Неверующий//Дима Масленников

Когда Диму нашли его друзья, он сидел на самом краю реки, обхватив колени руками и бессмысленно уставившись перед собой. Легкий утренний туман стлался над водой, вокруг стояла тишина, и только слабый шепот воды напоминал, что это был не кошмар, а реальность. Масленников выглядел изможденным, будто за ночь пережил нечто ужасное.

— Дима! Черт, брат, ты в порядке? — Данияр первым  подбежал и резко присял рядом, осторожно положив руку ему на плечо.

Дима вздрогнул, словно только сейчас понял, что не один.

— Что произошло? Ты где был столько времени? Мы тут обыскались, — добавил Никита, присаживаясь напротив.

Его лицо, обычно ироничное, теперь было полно тревоги.

Дима тяжело сглотнул и, наконец, заговорил, опуская глаза, будто сам не верил в то, что говорит.

— Я... я видел ее, — начал он, пытаясь подобрать слова. — Я не говорил вам,  но... в этой деревне есть одна девушка. Агата.

Масленников вкратце пересказал им встречу с Агатой и все те легенды, которые ему рассказывали местные. С каждым словом лица друзей становились все серее, а взгляд тяжелее.

— Погоди, — Данияр слегка отодвинулся, усмехнувшись, но в глазах его плескалась тревога. — Ты хочешь сказать, что наткнулся на что-то сверхъестественное? А не показалось ли тебе?

— Вот и я так думал! Но она появилась, как тень изниоткуда. Сначала я даже не понял, откуда она взялась — просто смотрю, а она стоит передо мной, — Дима невольно поежился.

Никита нахмурился, не скрывая напряжения.

— И что? Что она сказала? Ты хоть понимаешь, как это звучит? Может, кто-то просто играет с нами? Местные тут явно с приветом. Что, если просто разыгрывают туристов?

Дима покачал головой и ответил, смотря на воду.

— Что если я не уйду, мне придется увидеть то, что не видно обычным людям.

Даник сжал губы, нервно переводя взгляд с друга на реку.

— И ты серьезно веришь всему этому? Вдруг тебе иправда показалось?

— Не знаю, парни, — Масленников выдохнул.

***

Дима сидел на крыльце дома и пытался переварить все, что произошло. С раннего утра в голове крутились вопросы, которые не давали покоя. Он сидел, сжав руками голову, словно пытаясь удержать отток беспокойных мыслей.

«Ну как так? Как это все может быть правдой?» — с раздражением думал он, вглядываясь в яркое голубое небо, как будто ждал от него ответов.

То, что он видел ночью, было слишком реальным, но, по его мнению, абсолютно не могло существовать. Абсурд.

«Это сон, не иначе,» — убеждал себя Дима. — «Мы устали, напугали себя какими-то глупыми слухами. Наверное, всё это просто игра воображения. Иначе как такое можно объяснить?»

Но как бы он ни пытался убедить себя, что это был всего лишь страшный сон, внутренний голос твердил, что всё это реально. Слишком много совпадений, слишком много странностей в этой деревне. Он закрыл глаза, вспоминая глаза Агаты, в которых было что-то древнее, что-то отталкивающее и манящее одновременно.

«Чёрт возьми, да это обычная деревня! Почему тут должно быть что-то мистическое? Агата, она просто... просто странная местная жительница, вот и всё! Наверняка она знает, как разыграть чужаков,» — он стиснул зубы, чувствуя, как в груди нарастает злость.

Его охватил гнев — гнев на себя за то, что поверил, и на Агату, которая, казалось, только и делает, что насмехается над ним и его друзьями.

«Наверняка это всё часть какой-то местной легенды. Они просто поддерживают здесь этот миф, чтобы чужие не совались. Местные любят такие штуки,» — Дима пытался найти рациональное объяснение всему, что видел. Он сжал кулаки, чувствуя, как его охватывает раздражение.

«И эта Агата... Может, она нас подслушивает, прячется за деревьями, подглядывает. Просто девушка с садистским чувством юмора, которой нравится, что мы тут носимся, как идиоты.»

Он обернулся к дому, где его друзья ещё дремали после бессонной ночи, и хмыкнул.

Дима почувствовал, как его охватывает ещё большее раздражение — на себя, на друзей, на всю эту ситуацию. Он приехал за ответами, за реальной историей, а наткнулся на пугалки для туристов. Он был уверен, что Агата просто играла на их страхах, проверяла, как далеко они готовы зайти.

«Нет, я не сумасшедший. Этому должно быть какое-то объяснение, и я его найду,» — он поднялся и решительно направился к дому Агаты.

