8
Наши дни
Чонгук
Вот и наступил день икс: двадцатилетие Лисы.
Сегодня я проснулся за два часа до девочек, чтобы ответить на все поступающие звонки. Я покопался в Фейсбуке Лисы и пригласил всех ее друзей. Я улыбаюсь от одной лишь мысли о том, как она будет рада.
Я готовлю завтрак. И, конечно, добавляю к нему цветок и шоколад – для моей Лисы, которая с того случая с шоко-бонс прожигает меня взглядом всякий раз, когда я оказываюсь недалеко от шкафчика со сладостями. И всегда, когда я нахожусь на кухне, мне кажется, что за мной следят – это жутко!
С подносом в руках я локтем открываю дверь в комнату девочек. Тут же замечаю золотистые кудри Лисы, разметавшиеся по подушке, – как будто она угодила в паучью сеть. На мгновение я представляю, как наматываю ее волосы на палец и натягиваю, и от этого запретного образа мне сдавливает грудь.
Не сейчас, Чонгук! Я тут же беру себя в руки и объявляю:
– Поднимите руку, если вам сегодня двадцать лет!
Лиса, наполовину еще спящая, ворчит. Ее маленькая ручка с трудом, но выбирается из-под одеяла вверх.
– Так я и думал, – говорю я, лавируя между разбросанными по полу вещами Дженни.
Едва до веснушчатого носа Лисы долетает запах блинов, она распахивает глаза и садится на кровати, откинув одеяло, ставит поднос на колени. От вида ее янтарных сосков, легко различимых сквозь тонкую белую майку, у меня голова идет кругом. Черт возьми, все должно быть не так…
– Ох, Чонгук! – восклицает Лиса, поглаживая кончиками пальцев цветок. – Спасибо большое.
Она лукаво подмигивает и кусает шоколадный круассан. Еще пару секунд я сижу на корточках, пока она рассказывает мне свой «ужасный» сон, но я совершенно ее не слушаю. Кажется, в моем сознании отпечатываются слова «холодильник», «вор» и «погоня», но мне достаточно и просто наблюдать за ней.
– Что ж, – говорю я, как только она заканчивает. – Я сегодня в части, но вечером мы закажем китайской еды, лады?
Кажется, я застиг ее врасплох. Уверен, она немного разочарована тем, что мы ничего не подготовили. В душе я злорадствую. Наконец показывается Дженни и велит быть потише. Лиса игнорирует ее и, не глядя на меня, кивает, зубами отрывая кусок круассана. Я замечаю, что она стискивает зубы.
– Ага.
Ай!
– Тогда супер. Что ж, хорошего дня! – говорю я и выхожу из комнаты.
В ожидании, когда Лиса уйдет, я принимаю душ. Когда я возвращаюсь в гостиную, Дженни дожирает то, что осталось после Лисы. Я шлепаю ее по руке, проходя мимо.
– У тебя сегодня день рождения?
– Нет, – отвечает она с набитым ртом.
– Ну так это, значит, не твое.
Она показывает мне язык, но я не обращаю на это внимания.
– Она ненавидит меня, да?
– Без вариантов, – говорит Дженни. – Ты бы видел, как она втыкала вилку в кусочки банана… Думаю, она представляла, что это твои глаза.
Ну или что-то другое.
* * *
Все готово. Нас около пятидесяти человек, не считая Лисы и Сухи, которые должны скоро прийти. Последний, как они договорились с Дженни, предложит Лисе проводить ее до двери, и тогда все закричат: «Сюрприз!» Вот таков план. Все утро я готовил свой подарок и затем закрыл его в комнате девочек, чтобы Лиса не нашла его раньше времени.
Я не запомнил всех имен – большая часть людей приехали из Юра́. Остальные – из ЭСМОД, как Наëн и Хлои. Итан тоже здесь, и я замечаю, что он привел и ту самую феминистку.
– Сухи только что написал, – говорит мне Дженни, в то время как Тэхён читает через ее плечо сообщение. – Они будут через пять минут.
