Ты умрешь Хюррем Хатун,умрешь

Дыхание перехватило. Ибрагиму показалось, что температура в кабинете заметно возросла. Тело окатила жаркая волна. В штанах постепенно становилось тесно и, если он не переключит своё внимание с хасеки, то последствия могут быть не обратимыми... Хюррем же, полная удовлетворения своей выходкой, внимательно наблюдала за совладающим собой мужчиной. Странно, но её не волновал возможный итог, который может настичь их, если она не отодвинется и не приведёт себя в порядок. Наоборот, в ней проснулся ярый азарт. Ей хотелось играть им, мучить, питаться эмоциями, что были ярко выражены. Наверно рассудок помутило вино и теперь в её голове не было адекватных мыслей.

— Ну так что, Ибрагим?
Её шёпот ласковый, тянущий, искусительный. Не иначе ловкая змея, которая загнала жертву в тупик, которая переняла инициативу, которая теперь доминировала. Воздух... Визирю срочно нужна свежесть. Воротник кафтана сдавливал. Мужчина чуть отодвинул его, но этого оказалось недостаточно. Кое-как перевёл взгляд на глаза хитрой лисицы, что наблюдали за ним с блеском. Поперёк горла встал невозможный ком. Ибрагим сделал шаг назад. Сглотнул. Его голос понизился, приобрёл без того выраженную хрипотцу.
— Госпожа, я думаю хватит. На этом закончим. Грек уже позабыл всё то, что хотел узнать с помощью своей игры. Хотелось поскорее остаться одному. Усмирить себя. Прийти в норму. И постараться больше не видеть рыжую ведьму, что теперь усмехалась, глядя ему в лицо. — Не думала, что ты так быстро сдашься. Ах, да, как я могла забыть! Ты же у нас падок на женские чары.
По кабинету разнёсся короткий смех. Внутри что-то ёкнуло. Отдалось на прозвучавшие слова. Хюррем как всегда умело поддела.
— Хюррем Султан, достаточно. Нам пора распрощаться, — холодно прозвучал голос. Ибрагим сдвинулся с места и, обойдя хасеки, подошёл к столу, с которого взял кувшин вина. Налил в стакан и выпил залпом, не морщась. Это единственное, что могло хоть как-то сейчас помочь.
Хюррем же в ином не сомневалась. Было опрометчиво недеяться на то, что ею возможно вертеть как душе угодно. Застегнув быстро пуговицы, госпожа обернулась к паше, который теперь уперался руками в стол.
— Теперь ты не расскажешь повелителю об этой жалкой наложнице?
Ибрагим резко обернулся и мгновенно сократил расстояние. Хюррем слегка задрала голову и на коже лица ощутила его прерывистое дыхание.
— Я ничем тебе не обязан, Хюррем.
Одна бровь выгнулась дугой.
— Да ты что? То есть ты готов бросить слова на ветер? Жаль. Раньше не представляла тебя в кругу слабых личностей, которые останавливаются на полпути и разворачиваются назад.
Паша устало выдохнул. Потёр переносицу и раздражённо ответил:
— Хорошо,я ничего не скажу . Хюррем победно засеяла.
— Так то.
На этом хасеки отправилась к выходу, довольная текущей ситуацией. Когда двери за ней закрылись, Ибрагим позволил себе расслабиться. Мужчина устало опустился на стул и опустил голову на стол. Перед глазами тут же появился образ дьяволицы, чьи пальцы ловко скользили по пуговицам... Ибрагим резко выпрямился. Нет. Так просто он ей поддаться не может. Нужно отыграться. Срочно...

Утро,Дворец Ипподрома
-Ибрагим я соскучилась по тебе,почему ты вчера не приехал домой,что то случилось?,-переживая расспрашивала мужа Хатидже Султан
-моя госпожа все в порядке,много дел,слишком много дел,прошу простить меня
-Михримах вчера так долго плакала я даже поспать нормально не смогла..,-расстроена говорила женщина,-Ибрагим ты стал другим,что то случилось?
-нет,моя госпожа все нормально,мне нужно спешить в Топкапы,простите меня,-сказал мужчина поцеловал жену в щеку и скрывшись из виду
Потерев место поцелую Хатидже заплакала,что то не так,раньше ее муж был совсем другим,он любил госпожу,все свободное время с ней был,ей итак очень сложно после рождения малышки так ещё и это все давит женщину..

