Глава VI. Теневые кромки
В темноте ночи кошмары подстерегают, чтобы напомнить, что даже внутри нас есть темные уголки.
Сквозь дебри темноты пробирается эхо голосов. Две женщины конфликтуют, один из тембров кажется очень знакомым. Пытаюсь всплыть из темноты, чтобы освободиться от оков подслушивателя. За последние несколько лет мне надоело становиться невольным свидетелем чьих-то коварных заговоров, слышать крики жертв и наглые мысли преступников.
– Она не будет проходить дальше Отбор! Ты не заметила, чем закончилось второе испытание? – возмущается первая женщина со звонким голосом, – Если бы ее разорвали тебе бы однозначно стало легче, прекратила бы скрываться в этом жалком захолустье.
– Это шанс, ты сама видела какое впечатление она произвела на Старейшин! Ее готовы взять сразу в финал. – Отвечает вторая женщина, до боли похожа тембром на мать. – И вообще, это моя дочь и что хочу с ней, то и делаю. Разговор окончен.
– А ты не боишься, что объявится ее папаша? – хмыкнув, интересуется звонкая дама.
– Он даже не знает о существовании своего продолжения рода.
– Именно поэтому твое чадо не замечают остальные? Неужели ты думала, что на Отборе такие же дураки как Старейшина вашего захолустья?
– Уж не умнее тебя, Альдона, – расходится в истеричном смехе мама.
«Альдона...» – эхом разносится имя смешиваясь с хохотом. Веки остаются все еще тяжелыми. Голоса смешиваются с новым шумом. Попытки пошевелить хотя бы рукой не увенчались успехом. Мысли продолжают спутываться. Мне кажется, что все тело застыло подобно раскаленному металлу в холодной воде. Нужно собраться и попытаться открыть глаза. Один, два, три. Рывок... Результата нет. Кому принадлежат эти голоса? Это касается меня? Или это была игра разума? Постепенно воспоминания стали возвращаться. Грифоны, Бастет, ядовитый плющ, Красная шапка... Неужели яд проник настолько глубоко? Шум становится громче заставляя неметь голову, боль медленно растекаясь и становилась все более невыносимой.
«Отбор! Пророчество!», – заглушает все остальные голоса.
– Хватит! – Крича мне наконец удается открыть глаза и выйти из вечного кошмара.
– Милая, что случилось? – немного сконцентрировав зрение, понимаю, что возле кровати сидит бабушка. Ее взгляд полон беспокойства.
– Голоса, голос...
– Все хорошо, приоткрой рот, – придерживая за затылок, бабушка вливает прямо из бутылочки горькую настойку. Стекло неприятно скрипнуло по зубам, медленно тягучая масса стекает, обжигая стенки горла. – Вот и умница, поспи.
Закрыв глаза всего на мгновение, оказалось, что проспала пару черных дней. Приподнявшись с кровати, осматриваюсь в поисках хоть кого-то кто мог бы зажечь свечи. Мрак все больше поглощает свет, и сердцебиение давит на рассудок. Я никогда не боялась темноты. Страх вызывают те, кто в ней прячется. Лестница едва слышимо заскрипела, пробуждая табун мурашек, а из щели от неплотно запертой двери пробегает тихая тень. Выглядываю из-под одеяла, пытаюсь убедить себя, что это всего лишь игра моего воспаленного рассудка. Дверь со скрипом захлопывается, а тело парализовывает от страха. Привыкшие к темноте глаза, судорожно ищут источник шалостей. Встретиться с красным взглядом своего нового страха было неожиданно. Прижав руки к груди, я пытаюсь скрыться под одеялом. Но красные два огня уже заметили меня и медленно, шаг за шагом, становится все ближе и ближе...
– Фелиция, очнись! Открой глаза, – бабушка вытягивает меня из темноты, и я осознаю, что это лишь сон. Очередной...
– Дай воды, прошу, – горло неприятно жжет от жажды, а легкие требуют воздуха.