В его голове раздавались знакомые, почти утешительные слова: «всё объяснимо». Он был скептиком, и этим всё сказано. Разум всегда мог найти логическое объяснение любому феномену. Слишком много случаев, когда «необъяснимое» оказывалось тривиальным результатом человеческой фантазии или природных явлений. 

«Если она хочет нас пугать, пусть посмотрит, что будет, когда мы перестанем верить её играм,» — сжал зубы Дима. В душе теплилась надежда, что он докажет себе и друзьям: никакой мистики нет, всё это лишь трюк, игра для тех, кто, как он, слишком увлекается загадками.

Но часть его, пусть самая крохотная, всё же сомневалась.

Диму начинало всерьез выводить из себя ощущение, что весь мир сошел с ума. Деревенские жители — то молчали, то недоверчиво посматривали на него, перешептывались, а старики даже перекрещивали его след. Его друзья начинали проявлять признаки паранойи и тревоги, будто сама атмосфера деревни заставляла их нервничать. И на вершине всего этого была Агата — таинственная и непонятная.

Агата встретила его на пороге, сложив руки на груди и скептически усмехаясь.

— Вы снова пришли, Дима? — её голос был слегка насмешливым, а взгляд — пристальным. — Снова ищете ответы?

— Может, хватит играть со мной, Агата? — Масленников тяжело вздохнул, устремив на неё полный раздражения и нетерпения взгляд. — Вы ведете себя так, будто вокруг вас цирк, а мы с вами — главные его артисты. Я устал от этого спектакля.

Агата улыбнулась и шагнула чуть ближе. Солнечный свет падал на её лицо, делая её совершенно обычной, почти простой девушкой, словно никакой загадки за её образом и не скрывалось.

— А что, если это и есть спектакль, Дмитрий? Вы ведь приехали сюда за тайной, за чудом, — её голос был спокойным, но в нем сквозило нечто, похожее на презрение. — Не так ли?

— Нет. Я приехал сюда, чтобы понять, что происходит, — он произнес это с нажимом, пытаясь удержать её взгляд. — Вы думаете, я просто мальчишка с камерой, который гонится за просмотрами? Тогда зачем были все эти недомолвки, таинственные исчезновения?

Агата на миг задумалась, поднимая руку к подбородку, будто бы играючи.

— Может, мне просто нравится быть той, кого никто не понимает, — её глаза блеснули насмешкой. — А может, я пытаюсь защитить Вас от того, что не нужно знать.

Дима сжал кулаки, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. Её ответы, как и всегда, были уклончивы. Он шагнул к ней, заглядывая ей в глаза.

— Хорошо. Давайте по-другому, — он произнес это тоном, полным решимости. — Сегодня ночью я расставлю камеры вокруг леса. И если Вы думаете, что сможете просто исчезнуть из моего поля зрения, как вчера — то ошибаетесь. Мы узнаем, что здесь скрывается. Я добьюсь правды, Агата.

Она лишь усмехнулась в ответ, словно его слова её забавляли.

— Камеры? Ах, Дмитрий... Камеры не помогут вам, если не знаете, на что именно смотреть, — она слегка покачала головой. — Вы ведь, как есть, Фома Неверующий. Но что вы будете делать, когда увидите то, чего нет?

На секунду он ощутил холодный озноб от её слов, но заставил себя не отвести взгляд.

— Я все равно попробую, — сказал он, и его голос звучал твёрдо. — В конце концов, если я ошибаюсь, это просто будет еще одна история. А если прав — то Вам придется объясниться.

Агата не ответила. Она отвернулась, словно теряя к разговору интерес, и указала на путь, ведущий к деревне.

— Мне пора. И, кстати, сегодня к вам заглянет священник. Он, кажется, тоже не одобряет ваш интерес к нашим краям. Можете с ним поговорить, если хочется правды. Но предупреждаю — у каждого здесь своя версия того, что происходит.

***

Когда Дима подходил к дому Ивана, к нему, действительно, на встречу вышел местный священник, отец Николай — сухопарый, высокий, с глубокими морщинами на лбу и проницательным взглядом, который Дима почувствовал еще на пороге.

— Господь с вами, молодой человек, — священник поклонился. — Я слышал, что Вы интересуетесь нашей деревней, и Ваш интерес к... определенным местам, кажется, превышает обычный.

— Если честно, отец Николай, я пытаюсь понять, что здесь происходит, — отозвался Дима, решив, что единственный способ получить ответы — это быть прямым. — Агата... эта девушка, она ведет себя странно. Люди в деревне тоже... одни как будто пугаются, другие говорят намеками.

Священник нахмурился и взглянул на него с легкой жалостью.

— Вы приехали искать истину в мире, который создан из тайн, — он произнес это с горечью. — Здесь есть свои законы, свои верования. И все они старше Вас и меня. Агата — лишь часть этого мира, и вы должны знать, что порой не стоит искать ответы на все вопросы.