Она оборачивается к моему другу и советует ему отойти на пару метров.
– А ты знаешь, когда ты злишься, ты очень сексуальная!
– Еще хоть раз назови меня сексуальной, и я тебя кастрирую.
Тэхён хмурится. Я тоже кривлюсь, слыша эту угрозу.
– Да что вы, девчонки, вечно покушаетесь на наш агрегат? Выберите что-нибудь другое!
– Так ведь это единственное, чем вы кичитесь двадцать четыре часа в сутки. Мы знаем, что вы им дорожите.
Я спокойно жду, не отрывая взгляда от входной двери. Вдруг со стороны лестничной клетки раздается шум. Мое тело напрягается, люди замолкают. Я слышу за дверью шаги, но тишина затягивается. Народ начинает переглядываться, не понимая, действительно ли это она.
Наконец в замочной скважине проворачивается ключ. И едва из-за двери появляется мордашка Лисы, все кричат в один голос: «С днем рождения!» Она замирает, широко распахнув глаза, и вдруг начинает рыдать. Мое сердце разбивается на кусочки. Стоящий рядом Тэхён перестает улыбаться и тяжело вздыхает:
– Вечеринки-сюрпризы никогда ни к чему хорошему не приводят.
Я не обращаю внимания на его комментарий и подбегаю к Лисе, обхватывая ее лицо. Она пытается закрыть глаза руками, но я убираю их и большими пальцами вытираю слезы. Лиса смотрит на меня и улыбается, и это самый прекрасный момент этого дня. Она больше не злится.
– Хватит плакать, Лиса-аромат-фиалок-лета. Наслаждайся своим двадцатилетием!
Моя лучшая подруга прыгает мне на шею. Я обнимаю ее так крепко, как только могу, и закрываю глаза, утыкаясь носом в ее шелковистые волосы. Я чувствую, как меня обволакивает тепло ее тела, и это восхитительное ощущение, даже восхитительнее каминного тепла в разгар зимы, и я упиваюсь им, наслаждаясь прикосновением ее изгибов к моей груди.
Она шепчет мне чудеснейшее «спасибо» и отпускает. Лиса оборачивается и целует Сухи в губы. Он говорит ей кое-что, чего я предпочел бы не слышать. Честно говоря, я даже не знаю, зачем вообще его пригласил. Пока Лиса бежит к своим старым друзьям, рыдая навзрыд, Сухи все еще стоит у открытой двери и широко улыбается.
Что ж, по крайней мере, он рад, что она рада. Это уже неплохо.
Я вспоминаю, что он еще ни с кем не знаком, и решаю проявить гостеприимство. Ради Лисы. Я подхожу к нему и, закрыв сперва дверь, протягиваю ему руку:
– Спасибо, что отвлек ее.
Я усиливаю хватку, чтобы дать ему понять, кто я такой. И по его глазам я вижу, что намек он понял.
– Это было несложно, – отвечает он. – В общем-то, мы хорошо провели время.
Рад за тебя.
– Я так и знал, что она расплачется, – смеется Сухи, закатывая глаза. – Мой отец не просто так всегда говорил: «Женщины – это вода. Они или писают, или плачут».
Я хмурюсь и выпускаю его ладонь, скрещивая руки на груди. Это просто шутка? «Не порть праздник, просто забей, – шепчет мне разум, – ради Лисы».
Мы оба наблюдаем за тем, как она, счастливая, переходит из одних объятий в другие. Тэхён смеется надо мной из другого угла комнаты. Даже Дженни издевательски ухмыляется, когда он тычет в нас пальцем. Мне все равно, что мы молчим, даже наоборот, пусть это, кажется, и смущает Сухи. Он даже находит уместным сказать:
– Она просто нечто, да?
– Это точно, – бормочу я под нос, вспоминая все, через что мы прошли вместе, и то, какая она по своей натуре.
– Как долго вы уже лучшие друзья?
– Год.
Я наблюдаю за тем, как Лиса шатается по квартире. В какой-то момент наши взгляды встречаются. Ее глаза сверкают. Ее губы еще шире растягиваются в улыбке, словно стремясь дотянуться до луны.