– Держи, милая, – придерживая одной рукой кружку, а другой мою голову бабуля помогает мне утолить жажду и успокоиться, насколько это было возможно. – Что же тебе такого приснилось?
– Некто в темноте. Я не могла его увидеть, каждый шаг был очень тихим. Но он не знал о старых, скрипучих досках возле моей постели, – все еще неторопливо, восстанавливаюсь от испуга и рассказываю бабушке.
– Сейчас все хорошо, ты проснулась и угрозы больше нет, – успокаивая произносит самая прекрасная женщина в этой вселенной. – А теперь расскажи мне вот, что... Где ты научилась перемещать сознание и почему решила показать на испытании себя именно так?
«Значит это действительно было испытание. А еще это означало, что мне влетит за то, что ослушалась маменьку. Хотя, судя по разговору, в котором я стала немым свидетелем не очень-то она и переживала».
– Думала опять, переместилась, как тогда, в лесу, помнишь? – дождавшись одобрительного кивка продолжила: – Честно говоря, мне до конца не верилось, что это все происходит за правду. Благодаря твоим историям помнила о правиле лабиринта: «Видишь путь вниз – иди вниз». Вот и пошла. А о переносе сознания знаю из гриммуара о магии в твоей библиотеке.
– В любом случае ты справилась и впечатлила Старейшин, затмевая многих конкурсанток, – договорив, бабушка ласково улыбается и собирается уходить.
– Погоди, Старейшин? – Делая ударение на «-ын», вопросительно посмотрела.
– Да, по слухам ты проходила его дольше всех, потому собрали вначале помощников, а потом и самих Старейшин. Ты их знатно развлекла и запомнилась. – Вздыхая, бабушка продолжает: – Ох, не знаю, к добру иль нет... Главное, что ты жива.
– Ба, а к матери кто-то приходил пока я отсыпалась?
– Вроде нет, но сегодня могут заглянуть. Приводи себя в порядок, хватит бока отлеживать, – рассмеявшись, Ведана целует меня в лоб и выходит из комнаты.
Пролежав в постели несколько дней, вставать было трудно. Ноги жгло от небольшого отека, а от хруста позвоночника проснулся бы самый древний вампир. Каждый шаг до банной комнаты отдает колющей болью в ступне. Кое-как дохромав, опираюсь на окошницу*1 и рассматриваю ногу, из которой торчит маленький стебель плюща. Взяв одну из ночных сорочек, закрепляю прочно меж зубами, отколупав одну из напольных дощечек, достаю пару маленьких склянок. Вернувшись к окну, медленно заливаю зеленую настойку, от чего стебель начал шипеть и изгибаться, принося невероятную боль, которую приходится сдерживать, сквозь плотно сжатую сорочку.
Когда от нежеланного соседа остался пепел и открытая глубокая рана, заливаю живой водой, которая с пеной вытесняет остатки змеелиста и заживляет его потайные ходы. Нога все еще болела, но скорее от фантомной боли. Проверив прочно запертую дверь, похрамывая направляюсь к напольной щели и приклонив колени перебираю баночки в поисках необходимой, обновив руны на обратной стороне, возвращаю досочки на место. В то же мгновение пол покрывается иллюзией и все выглядит, как и прежде. Набрав в черпак холодной воды, с головой окунаюсь внутрь, освежающие ощущения проникают глубоко в поры. Провернув вентиль, в жестяную ванную стала набираться горячая вода. Капнув пару капель эфирного масла в воду, пар источает приятный аромат жасмина.
Сбросив зловонно пахнущую пόтом ночную сорочку на холодный кафель, медленно ступаю на гладкую поверхность ванны, табун мурашек покрывает мою кожу. Ароматная вода ласкает мое тело, вызывая приятную дрожь. Подобно нежным объятиям, пар заполоняет всю комнату, окутывает меня теплом. Взяв измотанный жизнью маленький кусочек мыла, нежно натираю его, создавая мягкое облако пены. Прикрыв глаза, я вспомнила, как в свете весенних теплых лучей на ветке набухали плотные почки, а из них выпускаются мягкие зеленые листы, как первые весенние дожди питают почву, скатываясь вдоль стеблей. Первый урожай нежных бутонов жасмина расщепляются под воздействием ферментации для масла, которое я использую для мыла и смягчения воды. Второе цветение высушивается с частью собранных листьев для приготовления ароматного чая.
