Глава 9. Ищи и найдешь
Все вокруг заполонили крики. Визг разбиваемых стекол, лязг дорогой аппаратуры, выстрелы один за другим. Все гремело. А потом неожиданно стихло.
Нет, люди еще метались в агонии, в панике, раздавались взрывы и грохот, просто я уже ничего не слышала и не чувствовала. Весь мой мир сосредоточился в одной-единственной алой точке.
Мама повалилась в бок, открывая и закрывая рот, будто рыба. Из уголка ее губ вытекала алая струйка крови.
Я держала ее стремительно слабеющее тело и не могла понять, как. Мама сделала еще одно усилие, дернулась и выплюнула сгусток красной жидкости.
Я закричала.
И не могла замолчать еще очень долго.
Я кричала, когда руки Хэла насильно отцепляли меня от мамы и тащили вниз по лестнице. Я кричала, когда терялась в море человеческих тел - живых и мертвых. Я кричала, когда те же руки запихивали меня в машину и еще тысячи голосов просили замолчать и успокоиться.
Я кричала.
Я не хотела оставаться в живых.
А потом все вокруг замолчало и обратилось в ничто.
***
- Алекс? - цепляюсь руками за подоконник и смотрю вниз: ничего. Плотный белый пульсирующий туман, сквозь который не разглядеть ни одного движения. - Алекс! - туман застывает на месте. Тихо.
Выглядываю из окна и продолжаю кричать. Слезы текут по щекам и капают вниз. Когда они соприкасаются с туманом, случается маленький взрыв.
- Пожалуйста, Алекс! Скажи, что мне сделать, чтобы ты вернулся. Скажи, что мне делать, как жить дальше?
Туман бурлит, будто закипающая в кастрюле вода.
- Дальше... - отзывается эхо.
Туман с ревом взрывается. Я бросаюсь от окна обратно в комнату - вслед за мой летят осколки стекла. Из тумана вырывается птица и уносится в небо.
"Я думал, ты сильная".
***
16 ноября 2031 года, воскресенье
Я чувствовала себя клеткой. Я чувствовала, как изгибаются и пульсируют прутья моих ребер, сдерживая неугомонную птицу не только в груди, но и во всем теле. Сердце не желало успокаиваться. Оно продолжало колотиться, пытаясь вырваться на волю.
Я открыла глаза.
Было облачно и хмуро, поэтому мне удалось быстро привыкнуть к тусклому свету. Я принялась перебирать пальцами скомкавшуюся простынь. Приподнялась на локте: такое ощущение, будто во сне у меня случился эпилептический припадок. Я села на кровати и осмотрелась.
Белая простынь, белая подушка, резные деревянные бортики кровати. Над ними - стена: мягкие кофейные обои с мелким цветочным принтом. Чуть дальше, в углу - большой горшок с каким-то деревом, еще молодым, но прилично разросшимся. В другом углу - стеллаж с книгами до самого потолка, рабочий стол и большой монитор.
Я опустила взгляд и поднесла руку к лицу: все костяшки в ссадинах. Попробовала сжать пальцы в кулак и почувствовала жуткую слабость. Проделала то же самое со второй рукой: результат не изменился. Мое тело было истощено и едва ли мне подчинялось.
В затылок ударила боль. Я схватилась руками за голову и снова опустилась на подушку. Боль пошла вниз, поглотив все на своем пути и обосновавшись мигренью в затылке.
На двери щелкнул замок, и с тихим скрипом повернулась ручка. Кто-то встал на пороге, изучая меня взглядом - я повернула голову.
- Привет, - шепнула Элис и подошла ближе. Она была бледной, как сама смерть.
- Что произошло?
- Тише, не делай лишних движений. Температура наконец-то спала.
- Что? У меня была температура?
- Целых два дня, настоящая лихорадка. Ты говорила во сне... бредила.
- Боже... что? Что я говорила?
- Какие-то фразы, бессвязные предложения. Я так ничего и не поняла. Не переживай.
Я успокоилась, откинулась на подушку и закрыла глаза. В темноте за опущенными веками поползли круги пламени, а из них появилась красная капелька крови, восстанавливая всю картину событий в Вегасе.
