Быть может..

Вчера я выдохлась так прилично: не столько физически, как морально, поэтому вырубилась быстро, я даже выспалась. Если исключить тот факт, что я привыкла спать одна и стоило мне только отползти от Мартина, так он сразу притягил меня обратно.

Конечно же, перед тем как лечь спать, написала маме, что ночую у Мели. Пока ей рано знать, что мы уже и целовались. Она, наверное, догадывается, но пусть пока что просто догадывается. Впринципе, в этом нет ничего такого, но все равно не хочу пока говорить. Я вообще считаю, что личное должно всегда оставаться личным, без лишних людей. Да и как мне ей рассказать? Вообщем, пока лучше пусть будет в тени неизвестности.

Я проснулась раньше Мартина, но выбраться не смогла. Как уже упоминула раньше, этот человек слишком сильно меня обнимал. Так теперь каждую ночь будет? Так что я просто залипала в телефоне, пока Мартин спал.

Еще успела написать Меле сообщение.

Кому: Мелька.

«Приветик. Как дела? Как чувствуешь себя?»

Но она не отвечала. Спит, вероятно.

Надо бы ещё Максу позвонить.
Набираю его и он почти сразу берёт трубку.

— Привет.

— Привет, привет. — отвечает. — Как дела?

— Нормально. У тебя как?

— Ну вы молодцы, хоть бы сказали, что все уехали. А так все супер. С соседом нашим познакомился. С Остином. Он к тебе заходил, но ты ж уехала.

— Остин? А чего заходил?

— Сказал, что все ждет обещанного чая.

Я думала он забыл уже. Настырный какой-то. А если я не хочу, а тогда чисто для приличия сказала?

— Ну пусть ждет. — отрезаю. — Ты как смотришь на то, что ты вернёшься к нам сюда? Мы здесь надолго застряли.

— В каком смысле, застряли?

— Дела. Их решать тут надо. Мы же тебя не бросим.

— Да я ж вроде немаленький. — отшучивается. — Думаю, тут и сам смогу.

— Может, лучше все таки к нам? У тебя и школа ещё. Это я отчисляюсь. А тебе бы что-то тоже сделать.

— Точно! Школа... — вздыхает. — Я уже забыл про ее существование.

Это вызывает смешок. Не смотря на то, что Максу на учебу всегда было пофиг, он был твердым хорошистом и что-то соображал. Свои четверки он заслужил.

— Вот. Мы через пару дней вернёмся в город, а ты пока соберись, окей?

— Хорошо. Давай.

— Ага.

Я кладу трубку. Ну супер. Хотя сидеть в этом городе совсем не хотелось. Но почему-то мне все никак не удается начать жить с начала. Этот город меня обратно затягивает. Все время. Когда я смогу отсюда уехать?

— Уже по соседу соскучилась? — говорит Мартин с боку.

Я аж телефон на подушку уронила.

— Мартин! Чего ты пугаешь так?! — возмущённо вскрикиваю. — И вообще! Нечего подслушивать!

— Да что ты? Чай хоть завари, а то он бедный не может уже ждать.

— Ну если меня кое-кто выпустит за ночь от себя, то я заварю.

— Еще чего. — говорит, прижимая меня к себе сильнее и зарывается лицом в мои волосы.

Он действительно не намерен меня отпускать. Меня в заложники взяли. Помогите.

— Кушать хочешь? — спрашивает не выпуская меня.

— Ну есть такое.

— Закажи что-нибудь, я оплачу.

— Я и сама могу.

— Тебе напомнить, чем твое "я сама" всегда заканчивается? — поднимает голову. — Заказывай, сказал.

О Господи. Великая проблема - покушать за счет девушки! Прям умрет тут же.

— А что ты хочешь? — спрашиваю.

— Все то, что ты выберешь.

— Говно на палочке. Тоже будешь?

— Если ты закажешь - буду. — улыбается.

Ой, ну и придурок. Кто бы сомневался. Ума палата. Закажу ему реально что-нибудь невкусное, не съест же!

Я закажу в приложении доставки. Выбор огромный. Такс, ну и что берем?

К сожалению, я могу контролировать все, но не свою любовь к морепродуктам и всяким пастам. Сразу же на глаза попадается том-ям.

— Мартин, ты будешь удон с курицей и овощами или рис с морепродуктами? А хочешь том-ям?

— Чего? Это что вообще?

— Ну удон - это что-то типо пасты. Лапка и овощи в соевом соусе. Ну и курочка ещё. Дикая вкуснятина. Том-ям - острый суп с морепродуктами. Это ещё вкуснее.