Пряный аромат жасмина, смешивается с паром, пробуждает легкое возбуждение. Не торопясь, небольшие капли с влажных волос прокладывают путь вдоль пухлых губ, тонкой шеи, аккуратной груди до ароматной воды, окутывающей нижнюю часть тела. Омывая каждый изгиб, соски постепенно твердили, вытягиваясь из ореола. От расслабления прикрываю глаза, а рука блуждает в поисках потайного желания. Раздвинув немного ноги, лоно ожидает долгожданной встречи, наполняясь сладострастным соком. Коснувшись набухшего клитора, мурашки покрывают кожу. Ритмичные движения требуют дополнить мелодию свободной рукой. Отвердевший сосок получает желанное прикосновение, захватив его в плен между двух пальцев. Из уст вырывается едва уловимый стон. Оркестр собран, музицирование начинается. Раздвигая половые губы, указательный палец плавно скользит внутрь. Ртом я жадно глотаю воздух, сдерживая тихие стоны наслаждения. Все тело получает безудержное удовольствие, периодами судорожно вздрагивая, от чего поднимаются легкие волны, помогая ласкать свободную грудь. Тем временем одинокий путешественник вернулся к клитору и более настойчиво исполняет запомнившийся ритм. Внезапно молния удовольствия пронизывает все тело, ноги сводит приятным напряжением. Тепло расплывается внизу живота, тяжелое дыхание смешивается с ароматом жасминового оргазма. И лишь одинокие капли продолжают стекать в своем направлении. В этот момент я забыла о суете и проблемах, погружаясь в мир блаженства.
Промыв мыльное тело, взбодрившись, выхожу из ванной комнаты полностью обнаженной, небрежно промакивая волосы полотенцем.
– Хороший вид, мне нравится, – с насмешкой, не отрывая взгляда, говорит Целестин сидя на моей кровати.
– Стучаться не пробовал? – пытаюсь спрятаться под полотенцем, невнятно бормочу наглому гвардейцу.
– Мне кажется тут есть что-то лишнее, – улыбнувшись, Сти собирает заклинание движением пальцев. Мое полотенце отлетело в угол комнаты. А сам гвардеец приближается.
– Не подходи, – пытаюсь прятать руками то, чем природа и гены обделили, параллельно дергаю заевшую ручку, чтобы скрыться от этого позора в ванной комнате.
– В следующий раз стони громче, – говорит хриплым голосом в ухо мой сопровождающий. После чего, едва коснувшись шеи губами, Сти проводит по спине тыльной стороной ладони и открывает дверь. – И не забудь сделать вид, что мы не виделись, а то будет неловко перед госпожой Веданой.
Я забегаю в ванную, но все не выходит отдышаться. Щеки пылают от стыда, а подсознание от возбуждения. Кожа все еще оставалась в мурашках. Не теряя время, подбегаю к шкафу в поисках одежды. Но и тут меня ждала неудача. Ничего, совсем ничего! Нужно проверить, возможно, Целестин вышел из комнаты и я могу взять необходимую одежду. Обмотавшись старой шторой, тихонько открываю дверь, аккуратно выглядываю. Слава Дракону, его уже не было. Хоть кровать застелил бы что ли, никакой пользы. Я достаю из шкафа повседневный наряд, на всякий случай забегаю обратно в ванную комнату и подпираю дверь стулом. Подхожу к зеркалу и застываю в удивлении. Амулет. А если быть точнее, его отсутствие.
– Фелиция, это провал, – говорю вслух, глядя на себя в отражении.
Надеваю любимую сорочку, затягиваю потуже корсет. Были случаи, когда он спадал, а за мной пес дворовый бежал. Надежно застегнув амулет, расчесываю непослушные высохшие волосы. Видимо, стыд всю влагу испарил. Убедившись, что все в порядке, старательно заправляю кровать, не забывая перед этим поменять постельное белье.
