Глава 19
Данте не извинился. Ни через день, ни через несколько недель после нашей ссоры. Наверное, это не должно было стать неожиданностью. Я пошла на свой десятинедельный осмотр к гинекологу в компании с Биби. Я даже не стала говорить о нем Данте. Если он желает игнорировать тот факт, что я беременна, это его проблемы.
Через неделю после приема у врача к нам приехали сестра Данте Инес и ее муж Пьетро. После свадьбы я видела Инес только пару раз, так как четыре недели назад она родила своего третьего ребенка. Готовила обед Зита, потому что большую часть времени я чувствовала себя слишком уставшей.
— Можно мне ее подержать? — спросила я, когда Инес достала дочку из автокресла.
Она вгляделась в мое лицо, а затем протянула мне малышку, которая пускала маленькие пузыри изо рта и выглядела несказанно очаровательно. Близнецы ссорились где-то на заднем плане, но я не могла оторвать глаз от мягкого тельца девочки в моих руках. Я понесла ее в гостиную, сюсюкая с ней по пути, и, когда подняла глаза, увидела, что Данте наблюдал за мной с чем-то похожим на тепло во взгляде. Я сразу же отвела глаза. Немного позже, после ужина, мы с Инес пошли поболтать в библиотеку, пока мужчины и близнецы остались в гостиной. Инес принялась кормить дочь грудью, а потом уставилась на меня знающим взглядом.
— Ты беременна, не так ли?
— Как ты узнала? Мы еще никому не говорили, — не то чтобы я не хотела, но это будет решение Данте, если он пожелает обнародовать новость.
— За ужином ты не притронулась к вину, и ты все время прикасалась к своему животу.
Я покраснела.
— Я не знала, что это так явно.
— Наверное, не для мужчины. По тебе пока не заметно.
— Пожалуйста, не рассказывай об этом своим родителям. Я не думаю, что Данте хочет, чтобы люди узнали.
Инес покачала дочь, когда та начала капризничать.
— Почему?
Странно думать, что это случится менее чем через год.
Я пожала плечами.
— У вас двоих проблемы? Разве он не рад, что ты беременна?
— Мне кажется, ему нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
— Он сделал какую-то глупость, да? Он мой брат. Я знаю, что он может быть очень упрям.
— Упрямство даже близко не описывает его. Он когда-нибудь извинялся перед тобой, если что-то не так сделал?
— Нет, — рассмеялась Инес. — Иногда я думаю, что он просто не умеет говорить подходящие слова. Большую часть времени он пытается игнорировать проблему, пока я не сдаюсь и больше не ожидаю от него извинений.
Знакомо звучит.
— Юбилей смерти Карлы через неделю.
— О, — произнесла я, моментально оцепенев. Я совсем забыла об этом.
— Я просто подумала, что ты должна знать. В этот день Данте всегда пребывает в ужасном настроении. Может быть, тебе стоит попытаться не попадаться ему на глаза.
Это не будет проблемой.
***
Моя утренняя тошнота окончательно прекратилась, и физически я чувствовала себя замечательно. Выходя из гостевой спальни в день смерти Карлы, первого июня, я ожидала, что Данте либо не будет дома, либо он засядет в своем кабинете, поэтому резко остановилась, когда увидела, что дверь в комнату, где он хранил старые вещи Карлы, открыта. Я слышала, как он там рылся. Рассматривал старые фотографии, на которых они вместе? Я вспомнила, что говорила Инес: что должна оставить Данте в покое, — но прошло уже больше пяти недель с тех пор, как я переехала из нашей спальни. Я скучала по нашей близости. Однако гордость пригвоздила меня к месту. Дверь открылась, и в проеме показался Данте с коробкой в руках.
Я виновато улыбнулась.
— Прости. Я не хотела... — я замолчала, не зная, что сказать, и перевела взгляд на коробку у него в руках. — Что ты делаешь?
— Собираюсь увезти эти коробки из дома.
— Все?
Он кивнул.
— Энцо с Тафтом потом разберут мебель и выбросят ее.
Я сглотнула
— Зачем?
— Мы можем найти этой комнате лучшее применение. Здесь можно сделать отличную детскую.
У меня ком встал в горле.