— Ну про суп этот я знаю, не совсем деревня. Ты что будешь?

— Ну я бы удон покушала.

— Мне тоже бери. — говорит и обратно зарывается в мои волосы, намекая, что ему не особо-то и интересно.

— Ясно. — поджимаю губы.

Ну на удоне и остановлюсь. Аж слюна выделяется. Это такая вкуснятина. Ещё заказала нам попить. Не знаю, что Мартин любит, но кола, порядком, мне надоела уже, хоть это и не стареющая классика. Поэтому, я заказала нам сок. Себе, как обычно вишнёвый, а ему фруктовый. Лишь бы он ему понравился.

Я отложила телефон и тоже решила еще немного поваляться. И как-то так вышло, что я снова уснула. Видимо, мой организм был так возмущен: как это я проснулась раньше Мартина, что решил наверстать.

— Куколка. — слышу где-то возле уха. — Просыпайся. Сколько можно спать?

— М-м... — промычала. — Отстань, я сплю.

— Твой удав сейчас остынет.

Ещё не успел мой сонный мозг ничего осознать, а я уже смеюсь, заливаясь хохотом.

— Что смешного? — не понимает.

Я сажусь на диване, но пока никак не могу перестать смеяться.

— Удон, Мартин. Это удон. — сквозь смех произношу.

— Да какая разница? — всплескивает руками. — Кушай. В любом случае останет. Удон или удав. Господи, нельзя просто макаронами называть?!

Он принес еду мне буквально в постель. Поставил еду там, где он лежал, когда мы засыпали.

— Может лучше на кухню пойти?

— А может лучше уже поесть?

Он берет свою порцию, а я следую его примеру. Еда еще горячая, я не знаю, почему он так возмущался.

— Какие у нас планы на сегодня? — спрашивает.

— Для начала съездим туда, где мы вчера были с Аланом. Может какие-то камеры будут. Да, у нас есть запись, но ее же мало?

— Вообще, думаю, достаточно. Но тебе видимо нужен полный пакет?

Все поняли, что вчерашняя ситуация нисколько меня не сломила. Напротив, она лишь усилила мое желание размазать его по стенам.

— Мы его через мясорубку и без того прокрутим, Дженни. После того, как он полез к тебе, теперь и у меня есть желание его просто напросто убить.

— Так, давай без убийств, Мартин.

— Угу. — недовольно фыркает.

— Ну, а потом, можно съездить на места Мели и Джулс.

— А как мы узнаем где они? Или ты напрямую спросишь у них?

— Про место Джулс знает Тим, а вот Мелю придётся спрашивать. Но это мы отложим на самое последнее. Я не хочу, чтобы она снова в это состояние окунулась.

— Хорошо, съездим.

Я принялась за свой удон. Он был безумно вкусный. Перец я в нем не любила, но остальные было обалденно на вкус, особенно курица. А лапша было просто превосходной. Надо попробовать как-нибудь самой его приготовить. Готовлю неплохо, а ни разу не готовила.

— Тебе нравится? — спрашиваю, уплетая за две щеки.

— Неплохо.

— Неплохо? Да я сейчас умру от того, как это вкусно.

— Да кто бы сомневался.

Я лишь криво улыбнулась, в знак недовольства и продолжила завтрак. Закончив, я хотела забрать мусор Мартина и выкинуть, но он не дал мне этого сделать. Сказав, что я и так много делаю все, отнес сам. Чувствую себя бытовым инвалидом, хотя коим не являюсь.

— Мне надо в душ, а у меня ни сменной одежды, ни полотенца, Мартин. Можешь домой меня отвезти?

— У меня возьмешь. — ответил, присаживаясь рядом.

— И одежду? — ахнула я.

— Ну да. Думаю, найдем что-нибудь. Идем.

Мы направились в его спальню. Зайдя, он открыл свой шкаф.

— Выбирай. — сказал Мартин и плюхнулся на кровать.

Я подошла в шкаф и зрительно оценила ситуацию.

— Да уж.

— Чего ты гундишь? У меня много одежды. Мало что ли?

Тут и не поспоришь. Но носит он 3% из этого. И почему? Тут куча шикарной одежды. Ну правда.

В общем, я забрала у него серую зипку, потому что это более-менее что-то универсальное, что-то, что подойдет мне по стилю, ну и спортивные штаны. Его любимые, кстати. Но он ничего не сказал, когда я их взяла. Так что, возможно, не такие уж они и любимые. Получился своего рода костюм. Топ на мне был, так что очень даже неплохо.

