Связанные долгом

Дженни

Снова и снова крутила я флакон в своих руках. Слезы уже высохли, и мое лицо стало красным и липким от плача, но решение было принято. Только одно я могла сделать. В коридоре послышались шаги Чонгука, и я быстро спрятала яд в сумку. Дверь открылась, Чонгук шагнул внутрь, а затем остановился с удивленным выражением на лице, когда увидел меня, стоящую возле окна.

— Дженни, что ты здесь делаешь? — Его взгляд скользнул по моему заплаканному лицу. — Что-то случилось? С тобой все в порядке?

— Нам нужно поговорить.

Чонгук медленно закрыл дверь, каждое движение было продуманным и взвешенным. Он знал, что что-то случилось. Мне не нужно было видеть свое лицо, чтобы знать, оно меня полностью выдает, и не только опухшими глазами. За всю свою жизнь я еще никогда не была так потрясена, как сегодня. Он осторожно приблизился ко мне, затем остановился вне зоны досягаемости. Я искала у него на лице что-то вроде мягкости, но там была только настороженность. Это был тот мужчина, который обвинил меня в том, что я изменила ему, который отверг нашего будущего ребенка, потому что думал, что он не от него. Мужчина, который никогда не подпускал меня близко. Полюбит ли он меня когда-нибудь? Смогу ли я хоть когда-нибудь найти в этом браке то, чего так отчаянно жажду?

Холодный контроль Чонгука так резко отличался от нежности Джиёна и его ласковой улыбки. Джиён обещал мне дать то, чего я хотела, быть мужем, которого я заслужила. Три года назад я бы сделала все, чтобы услышать эти слова от него, даже вылила бы яд в бокал тому, кого хотел убить Джиён. Но каким-то образом за последние месяцы моего брака с Чонгук ом что-то изменилось. Мое сердце перешло от одного недосягаемого человека к другому. Невзирая на все то, что Чонгук сказал и сделал, он был моим мужем, и я любила его, как бы глупо это ни казалось. Он был отцом моего ребенка, даже если не хотел в это верить.

— Дженни? — в голосе Чонгука появился намек на нетерпение.

— Сегодня я видела Джиёна.

— Ты была на его могиле? — нахмурился Чонгук.

— Нет, — ответила я, сдерживая истерику. — Я видела его лично. Он жив.

Чонгук замолчал. Я видела, что он сомневается, можно ли мне верить. Наверное, он подумал, что я слетела с катушек.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Он не мертв.

Лицо Чонгука ожесточилось, но он промолчал.

— Вот зачем Фрэнк со мной связался. Той ночью на складе Джиён был рядом. Он стрелял в нас, чтобы спасти Фрэнка. Русские тут ни при чем.

— Почему ты встречалась с ним, даже не предупредив меня, в то время как он уже пытался тебя убить?

— Я не встречалась! Он последовал сегодня за мной в аптеку.

Подозрение отразилось на лице Чонгук.

— Почему ты не вызвала Энцо? Где он был? — Сейчас он вел себя не как муж, он стал моим Боссом, и я была одним из его солдат.

— Я не знаю. Я была шокирована. Я думала, что Джиён мертв, а потом вдруг смотрю ему в лицо. Мне нужно было выслушать его. Он рассказал о том, что подделал свою смерть, чтобы покинуть Синдикат и жить с Фрэнком.

— А сейчас он вернулся. Он хочет моего прощения? У меня для него ничего нет. Надеюсь, он не рассчитывает на теплый прием от меня. Единственное, что он может получить, — это быструю смерть.

Поежившись, я обхватила себя руками за талию.

— Он не собирается просить тебя о прощении. — Чонгук вперился взглядом в мое лицо. — Он хочет, чтобы ты умер. Он и еще несколько человек хотят захватить власть и сделать так, чтобы ты с твоим отцом исчезли.

Чонгук сжал челюсти.

— Они сделают это? И каким образом они намереваются это исполнить?

— Джиён попросил меня отравить тебя.

Глаза Чонгук сверлили меня.