Я вновь подскочила на кровати.
- Элис, что там произошло? - Девушка отпрянула и потупила взгляд, - Элис, прошу тебя, скажи, что с мамой? - Нет ответа. - Элис, черт побери, что с ней?!
- В нее стреляли, - Элис говорила так, будто каждое слово причиняет ей невыносимую боль. - Изабель, я не знаю, как...
- Элис, что с ней? - меня трясло.
- Мелиса в коме, - каждое слово выжигалось в моей памяти клеймом.
- Как?
Я поднесла руку к лицу и притянула колени к груди, слезы вырвались наружу. «Я не хотела этого, мама. Мамочка, пожалуйста, прости меня. Мама, я ужасная дочь, я никогда не была такой, какой ты хотела видеть меня. Мамочка, прости меня. Я очень тебя люблю, прости меня, пожалуйста», - ни одно из этих слов не сорвалось с моих губ, но каждое хлестало по сердцу.
Острая боль возникла в центре груди, чуть отдавая влево.
- Кто? - прохрипела я. - Кто?!
- Бэр, - тихо ответила девушка.
- Пожалуйста... - всхлипнула я сквозь зубы, - Элис, оставь меня одну, прошу... - девушка не двинулась, - пожалуйста.
Элис молча вышла из комнаты.
Я схватила подушку и, собравшись со всеми оставшимися силами, швырнула ее в стену.
- Нет! Черт побери, как же я вас ненавижу! НЕНАВИЖУ! - я подскочила на ноги, осыпая подушку ударами. Старые ссадины снова разрывались в кровь. - Почему сейчас? Почему она, а не я? Почему я, а не кто-либо другой?!
Оставшись без сил, я сползла на пол, прижав колени к груди.
- Я убью тебя, слышишь? СЛЫШИШЬ? Если с ней все будет хорошо, если она останется жива, я все равно убью тебя. Если мне придется умереть, я все равно убью тебя. Даже если это не спасет мир, я убью тебя, капитан-чертов-Ричард-Бэр!
Я прижалась к стене и запрокинула голову назад, уставившись в потолок. Слезы щипали покрасневшие веки и все еще текли по щекам, капая на руки. Сердце бешено колотилось в груди, а к горлу подбиралось нечто. Я широко открыла глаза, утерла слезы и выпустила его наружу. И смеялась до тех пор, пока голос не охрип.
- Я убью... тебя... убью, слышишь? - я не успевала перевести дыхание и не могла подавить безумный хохот. - Убью твоим же оружием, Ричард! Убью моим оружием!
Слышишь?
Когда смех сошел на нет, я закрыла глаза и свернулась клубочком на полу. Тело взвыло от боли, но быстро успокоилось. Удары сердца стали реже, и мигрень чуть ослабила хватку. Я успокоилась лишь с одной мыслью: мне нужны были силы, чтобы перевернуть этот мир.
Слышишь?
Через несколько минут я вытянула вперед правую руку и сжала ее в кулак. Пальцы почувствовали прежнюю слабость. Я сделала усилие и заставила их сжаться в кольцо, впиваясь ногтями в ладонь, будто сжав пружину до максимума. С левой рукой то же самое. Раскрыла пятерню и снова сжала в кулак - уже легче. Еще несколько повторений, и кровь прилила к рукам, вернув им силу.
Ссадины на сбитых костяшках покрылись свежей корочкой.
Я приняла сидячее положение и пошевелила пальцами на ногах. Опробовала другие суставы.
Нужно вернуться к тренировкам.
Вновь легла на пол, сцепив руки в замок на затылке, и подняла туловище. Пресс был готов к тренировкам, но в солнечном сплетении саднило - синяк был нешуточный.
Я поднялась на ноги и взглянула на настенные электронные часы: последние в ряду цифры быстро сменяли друг друга, и я, будто завороженная временем, уже не могла думать ни о чем другом.
Секунды капали друг на друга, скатываясь вниз, и я падала вместе с ними.
И все же...
Ведь падение - тоже в своем роде полет?
