Штамм 13. Книга 1. Внедрение

- Извини, если задел, - Ник откашлялся и резко изменился в лице, - просто, по-моему, все это выглядит слишком подозрительно. И, сказать честно, я удивлен, что ты ничего не знаешь. Адриана - умная женщина, и она никогда не бросалась пустыми словами.

Особенно перед смертью.

- Ник, если ты узнавал все... что с моим отцом? Он остался в Вегасе?

- Я не знаю... не могу сказать. - Парень покачал головой.

- Пожалуйста.

- Мне известно, что его схватили на границе штата еще до того, как ты попала к Бэру. - Я вздрогнула: прежний страх увеличился в весе и подполз к горлу, - Колину удалось сбежать, но что случилось потом, я, правда, не знаю.

Я выдохнула и потупила взгляд. Горло горело от сухости.

- Извини, - прохрипел Ник.

- Не стоит.

- Может, у тебя есть хоть какие-то зацепки?

Я покачала головой.

- Очень жаль.

На несколько минут воцарилось молчание.

- Ник, ты Хранитель?

-Нет. Я вольная птица, не обремененная рамками долга. Я не знаю тайн Хранилища, а Хранилище не знает моих, но нахожусь в довольно тесных отношениях со многими учеными, примкнувшими к кругу Хранителей. Я стараюсь помочь им, чем могу, а они помогают мне. Не без научного интереса.

В горле опять заскребло. Я сглотнула ком.

- Каково это, носить в себе вирус, жить с ним? - спросила я.

- А каково это, носить в себе противоядие?

Я покраснела.

Ник хмыкнул и опустил взгляд на руки. Белая-белая, почти синяя тонкая кожа, сквозь которую проглядывали вздувшиеся вены.

- Почему они говорят, что я ключ? Что это значит?

- У них и спроси. Я не Хранитель.

- Но ты знаешь!

Ник пожал плечами.

- Почему ты думаешь, что во мне противоядие?

- Так говорят.

Он отвечал уклончиво. Я была готова взбеситься.

- Какое я могу иметь отношение к вирусу, Ник? Как? Почему?

- Твои родители - ученые, Иззи. Они точно знают ответ.

Глаза защипало, и я отвернулась.

Вот, почему мама в коме. Чтобы я не смогла узнать правду.

- Прости, - прохрипел Ник, - правда, прости, я бываю... вспыльчивым. Это что-то вроде побочного эффекта, - он усмехнулся, - мне правда ничего не известно о тебе. Поэтому я здесь. Извини.

Я кивнула.

- Хорошо. Ладно, - сказал он, задумавшись, - я попробую что-нибудь выяснить до завтра. Думаю, тебе стоит отдохнуть. Выглядишь... неважно.

Я усмехнулась.

- Непременно. - Я запустила руку в карман и нащупала мамину записку, - Ник, тебе о чем-нибудь говорят эти слова?

Ум человеческий похож на моток запутанного шелка; прежде всего надо осторожно найти конец нитки, чтобы распутать его.
Ищи и найдешь.

Ник нахмурился.

- Если я не ошибаюсь, они принадлежат Вальтеру Скотту. Да, эта цитата висела в кабинете доктора Скай.

Черт.

Голова резко закружилась, и я с трудом смогла удержаться на ногах.

- Изабель? Все в порядке?

- Да, просто стало нехорошо. Сейчас все в порядке.

- К чему ты спрашиваешь о словах Вальтера?

- Уже неважно... так, глупые домыслы. Мне лучше вернуться в Хранилище и прилечь.

Ник кивнул, с сомнением глядя на меня.

- Хорошо. До завтра.

Я махнула ему рукой и направилась в сторону главного входа в Замок.

***

Этот день имел свой тошнотворный осадок, который я никак не могла подавить. Хэл и Элис в голос распылялись о том, что мне нужно поесть, но кусок не шел мне в горло, и не было ничего, способного меня отвлечь от мыслей. Обо всем.

Об умирающей Адриане, о маме, окруженной писком медицинских приборов за сотни километров от Хранилища, о папе, чье местонахождение вовсе было неизвестно. Хэл и Элис тоже ничего не знали и пожимали плечами чуть откровеннее, чем Ник Роджерс.

Когда вечер, наконец, перевалил за полночь, я ничком рухнула на кровать, растворившись в ней, в своих мыслях и чем-то еще, мне неведомом, но таком мягком... как облако. Таким легким, как лист. Таким теплым...

Как крыло.

И я отдала всю себя во власть Морфея.