Спускаюсь из комнаты медленно, постоянно оглядываюсь. Столкнуться с наглым гвардейцем желания нет никакого. А вот если бы я в туалете была и совсем не девичьими делами занималась, реакция такая же была? Представляя серьезную мину Целестина, улыбка сама собой растянулась на лице, а легкий смешок вырывается на волю. Не успев даже спуститься на кухню, уже ощутила знакомые витающие ароматы.
– Милая, как ты себя чувствуешь? – интересуется бабушка, взбивая яйца.
– Уже лучше, только голодная очень, – подтверждая сказанное, в животе протяжно заурчало. – Давай помогу, чтобы дело быстрее пошло?
Терпкий аромат древесных опилок смешивается в печи с пряным запахом четырехуховой крольчатины. Присаживаюсь за стол, принимаюсь нарезать плоды последнего домашнего урожая, который действительно попадает в тарелку, но не весь. В то время как бабушка смешивает муку с теплой водой для самого вкусного во всем Бладистане хлеба. Звук скрежета ножа о деревянную доску сливаются с легкими мелодиями, которые напевает бабушка. В миске уже собрано много посуды – железные казаны, медные кастрюли и деревянные ложки. Будто бы оказалась снова в детстве, где Ведана вновь учит, как правильно мешать ингредиенты в больших деревянных чашах и делиться секретами приготовления коронных заправок. Чтобы утолить голод, я понемногу ворую из каждого блюда, шарики с мозгом химеры, мясо кролика под соусом из грибов-деревоходцев, суп из жабьих глаз с морскими ушками, салат с мясом грифона. Моими самыми любимыми блюдами всегда оставались ягодные сферы из кристаллического сахара и цветы, покрытые слоем ледяной глазури, но до них я достать не успела.
– Фелиция! – Вскрикивает бабушка и ляснула пучком зелени по рукам. – С такой помощницей стол совсем исхудает, иди-ка лучше приборы расставь.
На краю стола стоят старинные серебряные тарелки и кубки, которые передаются в нашей семье из поколения в поколение, видимо грядет званый ужин. Расправив белую скатерть, которая переливается серебренными нитями в мягких лучах луны и в свете пляшущем пламени заженных свечей. Каждый элемент подобран лишь с одной целью – произвести приятное, местами лицемерное впечатление и как обычно выдать себя за тех, кем мы не являемся.
– Милая, присаживайся уже, я принесу последнее блюдо, – оставляя на столе очередной кулинарный шедевр, говорит бабушка.
Я обошла стол, какое-то время любуясь пламенем в камине, теряя счет времени. Вот и настал уже который Возрождающий цикл, скоро пойдет снег, интересно, встречу ли я его дома?
– Фелиция, – хлопая перед лицом, зовет бабуля. – Опять среди драконов летаешь? Давай, пересаживайся.
– Но...
– Никаких «но», – перебивает бабушка. – Это место для матушки, пересаживайся на другую сторону.
– Ладно, а где она?
– Сейчас спуститься. Поправь наряд и волосы, – договорив, Ведана следует своему же совету и в отражении бокала прихорашивается.
Вошедшая мать молча присаживается рядом с бабушкой и даже не глядит на меня. Легкий ветерок касается моих волос, а сердце словно замирает, это страх или интуиция? Внезапно огонь в камине стал дребезжать, несколько свечей погасло, а дверь отварилась.
– Его Старейшинство Збигнев! – Раздается громкий голос, разносясь по всей гостиной. В знак уважения мы встали из-за стола.
– Приветствую вас, госпожи. Какие чудные ароматы! – Восклицает вошедший статный мужчина с очаровательной улыбкой. Он одет в парадный черный костюм с золотыми узорами, легкий ветерок из портала нежно играет с золотыми волосами Старейшины, которые, словно река жизни, спускаются по плечам, руки оплетены ветвями, на лице тоже видно выступающие стебли.