Значит, я вместе с секундами летела вниз, натыкаясь на окровавленные воспоминания и горящие мысли о мести.
***
- Ты в порядке?
Я не слышала, как Хэл открыл дверь и подошел ко мне: видимо, отключилась от мира, считая секунды.
- Нет, - честно ответила я.
- Понимаю, - его рука опустилась мне на плечо. - Ты голодная? Я принес поесть.
Я покачала головой.
- Мне сейчас не до еды, Хэл.
- Вот знаешь, ты это зря, - он вальяжной походкой направился к тумбочке, а которой лежал поднос, отломил кусок от булки и, не прожевав, продолжил говорить. - Еда - это ведь целая кладовая полезных веществ. Вот посмотри на эту булку, видишь, какая она сладкая? Она так и горит желанием отдать тебе свой гормон радости! Она знает, что он тебе нужен.
Хэл протянул мне половину булки, и я рассеянно улыбнулась.
- Ты должна поесть, понимаешь? Я по твоим глазам вижу, что ты не собираешься продолжать валяться в кровати, а чтобы обрести силы, тебе нужна еда! Есть, чтобы жить, Иззи, есть, чтобы жить!
Я кивнула и опустилась на кровать рядом с подносом. На тумбочке лежал свернутый клочок бумаги.
- Что это? - удивилась я.
- Элис сказала, что нашла записку в твоем кармане. - Я покачала головой.
- Это не мое.
Хэл пожал плечами.
Я аккуратно развернула записку и всмотрелась в пляшущие строчки знакомого почерка:
"Ум человеческий похож на моток запутанного шелка; прежде всего надо осторожно найти конец нитки, чтобы распутать его.
Ищи и найдешь".
- Мама... - прошептала я, зная, что ни с чем не спутаю этот почерк. Но смысл самого послания оставался для меня загадкой.
В глазах снова помутнело. Я перевернула листок бумаги. Здесь был изображен рисунок из костяшек домино: квадрат шесть на шесть клеток, по которым были хаотично разбросаны черные точки. Я несколько секунд упорно всматривалась в изображение, но оно никак не вписывалось в мое нормальное восприятие. В нем скрывалась еще неведомая мне тайна.
Ищи и найдешь.
Накатила прежняя усталость. Я сложила листок бумаги и опустила взгляд на свои ладони: кожа была бледная и истерзанная ссадинами.
- Посмотри на меня, Иззи. - Я подняла глаза на Хэла, - Мелиса сильных кровей, она справится, это даже не обсуждается. Ранение не смертельное, просто нужно немного подождать и набраться сил, понимаешь? Поверь мне.
Я промолчала.
- Иззи, я знаю, что такое реанимация и остановка сердца на операционном столе.
Лицо Хэла приобрело серьезный вид, и я удивленно на него посмотрела.
- Знаешь, я ведь уже три года как не служу в морской пехоте.
- Правда? Почему?
- Помнишь землетрясения в Японии несколько лет назад? Те, что разрушили большую часть острова? - Я кивнула, - я был там волонтером. Вытаскивал последних выживших из завалов, хотя выжить в таком было невозможно. Помню, мы работали в каком-то маленьком городке на севере острова. Там был трех- или четырехэтажный полуразрушенный дом, и нам с напарником... напарницей нужно было проверить второй этаж. И именно в тот момент дом обвалился окончательно и прямиком на мою голову. А потом... срочным рейсом обратно в Америку, реанимация, остановка сердца, разряд, - все как в сериалах про врачей. И, как видишь, хирург был хороший. Черепушку мою подлатал, но служить не разрешил.
Я и не заметила, как за рассказом Хэла покончила с обедом.
- Не может быть... ты и правда везунчик.
- Это я знаю. Правда, я так и не узнал, что случилось с Кэсс. Наверное, уже никогда не узнаю. Если она умерла, то это моя вина.
- Не говори так, Хэл.
- Но это так, правда, Иззи, просто... я не хочу сейчас это ворошить, честно. Пожалуйста, пусть это останется там, на острове.
- Я понимаю, извини.