— Почему он считает, что ты согласишься?

— Потому что он уверен, что я все еще люблю его. Потому что он мне доверяет. Наверное, потому, что для всех очевидно, насколько я несчастна.

Моя рука неосознанно переместилась на еще почти плоский живот. Когда я была без одежды, животик был чуть заметен. Чонгук проследил за движением моей руки, и его глаза немного смягчились.

— И что ты ему сказала?

Я раздраженно фыркнула.

— Рассказала бы я тебе обо всем этом, если бы хотела тебя убить? Это ужасно, что ты обвинил меня в измене и не поверил, что я беременна твоим ребенком, хотя ты единственный, с кем я когда-либо была. Но это? Думать, что я соглашусь убить тебя? Это чересчур, даже для меня.

Чонгук подошел и легко коснулся моей руки.

— Я не спрашивал, что ты решила. Я не думаю, что ты меня убьешь. Я спросил, что ты ответила Джиёну. Разница есть.

— Я сделала вид, что соглашаюсь на его план. Я беспокоилась о том, что он найдет другой способ убить тебя, если откажусь.

— Вероятнее всего. И я уверен, он попытался бы и тебя убить.

Я глубоко вздохнула.

— Джиён никогда бы не навредил мне.

— Ты так уверена? Насколько я знаю, это человек, который пойдет на все, чтобы добиться своего.

— Я не знаю. Я уже больше ничего не понимаю.

Чонгук накрыл мои руки своими.

— Он рассказал тебе, кто еще замешан?

Я потерянно кивнула.

— Он упомянул Раффаэле, но другие имена не захотел назвать.

— Хорошо, — мягко сказал Чонгук. — Ты можешь с ним связаться?

— Ты собираешься его убить.

— Я собираюсь убить их всех, Дженни. Я должен.

Я заглянула в его решительные голубые глаза. Ни колебаний, ни жалости, ни милосердия.

— У меня есть его номер.

— Ты отправишь ему сообщение, в котором говорится, что ты дала мне яд и теперь паникуешь, потому что не знаешь, что делать с моим мертвым телом. Попросишь его снова встретиться с тобой на складе.

Слеза скользнула по моей щеке. Чонгук вытер ее большим пальцем.

— Знаешь, что странно? — прошептала я глухо. — В какой-то момент я решила, что никогда не смогу полюбить кого-то так сильно, как любила Джиёна, несмотря на то, что эта любовь была безответна. И сегодня я осуждаю его на смерть ради другого мужчины, который никогда не полюбит меня.

Пальцы Чонгука застыли на моем лице. Его глаза сверкнули, и где-то глубоко внутри меня затеплилась надежда, что он скажет, что любит меня. Это облегчило бы ситуацию. Он прочистил горло.

— Нам не стоит слишком затягивать. Он может решить, что глупо было обращаться к тебе, и вновь вернется в укрытие. Мы должны добраться до него раньше.

Я отстранилась от его прикосновения и кивнула, сунула руку в сумку за телефоном, и пальцы нащупали пузырек с ядом. «Нужно рассказать о нем Чонгуку». Я достала телефон, быстро набрала то, что велел мне Чонгук, и отослала сообщение. Затем с тревогой стала смотреть на экран. Менее чем через минуту я получила ответ:

«Встретимся через 30 минут. Привези тело. Я обо всем позабочусь».

— Каким образом твое тело окажется в моей машине?

— Я полагаю, что волочение сработает, — сухо ответил Чонгук.

Я засмеялась, затем резко замолчала.

— Что дальше? Тебе понадобится подмога.

Чонгук покачал головой.

— Я не знаю, кому сейчас можно доверять. Пока не побеседовал с Джиёном.

Я знала, что он будет не просто беседовать, и это было как ножом по моему сердцу.

— Но что, если Джиён придет не один? Не слишком ли рискованно идти в одиночку? Может быть, тебе взять одного из телохранителей. У них есть доступ к этому дому. Если бы они хотели тебя убить, то, вероятно, к настоящему моменту уже нашли бы способ сделать это.