Дима вздохнул, чувствуя, как раздражение вновь начинает закипать в нем.

— А если я просто хочу понять? Вы говорите, что это мир тайн, но разве не хотите Вы, чтобы люди увидели свет, освободились от страха?

Отец Николай помолчал, словно подыскивая слова.

— Честно сказать, молодой человек, Вам не поможет ни свет, ни камеры. Эта деревня живет так веками. Просто живите здесь, примите её такой, как есть, — он покочал и, повернувшись к Диме, добавил. — Придет день — и сами поймете. Только помните, иногда истина лишь добавляет страха.

Священник ушел, оставив после себя ощущение мрачной тревоги, но Дима был полон решимости. С нескрываемым раздражения, Масленников прошел в дом.

— Ну что, узнал что-нибудь? — хмуро спросил Данияр, который от волнения теребил край своей рубашки.

— Это просто дурдом какой-то, — Дима потер виски, устало усаживаясь на стул. — Она разговаривает так, будто ничего необычного в этой деревне нет. Ей даже нравится, что мы тут путаемся, как дети.

— Слушай, может, оно нам и не надо? — вмешался Никита. — Давай просто соберем вещи, снимем пару кадров с красивыми видами — и домой. Не хочу больше дышать этим деревенским воздухом. У меня уже паранойя начинается. Вот же чертовщина!

Дима нахмурился и посмотрел на него, удивлённо поднимая бровь.

— Ты же сам хотел «настоящую» историю, — напомнил он. — Тебе было мало тех заброшек и слухов в интернете. А теперь, когда мы близки к чему-то настоящему, ты хочешь бросить всё и уехать?

Сударь закатил глаза и всплеснул руками.

— Да потому что это ненормально! Ощущение, что нас все здесь за идиотов держат. Эти взгляды, эти разговоры. Она же... Да кто она вообще, эта Агата? Почему мы должны ей верить?

Данияр, который до сих пор молчал, тихо добавил:

— А может, и правда не стоит лезть туда, куда не звали. Если эта деревня хранит что-то, что не видно обычным глазом, может, так и надо? Иначе бы сами рассказали.

Дима устало вздохнул, чувствуя, как его раздражение нарастает. Он чувствовал, что правду нужно найти, иначе вся поездка окажется пустой тратой времени. Он понимал, что они близки к чему-то, что будет не просто «видео на канал», а настоящим расследованием.

— Ладно, послушайте меня, — тихо сказал он, наклоняясь к друзьям. — Я расставлю камеры у леса, а потом мы вместе пойдем туда.

Данияр и Никита переглянулись, но в их взглядах Дима не видел энтузиазма. Они хотели спорить, но понимали, что остановить его уже не смогут.

— Ну, будь по-твоему, — неохотно согласился Сударь. — Только когда за нами приедут местные с факелами и вилами, не говори, что я не предупреждал.

***

Когда друзья оказались в глубине леса, их окружила тишина настолько глубокая, что даже лёгкие шорохи листьев казались далёким эхом. Вокруг них сгустилась такая темнота, будто их фонарики, искавшие проблески света, тонули в плотной, вязкой тьме. Камеры, установленные на разных сторонах, выглядели нелепо — будто они не для записи, а как беспомощные попытки защититься. Ночь в лесу была плотной и липкой, как чёрная смола. Дима, Сударь и Даник углублялись всё дальше, но внезапно вокруг них стало настолько темно, что они могли видеть только слабые силуэты друг друга. Тишина была абсолютной, и каждый их шаг казался громовым эхом.

— Как-то... слишком тут тихо, — нервно усмехнулся Сударь, оглядываясь. — Даже птицы не чирикают. Слушайте, может, ну его?

— Не начинай, — резко прошептал Дима, но даже его голос дрогнул. — Это всего лишь... лес. Просто обычный лес.

Вдруг вдалеке послышался треск, и они одновременно обернулись, прижавшись друг к другу.

— Просто лес, да? — процедил Даник. — Тогда что это там движется?

Что-то огромное прокралось в тени деревьев, настолько тихо, что казалось почти незаметным, но каждый шаг существа оставлял следы в лесной почве, будто под тяжестью настоящего монстра. Оно было слишком быстрое и слишком плавное, чтобы быть зверем — скорее тень, которая умело пряталась в каждом клочке темноты.

Сударь, глядя на приближающееся нечто, судорожно выдавил:

— Надеюсь, вы это снимаете, — его голос был полон не то ужаса, не то странного восхищения. — Хоть бы всё это оказалось тупым розыгрышем...

Но существо не было розыгрышем. Теперь оно медленно подступало, выходя из-за деревьев, и трое друзей смогли увидеть его лучше. Оно было... похоже на человека, но жутко искажённого. Черты его лица выглядели размытыми, как если бы оно раз за разом примеряло на себя разные лица, меняя их со скоростью мигающего света.