— Ты прав. Но у нас нет мебели для детской.
Данте прочистил горло.
— Ты можешь пройтись по магазинам в ближайшее время.
— Одна?
— Я мог бы поехать с тобой.
Я кивнула.
— Если это то, чего хочешь ты сам.
Данте не ответил. Почему он не мог попытаться сделать все проще для нас обоих? Или он считает, что от радостного облегчения я упаду к его ногам? Он даже не извинился. Это был первый раз, когда он признал, что мы собираемся стать родителями, и то только косвенно. Он даже не признал, что является отцом моего ребенка.
— Помочь тебе перенести вещи? — Я кивнула на коробки, сложенные в комнате за его спиной.
— Нет. Ты не должна поднимать ничего тяжелого.
— У меня ещё не такой большой срок. — Снова тишина и выражение лица, которое я не смогла прочитать. Я развернулась, чтобы спуститься вниз и позавтракать.
— Вэл, я хочу, чтобы ты вернулась в нашу спальню.
Я остановилась. Это была просьба, сформулированная как приказ. Он не извинялся. Несмотря на это, я услышала свой ответ:
— Хорошо.
Тем же вечером я вернулась в нашу спальню, и, когда руки Данте начали поглаживать мне спину и спустились ниже, он прошептал:
— Я хочу тебя.
Кивнув, я расслабилась под его прикосновениями.
***
Спустя несколько дней, когда ехала от Биби, я попросила Энцо отвезти меня в аптеку, чтобы купить что-то от токсикоза, вспыхнувшего в последние дни с новой силой. Как обычно, Энцо остался в машине, чтобы предоставить мне личное пространство. Биби также просила купить для нее тест на беременность, потому что подозревала, что беременна, но ей не хотелось, чтобы узнал Томмазо; он может только разозлиться, если ее подозрения не оправдаются. Этот мужчина ее не заслуживал. Я прогуливалась возле полки с тестами на беременность, когда кто-то прошептал:
— Вэл.
Я медленно повернулась на откуда-то знакомый мне голос. Шок пригвоздил меня к полу, когда я уставилась в лицо своему первому мужу. Волосы у него стали длиной до плеч и гораздо светлее, чем раньше. Он был в очках, в которых здесь не было необходимости, и прибавил в весе. Его практически невозможно было узнать, особенно из-за того, как он оделся: словно студент колледжа, который выпрыгнул из постели, не задумываясь о том, что надеть. Это был хороший маскарад.
— Антонио? — спросила я дрожащим голосом, чувствуя, что сейчас упаду в обморок. Я не верила своим глазам и тому, что он действительно стоял сейчас передо мной, живой и невредимый. Как такое возможно? Они нашли его тело — обгоревший труп без головы.
— Тсс, — быстро произнес он. — Не так громко.
Антонио шагнул ко мне и сжал в крепких объятиях. Поначалу я одеревенела, но затем расслабилась и провалилась в них.
— Нам нужно спешить. Я видел твоего телохранителя в машине у входа. Не хочу, чтобы он что-то заподозрил и вошел.
Слезы жгли мне глаза. Я откинула голову назад и глазами жадно осмотрела родные черты его лица.
— Ты жив.
Он улыбнулся. Почти незаметно.
— Да.
— А Фрэнк знает?
— Да, вот почему он хотел с тобой встретиться. Я его послал.
— Почему он не сказал мне?
— Потому что я хотел, чтобы он сначала выяснил твою преданность.
Мою преданность? Неужели Антонио волновало, что я расскажу об этом Данте? Я нахмурилась.
— Хорошо... тогда почему кто-то пытался меня убить, когда я встречалась с ним?
— Я не пытался убить тебя, — засмеялся Антонио. — Я целился выше твоей головы на пару футов. Мне нужно было помочь Фрэнку. Данте убил бы его, если бы я ничего не предпринял.
Мне по-прежнему не нравилось, что он вообще целился в мою сторону. Пули попали в стену менее чем на два фута выше моей головы.
— Значит, ты был там все время и не сказал мне?
— Данте со своим телохранителем появились, когда я уже собирался выйти. Он все испортил.
— Как тебе удалось войти за мной сюда так, что даже Энцо ничего не заметил?