— Такс, ну я выбрала. Полотенце теперь.

— Своего в жизни не упустишь, командирша. — вставая, улыбнулся Мартин.

Он открыл ящика комода и достал мне оттуда полотенце.

— Да здравствуйте! — возмутилась я. — Вообще-то, я предлагала меня домой отвезти. Это же ты мне не дал такой возможности.

— Ну для любимой девушки ничего не жалко. — снова улыбается.

Я иногда забываю, что мы с ним встречаемся, что у нас отношения. Как будто что-то нереальное. Из ряда вон. Я и Мартин. Да кто вообще мог подумать?

— Все. Отстань. Я в душ. — ответила и быстро ушла в ванную.

Провела я там, наверное, не меньше получаса. Тут не была тысячи моих баночек, поэтому пользовалась шампунем Мартина, который, как и у всех парней, 100 в 1: шампунь, гель, мыло для рук. Еще и хватает на год.

Я надела одежду Мартина, в которой буквально тону. Она действительно огромная на меня. Поэтому пришлось применить дизайнерское решение. Кофту я красиво заправила сбоку, а на штанах внизу была веревочка, которой можно было затянуть штаны, но она мне не особо помогла, поэтому я завязала этой веревкой излишнюю часть и заправила внутрь. Теперь одежда как будто и правда потеряла несколько размеров. Но выглядела на мне она неплохо.

Довольная вышла из душа и направилась обратно в гостиную, где уже был Мартин.

— Тебя только за смертью в душ посылать. — усмехнулся Мартин, оборачиваясь ко мне. — Ух ты! А что ты с моей одеждой сделала? Она на тебе не должна так хорошо выглядеть.

— Ты меня оскорбил так? На плохом холсте не нарисовать шедевр. Ясно все с тобой. — усмехаюсь в ответ.

Если по моему общению кому-то могло показаться, что я из тех девушек, что строит из себя обиженную и дует губки, чтобы парень затискал ее, то я вместе с вами сдерживаю рвотный рефлекс. Черный юмор - мое хобби. Я люблю стебать в ответ. Тем, что говорит Мартин можно обидеть только третьеклассницу. Но отвечать шуткой на шутку мне нравится.

— Ну все, все. Ты шикарна, куколка.

— Ну-ну. Я уже учла твое мнение. Запомню.

— Злопамятная?

— Ох, ты даже не представляешь насколько. — улыбаюсь.

Вот тут уже правда. Я буду даже в гробу припоминать человеку его грехи. Но, опять-таки, Мартин вообще не умеет обидно шутить. Ну, по крайней мере, пока таких шуток не поступало. Меня это радует, потому что всерьёз устраивать баттл по нашей способности стебать друг друга я не собираюсь. Хотя...

— Ну все, прости, если обидел.

— Мартин, ты придурок. Чтобы меня обидеть, тебе ещё надо постараться. Твои шутки с моими даже рядом не стоят.

— Пф, уверена?

— На все 100.

— Проверим. Обязательно проверим.

— Ну удачи. — усмехаюсь и беру телефон с дивана.

Пропущенный от Мели.

— Ты не слышал, что мне звонили?

— Нет. Я бы сказал.

Я перенабираю ей, но она уже не берет трубку. Что-то случилось. Я чувствую.
Звоню еще раз снова не берет. Да что ж такое? Может все таки все нормально? Просто ошибаюсь. Набираю третий раз и она берёт.

— Дженни... — заплаканный голос с той стороны сразу бьет под дых.

— Что случилось?

— Приедь пожалуйста. У меня больше нет сил.

Гудки.

Мартин сразу подходит ко мне.

— Что случилось?

Я сразу иду к выходу. Обуваю кроссовки и надеваю куртку. Хватаю сумку.

— У Мели что-то случилось. Я должна к ней поехать.

— Что случилось? Ты можешь мне объяснить нормально?! — он останавливает меня за плечо. — Я тебя отвезу.

— Давай. Но я сама не знаю что там. Она просто попросила приехать.

— Так. Хорошо.

Я вызываю лифт, а Мартин быстро одевается. Он даже не успел, в отличие от меня, переодеться и умыться. Иногда мне кажется, что я доставляю ему слишком много проблем, которые он вообще не обязан решать. Ну что поделать? Они идут в комплекте со мной, видимо. Я бы и сама от них избавилась, если бы могла. Дайте туториал, что ли, какой-то.