— Я бы предпочел выяснить всю картину ситуации, прежде чем вовлекать еще кого-нибудь. Крайне важно, чтобы я не выглядел уязвимым перед своими людьми. Мне нужно все держать под контролем. Я сам разберусь с этим. Как только узнаю больше, позвоню своим солдатам. В любом случае они должны увидеть, как я поступаю с предателями.

Я сглотнула.

— Ты можешь убить Джиёна быстро? Информацию можно получить и от Раффаэле.

— Раффаэле может что-то заподозрить и исчезнуть, или он может не знать всего, что делает Джиён. Я должен убедиться, что выясню обо всех, кто к этому причастен.

Я дотронулась до его руки.

— Но что, если тебя подстрелят?

— Я могу постоять за себя. За всю жизнь у меня было много сражений. Я бы не стал Капо, если бы этого не было.

— Я должна пойти с тобой.

— Нет, — без промедления ответил Чонгук.

— Что, если Джиён не выйдет, пока не увидит меня в машине? Если у них есть бинокль, они увидят, что за рулем ты. Они скроются, и мы никогда не узнаем, кто стоит за этим переворотом.

Чонгук с уважением посмотрел на меня.

— Я не стану рисковать твоей жизнью.

— Я не выйду из машины. Она пуленепробиваемая, не забыл? Я буду в полной безопасности.

— Ты хочешь быть там, когда я буду допрашивать Джиёна?

Я колебалась. Это последнее, чего бы я хотела.

— Нет, — честно ответила я. — Но другого выхода нет. Как только ситуация будет под контролем, и ты позвонишь своим людям, я уеду.

В течение долгого времени мы с Чонгуком смотрели друг на друга.

— Ты не должна рисковать своей жизнью ради меня. И на линии огня не только твоя жизнь.

— Ничего не случится со мной или с нашим ребенком. Я знаю, что ты защитишь нас.

Чонгук ничего не ответил. Мне хотелось, чтобы он сказал, что верит в то, что это его ребенок, хотелось бы, чтобы он забрал обратно те обидные слова, которые были им сказаны.

— Тогда поехали.

Чонгук спрятался на заднем сиденье машины, пока я садилась за руль. Когда мы проезжали мимо ворот, Энцо окинул меня странным взглядом, но остановить не попытался. У Чонгука было два пистолета в кобуре, и ещё один он держал в руке. Возле ног лежали ножи, и в бардачке у меня был пистолет. Не то чтобы это могло мне сильно помочь. Я никогда в своей жизни не брала в руки оружие.

Мой пульс ускорился, когда я направила машину к пустырю перед заброшенным складом.

— Мы почти на месте, — сказала я.

— Когда увидишь Джиёна, постарайся не говорить со мной, если на то нет абсолютной необходимости. Он не должен догадаться, что ты не одна.

Место встречи появилось в поле зрения. Джиён стоял рядом с машиной. Из того, что я смогла рассмотреть, Фрэнка с ним не было, но он был не один. Сердце бешено заколотилось, и руки, сжимающие руль, стали липкими. Была вторая машина. Внутри нее сидел Раффаэле и двое незнакомых мне мужчин.— Джиён не один, — прошептала я, едва шевеля губами.

— Сколько?

— Трое. Раффаэле и двое мужчин, которых я не знаю.

Чонгук вытащил телефон и приложил к уху.

— Энцо, подготовь команду. Мне необходимо избавиться от нескольких крыс. Возьми с собой только близкий круг, — он быстро продиктовал Энцо адрес, а затем выключил телефон.

Я затормозила в нескольких футах от того места, где стоял Джиён, и заставила себя неуверенно улыбнуться. Он выглядел нервным и бросал взгляды в сторону машины, из которой уже выходили Раффаэле и один из мужчин с заднего сиденья. Зачем Джиён позвал на встречу со мной Раффаэле, который меня терпеть не может? Он скорее предпочтет увидеть меня мертвой, чем на стороне Джиёна.

