7/ Глубокая ночь, 17 июля
03:27
Пальцы Кики едва заметно дрогнули, когда её разум внезапно захлестнула волна кошмарных сновидений. Кожу пронзила острая дрожь, вызванная не только внезапным холодом, но и гнетущим чувством тревоги, будто тьма подступала всё ближе и ближе, показывая сознанию пугающие и болезненные картины.
Она неслась сквозь непроглядную чащу, ощущая холод земли под босыми, почти онемевшими ступнями. Острые ветки царапали кожу, грязь впивалась в её бледные, израненные ноги, но Кики, не обращая внимания на боль, отчаянно пыталась вырваться из этой всепоглощающей тьмы. На ней было лишь нижнее бельё. Тот самый кружевной комплект, запечатленный на тех позорных фотографиях. В этом жалком одеянии она неслась сквозь ночной мрак, пытаясь укрыть дрожащее тело руками от насмешливых взглядов вокруг.
— Кай? Юри? Мне так страшно! — шептала она в стылый, пропитанный тревогой воздух. Кики ощущала на себе липкий, давящий взгляд, будто сами невидимые глаза неотрывно следили за каждым её движением. Казалось, что кто-то притаился в тёмных глубинах леса, скрываясь в густых зарослях или же на тонких ветвях деревьев, нависших над головой. Всё вокруг дышало ощущением неотступного наблюдения, словно даже вороны, парящие в чёрном небе, молча наблюдали за ней. — «К... Кай!», — вскрикнула она, захлебываясь в панике, но не видя никого, кто мог бы предложить ей убежище.
Ветер, одержимый похотью, хлестал по изящным бёдрам Кикихары, а коварные ветви деревьев тянулись, как настойчивые руки, царапая её ключицы и плечи, стремясь сорвать с неё остатки одежды. Всё это превращалось в кошмар наяву. Будто бы каждый элемент природы сговорился против неё, стремясь обнажить не только её тело, но и душу, выставить её на потеху безжалостному миру. Горькие слёзы покатились по её щекам, когда сквозь непроглядную тьму впереди проступил тёмный силуэт человека.
Это был Кай. Он стоял там, в самой глубине ночи, и его взгляд словно пригвождал её к месту, не давая двинуться с места. Не выдержав больше этого напряжения, Кикихара сорвалась с места, ведомая одним лишь инстинктом — как можно скорее ощутить хоть чьё-то тепло, укрыться от этих осуждающих взглядов. Она бросилась к нему, вцепившись дрожащими пальцами в его одежду, всем телом прижавшись к его груди, ища спасения в его объятиях. — «Кай... Пожалуйста, спрячь меня от этого позора! На меня все смотрят!», — прокричала она, заглушая собственный страх, но, вопреки ожиданиям, не почувствовала от его тела ни тепла, ни ласкового сочувствия, ни даже намека на дружескую поддержку, лишь отстраненную, пугающую холодность.
Ладони Кая вдруг сжались, а Кики, почувствовав неладное, судорожно прикрыла глаза. В зловещей тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра, не прозвучало ни единого слова, но в его руке вдруг тускло блеснуло стальное лезвие. Всё также безжалостно хлестал ветер, обжигая холодом открытые участки тела: ягодицы, спину, плечи. Кай даже не попытался её согреть, не прижал к себе, не предложил никакого утешения. Лишь ледяные пальцы сдавили её талию, удерживая её в опасной близости, и только затем он медленно наклонился к её уху, обжигая дыханием:
— Не бойся, Кики. На тебя всегда смотрел только я. Никто другой не посмеет приблизиться к тебе даже на метр, — его слова, словно капли яда, обжигали сознание, а затем кожа Кики ощутила леденящее прикосновение стали. Острие прижалось к самому ребру. Она не успела вымолвить ни слова, парализованная ужасом, не в силах пошевелиться, не в силах даже вдохнуть. И лишь когда острая боль пронзила её плоть, когда лезвие с хрустом вошло под кожу, из её горла вырвался громкий рваный крик.
Он ранил её, осквернил, оставил на её теле кровавую метку, знак своей власти. И пока алая горячая кровь струилась по её талии, окрашивая бледную кожу в багровый цвет, Кай крепко удерживал её, не давая упасть. Его губы медленно скользили по её шее, мочкам ушей, щекам, оставляя на её коже липкий металлический привкус. Силы покидали Кики с каждой каплей крови, ноги слабели и подкашивались, и она понимала, что её конец близок, что она лишь безвольная жертва в руках безумного сталкера.
Бросив её безжизненное тело на стылую землю, как ненужную куклу, Кай расплылся в безумной улыбке, обнажив хищный оскал. Ему нравилась эта игра, нравилось ощущать себя всемогущим, способным одним жестом подарить ей жизнь или же навсегда погрузить во тьму. Он — хозяин её судьбы, единственный, кто решает, как ей жить, как дышать, как думать, как чувствовать. Она лишь марионетка в его руках, послушная и безвольная, всецело принадлежащая ему. Он — её Бог, и он же её палач.
Кикихара внезапно распахнула глаза, вынырнув из кошмарного сна, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь унять дрожь и прийти в себя. Она ощупала себя, словно не веря в случившееся: кожа была совершенно цела, без единого пореза, без единого следа крови, и даже намёка на грязь не было. Всё вокруг было чисто и спокойно. Кай мирно спал рядом, закинув на её тело тяжёлую, но согревающую руку, оберегая её от кошмаров. Она взглянула на его сонное, умиротворенное лицо, на то, как он безмятежно спит, не нарушая её покой. Но в голове пронзительным вопросом вспыхнула мысль: «неужели это он — тот самый Чонвон?»
── ⋆⋅ 30 звёзд! ⋅⋆ ──