— Когда-то я был одним из них. Я смог бы в любое время перехитрить этого парня.
У меня голова шла кругом. Я попятилась назад от него.
— Я рыдала на твоей могиле! Много месяцев оплакивала тебя.
— Я знаю, — сказал он. — Но я не мог посвятить тебя в свой план.
— Почему нет? У тебя не было проблем с Фрэнком.
Антонио бросил на меня умоляющий взгляд.
— Я не хотел тебя вовлекать в это. Это было бы слишком опасно.
— Что за тело, которое они нашли? С ним был твой любимый нож.
— Это просто бездомный, — пренебрежительно ответил он.
— Ты убил его и инсценировал, как будто тебя убили русские?
Антонио кивнул, гордо блеснув глазами.
— Я отрезал ему голову, чтобы они не могли идентифицировать меня по зубам.
Я смотрела на него во все глаза.
— Синдикат решил отомстить после того, как они нашли твой труп! Они напали на русских и убили несколько человек.
— Русские заслуживают смерти. Мир без них станет только лучше.
Мир был бы гораздо лучшим местом без многих людей, которых я знаю.
— Я поверить не могу, что ты не рассказал мне. Я вышла за тебя, чтобы помочь, а ты не доверял мне настолько, чтобы посвятить в свой план. Ты никогда не думал, что я, может, тоже хотела бы избавиться от такой жизни?
— Я доверял тебе. И все еще доверяю, Вэл. Только еще совсем немногим людям я верю больше, но я не мог вовлекать в это тебя. И как бы я взял тебя с собой? Было бы подозрительно, если бы мы подделали и твою смерть.
Я не могла понять, почему это выглядело бы более подозрительно. Мы могли устроить место преступления в нашем доме и сожгли бы два тела. Но мне бы не хотелось, чтобы умер невинный человек только для того, чтобы я смогла последовать за Антонио. Я уже не любила Антонио так, как в начале нашего брака.
— И будем откровенны, ты действительно хочешь оставить эту жизнь?
Я покачала головой. Это было единственной жизнью, которую я знала. Даже не представляла, как жить в нормальном обществе. Я вгляделась в его лицо.
— Но зачем ты здесь? Если ты хочешь оставить эту жизнь позади, встречаться со мной совершенно неразумно. Почему ты все еще в Чикаго? Разве тебе не положено быть где-то в Карибском бассейне или в Южной Америке, по полной наслаждаясь своей новообретенной свободой от мафии?
— Я узнал о твоем браке с Данте Кавалларо.
Я фыркнула.
— Ты вернулся не из-за этого. С чего бы тебе тогда выходить из укрытия? Ты был в безопасности.
Антонио отвел глаза. Я поняла, что он не хочет отвечать на мой вопрос.
— Я пытался. Мы с Фрэнком пытались зажить другой, нормальной жизнью. У меня было достаточно денег, чтобы неплохо пожить какое-то время в Мексике. А затем, согласно плану, найти работу, чтобы жить, как обычные люди.
— Ну и?
— Я не смог так жить, Вэл. Я пытался работать, но это было так унизительно, как будто я ничто, вкалывал за гроши, жил без денег. Мне было невыразимо скучно. Я старался ради Фрэнка, но он наконец осознал, что я несчастен, и мы решили вернуться в Чикаго.
— Но зачем? — спросила я. — Ты вряд ли сможешь нарисоваться в офисе у Данте и сообщить ему, что воскрес. Ты нарушил свою клятву, покинув Синдикат, предал их. Они не поприветствуют тебя с распростертыми объятиями.
Антонио мрачно кивнул.
— Я понимаю. Ты думаешь, я не знаю этого?
И тут меня осенило.
— Ты хочешь, чтобы я поговорила с Данте, попросив простить тебя, чтобы я придумала какую-то безумную ложь, которая спасет твою жизнь?
Я понятия не имела, что такого я должна была бы сделать или сказать, что остановило бы Данте от того, чтобы пустить пулю в голову Антонио. Он нарушил главное правило мафии: ты не можешь просто уйти из Синдиката — это на всю жизнь.
Антонио схватил меня за плечо, глядя с мольбой в глазах.