А если Чонгук был прав, и Джиён хотел избавиться и от меня? Мне в это верить не хотелось. Я выключила двигатель. Еще раз взглянув на Раффаэле, Джиён направился к моей машине. Я напряглась, но старалась не показывать этого. Когда он почти подошел ко мне, его глаза опустились на заднее сиденье, и Джиён замер. Его взгляд на короткий миг метнулся ко мне, прежде чем его губы открылись, наверное затем, чтобы закричать, предупреждая. Но было поздно, Чонгук толкнул дверь и направил пистолет на Джиёна. Мой желудок сжало в тисках сожаления и чувства вины, когда первая пуля ударила в живот Джиёна, а вторая прошила его правую руку, которой он собирался вытащить пистолет. Джиён упал на асфальт, зажимая рану на животе, его лицо исказилось от боли.

Я изо всех сил сжала рулевое колесо. Часть моего мозга кричала мне схватить пистолет из бардачка, чтобы была хоть какая-то защита, а другая, более громкая часть, просто кричала от ужаса, боли и вины.

Чонгук был под защитой пуленепробиваемой двери машины, когда делал следующий выстрел. Пуля прошла через горло мужчины, который выходил из машины следом за Раффаэле.

Раффаэле попытался укрыться в своей машине, посылая в нашу сторону очереди из пуль, но ни одна из них не могла пробиться сквозь защищающие нас стекла.

Когда Раффаэле спрятался за пассажирской дверью своей машины, Чонгук шагнул из-за двери, которая его защищала. У меня в груди бешено заколотилось сердце, когда он расправил плечи и хладнокровно прицелился. Чонгук быстро несколько раз нажал на курок, попав сначала в левую, а затем в правую коленную чашечку Раффаэле. Тот рухнул на землю, его лицо исказилось в агонии. Мужчина, находившийся за рулем машины, пытаясь уехать и спасти свою жизнь, надавил на газ, даже не потрудившись закрыть пассажирскую дверь. Три автомобиля — подкрепление Чонгука — уже подъезжали на головокружительной скорости, но Чонгук не позволил вражеской машине уйти. Он прицелился и выстрелил по колесам, попав по очереди во все четыре, отчего мужчина за рулем потерял управление, машина начала вращаться и врезалась в стену склада. От удара сработали подушки безопасности, заполнив салон автомобиля и мгновенно скрыв водителя.

Я резко выдохнула, и теперь, когда вокруг наступила тишина, старалась смотреть только вперед. Если бы оглянулась назад, туда, где, медленно истекая кровью, умирал Джиён, то потеряла бы его. Он не должен был приходить ко мне, не должен был просить меня убить Чонгука. Ему следовало как следует подумать. Больше я ничего не могла для него сделать, кроме надежды, что Чонгук не будет слишком долго продлевать его агонию. Слезы затуманили мне зрение, мои суставы совершенно побелели, и от хватки на руле уже болели руки. Краем глаза я видела Раффаэле. Он полз по земле, волоча бесполезные ноги, оставляющие за ним кровавый след на пыльном асфальте.

Машины, прибывшие для помощи Чонгука, остановились рядом со мной. Энцо бросил на меня короткий взгляд, прежде чем побежал в сторону Чонгук. Я не слышала, о чем они говорили, но Энцо подошел к Раффаэле, схватил его за загривок и дернул вверх. Конечно, ноги Раффаэле снова подвели, и Энцо потащил его, несмотря на то, что тот вопил от боли. Вместе с Тафтом они погрузили Раффаэле в машину, стоявшую рядом со мной.

Чонгук возник в окне моей машины. Я даже не могла его открыть. Мои пальцы, мое тело, вся моя сущность, казалось, оцепенели. Через мгновение Чонгук открыл дверь и присел на корточки рядом со мной. Этот жест был настолько необычен для него, что мои глаза застыли на его лице.

— Дженни, — осторожно произнес Чонгук. — Ты в состоянии сама доехать до дома или хочешь, чтобы один из моих людей это сделал?

«Я хочу тебя. Ты нужен мне сейчас больше, чем когда-либо».