Дворец Топкапы,вечер

Выйдя на просторную террасу дворца, Паргалы увидел рыжеволосого дьявола. Та стояла в своей излюбленной белой сорочке, слегка изогнувшись, чтобы удобно устроиться опираясь на перила. Поставив локоть на бортик, она подпирала им щёку, от чего изумрудное кольцо подаренное Сулейманом практически врезалось в кожу лица. Взор голубых уставших глаз был устремлён на густой лес и на нависшие над ним тёмные грозовые тучи, из которых временами били ослепляющие молнии, а потом звучал оглушающий гром. Свет немногочисленных факелов создавал необычную атмосферу, от чего сердце то и дело пропускало несколько ударов, а кровь в жилах то замедляла, то ускоряла движение.
- Султанша, - Визирь подошёл и встал у края рядом с Хюррем, делая вид, что как и она всматривается в разбушевавшееся небо, - Почему вы ещё не спите?
- меня мучает бессонница, - она медленно и с непонятным недовольством протягивала каждое слово.- А вы, Паша? Что заставило вас бодрствовать в такой час? Несколько минут царило молчание. Хасеки даже подумала, что он её просто не услышал.

-Я должен обсудить с вами одну вещь, - немного расстерянно начал он. 
- В таком случае, я внимательно вас слушаю, Паша, - Хюррем также отстранённо смотрела вдаль, нисколько не удивляясь теме для разговора.
-Вы наверняка задаетесь вопросом почему я тогда начал с вами ту игру?

-Нет, - это было произнесено очень резко, уверенно и настолько безэмоционально, что заставило Ибрагима вопросительно дёрнуть бровью. - Я знаю причину. 
- Ну и что же вы знаете?, - взгляд был почти вопрошающим, хоть и внешне он пытался удержать хладнокровие, и Хюррем, повернув к нему голову, грустно улыбнулась, но улыбка тут же пропала и на её месте появилась былая безучастность.  
- Вы безнадёжно влюблены в меня, Паша, - глаза блестели какой-то необъяснимой печалью. Увидев на его лице немой шок, она поспешно отвернулась, бросив напоследок,
- Ваши взгляды,ваши действия,это все сказала за вас это слова.
Казалось, мир замер. Пауза была для Ибрагима очень неловкой и удушающей. Эта славянка одной своей фразой смела все его сомнения к шайтану и расставила всё по полочкам. Чёрт побери, она действительно одна из самых умных женщин, которых он вообще встречал. После шока пришло осознание, что она, совершенно не подавая вида, жила зная это уже больше недели, а может даже была вкурсе его сексуального влечения к ней за все эти года? О, Аллах, что же он мог такого ей наговорить!? К счастью ему не пришлось самому разгребать всю неловкость ситуации: 
- Какой шайтан вас укусил, что вы решили обсудить это со мной?, - она всё ещё была наполовину отвёрнута от него, так что ему открывался вид только на её прекрасный профиль. Некогда ненавистные рыжие пряди волос словно сияли в неярком свете огня, привлекая внимание Визиря.