— Если бы мог изменить то, что натворил, я не оставил бы тебя вдовой. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Вэл, верно?
Я медленно выдохнула.
— Я знаю, Антонио. Ты много раз говорил мне, что любил меня, как сестру.
Антонио приблизился ко мне.
— Возможно, я смог бы любить тебя больше, чем так. Может, если мы попробуем еще раз, у нас получится нечто большее, чем фальшивая супружеская пара.
— О чем ты говоришь?
— Я хочу вернуться к моей старой жизни, к тебе. На этот раз я хочу попробовать по-настоящему.
Я была сбита с толку сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь.
— Антонио, у тебя есть Фрэнк. Как же он? Ты гей.
— Я знаю, — ответил он и отвел глаза. — Но ты могла бы стать исключением. Фрэнк не будет возражать, если я стану тебе мужем. Он не против делиться.
Я моргнула, едва не рассмеявшись.
— Ты хочешь что... любовный треугольник? — Я даже не могла подобрать для этого названия. Предложенное было слишком нелепо, чтобы даже задуматься об этом.
Антонио одарил меня самой милой улыбкой. Той самой, что возвращала воспоминания о нашей совместной юности, той, что раньше позволяла ему манипулировать мной бесчисленное количество раз.
— Теперь я замужем за Данте. Ты уже не мой муж. Тебя объявили умершим.
— Но ты не можешь быть замужем за Данте, если я не умер, поэтому наш брак по-прежнему действителен.
— Ты же понимаешь, что Данте вряд ли согласится с твоим безумным предложением, верно? — спросила я. Это был сюрреализм. Может, разговора нет, и я сплю или мечтаю?
— Да. Он не допустит этого и убьет меня, если узнает, что я жив. Вот почему мне нужна твоя помощь.
Мои кости налились свинцом от страха.
— Какого рода помощь?
— Я знаю, что ты не хотела выходить за Данте. Он всегда был холодным ублюдком. Ты не можешь стать с ним счастливой.
— Антонио, — сказал я умоляюще. — Выкладывай.
— Когда я решил вернуться в Чикаго, то связался с несколькими моими бывшими друзьями, которым не сильно нравится то, как Кавалларо управляют Синдикатом, особенно Данте с его новыми правилами. Я сказал им, что подделал свою смерть, потому что меня достало служить под руководством Кавалларо. Они приветствовали меня с распростертыми объятиями. Они хотят перемен так же сильно, как и я. Данте стал Капо недавно. Это идеальный момент, чтобы устроить переворот.
Я сглотнула, страшась услышать, к чему он клонит.
— Кто эти друзья?
Антонио покачал головой.
— Я не могу тебе сказать, но они желают Синдикату только добра. Как только они придут к власти, я смогу благополучно вернуться и снова стать частью Синдиката.
— Ты рассказал им, что ты гей?
— Пока нет, но со временем расскажу.
— Они не примут тебя.
— Я буду беспокоиться об этом, когда придет время. Главное, что я снова смогу жить в Чикаго, вернусь к тебе.
— Что тебе нужно, чтобы я сделала? — тихо спросила я.
— Для нас слишком рискованно напасть на Данте открыто. Мы не хотим явной войны. Как только Данте перестанет быть помехой на нашем пути, все встанет на свои места. От старика Фиоре Кавалларо будет легче избавиться, как только его сын погибнет. Но ты нужна нам для нашего плана. — Антонио вытащил из кармана небольшой флакон, оглянулся в проход, но мы были единственными посетителями, кроме пожилой женщины у прилавка, беседующей с аптекарем. Он протянул мне флакон. — Ты единственная, кому я достаточно доверяю, чтобы просить об этом, и у кого есть прямой доступ к Данте.
— Что это? — прошептала я, хотя уже знала ответ.
— Это яд, Вэл. Все, что тебе нужно сделать, это подлить его в напиток Данте, и ты избавишься от него.
Я попятилась, но Антонио удержал меня. Мой желудок скрутило.
— Ты хочешь, чтобы я убила своего мужа?
— Я твой муж, Вэл. — Антонио схватил меня за руку и притянул к себе с просящим выражением лица.