— Нет, я в порядке. Я смогу доехать.

Чонгук внимательно взглянул на меня. Его волосы по-прежнему были идеальными, костюм был как всегда безупречен. Ничего, что указывало бы на то, что он только что убил одного человека и ранил троих.

— Я пошлю с тобой Тафта, — сказал он твердо. — Мне нужно еще какое-то время, прежде чем я буду дома.

Не было необходимости говорить ещё что-то. Я не хотела ничего больше слышать и просто кивнула. Чонгук встал и махнул Тафту, который без единого слова скользнул на пассажирское сиденье. Он покосился на меня. Я, вероятно, выглядела так, как будто была близка к обмороку. И именно так я себя и чувствовала.

Чонгук замешкался перед тем, как закрыть дверь и сделать несколько шагов назад от машины. Как будто в трансе, я нажала ногой на газ. Назад я не оглядывалась, не могла. Я попрощалась с Джиёном сегодня днем. Нет, на самом деле я с ним попрощалась уже давно.

Тафт продолжал на меня поглядывать. Я ехала очень медленно, но он никак это не комментировал. Мое горло сжалось, и я чувствовала тошноту, но не такую, которую испытывала во время своей беременности. Это было чем-то, что, казалось, овладело всем моим телом, но я с этим боролась. Мне нужно было сохранять лицо. Чонгук был гордым и сильным мужчиной, а я была его женой. Я не могу блевать перед одним из его людей. Я не знала точно, сколько времени понадобилось, чтобы добраться до особняка, но если судить по ощущениям, то целую вечность. Когда, наконец, припарковала в гараже машину, я была на грани нервного срыва. Я открыла дверь, вышла, и, когда направилась к двери, ведущей в дом, у меня подкосились ноги. Сильные руки подхватили меня и удержали от удара об пол. Движимая одной только решимостью, я заставила свои ноги перестать дрожать.

— Вы в порядке? — спросил Тафт. — Мне нужно позвонить Боссу?

— Нет, — быстро ответила я. — Он должен позаботиться о деле.

Об Джиёне. Новый приступ тошноты обрушился на меня. Я шагнула вперед из хватки Тафта, выпрямив спину и высоко подняв голову. Почти не дыша, я прошла в дом и, сжимая перила смертельной хваткой, поплелась вверх по лестнице. На пороге спальни я споткнулась и устремилась прямиком в ванную, где опустошила свой желудок в унитаз. Мой живот сжался болезненным спазмом, и на мгновение я замерла от страха, но затем это ощущение исчезло.

Я встала и, сотрясаясь дрожью, медленно начала раздеваться, бросая на пол одежду. Включив душ, я шагнула под струи горячей воды, закрыла глаза и, наконец, позволила рыданиями обрушиться на мое тело. Я прислонилась к стенке душевой кабины и медленно сползла вниз, пока не оказалась сидящей на холодном мраморном полу. Сильно прижав ноги к груди, я плакала. Плакала об Джиёне, о мальчике, с которым я выросла, о мужчине, которого когда-то любила, о том, ради которого однажды предала Синдикат. Но сегодня я приняла решение и выступила против Джиёна. Я понимала, что это означало для него, знала, что подписала ему смертный приговор в тот момент, когда рассказала Чонгуку о плане. И все-таки я даже не колебалась. Я выбрала Чонгука, и выбрала бы его опять. Он был моим мужем, он был отцом моего будущего ребенка, он был мужчиной, которого я любила, даже если он никогда не давал повода для этого. Я уткнулась лицом в ноги, до боли, до такой сильной боли, что невозможно вытерпеть. На моих руках была кровь. Я зарыдала еще сильнее.

***

Так меня и нашел Чонгук. Не знаю точно, сколько времени прошло, как долго его не было. Я дрожала, кожа сморщилась и покраснела от горячей воды. Чонгук немного постоял в дверях, наблюдая за мной, прежде чем подойти к душу. На нем была не та одежда, в которой он был, когда я видела его в последний раз. Он переоделся. Пришлось переодеться. Мое горло сжалось. Я подняла на него глаза, дрожа и беззвучно плача. Он потянулся к крану, по-прежнему полностью одетый, и закрыл воду. Его холодные темные глаза остановились на мне, в то время как я съежилась на полу. На его лице были обеспокоенность и сочувствие, пронизанное чем-то резким и темным. Я не двигалась, не могла.