Сначала оно стало похоже на Агату, но её лицо начало извращаться и удлиняться, превращаясь в худую, измождённую маску, которая сменилась другим лицом, уже мужским, но не менее жутким. Губы тянулись в болезненную улыбку, а глаза выглядели пустыми и мёртвыми, будто на них навсегда застыла маска смерти.

— О, господи, — пробормотал Даник, пятясь назад, но его ноги зацепились за корягу, и он почти упал, схватившись за плечо Димы. — Это... оно видит нас, да?

Существо шагнуло вперёд, и его фигура стала ещё более неестественной — длинные, почти паучьи конечности, с жутко выгнутыми коленями, тонкие пальцы, которые напоминали когти, вытягивались к ним, словно готовясь схватить.

— Остановись, — еле выдавил Дима, не сводя с него глаз. Казалось, что любое движение может спровоцировать чудовище.

Существо остановилось, повернуло голову, и из его рта раздался звук — глухой, затяжной шёпот, словно оно пыталось говорить и дышать одновременно. Этот звук проникал в самые глубины разума, заставляя их вздрагивать и цепенеть.

— Дима... мне кажется, оно... зовёт нас, — прошептал Сударь, его лицо стало серым. Он дышал прерывисто, глаза бегали из стороны в сторону, будто пытались найти выход из ловушки.

Существо открыло рот шире, и его шёпот начал срастаться в странные, неразборчивые слова:

— Почему... вы... здесь?

Голос был глубокий, чуждый, словно приходил из какого-то далёкого, забытого места, и с каждым звуком их страх только усиливался. Существо двинулось ближе, его бесформенное лицо опять изменилось, и теперь оно напоминало лицо Димы — но жутко искажённое, словно смазанное кровью, размытое и уродливое.

— Это... это невозможно, — прошептал Дима, чувствуя, как у него подгибаются колени. Внутри него боролись шок и страх, превращая его в тень самого себя.

Существо, склонив голову, потянуло к ним одну из своих костлявых, длинных рук. Когтистые пальцы распрямились, как будто оно звало их подойти ближе, поддаться.

— Вперёд, — прошелестел жуткий голос, перекатываясь по лесу, — только вперёд...

Тело Димы будто окаменело, он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд от пустого, жуткого лица существа, которое гипнотизировало его, заманивало в свои жуткие объятия.

Но внезапно существо дрогнуло, и его лицо превратилось в злобное, хищное выражение. Оно сорвалось с места, бросившись к ним с нечеловеческой скоростью, и ребята, наконец, пришли в себя, закричав и бросившись врассыпную.

— Бежим! Бежим! — закричал Даник, сбивая с ног камеру, которая упала в траву, но это уже не имело значения. Сердца колотились в груди, как молоты, каждый шаг отдавался болью в мышцах, но они не останавливались, не осмеливались оглянуться.

Сзади, в тёмной чаще, было слышно, как существо продолжало преследовать их, его дыхание было слышно ближе и ближе, оно наполняло лес зловещим эхом, заставляя деревья дрожать от этого злобного, низкого звука. В какой-то момент Дима почувствовал, как его плеча что-то касается — тонкие, как проволока, пальцы проскользнули по его коже, обжигая холодом.

— О нет! Оно рядом! — завопил Сударь, почти захлёбываясь в крике.

И вдруг перед ними появилась Агата. Она словно возникла из ниоткуда, её лицо было сосредоточенным, глаза горели решимостью. Она шагнула вперёд и встала между ними и тенью.

— Назад! — сказала она, её голос прозвучал так громко, что он прорезал темноту, как удар грома.

Существо остановилось, его глаза вдруг вспыхнули страхом и гневом, и оно зашипело, отступая назад. Агата сделала ещё один шаг, её глаза не отрывались от тёмной фигуры, и вдруг её рука поднялась, источая мягкое свечение, как свет факела в ночи.

— Я приказываю тебе уйти, — прошептала она, и тень отступила, растворяясь в темноте, как дым от костра.

Агата обернулась к ним, её лицо было озабочено, но во взгляде мелькало облегчение.

— Вы ранены? — спросила она, быстро оценивая их.

— Я... Я порезал ногу, — сказал Дима, всё ещё задыхаясь от пережитого ужаса.

— Держи, — Агата протянула ему ткань, пропитанную странным ароматом трав, и приложила её к ране. — Это поможет остановить кровь. Но вам нужно покинуть лес.

С её помощью друзья наконец поднялись на ноги. Агата повернулась к ним, лицо её было смертельно серьёзным.

— Больше не пытайтесь узнать то, что вам знать не нужно.