- Итак, - Хэл поднялся, широко развел руками и улыбнулся, - большая девочка хорошенько покушала, а теперь что скажете насчет экскурсии по Хранилищу, мисс?
Я усмехнулась и кивнула.
***
- У вас здесь есть зал для тренировок? - первым делом спросила я, когда мы вышли в широкий коридор.
- Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
- Решила вернуть себе форму, - хмыкнула я.
- Это дело хорошее. Я могу иметь честь стать вашим личным тренером, мисс? - Я рассмеялась.
- Только если будете вести себя, как подобает джентльмену.
- Вы намекаете на мою невоспитанность, мисс?
- Я не намекаю, я предупреждаю, сэр. - Последнее слово я протянула так, что вышло «сэ-э-э-р» с исковерканным английским акцентом.
Мои ноги остановились, когда я загляделась по сторонам, не в силах что-либо сказать.
То, что творилось вокруг, было просто невероятно.
Высокие потолки, мраморные лестницы, стены, увешанные картинами... Это просто не могло быть реальностью. То Хранилище, которое предстало передо мной, не могло быть пристанищем ученых, это было раем историков и настоящим музеем.
- Все вы так реагируете. - Хэл закатил глаза.
- Боже, это просто невероятно!
Я всматривалась в репродукции картин, в которых я разбиралась смутно, но достаточно, чтобы отнести их к эпохе Ренессанса. Подбежав к лестнице, я перегнулась через перила и посмотрела вниз, на холл, который украшали могучие мраморные колонны, скульптуры и большой фонтан в центре.
Это была не лаборатория. Это был другой мир.
- Но зачем, чего ради все это? - спросила я.
- Чтобы вернуть людям то, что давно утеряно. Чтобы сохранить то, что кому-то вздумалось забыть, - улыбнулась Элис, подходя ко мне. - Изабель, Хранилище - это не только пристанище для ученых. Это своеобразный монастырь для тех, кто хочет вернуть миру воспоминания о прекрасном.
- Ты говорила, что это не религия, - усмехнулась я.
- Мы не заставляем никого верить во что бы то ни было. Мы просим действовать.
Я ничего не ответила и направилась дальше по коридору. Взгляд зацепился за что-то, какая-то мелочь вертелась на языке, но я никак не могла понять, что именно. Было в этом коридоре нечто, что мой взгляд не мог обойти стороной...
Я замерла на месте. На минуту, может, на две. А потом стремительно, не замечая ничего и никого вокруг, направилась вперед по коридору, к небольшой запертой двери с надписью, неразличимой из-за большого расстояния. Что же могло так яро привлечь мое внимание? Картина Сальвадора Дали, художника, безумство которого так боготворила моя мать. Я почти бежала по коридору, вспоминая «Метаморфозы Нарцисса», репродукция которой сколько я себя помню, украшала мамин рабочий кабинет в Лаборатории Нью-Бриджпорта, и которая возникла в этом мифическом и почти реальном хранилище над запертой дверью.
- Изабель, стой! - послышалось сзади, но я не останавливалась, я уже видела табличку на двери, вмещавшую в себя лишь одно до боли знакомое мне имя.
«Мелиса Мэд».
Я в отчаянии всем телом налегла на дверь, но она не поддалась. Кодовый замок дразнил меня своим золотистым свечением. Я билась в диком, безрассудном отчаянии, я билась с этим диким, безрассудным отчаянием, в ту минуту я впервые почувствовала это: бремя загадок оказалось невыносимо.
- Изабель!
- Пожалуйста! - вновь надрывалась я, всхлипывая от бессилия, - пожалуйста, пустите меня туда! Я должна попасть в этот кабинет, прошу.
Хэл и Элис не отвечали. Смотрели на меня в четыре округленных глаза: чего-то ждали или просто не знали, что сказать.
- Пожалуйста. Это все, что мне нужно. Откройте эту дверь, прошу.
- Изабель, я бы с радостью это сделала, но... Но кабинет заперт, - я недоуменно взглянула на Элис, - Хранилище предоставляет полную конфиденциальность и безопасность всем Хранителям. Никто кроме самой Мелиссы не сможет туда войти.