— Он любит тебя так, как я? Он вообще о тебе заботится? Мы знаем друг друга всю жизнь.
Я не могла дышать. Я пыталась найти в глазах Антонио признак того, что он шутит, но не находила. Он протянул флакон.
— Возьми его.
Я схватила флакон и взглянула на бесцветную жидкость.
— Он не заметит. Яд без вкуса и запаха, не переживай.
Я все еще не убрала пузырек в карман. Мне казалось, что я не могу пошевелить ни одним мускулом.
— Он быстро действует. Это мышечный релаксант. Он просто останавливает работу легких и сердца. Быстрее, чем он заслуживает.
— Ты правда хочешь, чтобы я кого-то убила? — Мой голос был почти безжизненным. — Если что-то пойдет не так, и меня схватят, они убьют меня. — Или, если точнее, Данте, вероятно, убьет меня сам после такого предательства.
— Ты слишком умна, чтобы попасться, Вэл. И, как только он умрет, мы без промедления возьмём власть в свои руки. Ты будешь под моей защитой. Все будет хорошо. — Антонио наклонился и слегка коснулся моих губ своими. Я была слишком ошарашена, чтобы отстраниться. Медленно я положила пузырек в свою сумку.
— Ты должна это сделать сегодня вечером. Чем скорее мы нападем, тем лучше. Я не хочу рисковать, оставаясь в Чикаго так долго.
— А Фрэнк обо всем этом знает? — Я должна была спросить, должна была узнать. Я боролась со слезами, которые наполняли мои глаза.
— Да. На самом деле это была его идея. Он считает, что это безопаснее, чем рисковать, нападая с оружием. Данте чертовски хороший стрелок, и этот ублюдок нигде не бывает без охраны, кроме дома, — сказал Антонио и улыбнулся мне.
Я была для него средством для достижения цели. В очередной раз. Раньше он использовал мои чувства к нему, чтобы заманить меня в фиктивный брак, а теперь захотел манипулировать мной, чтобы убить моего мужа. Может быть, мне стоило попытаться поговорить с ним, но, как только я начну, он перестанет мне доверять, снова исчезнет и снова нападет на Данте. Это слишком большой риск.
— Мне было бы спокойнее, если бы я знала имена твоих друзей. Тебе я доверяю, но что насчет них?
— Я им доверяю.
Я умоляюще посмотрела на него.
Антонио убрал прядь волос с моего лица. Жест был таким нежным и любящим, что заставил меня растеряться от эмоций. Антонио, должно быть, понял это, потому что кивнул.
— Я могу сказать тебе одно имя, но остальные останутся в секрете, пока все не утрясется.
— Хорошо.
— Раффаэле. Ты знаешь его по казино, верно?
О, я знала Раффаэле. И он был последним человеком в Синдикате, который когда-либо примет гомосексуализм Антонио.
— Да.
Я была близка к тому, чтобы разрыдаться. Чтобы скрыть это от Антонио, я сделала вид, что смотрю на часы. Убедившись, что могу контролировать свои эмоции, я подняла глаза.
— Так ты сделаешь это сегодня вечером? — спросил Антонио с нетерпением. — Ради меня, ради нас?
Я похлопала по своей сумке, где был спрятан флакон с ядом, затем подняла руку и погладила Антонио по щеке.
— Я люблю тебя с четырнадцати лет. Я была так счастлива, когда мы поженились.
Антонио улыбнулся, в его глазах читалось абсолютное удовлетворение.
— Я знаю, Вэл. Я должен был стать тебе лучшим мужем.
«Да, ты должен был».
— Но скоро все изменится. И на этот раз все будет лучше.
Я кивнула. «Нет, не будет».
Я сделала шаг назад.
— Мне нужно вернуться в машину, пока Энцо не начал беспокоиться.
— Здесь мой номер. Позвони, как только дело будет сделано, хорошо? — Он сунул мне в карман клочок бумаги.
Я снова кивнула.
— Попрощайся с Данте от меня, — подмигнул Антонио. Он все еще был так уверен в своей власти, которую когда-то имел надо мной, но я теперь уже не та наивная девочка, что была раньше.
Повернувшись, я медленно вышла из аптеки и вернулась в машину.
«Прощай».