***

Спустя час или два я проснулась от ощущения чьего-то присутствия. Сон вытолкнул меня из объятий подсознания, и я широко открыла глаза, привыкая к темноте.

Может, я выдохнула чуть шумнее чем обычно, может громче моргнула, но фигура в тени выпрямилась и взглянула на меня сверху вниз.

Мое сердце упало и разбилось об пол.

- Белль... - такой знакомый шепот, прогрызающий дырку в моей груди, прогрызающий дорогу к сердцу. И имя, которым меня изредка звали родители. Будто сотни осколков соединились вместе и из черной фигуры образовали образ. Его образ.

Это было похоже на сон, я хотела ущипнуть себя, но боялась шевельнуться, будто боялась его спугнуть.

- Привет, - снова раздался этот шепот, пробирающий до мозга костей. Этот ласковый шепот.

- Почему ты здесь? - выдавила я наконец, чувствуя, как ускоряется пульс, - Почему если ты уходишь, то не уходишь насовсем? Почему если ты возвращаешься, то не остаешься? - мне было очень больно, но слова уже лились сами собой.

- Прости меня, Изабель.

- Не извиняйся, особенно, если ты плод моего воображения.

- Но я реален, - Алекс опустился на кровать совсем рядом и взял меня за руку. Сердце замерло, затылок взвыл приступом боли.

- Нет, - я почувствовала, как губы расплываются в широкой улыбке, - ты птица. Ты снишься мне каждую ночь.

Я разглядела в его глазах непонимание. Улыбка сошла с моего лица.

- Почему ты боишься? - спросил он, - ты вся дрожишь.

- Я... я не понимаю, - сердце больно стучало в висках. Я одернула руку, - кто ты?

Я заглянула в его неизменно синие глаза. Мне хотелось найти в них ответы, но удалось найти вечность.

- Я человек, - ответил он.

- Не лучшее оправдание твоим поступкам, - мой голос сорвался на хрип, - зачем ты пришел?

- У меня было, как минимум, две причины вернуться, - Алекс достал из кармана какую-то вещь на цепочке и протянул мне, - это ключ. И ты сама узнаешь, что он открывает.

Он замолчал по своей старой привычке. Я все еще боялась пошевелиться и убеждала себя в том, что сплю.

- Прости меня, Белль. Я не думал, что они так скоро перейдут в наступление. После того как тебя забрали, они начали преследовать Адриану. Она думала, что они хотят ответов, и она уже почти была готова их дать. Но ее убили.

Его голос был налит свинцом.

Каждое слово било пулей прямо в сердце.

Боль осколками неслась по венам. Я хотела его утешить. Я хотела утешить себя. Я хотела утешить весь мир.

Моя рука коснулась щеки Алекса. Влажная. У меня перехватило дыхание, и вся боль, которая только могла быть в моем теле, собралась в комок и подавила остатки голоса.

- Хочешь знать вторую причину, почему я пришел?

Я не смогла ответить.

- Я люблю тебя, Изабель. У меня больше никого не осталось.

Он будто отрывал от сердца эти слова, а я жадно их впитывала всей своей сущностью. Я хотела продлить эти мгновения. Я хотела насладиться ими, ощущая вкус каждой буквы, но на смену тем ощущениям уже успели прийти другие.

Губы Александра Скай прильнули к моим, и весь остальной мир стал бессмысленным месивом событий. Только эта секунда. И я была готова плясать на могиле человечества, длись эта секунда вечно.

Эта вечность была маленьким кусочком Вселенной, ее прекрасной части, и я наслаждалась им от души. Словно это был мой последний поцелуй в моей последней жизни. С моим последним человеком.

И я была счастлива.

На какую-то незримую секунду, приправленную слезами двух никчемных людей.

Я была счастлива.

Так, как может быть счастлив человек, потерявший все, что имел и обретший самую малость.

Я была счастлива.

В ту ночь я заснула в объятиях человека, которого не могла отпустить добровольно. И эти объятия, это тепло поселилось навечно в моей душе, в самой тайной коморке, по соседству с которой жило кровожадное, дикое желание мести и крови.

А до тех пор...

"Мы становимся неким подобием кавычек, одной простой и одной перевернутой. Мы жмемся друг к другу в самом конце этого пожизненного заключения, похожего на предложение длиной в жизнь. Мы заключены в жизни, которые не сами выбираем.

Но все же наступает время, и нам пора освобождаться".*

___________________________
*Примечание автора: цитата взята из книги Тахиры Мафи «Зажги меня»