Марат - отчаянный дурак.
Айгуль не помнила, как дошла до дома. Прежде чем зайти в квартиру, она несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, и, наконец, взялась за ручку двери.
Из кухни плыли аппетитные запахи - мама готовила обед. Альфия выглянула из кухни и с удивлением взглянула на стоявшую на пороге дочку: "Гуленька, ты чего так рано?"
- "Меня отпустили. У меня 37 с половиной, медсестра сказала, что лучше домой..." - Айгуль поморщилась. Обманывать маму она совсем не хотела, но волновать её не хотела ещё больше.
Альфия покачала головой. Вот не умеет врать дочка. Однако, увидев отчаянно грустные глаза Айгульки, решила ничего не говорить, лишь помогла девочке снять пальто, стряхнула снежинки с её волос и ласково подтолкнула в сторону кухни.
Айгуль сидела на стуле, поникшая и какая-то раздавленная. Когда мать поставила перед ней тарелку с супом, она помотала головой: "Не хочу..."
Альфия ласково прошлась ладонью по щекам дочки, затем притянула русоволосую голову к своему плечу, и стала укачивать её, как маленького ребёнка, тихо напевая какую-то татарскую песню. Такое неприкрытое, нежное сочувствие матери стало последней каплей для девочки. Она уткнулась лицом в пахнущее лавандой мамино домашнее платье и зарыдала - отчаянно, горько, ничего не страшась и никого не стесняясь.
Альфия продолжала петь, гоняя в голове не весёлые мысли. Она знала, что произошло...
Ещё вчера всё было хорошо, а сегодня, подруги бросали на неё сочувственные взгляды, начальница ОТК сказала, что не позволяет больше Айгуль приходить к ним после школы и ждать маму с работы, а соседки во-всю обсуждали, что Ахмеровы вырастили малолетнюю шлюху. В Казани слухи распространяются быстро, и не всегда понятно, кто начал распускать этот яд.
Альфия отстаивала честь дочери до последнего. Она переругалась со всеми соседями, послала в неприличное место начальницу, исчерпала весь свой запас татарского мата, отчаянно желая перегрызть горло каждому, кто хоть словом затронет её девочку. Разумеется, Альфия знала, что все эти разговоры - чистейшей воды ложь, и истово молила Аллаха, чтобы эти гадости не дошли до ушей дочки.
Её девочка, маленький, светлый ангел, всегда была слишком чистой для этого жестокого мира. Слишком светлой. Слишком слабой. Альфия всерьёз опасалась, что всё это может убить их Айгуленьку. Она в тысячный раз расцеловала лоб дочки, мысленно прося Всевышнего дать девочке терпения, крепости духа и сил выдержать это испытание.
Наконец, вдоволь наплакавшись на плече у мамы, Айгуль встала, и, пошатываясь, побрела в свою комнату. Альфия уложила дочь в постель, на всякий случай измерила температуру и вышла, решив оставить Гулю наедине с собой.
Айгуль не спалось. В голове от долгого плача словно били медные тарелки, в комнате было до ужаса жарко. Девочка встала с кровати, и, стараясь не шуметь, вышла на балкон.
Там, внизу, кипела своя, суетливая жизнь. Десятки людей неслись по своим делам, не замечая грустную девочку-подростка, наблюдающую за ними с балкона обычной советской пятиэтажки. Айгуль забралась с ногами на подоконник, глядя на бегающих туда-сюда людей. Вдруг в толпе мелькнула такая знакомая и родная синяя куртка. Парень бежал в сторону их дома. Айгуль улыбнулась. Именно сейчас, когда он так нужен ей, он почувствовал это, и бежит, петляя среди кучи народа.
Когда до их дома оставалось буквально несколько метров, Марат внезапно поднял голову вверх. И увидел её, стоящую на подоконнике. Он резко выкинул руку вперёд и понёсся, прямо-таки помчался на красный свет.
Всё произошло в мгновение. Красная "Ока", отчаянный визг тормозов, и... Тело парня описало плавную дугу и шлепнулось в ближайший сугроб. Лицо Айгуль исказила гримаса немого крика. Нет... Только не он... Только не сейчас... Не надо...