Дядя хочет меня убить
Она была подписана...
"Милы".
Кто такая Мила? Она кем-то приходится Адаму?
Я стал читать. Корявый почерк с ошибками ясно намекал, что это писал ребёнок.
"Меня завут Мила. Мне 9 лет. Вчера вечерам ко мне подошол какой-то добрый дядя. Сказал что он художник и может меня наресовать, если я пойду с ним. Я согласилась ведь мне было скучна. Моим радителям было не до меня. Они были заняты. Когда мы пришли дядя начал спрашивать страные вопросы. Он спрашивал как я боюсь умереть."
Я перевернул страницу. В горле застрял мучительный ком. Что с этой Милой? Она же сейчас жива? Что она отвечала на вопросы Адама?
Мои руки тряслись. Я продолжил читать.
"Я ответила что не знаю. Тогда он начал спрашивать, чего я боюсь. Я ответила что темноты и оденочества. Он отвёл меня сюда и сказал что мы будем играть в прятки. Я спряталась за каробками, но дядя не пришёл меня искать. Уже прошло многа времени. Может дядя забыл про прятки?"
Забыл... Ну да, конечно.
У каждого ведь бывало такое, что он разговаривал с чужим ребёнком на улице, вёл его к себе домой, а затем в подвал. Каждый же предлагал поиграть ребёнку в прятки, а потом забывал про это...
Боясь за дальнейшую судьбу Милы, я не отрываясь продолжил читать.
Часто на страницах были нарисованы рисунки, сделанные видимо от скуки.
Мила писала что в подвале темно и страшно. Писала что она совсем одна. Что скучает по родителям. Еду и воду она находила в коробках.
Я задавался вопросом, как Мила рисует и пишет, если в подвале было темно. Оказалось, у неё был с собой фонарик.
Но в какой-то момент записи прекратились. В последних из них Мила писала что фонарик горит совсем слабо, и что скоро он разрядится.
Потом написала что нашла коробок спичек, но "они почему-то не хатели гореть".
Кажется, размокли. Хотя неудивительно. В такой то сырости.
На этом всё. Больше ничего не было. Я с надеждой начал листать тетрадь в поисках других записей, рисунков... Чего угодно, только чтоб убедить себя, что Мила ещё жива. Она же выбралась?
Нашёл!
Посередине страницы крупными буквами было что-то написано. Мне потребовалось время, чтоб прочитать то, что хотел написать ребёнок.
"Дядя хочет меня убить. Мама и папа я люблю вас."
На мои глаза навернулись слëзы. Я живо представил в своей голове что могло произойти. То, как Адам заходит в подвал. Возможно у него в руках пистолет. Надеюсь что это был пистолет. Потому что если нет, Мила могла умереть не быстро.
Представил, как она достаёт откуда-то эту тетрадь и со слезами на глазах, со страхом торопливо пишет свои последние слова.
А это фраза. Дядя хочет меня убить...
Как же ей наверняка было страшно.
Конечно ей было страшно. Даже я, взрослый лоб, испугался, когда осознал что Адам - псих и то, что он добавил мне в чай снотворное. А тут ребёнок. Девятилетний ребёнок...
Что с ней стало? А не её ли кровь на ножовке?
Нет, не может быть. Адам психопат, но ребёнка... В чëм виновата эта девочка?
В ЧЁМ?! Она не заслужила смерти. Ей же всего девять.
Я встал. Голова кружилась. Живот болел, умоляя о малейшей крошке хоть чего-то съестного. В горле пересохло. На глазах всё ещё были слëзы, но они были скупыми. Сказывалось то, что я давно не пил воды или любой другой жидкости.
Взял молоток, замахнулся в сторону камеры и... Молоток с силой полетел в камеру, разбив её.
Во мне было полно решительности. Теперь сил придавало то, что я обязан выбраться отсюда и посадить Адама в тюрьму. Я должен отомстить за всех, убитых им людей. Мила одна из них.
Прежде чем выбраться из подвала, если я вообще конечно отсюда выберусь, стоит поискать еду. Она мне сейчас ой как необходима. Важнее только вода.
Мила писала что находила еду с водой в коробках. Стоит последовать её примеру.
Я отчаянно перерыл все коробки. Ничего... Даже какого-нибудь заплесневелого куска хлеба. Про воду вообще молчу.
Ничего не найдя, я отправился к люку взяв с собой молоток. Это всё, что у меня есть в данный момент из инструментов.
Была не была. Первый удар. Молоток довольно тяжёлый. Или это я ослаб здесь за время своего пребывания?
Второй удар. Третий. Ну же! Пусть этот грёбанный кусок металла хотя бы немного поддастся! Я не хочу просто так сдаваться и подыхать здесь...
Сука, поддавайся!
Я бил молотком по люку не останавливаясь. Вкладывая ярость и злость в каждый свой удар.
Стоп! Стоп, стоп, стоп! Что я делаю?
Я мгновенно остановился.
Да я такими темпами только быстрее так откинусь!
Нужно что-то другое. Думай! Котелок совсем не варит.
Я осмотрелся. Из сподручного у меня только молоток, да старая ножовка. Разбитая камера ещё валяется. Камера!
Вдруг её осколки мне хоть как-то помогут?
Я медленно подошёл к камере, всё ещё держа в руках молоток. Осколков слишком мало, надо сбить камеру на пол. Замахнулся, кинул. Камера с громким шумом упала вниз. Молоток чуть было не приземлился мне на ногу, но я вовремя успел отойти.
Уставился на то место, где только что висела камера.
Я не верил своим глазам.