Он наклонился, скользнул под меня руками и медленно выпрямился, прижимая меня к своей груди, намочив при этом свою дорогую рубашку. Я почти отчаянно вцепилась пальцами в его плечи. Чонгук осторожно поставил меня на ноги, но не отпустил. Я не была уверена, что смогу стоять сама. Он взял полотенце и начал не спеша вытирать меня, не отрывая взгляда от своих рук, растирающих пушистой тканью мою кожу. Я прижалась лицом в изгиб его шеи, впитывая знакомый аромат, смешанный теперь с запахом пороха и крови. Кровь. Сладость и металл. Кровь, столько крови.

— О, Боже, — я всхлипывала и всхлипывала, и всхлипывала, но не могла вздохнуть.

Чонгук снова поднял меня на руки и отнес в спальню, опустив на нашу кровать. Он снял ботинки и лег рядом со мной, прижав к себе мою голову, пока мой безумный взгляд не остановился на его напряженных глазах.

— Тсс, Джен. Все нормально.

Но так не было, не могло быть.

— Я убила его. — Я зажмурилась, закрываясь от картин, возникающих в моих мыслях, но они становились еще ярче на черном холсте моих закрытых век. — Я убила его, — повторяла я снова и снова, уже не понимая, были ли это слова, все еще слетающие с моих губ, или это эхо у меня в ушах.

— Джен, — твердо сказал Чонгук, приподняв пальцами мое лицо. — Посмотри на меня.Я открыла глаза, уставившись в прекрасное лицо моего мужа. Прекрасно холодное. Без проблеска сожаления.

— Ты сделала то, что было правильно.

Я сделала? Иногда тяжело увидеть грань между правильным и неправильным за всеми смертями и кровью, через которые проложен путь мафии.

— Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить меня. — Его пальцы поглаживали мой подбородок. — Я никогда не забуду этого. Никогда.

— Я говорила тебе, что ты можешь мне доверять, — прошептала я.

— Я знаю, и я доверяю.

Я хотела ему поверить, но он по-прежнему ничего не сказал о нашем ребенке. Все еще не признал его своим и что ошибался, обвиняя меня в измене. Слишком гордый, слишком упрямый. Он с самого начала должен был понимать, что был неправ, потому что, если бы он на самом деле думал, что я ему изменила, перевернул бы небо и землю, чтобы найти мужчину, который ко мне притронулся. Мне не хотелось думать об этом, но когда мой мозг уклонился от одной ранящей темы, то зациклился на другой.

— Ты узнал имена других предателей?

Чонгук мрачно кивнул.

— Да. Я совершенно уверен. Энцо и еще несколько парней прямо сейчас занимаются менее важными крысами.

— Что... что ты сделал с Джиёном? — Я знала, что не нужно спрашивать. Лучше от этого не станет. Только подбросит дров в огонь моей вины.

— Он мертв, Джен. — Чонгук покачал головой.

— Я знаю, но что ты сделал с ним?

— Если это как-то тебя утешит, главным образом я сфокусировал свое внимание на Раффаэле. Джиён получил смерть более быструю, чем любой другой предатель.

Слезы навернулись на глаза.

— Спасибо.

В каком извращенном мире мы живем, если я благодарю своего мужа за то, что он быстро убил моего первого мужа, чтобы свести к минимуму его пытки? В мире крови и смерти. В мире, в котором родится и вырастет наш ребенок, и, возможно, однажды, если это будет мальчик, он пойдет по стопам Чонгука, убивая и пытая других людей, чтобы остаться у власти. Бесконечный круговорот из крови и смерти.

Чонгук вгляделся в мои глаза.

— Джен, ты заставляешь меня волноваться.