– Разве ты не должен тогда сделать мне предупреждение? – шутит Сухи. – Типа: «Если ты сделаешь ей больно, я найду тебя и уничтожу»?
Кажется, он не замечает наших с Лисой переглядок, которые ни она, ни я не хотим прекращать. Не знаю, что она видит в моих глазах, не знаю, читает ли в них, что она сегодня очень красива, но она не перестает смотреть.
– Не планировал такого, – отвечаю я вяло с по-прежнему скрещенными руками, – я не особо лезу в ее дела, особенно когда дело касается парней, которых она выбирает.
Пару секунд Сухи молчит. Я наконец отвожу взгляд от Лисы, мало радуясь пробегающим по позвоночнику мурашкам, и беру в руки бокал, который предлагает проходящая мимо Дженни. Я делаю глоток и наконец поворачиваюсь к Сухи.
– Но если ты сделаешь ей больно, я найду тебя и уничтожу.
Я жду его реакции, но по моему лицу ничего нельзя прочитать. Парень явно не понимает, шучу я или говорю всерьез. Я решаю не дожидаться, когда до него дойдет, и, многозначительно кивнув, ухожу.
Праздник идет должным образом. Пока все громко общаются и радостно кричат, мы с Итаном, его новой девушкой и Тэхёном сидим на кухне. Мой коллега обсуждает со мной нашу последнюю операцию, но я решаю прервать этот разговор. Это снова автомобильная авария, не пощадившая целую семью. И тяжелее всего было слышать, как разрывается телефон в чьем-то кармане.
– Ну? – спрашивает Тэхён и подмигивает, от чего мне становится не по себе.
– Что «ну»?
– Ты же видел, сколько зачетных цыпочек нам привела Лиса?
– Технически это я их привел, – уточняю я.
– Да неважно. Важно, что у тебя есть выбор.
Девушка Итана – ее, кажется, зовут Офелия – неодобрительно морщит нос.
– Спасибо, но нет, – отвечаю я, делая еще один глоток.
Девушка Итана что-то шепчет ему и уходит к остальным девчонкам, не забыв косо взглянуть на Тэхёна. У Тэхёна с девушками всегда так: если они не становятся любовниками, то становятся врагами. Среднего не дано.
– Ладно, короче, давай ближе к делу, – вновь говорит Тэхён, издалека поглядывая на Дженни. – С какого момента ты не трахался?
Итан смеется себе под нос, явно радуясь, что этот вопрос задали не ему. Я вздыхаю и неотрывно смотрю в свой бокал. Тэхён со своими вопросами уже начинает меня бесить. Правда в том, что прошло уже очень много времени. Я не из тех, кому нравятся встречи на одну ночь, просто потому, что знаю, что это не принесет мне никакого утешения.
Отсутствие секса действительно уже начинает меня тяготить. Но я справляюсь.
– С момента ухода Момо, – отвечаю я тихо, почти пристыженно.
Воцаряется оглушающая тишина. Я поднимаю глаза. Тэхён и Итан озадаченно на меня смотрят, словно ждут, когда я закончу этот розыгрыш. Я прожигаю их взглядом.
– Перестаньте! – рычу я.
– Погоди… Ты не шутишь?
– Нет, не шучу. Хочешь что-то сказать? – бросаю я раздраженно.
– Ты святой, – говорит Итан, поднимая стакан с пивом.
– Да ты дрочун! – ревет Тэхён. – Так чего ты ждешь? Сейчас же подцепи какую-нибудь девчонку.
Он меня бесит. Он меня бесит, и я совсем не хочу говорить с ним на эту тему. Не потому, что мне стыдно, а потому, что боюсь, как бы он не утянул меня в свой извращенный мир. Я люблю секс, и мне его не хватает, не буду врать. Но я не собираюсь опускаться до интрижки с девушкой, которая мне даже не нравится, только лишь для того, чтобы удовлетворить свои примитивные желания.
