Любовь волка и зайца

— Песик! — позвал он. — Смотри, что у меня есть.
И высыпал на снег содержимое пакета.
Возвращался домой он уже в полной темноте, с пакетом горячего свежего мяса в руке. Из пакета капало, но с этим Антон поделать ничего не мог. Быть может, снег заметет следы к утру, а если нет — все равно. Сегодня у него появится лицо. Подойдя к дому, он тихонько, чтобы не скрипела, открыл калитку, но его заметили. Входная дверь приоткрылась, ударив в глаза полоской света, и в проеме показалась Оля.
Антон оскалился.
— Опять ты здесь! — прошипел он, и рука нащупала под курткой нож. — Все высматриваешь!
«Прыгай!» — произнес в голове голос Лисы.
Он хотел уже достать нож, но вдруг увидел себя со стороны. Глазами Оли. Весь в крови, с пакетом мяса. Чудовище. Словно в первый раз он взглянул на свою ужасную ношу, вспомнил то чувство, с которым нож ударялся о кости, и с отвращением отшвырнул пакет.
«Господи, что я делаю?»
Он упал на колени в снег, разглядывая свои руки, перепачканные черной кровью.
— Оля! — сказал он. — Я не…
Оля осторожно, точно к сидящему на цепи зверю, подошла к нему.
— Тоша. Не ходи туда больше. Пожалуйста.
По щекам ее текли слезы.
«Я ел сырое мясо, — подумал Антон. — Я убил собаку».
— Не пойду. Никогда больше не пойду, — борясь с тошнотой, проговорил он.
Вместе они вошли в дом, и прежде чем отец, мама или Рома смогли увидеть Антона в таком виде, он швырнул куртку с ножом в кладовку, а сам заперся в ванной.
В дверь постучали.
— С тобой все нормально? — спросил обеспокоенный Рома.
— Да, Рома.— Антон старался, чтобы голос его звучал как можно спокойнее. Глянув в зеркало, он понял, как сильно ему повезло, что по дороге никто не встретился. Лицо было все забрызгано кровью.
— Ты что, на улицу ходил, один? Я же говорил без меня никуда не ходить, ты же знаешь что я беспокоюсь о тебе.
— Я во дворе был. Совсем недолго.
Антон встал под душ. Он не мог поверить, что действительно танцевал на улице, что ел мясо, что…
Его вырвало.
Остаток вечера Оля просидела в его с Ромой комнате, они почти не разговаривали, но были вместе впервые за последние несколько недель, и этого вполне хватало. Она рисовала в альбоме, а Антон со страхом поглядывал на окно, надеясь, что ночь никогда не настанет.
Наконец Олю забрали спать, вскоре родители выключили телевизор, и в доме сделалось тихо, только Рома иногда кидал различные фразы во сне, и поскрипывали половицы и стены. Дом ведь был деревянный, и, как говорил папа, живой.
Около двух часов ночи в окно постучали. Настойчиво, сильно, так, что задрожала оконная рама. Антон скатился с кровати и вместе с одеялом забился в угол. Стук не прекращался. Было удивительно, как этот звук, разносящийся, казалось, по всему дому, не разбудил родителей. Гость стучал и стучал с неумолимостью идиота, и в конце концов Антон не выдержал. Он подошел к окну, отдернул штору и едва не закричал.
Да, это была Сова, но теперь она изменилась, один глаз отсутствовал, а в маске, если это была маска, зияли дыры, сквозь которые виднелось розовое мясо. Сова раскрыла клюв.
— Мы ждем тебя, зайчик! — сказала она.
Антон увидел, как под маской движутся оголенные мускулы. Глядя в единственный немигающий глаз гостьи, он неожиданно для себя открыл окно и впустил ее.
Сова спрыгнула с подоконника, зашлепала ногами по полу и стала теснить Антона к выходу. Он спустился вниз, открыл дверь кладовки, достал окровавленную куртку и, словно под конвоем, вышел в поле, где остальные звери ждали его.
Они походили на битые временем игрушки. Лиса стала тощей, наполовину облезлой, медведь ползал по земле, волоча задние ноги как наполовину раздавленный жук, рога у козла были обломаны, и золотые блестки с них облетели.
— Видишь, что с нами стало, зайчик! — сказала Птица, едва ворочая клювом. — Но это ничего. Мы уйдем. Но будет зима, и мы вернемся.
— Его лицо! — прорычал Волк.
Козел, прихрамывая, подковылял к Антону и протянул ему маску. Та изображала морду зайца и сделана была из сваляной шерсти. Видно было, что маска очень старая, на ней едва-едва виднелись нарисованные нос и усы, а на щеке зияла дыра, стянутая толстыми нитями.
— Примерь ее! — велела Сова.
Антон поднес маску к лицу, но что-то в нем противилось этому. Маска была отвратительна. Ужасна. Она еле заметно шевелилась между пальцами.
— Не можешь, — прошипела Лиса. — Я же говорила. Съедим его и уходим.
— Нет! После угощения он ее наденет! — Медведь подполз к нему на передних лапах. — Сможешь ведь?
Антон кивнул.
— Тогда давайте начнем, — прорычал Волк.