А захожу в лифт, а Мартин, закрыв квартиру, быстро залетает следом. Мы уже не разговариваем и молча спускаемся на первый этаж. Когда лифт спустился мы самым быстрым темпом выходим из подъезда, садимся в машину и выезжаем.

Что могло случиться? Гребённый Алан. Видит Бог, когда я до него доберусь...

Доехали мы очень быстро. Буквально минут 7 и мы на месте.

— Подожди меня в машине. Я не знаю что там. Если что позвоню.

— Хорошо. Звони сразу, если что.

Я вышла из машины и зашла в дом. Она жила в частном доме, что иногда вызывало зависть, потому что дом у нее был прекрасный. Но я провела большую часть нашей дружбы у нее и это стало уже вторым моим домом, да и родители Мели, всегда ко мне относились прекрасно.

Я звоню в звонок. Проходит секунд 15 и никто так и не подходит. Я звоню еще пару раз, но все та же история. Дергаю за ручку - открыто.

— Мель? — захожу и закрываю за собой дверь.

Я прохожу в дом. Захожу на кухню, в гостиную, в ее комнату. Нигде подруги нет.

— Да куда ж ты делась? — бубню, открываю дверь ванной.

И тут понимаю, что, вероятно, потеряла рассудок, потому что Меля лежит на полу со вскрытыми венами вся в крови. Она лежит неподвижно, а ее, от чего-то, мокрые волосы прилипают ко лбу. С запястий стекает ало-красная кровь.

Я сразу же подбегаю к ней. Но она никак не реагирует на мои прикосновения. Она совсем ослабла, а кожа ее стала холоднее, гораздо холоднее, обычного.

— Меля! Господи!

Я трогаю пульс на шее. Не чувствую. Ничего нет! Я достаю из сумки зеркало и подношу ко рту. Дыхание редкое, но есть. Есть!

Я быстро осматриваю ванную комнату в поисках аптечки. И удача — я её нахожу! Открываю аптечку. Бинты есть. Мне нужна марлевая повязка.

Я беру вату и кладу ее на бинт, в последствии, сворачиваю его в четыре раза. Делаю так и со вторым, а затем затыкаю ими порезы.

У меня нет времени на парику, грусть или страх. Счет идет на секунды. Как бы мне не хотелось сейчас плакать и кричать, Мельке это не поможет.

Теперь нужен жгут, но откуда же он у них возьмется?! Мне нужен срочно кусок ткани! Осматриваю ванну и не вижу вообще ничего. Бегать по дому искать?

Прости, Мартин. Я отрезаю кусок его кофты снизу и разрезаю пополам. Получив два длинных куска, я затягиваю место над порезами, чтобы остановить кровь. Затягиваю так туго, как могу. Это вроде помогает, потому что кровь начинает сочиться меньше.

Отлично, но она все еще без сознания. Нужно привести ее в чувства. В аптечке нашла нашатырь. Господи, кто же такую продуманную аптечку у них дома собирал? Я наливаю его на ватку и аккуратно подношу ее к носу подруги. Это помогает. Она морщится и открывает глаза.

И только тогда я выдыхаю. Она жива. Теперь можно дать волю эмоциям.

— Господи, Меля! — слезы сами льются из меня.

— Дженни... Что ты... Делаешь?

— А если бы я не успела? Мель, не делай так никогда. Господи, да я сама чуть на тот свет не отправилась.

— Убери это. — она начинает хвататься за повязки на ее руках. — Убери! Дженни, я не хочу! Дай мне уйти! Убери их!

— Меля, ты с ума сошла?! Что ты такое говоришь?

— Уйди! Уходи, Дженни! — у нее начинается истерика. — Оставь меня! Хватит! Я больше не могу!

— Успокойся. Ты чего? Все хорошо, ты в безопасности.

Она привстает на локтях, облокачиваясь об стену и почти сразу шипит от боли.

— Уйди, говорю. Не надо меня спасать! Хватит! Я устала, Дженни! Устала!

Я краем взгляда вижу нож, которым она нанесла себе этот вред. Хватаю его и убираю в сторону. Не хватало нам ещё чего-то подобного.

— Тише, тише. — я обнимаю ее, но она все еще противиться.

Она не может меня оттолкнуть, так как руками ей двигать крайне тяжело, но пытается всеми другими частями тела показать своей протест.

— Дженни, я не могу больше! Я мерзкая! Грязная! Он трогал меня! Тут! И тут! Мне тошно от себя... — она слезно показывает мне дрожащими руками на части своего тела. — Я никогда не отмоюсь от этого! Я всю свою жизнь буду такой использованной! Никому не нужна такая уродка!