– Да пошел ты, – бросаю я, – если ты думаешь, что…
Вдруг теплые руки обнимают меня за шею. Я узнаю их, даже не оборачиваясь.
– Привет, мальчики, – раздается веселый голос Лисы, – о чем болтаете?
По ее дыханию на моей коже и тому, как она тянет слова, я понимаю, что она уже изрядно навеселе. Ну, по крайней мере, машину ей водить не нужно.
– О, знаешь… о том о сем, – отвечает Тэхён и подмигивает мне.
Я немного поворачиваюсь к ней лицом, и мои губы так близко к ее губам, что я чувствую ее дыхание. Поцеловать ее было бы так легко. Достаточно просто вытянуть губы, как тогда, в первый раз. Рефлекс, это просто рефлекс. И какая разница – рефлекс сердца или рефлекс тела?
– Эй, – шепчет она мне, будто собираясь доверить свой самый важный секрет.
Я рассматриваю ее радужки. В них горит огонь восторга и чего-то еще, что я так и не смог распознать.
– Потанцуешь со мной?
Я напрягаюсь. Нет! Нет-нет-нет, никаких больше танцев с этой ведьмой. Однажды я уже совершил эту ошибку и не поведусь на это снова. Но мое тело опасно близится к ней. Ему хочется танцевать. Ему хочется вновь почувствовать нежность ее шеи, терпкий запах ее волос, чувственные движения бедер.
Хотел бы я найти в себе силы отказаться.
– Хорошо.
Без комментариев. Это ее день рождения. Она уже трижды станцевала с Сухи, настала моя очередь.
Лиса победно вскрикивает и подлетает к Дженни сказать название песни. Когда она присоединяется ко мне в толпе танцующих, до моих ушей доносятся звуки Wake me up before you go go. Это одна из ее любимых песен. И, к счастью для меня, близкий телесный контакт она не предусматривает.
Я беру ее за руку и кружу на месте. Мне весело, и я просто наслаждаюсь происходящим. Лиса уходит в полный отрыв, вертит бедрами и весело смеется. Мы заканчиваем наш танец движениям в стиле дикого рок-н-ролла. Наверняка это нелепо, но мне плевать. Я отлично провожу время. Особенно когда вижу, как на нас поглядывает Сухи, болтающий с другими парнями. Но, к сожалению, в конце концов она меня покидает, возвращаясь к нему, и мне быстро становится скучно наблюдать за их влюбленным воркованием. Я поворачиваюсь к Дженни и протягиваю ей руку, которую она тут же принимает.
Часть гостей, в числе которых Наëн, расходится около часа ночи. Я провожаю их и желаю благополучно добраться до дома. Наëн целует меня на прощание и шепчет на ухо:
– Спокойной ночи, Чонгук.
Я чувствую, как она вкладывает в мою ладонь какую-то бумажку. Даже не дернувшись, я наблюдаю за тем, как она уходит. Я удивлен лишь отчасти. Она подкатывает ко мне с нашей первой встречи. Я закрываю за ней и ее друзьями дверь и, даже не заглянув, что в записке, выкидываю бумажку в мусор.
Около пяти Лиса настолько слетает с катушек (не говоря уже о том, насколько она пьяна), что решает рухнуть на спину прямо в центре импровизированного танцпола. Людей осталось немного, но все заливаются смехом. Лиса и сама хохочет так, что начинает задыхаться, и кладет руку на грудь. Ее красное платье задралось так, что видно внутреннюю сторону ее бедер.
Сухи подходит к ней и помогает подняться, я ему за это благодарен.
– Думаю, ей уже пора спать, как считаешь? – говорит он мне, весело улыбаясь.
– Полностью согласен.
В конечном счете, может, он и не засранец. Он спрашивает, где ее комната, но я говорю, что там спрятаны ее подарки.
– Положим ее у меня, а я посплю на диване, – вру я, чтобы не создавать Лисе проблем.
Сухи кивает и, обхватив лицо моей лучшей подруги, целует ее. Я отвожу взгляд.