Он вдруг пальцами провёл вдоль её острого позвоночника, заставляя Султаншу вцепиться тонкими пальцами в мраморные перила и блаженно выгнуться. С алых губ невольно слетел томный стон, от чего на лице Ибрагима мимолётно проскользнула самодовольная ухмылка. Девушка вдруг развернулась к нему, оказавшись непозволительно близко к его лицу. 
- Ты что делаешь?, - Хюррем смотрит исподлобья, недовольно закусывая губу и вдруг широко распахивает голубые глаза, когда по щеке нежно проводят тыльной стороной ладони. - Ибрагим... 
- Тише, - тёплые мужские пальцы приподнимают её лицо за подбородок,
- Я хотел это сделать после того, как впервые увидел тебя, - Паша наклоняется и нежно припадает к её губам, целуя так осторожно, будто соприкасается устами с фарфоровой куклой, а не с рыжеволосой госпожой, которая все эти года будила в нём такие противоречивые чувства, после чего страсть вперемешку с неукротимой ненавистью превратились чуть ли не в болезненную одержимость.  Ибрагим оттягивает её от края балкона к себе и, перехватывая одно из её тонких запястий своей рукой, а вторую ладонь положив на её талию, углубляет поцелуй, полностью проникая в чужой рот, после чего получает сдержанный стон.   Хюррем чувствовала, с какой силой бьётся его сердце и была готова поклясться, что завтра в этих местах появятся синяки. Её пугал такой настрой Паши и его похотливая заинтересованность её особой, но разгорячённое тело неумолимо требовало закончить начатое. Внизу живота разлилась столь неподходящая для момента истома, терпкое возбуждение спутало хладные мысли. Госпожа прикрыла веки, потому что даже при всём желании не смогла бы оторваться от впечатавшегося в неё Ибрагима.  И пока где-то вдалеке неумолимо сверкали ломанные молнии, Визирь и Султанша наслаждались моментом, во всех до боли в глазах ярких красках откладывая его в свою память. Вдруг Ибрагим подхватил Хасеки за упругие бёдра и усадил на неподалёку стоящий стол, после чего ненадолго отстранился от столь манящих чуть припухлых губ. 
- Ибрагим...- еле слышно на выдохе произносит Хюррем, когда поверх сорочки на её талию ложатся две крепкие мужские ладони. 
- Разве я не велел тебе молчать?, - мужчина вновь утягивает госпожу в поцелуй, проделывая это уже в непристойном напоре, от чего Хасеки постыдно начинает громко стонать прямо в него, не находя в себе силы замолчать. С каждым таким стоном Ибрагим становится ещё раскрепощённее, совершенно не обращая внимания на несколько упавших прямо на них капель дождя. Хюррем кладёт ладони на его мускулистые плечи и сама уже придвигается как можно ближе, чтобы её не драконило расстояние. Тогда Паша, выиграв момент, вновь подхватывает её на руки и заносит обратно во дворец, направляясь в выделенные для неё покои, что находились совсем недалеко отсюда.   С некоторой резкостью в движениях он опускает её на кровать, а сам нависает сверху, переводя затруднённое дыхание. Она впервые столь покорна по отношению к нему, столь чиста и искренна. И где-то в глубине голос разума кричит: "Треклятая ведьма! Одумайся, Ибрагим. Это всё колдовские уловки. Не обманывай себя в очередной раз". Госпожа, не имея доступа к его потерянному рассудку в этот момент так и смотрела в карие глаза, а когда взгляд мужчины стал настолько пожирающим, что она будто бы почувствовала себя раздетой, отвела взор. 
- Ну что, Хюррем Султан, каково это...желать такого ужасного человека как я?, - очередная почти что злорадная ухмылка обнажила острые зубы.  
- Ибрагим, с чего ты вообще взял, что я тебя же...Ах! - скулящий полувсхлип-полустон наполнил покои, когда Паша прикусил кожу на нежной шее и оставил глубокую фиолетовую отметину. Он уверенно и неспеша спускал белоснежную сорочку - единственное, прикрывающее наготу Султанши. Сначала Хасеки хотела притормозить, но Визирь ловким движением раздвинул её ноги и потёрся коленом меж них, доказывая ей самой, что разгорячённое тело азартно требует продолжения столь занимательной игры. Распрощавшись с бесполезными попытками отстраниться, она решила с полной решимостью отдаться ему. Хюррем уже не сдерживала сладострастные стоны, чем ласкала слух не на шутку возбудившегося Ибрагима, который в свою очередь упорно добивался этого от госпожи. Она проникала пальцами в его взъерошенные волосы, когда он поцелуями достиг живота, опускаясь всё ниже. Султанша осталась без прикрывающего одеяния, в то время как Визирь всё ещё был одет. В этот момент она игриво начала раздевать его, пока Ибрагим ласкал обнажённое девичье тело. И пусть он видел её нагую впервые в жизни, но оба были уверены, что их связало что-то большее, чем грешная похоть.  Как жаль, безумно жаль, что всё происходящее - ошибка. Эта ночь любви станет самым крутым поворотом в их общей истории, ломая любые варианты совместного мирного сосуществования. Или же для них это станет моментом переосмысливания своих порой ненужных действий, слов, жестов? Чем только чёрт не шутит. Нет более мучительной ярости и боли, чем ярость и боль, терзающие душу любовника. Эта женщина имела над ним поразительную, практически мистеческую власть, он ненавидел и в то же время боготворил её; Ибрагим никогда не думал прежде, что два столь противоположных чувства могут ужиться в человеческом сердце