Козел заиграл на флейте, только это больше не была мелодия, просто набор звуков, сыплющихся, как камни из ведра, и под это подобие музыки звери начали танцевать.
— Прыгай! — сказала Лиса.
Антон подпрыгнул.
— Еще! Еще! Еще!
Антон прыгал, а звери кружились вокруг. Лиса падала и поднималась, шерсть с нее сыпалась, как иглы с засохшей елки, Сова волочила крыло, медведь ползал, и мокрый темный след оставался за ним на снегу. Не было больше экстаза, только нелепый, пугающий танец калек. Это длилось совсем недолго, вскоре обессиленные звери повалились на землю. Стоять остались лишь Антон и с усмешкой глядевший на него Козел.
— Попробуй теперь надеть лицо, — сказал Волк.
Антон понял, что все еще сжимает в руках маску. Он поднес ее к лицу. Ему почудилось, что между волокон шерсти ползают какие-то существа, вроде белых червей, которые только и ждут, чтобы впиться ему в кожу.
— Не может! — проскрипела Птица, поднимаясь из снега. — Зря мы ждем. Нужно уходить.
— Сначала угощение!
Лиса после нескольких неудачных попыток поднялась. Под рваной шкурой у нее просвечивали кости или, может, палки, которые были у нее вместо костей, челюсть отвисла набок.
— Где угощение, зайчик?
— Да-да, угощение! — хором сказали остальные.
Антон долго не отвечал, раздумывая, а догонят ли они его, если он побежит.
— Я ничего не принес, простите.
Волк оскалился, кожа на его морде лопнула, и пасть с хрустом вытянулась, стала огромной. Никогда ни у одного волка, ни у одного живого существа не могло быть такой пасти.
В ужасе мальчик отступил назад, споткнулся обо что-то и повалился на спину. Он видел над собой глотку, заслоняющую небо и звезды, глотку, которая могла бы проглотить весь мир, если б захотела.
— Подождите! — прозвучал голос Козла. — Я не так все это помню. Потерпи немного, дорогой мой.
Волк замер, и долго висела тишина, в которой мальчик слышал только стук своего сердца.
А потом послышался голос:
— Тоша!
— Вот и угощение! — сказал Козел.
Антон почувствовал, что холод глубоко-глубоко проникает в него, до самого сердца, так что он никогда больше не сумеет отогреться.
— Рома, беги! — крикнул он.
— Тох, с кем ты базаришь?
Антон поднялся и увидел, что звери сбились в кучу, из которой торчали лишь глаза и распахнутые пасти. Теперь казалось, что это один зверь, сделанный из костей, зубов и плешивых шкур. Это нечто обходило Антона и приближалось к Пятифану.
— Рома, уходи! — Антон заслонил сестру и заорал в темноту: — Не трогайте его!
— Он наш, зайчик, ты сам привел его.
— Тоха, идем, домой, пожалуйста!
— Если ты не отойдешь, мы найдем другого, а тебя съедим, его съедим, войдем в твой дом и съедим твоих родителей с сестрой. Отойди. Это твой дар. Твоя плата. Угощение.
Пасти и клювы распахнулись, готовые рвать мясо, но в последний момент Антон крикнул им:
— Стойте!
Звери остановились. Мысли бешено вращались в голове. И вдруг он понял, что нужно сказать. Взгляд его уткнулся в козлиную голову, торчащую из темноты. Козел кивнул, словно прочитав его мысли.
— Он не угощение. Он просто пришёл. А угощение… оно… оно еще будет.
— Когда?
— Сейчас. Сейчас.
— Не та ли это падаль, что лежит у тебя во дворе, зайчик?
— Нет. Нет. Я покажу.
— Я же говорил, — произнес Козел.
Блондин повернулся к Роме, и то ли было что-то в выражении его лица, то ли он наконец увидел Их, но тот просто стоял и параллельно смотрел то на Тошу то на Них, желая схватить блондина и убежать домой. Мальчик так же дарил его взглядом, Рома спрятался за дерево сделая вид, что сбежал, Антон это заметил и двинулся к лесу, а звери тронулись следом.
Он думал, кого он мог принести как "гостинец", кто-то не нужный, тот кто мешает, тот кого не жалко отдать на растерзание. Например, Полина.
Антон вышел к поселку, темному и мертвому. Нашел нужный дом, перебрался через забор и постучал в дверь. Когда Ромы не было в школе он гулял с Полиной, та говорила, что отец ее часто работает по ночам, но даже если он дома — какая разница.
Стучать пришлось долго, а звонка Антон отыскать не смог. Наконец за дверью послышался шорох, а потом испуганный голос:
— Кто там?
Полина.
— Это я, — сказал Антон, надевая маску.— Как и обещал.
Испуганная девочка вышла на порог, но даже не успев спросить что на себя напялил Антон тут же на нее налетели звери, и порвали в клочья. Прямо на глазах у Антона, они тянули, растягивали, дергали нежную кожу девочки, кровь подошла к подошвам. Когда Тоша повернулся к лесу, увидел там стоящего в ужасе Рому. Тот схватился за рот, пытаясь не выблевать сегодняшний ужин, на Рому накатили слёзы. Он кричал плакал, кажется даже сильнее чем за Бяшу. Тоша ехидно улыбнулся.
« Не зря я выбрал ее »