– Я не устала, – ворчит она.
– Устала, поверь. Сладких снов, красавица.
Я поднимаю ее и закидываю на плечо.
– Давай, Золушка, пора, – говорю я, – прощайся.
Я поворачиваюсь, чтобы она могла попрощаться с немногими выжившими. Лиса вытягивается и по-царски взмахивает рукой, тут же вызывая взрыв хохота гостей. Завтра расскажу ей об этом: она просто помрет со смеху.
– Люблю вас! – кричит она толпе.
Я захожу в свою комнату и, не закрывая дверь, кладу ее на кровать. Она тихо смеется по какой-то только ей понятной причине. Я осторожно снимаю с нее туфли. Лиса закрывает глаза, но на ее губах застывает довольная улыбка. На мгновение я останавливаюсь, держа в руках одну туфлю. Я вижу ее на своей кровати и придаю этому особое значение. И это смущает меня. Злит. Радует. Черт!
Мне казалось, что она заснула, но в момент, когда я касаюсь подола ее платья и тяну его вверх, она вдруг произносит:
– Чонгук?
Я замираю на полпути.
– Да?
– Не хочу, чтобы ты видел мои трусики, – говорит она детским голосом, по-прежнему не открывая глаз.
Я улыбаюсь.
– Не буду смотреть, обещаю.
Они из фиолетового кружева, очень волнующие.
– Отлично.
– А сейчас, – говорю я, накрывая ее пледом, – спи.
И она спит. Как минимум добрых полчаса. Но, проводив гостей и наведя порядок в гостиной, я вижу, как Лиса забегает в ванную.
Я захожу туда: ее, растрепанную и полураздетую, выворачивает в унитаз. Я сажусь позади нее, рукой подхватывая ее волосы. Другой рукой я поглаживаю ее по спине и терпеливо жду конца. Наконец она поднимает голову и вытирает рот туалетной бумагой.
– Это мерзко, – стонет она.
– Очень мерзко, – уточняю я.
К превеликому моему удивлению, Лиса слабо смеется. Она отодвигается, и я смываю воду. Неожиданно для самого себя я прислоняюсь к ванне и вытягиваю ноги. Лиса прижимается ко мне, переплетая свои голые ноги с моими. Она все еще немного пьяна.
– Чонгук, ты пмнишь, когда ты перестал со мнй общаться и я очнь грустила?
Еще бы… Перед моими глазами появляется ее плачущее лицо, и я трясу головой, чтобы отогнать этот образ. Удивительно, что она заговорила об этом, потому что мы оба пытались стереть этот эпизод из памяти.
– Да, помню.
– Это было подло, – бормочет она.
Я глажу ее по волосам и киваю. Я ужасно злюсь на себя за то, что она все еще думает об этом.
– Да, это было подло. Мне очень жаль.
– В общем, я подумала и поняла, как ты можшь извиниться.
Я слабо улыбаюсь. Когда полгода назад я попытался разорвать с ней все связи и когда, поняв, что я совершил ошибку, вернулся, Виолетта не захотела об этом говорить. Эта тема – табу.
– Супер. Скажи мне.
– Я… – говорит она невнятно и вдруг начинает икать. – Мне нужно попрсить тбя о кое-чем о-о-очень важном.
– Это может подождать до завтра? Например, до момента, когда ты почистишь зубы.
– Нет, – говорит она хладнокровно, – потому что завтра у мня не хватит смелсти. Пообещай, что ты соглсишься.
Я улыбаюсь. Не знаю, что такого важного хочет сказать мне пьяная Лиса, но чувствую, что это меня крайне повеселит. И если это поможет мне загладить свою вину, то почему бы и нет.
– Соглашусь.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Она кивает и снова прижимается к моей груди. Я чувствую, как ее грудь поднимается и опускается.
– Потому что… это правда… очень важно…
– Обещаю сделать все, что в моих силах.
Я откидываю с ее лица несколько мешающих прядей и жду, пока она продолжит.
– Лиса?
Я слышу тихий храп – она уже заснула.