Бесконечные мучения
Коммунизм с трудом открыла глаза, осмотрев камеру. Её тело пробивал жуткий холод в перемешку с адской болью. Русская попыталась приподняться с кровати, но не удержалась и с грохотом упала на пол, прошипев. За дверью послышались торопливые шаги. Девушка привстала на локтях и попыталась отползти куда нибудь в угол, но не смогла и обмякла на полу.
За дверью раздался скрип тяжёлых берцев, неразборчивая немецкая речь и смех.
- Sie wachte auf? ( Она проснулась?) - услышала революционерша через дверь.
- Wir wissen es nicht, mein Führer. Wir haben nicht nachgesehen und sie hat keine Geräusche gemacht. (Не знаем, мой фюрер. Мы не проверяли, а она звуков не издавала.) - учтиво проговорил солдат.
- Ich werde es dann selbst überprüfen.( Сам проверю тогда.) - вздохнул фюрер, начав возиться с ключами и дверью.
Яркий свет ослепил девушку, заставив зажмуриться и сжаться клубочком на полу.
- Проснулась. - усмехнулся ариец. - Ihr zwei könntet uns in Ruhe lassen.( Вы двое могли бы оставить нас одних.)
Военные что то учтиво ответили и ушли, оставив своего главнокомандующего наедине с русской. Коммунизм приняла сидячее положение, стараясь выглядеть как можно более бодрой. Ариец разулыбался, смотря на девушку.
- Bist du wieder mutig, Kommunismus? Nichts, nichts. Bald werde ich Ihren Mut aufheben. (Снова храбришься, Коммунизм? Ничего, ничего. Скоро я эту твою храбрость уберу.) - немец сделал шаг к девушке, закрыв за собой дверь на ключ и убрав руку из за спины.
Русская обвела взглядом фюрера и зарычала, заметив в его руке кнут.
- Сукин сын. - Коммунизм посмотрела в глаза арийца. Тот рассмеялся, подойдя ближе и крепко взяв девушку за подбородок.
- Я будто не знаю. - усмехнулся фюрер, проведя кнутом по лицу русской. Девушка отвернула голову в сторону, рыча проклятия.
- Какое у тебя красивое тело~. Не против если я его ещё немного подпорчу.
В воздухе послышался свист хлыста, соприкоснувшегося с девичьим телом, а следом за ним вскрик.
Революционерша вздрогнула, выплюнув кровь и почувствовав что плоть на спине разошлась, как одежда по швам. Снова свист кнута, крик, треск кожи и металлический запах крови.
Хлыст снова и снова встречался со спиной русской, оставляя на теле рубцы. Девушка вздрагивала и вскрикивала под мерзкий смех немца, которого забавляли мучения, болезненные охи и вскрики Коммунизм.
Камеру заполнил запах крови. Кнут снова и снова свистел в воздухе.
Нацизм улыбался ему хотелось сломать девушку и физически, и морально. Он желал доминировать над ней, над сильной идеологией, которую боялись и ненавидели.
Его план был более чем прост. Парень считал, что сначала нужно ликвидировать русскую, после неё поймать Союза, благо это не должно было составить труда, так как СССР, потеряв свою любимую будет сломлен и скорее всего пожелает умереть, но Нацизм не даст ему спокойной смерти. Ариец не любит забирать игрушки у своих друзей, а Рейх давно желал посмотреть на сколько частей можно разобрать Союза.
Коммунизм вскрикивала от ударов кнута и со злобой смотрела на разулыбавшегося своим мыслям немца. Девушке очень сильно хотелось стереть с его лица эту самодовольную ухмылку, но она успокаивала себя тем что скоро очень скоро сможет завести эту псину, держа поводок от его ошейника в руках, на плаху и самой выколоть ему глаза, вырвать язык, сломать челюсть и рёбра, а затем заставить, как гада пресмыкаться перед ней со сломанным позвоночником.
Сырая комната наполнялась болезненными стонами девушки с появившимеся мешками под глазами. Революционерша даже перестала дёргаться, продолжая получать всё новые и новые рубцы, её тело, как тряпичная кукла, лежало на полу.
- Кажется ты уже привыкла к кнуту. - усмехнулся фюрер, остановившись. - Что ж попробуем кое что другое.
Ариец оскалился, убрав кнут за спину и подойдя ближе к лежащей на полу девушке. Коммунизм попыталась отползти, но фриц крепко схватил её за волосы и поднял, заставляя встать. Русская едва успела подняться на ноги, как её развернули лицом к стене и крепко в неё впечатали. Девушка попыталась отойти от холодного бетона, но Нацизм удержал её на месте, проведя рукой по спине Коммунизм. Революционерша задёргалась, чувствуя прикосновения пальцев арийца. Фюрер усмехнулся, достав из кармана мундира иголку и нитку.
- Скажи ты когда нибудь хотела чтобы у тебя на спине красовался орёл со свастикой? - Нацизм захихикал, вдев в иголку нитку и поднесся её к спине девушки.
Русская задёргалась. На что фриц вздохнул, сняв с себя ремень и поймав, а затем затянув им руки революционерши.
- А теперь начнём.
Игла впилась в тело девушки, Коммунизм зашипела, сжав зубы и корчась от боли. Стежок, ещё один. Иголка входит в её тело, как в ткань, оставляя за собой след из нитки.
Девушка рыкнула, предприняв весьма отчаянный шаг. Она пнула Нацизм между ног, заставив его согнуться, отойти и оставить иглу в коже революционерши. Немец зарычал, смотря на русскую. Его глаза задёргались.
- Вот как значит. Любопытно. Ты значит у нас не ломаешься и не сдаёшься. Весьма любопытно. Хотя в любом случае это теперь неважно. Завтра тебя ждёт казнь. - фюрер усмехнулся. - Казнь через расстрел. Так что пожалуй с тебя на сегодня хватит.
Ариец разулыбался, выйдя из камеры и заперев её. Коммунизм тяжело вздохнула, стараясь вытащить из спины иглу.
- Плевать. - вздохнула девушка, так её и не достав. - Уже всё равно. Я не могу выбраться за эту грёбанную дверь. Никак. Неужели я действительно умру? А как же Союз и мои дети? Мои солнышки? Как мои солдаты? Справятся ли они без меня?
Революционерша закрыла глаза, задаваясь миллионом вопросов на которые нет ответа. Девушка не заметила как уснула.