– Приветствую с открытым сердцем, Ваше Старейшинство, – говоря, подошла ближе и поцеловала руку в знак уважения. Не сказать, что я в восторге от этой традиции, но кожа Збигнева приятно пахнет елью и рекой, не то, что руки Фейри Выгоды.
– Пламенно приветствую, дитя, – поцеловав в макушку, Старейшина присаживается на место напротив двери и широко улыбается.
– Господин Целестин, – кланяюсь вышедшему из портала гвардейцу, – Приветствую с открытым сердцем.
– Пламенно приветствую, вас Фелиция, – лицо гвардейца искажается в ухмылке, от чего мои щеки заливаются румянцем.
– Прошу простить, что в такой поздний час пришли, многих претенденток нужно было оповестить.
– Господин Збигнев, не стоит извиняться за такой пустяк, – приторно сладким голосом начинает запивать свою песнь мать.
– Фелиция, не стой, присаживайся вместе с сопровождающим, – говорит бабушка, после обмена любезностями.
– Но...
– Фелиция, – смотря на меня строгим взглядом, и перебив, я вынуждена покраснеть еще больше.
– Надо запомнить, пугало, а то обычно ты меня не слушаешься, – говорит сквозь зубы, присевший рядом Сти гладит по коленке.
– Фелиция, – обращается Старейшина. – Вы нас и удивили, и позабавили, – кладя в рот кусок крольчатины, Збигнев не сводит с меня взгляд.
«Мне кажется, я сегодня возненавижу свое имя».
– Господин, позвольте вам налить вина, я долго подбирала его к нашему вечеру, – после кивка, мать обхаживает мужчину, который, к сожалению, в эту ночь был заинтересован больше мной.
– Мне ваше лицо до боли знакомо, возможно вы бывали в Лейвай ранее? – Интересуется Збигнев.
– Нет, что вы, мои путешествия граничат местной площадью и картинами.
– Так вот, почему мне ваше лицо знакомо, мой давний друг Веслав дарил вашу работу и рассказывал о вас, – взяв еще кусочек фирменного блюда бабушки, Старейшина продолжает: – Вы первая его ученица за многие циклы, я восхищен вашим талантом. Но позвольте узнать, мне известно вы не посещали школу магии, откуда у вас такие познания?
– У госпожи Веданы невероятно огромная библиотека, где я проводила много времени, – делаю глоток вина. – Это весьма увлекательно. Мои способности единичны, и для подобного рода магии нет места в школе.
– Милая, – начинает мама смотря грозным взглядом, – Ты забыла, ведь многому тебя обучала я. Господин, вы бы знали каким сложным ребенком Фелиция была в детстве, а ее дар порицается в нашем обществе, поэтому я взяла на себя ответственность и стала развивать хоть что-то. Ведя я не вечная, а это, кхм, увлечение, приносит хоть какие-то кровники.
– Несомненно, – сжимаю бокал и смотрю на мать, мысленно представляю как окунаю ее лицо в одно из блюд. Теплая рука касается правого колена и поглаживает, сердце стучит пропуская раз за разом удары, отвлекаюсь от мыслей о матери, – Но хочу поблагодарить госпожу Ведану, без нее я бы не смогла пройти испытание.
– На мой взгляд, вам не хватило физической выдержки, – говорит Старейшина, который с любопытством смотрит на наши баталии.
– О, да, физические нагрузки – это явно не моя сильная сторона. Но у меня достаточно много других преимуществ, покрывающих этот недостаток, – улыбаюсь, отпиваю еще немного вина.
– Поверьте, это заметили многие, вы согласны, Целестин?
– В целом, справилась неплохо, но ведь наверняка были претендентки, кто показал себя лучше, – пережевывая кусок мяса, гвардеец продолжает: – Жаль, мне не удалось взглянуть на это зрелище.
– Не переживайте, еще достаточно будет этапов, на которых вы сможете поприсутствовать в первых рядах.
– Что это значит? – наигранно удивленным голосом интересуется мать.
1. Окошница – это выступающие элементы или полки под окном, на которые можно было поставить различные предметы или сидеть.