Она кричит навзрыд, а я понятия не имею, как мне ее вытащить отсюда. Она упала в яму, вытаскивать ее как, я пока не понимаю, поэтому я просто упаду туда с ней. Она в слезах умоляет мне дать ей умереть, но если умрет она, то следом уйду и я.

— Мелечка, девочка моя, пожалуйста, успокойся. Моя хорошая, моя любимая, дыши. Я рядом с тобой. Ты в безопасности. — я обнимаю ее крепче.

Мы обе плачем, но я не могу показать ей такой же истерики, которая бушует во мне, поэтому по моему лицу текут слезы, которые я попросту не могу сдержать.

— Я не могу больше! Это такая грязь! Это ломает меня изнутри! — она больше не отталкивает меня, а наоборот прижимается и обнимает. — Эти раны, что у меня на руках - ничто, по сравнению с тем, что происходит у меня внутри.

И после этого я должна простить его? Пощадить? Какие чувства у меня должны быть, когда моя подруга вся в крови умоляет меня дать ей нож?

— Знаю, хорошая моя, знаю. Я бы забрала всю твою боль себе. Но я не могу, понимаешь? Я бы просто забрала этот ад себе. Но ты меня с ума сводишь, ты меня сама без ножа режешь, когда я тебя в луже крови нахожу, Мель!

Я сейчас сама возьму нож и вспорю себе все. Я не могу на это смотреть. Я не могу это слышать. Сколько это еще дней будет продолжаться? Пусть мне будет так больно, пусть я буду страдать, но я молюсь всему, что есть на этом свете, чтобы ей стало проще. Я отдам все, что есть. Свое счатье на кон поставлю, но пусть она заново заживет.

— Я никогда тебе такого не пожелаю, никогда. — сразу же отрезает. — Но, Дженни, что мне сделать? Что сделать, чтобы я перестала себя так чувствовать?! Меня наизнанку выворачивает! Мне умереть проще, чем это ощущать! Это сломало меня! Я жить больше не смогу!

— Сможешь, девочка моя, сможешь. Потерпи. Я знаю, что это кошмар, что это ужас. Но я помогу тебе. Что мне сделать, чтобы тебе проще стало? Я все сделаю, чтобы ты отпустила это.

— Я ничего не хочу! Хочу снова чувствовать себя чистой. Чистым человеком. Я грязь из под ногтей. Уродина. Мерзкая. Отвратительная! — она все ещё ревет в три короба.

А я ничего не могу сделать. Она на стенку уже готова лезть, лишь бы ей дали умереть. Но в то же время, у нее уже нет истерики. Она больше не вырывается и не тянется к ножу, она просто плачет и прижимается ко мне.

— Маленькая моя, так больно за тебя. Мы исправим это. Не сдавайся, пожалуйста. Нужно это пережить. Станет легче, станет лучше. Я тебе обещаю, что я буду рядом и мы это вместе пройдём.

— Обещаешь?

— Клянусь. Мель, клянусь. — глажу ее по голове. — Я сделаю все, чтобы тебе стало легче. Не делай так. Что ты удумала?

— Ты мне нужна, Дженни... — шепчет. — Помоги мне. Я не выберусь.

Это просто ставит меня на колени, убивает во мне все. Почему мир так жесток? Уроды, конченые выродки, которые травмируют миллионы девушек живут свою жизнь, полноценную жизнь, а несчастные девушки остаются в этом состоянии? И найдутся такие, которых не спасли. Которые надеялись, что к ним придут, их спасут и им помогут, но к ним никто не пришел.

Моя любимая девочка, самый светлый лучик, не заслужила этого. Она со всей добротой отнеслась к нему, помогла адаптироваться в новом классе, пока меня не было. Меля сделала для него все, что могла, по мере их общения, а что сделал этот ублюдок? Он убил ее, просто растоптал. Алан сломал ее. Разбил в ней все живое. А сам ходит довольный и пытается зажать других. Он же и до Джулс добрался. К ней тоже надо съездить.

Я сама умираю с ними. Если меня спросят: "Что самое страшное ты переживала?", я без замедлений отвечу, что этот момент самый страшный.

Я и представить не могла, что мне придётся в лужи крови с ней сидеть. В луже ее крови.

Он будет умолять о пощаде, но никто ему этого не простит. Если он думает, что выйдет сухим из воды, ты не выйдет. Смерть ему раем покажется.

— Вставай. Идем. — говорю и помогаю ей встать.

«Женская дружба – это совместное выживание в мире мужчин.»