Я подняла голову и прижалась своими солеными от слез губами к губам Чонгука. Он не отстранился, только наблюдал за мной, изогнув бровь. Я отодвинулась на пару дюймов, зарывшись пальцами ему в волосы и умоляюще глядя на него.

— Пожалуйста, — тихо прошептала я. — Займись со мной любовью. Только сегодня. Я знаю, что ты не любишь меня. Притворись, хотя бы на один вечер. Подержи меня в своих объятиях хоть один раз.

«Взрывоопасный» было неподходящим словом, чтобы описать взгляд Чонгука, но это было единственное, что пришло мне в голову.

— Боже, Джен, — он резко выдохнул, затем прижался своими губами к моим, размыкая их и пробуя меня на вкус, пробуя мои слезы, мою скорбь и каким-то образом убирая их с каждым касанием своего рта.

Его рука пробежалась от моей ключицы вдоль руки, по боку, до бедра, как шепот прикосновения, едва касаясь. Он сел и быстро расстегнул рубашку, прежде чем бросить ее на пол, а затем прижался своей обнаженной грудью ко мне, такой теплый и твердый. Он оставил нежные как пух поцелуи на моем виске, лбу и щеках, и снова нашел мои губы для поцелуя, лишившего меня дыхания. Его рука обнажила мою грудь, как будто впервые, кончиками пальцев легко касаясь моей кожи, заявляя на меня права без привычного горящего собственничества. Я застонала ему в рот, когда его пальцы, пропутешествовав по телу, скользнули между моих ног. Чонгук раздвинул их, а затем нежно и неторопливо начал исследовать мои складки. Я тихо захныкала, но Чонгук заставил меня замолчать еще одним поцелуем, прежде чем провел языком от шеи до ключицы. Когда его губы наконец сомкнулись вокруг моего соска, я уже задыхалась. Чонгук скользнул одним, а затем вторым пальцем в меня, после чего слез с кровати и встал. Он быстро разобрался с оставшейся на нем одеждой, а затем вновь оказался на кровати, восхитительно обнаженный и твердый. Он устроился между моих ног и опустился на локти, соединив наши тела, словно мы стали единым целым. Он не вошел в меня. Вместо этого своей рукой Чонгук ласкал мою ногу и поднимал ее, пока не согнул ее у себя за спиной. Его эрекция прижалась к внутренней стороне моего бедра, но Чонгук не торопился. Он целовал меня, его глаза были темными и внимательными, когда он смотрел на меня. Он поглаживал мою грудь, заставляя меня жаждать того, чтобы он наконец вошел в меня.

Он, должно быть, видел эту жажду на моем лице, потому что потянулся между нами и направил свою эрекцию к моему входу. Он вошел не быстро или жестко, как это часто происходило в прошлом. Это было медленное завоевание, и мои стены уступили ему, как и всегда. У меня перехватило дыхание, когда он погрузился в меня полностью. Чонгук обхватил мой затылок ладонями, прижав предплечья по обеим сторонам от моего лица, а затем начал двигаться. Время, казалось, замерло, когда наши тела скользили друг против друга. Так вот, как это — заниматься любовью?

Я обняла Чонгука, пытаясь притянуть его ближе. Чонгук не сопротивлялся. Он опустил свое лицо к моему, целуя меня в губы, в щеки, пока его рот не коснулся моего уха.

— Я должен был заняться с тобой любовью раньше, — прошептал он хрипло.

И я заплакала в ответ. Не знаю точно, было ли это частью его притворства, но мне было все равно. В тот момент происходящее было таким реальным, и это все, что имело для меня значение. Когда Чонгук содрогнулся в своем освобождении, он увлек меня за собой, и даже после того, когда начал во мне смягчаться, он не отдалился.

Он лежал на мне, находясь по-прежнему внутри меня, его дыхание обжигало мне щеку. Я знала, что многие женщины в нашем мире предпочитают красивую ложь суровой правде, и впервые я поняла их. После всего, что случилось сегодня, я позволила себе эту слабость. Завтра настанет время встретиться с реальностью.