотелось отходить от меня, но, поцеловав меня в лоб, он выпрямился и направился к другому концу операционного стола. У Данте даже не дернулся ни один мускул от такого количества крови, но я другого и не ожидала. Если медсестры и врачи и удивились его спокойствию, то им удалось это скрыть, или, возможно, они поверили слухам о Данте, в которых его называли высокопоставленным боссом мафии. Конечно, никто никогда не подтвердит эти подозрения. Через несколько минут медсестра вручила ему нашу дочку, завернутую в одеяло. В руках Данте она казалась крошечной, когда он смотрел на нее самым нежным взглядом, какой я когда-либо видела. В нем тут же появилось что-то свирепое, заменившее нежность, когда он поднял глаза и увидел, что медперсонал и врачи наблюдают за ним. Я поняла, что наша дочь будет в безопасности.
В глазах Данте читалась решимость защитить и уничтожить все и вся, что могло навредить ей. Отведя взгляд от медицинского персонала больницы, Данте с дочерью на руках приблизился ко мне и опустился на стул рядом с моей головой, чтобы показать мне нашу малышку. Я знала, что врачу придется вскоре забрать ее. Она проведет несколько дней в инкубаторе, прежде чем сможет вернуться домой вместе с нами.

- Она такая красивая, - прошептала я. Меня не заботило, что врачи накладывали мне швы, или что мы с Данте были не одни.
- Она такая же, как ты, - тихо сказал Данте. Я провела пальцем по ее щеке. Она уставилась на меня стеклянным взглядом. Ее волосы были такими же светлыми, как у Данте, хоть и все еще спутанными. Она была очень крошечной, и мне хотелось защитить ее любой ценой.
- Анна, - произнесла я, впервые назвав ее по имени, которое мы с Данте выбрали всего несколько дней назад. - Твой папочка всегда будет любить тебя и заботиться о твоей безопасности.
Данте поцеловал в лобик Анну, а затем меня.
- Тебя и Анну, вас обеих.
Я взглянула в его глаза, и слезы, которые я до этого момента с успехом сдерживала, наконец нашли выход.