Глава 4. Дикари
Это были кочевники. Ева помнила то, что сказал ей однажды Джейкоб: «Возьмите одинокого мужчину или женщину, и я скажу, что перед вами святой. Возьмите двоих, и они влюбятся друг в друга... возьмите шестерых, и они вновь изобретут предрассудки. Возьмите семерых, и через семь лет они вновь изобретут войну». Некоторые люди, сбежавшие с уровней Кокона, в своих скитаниях обезумели от страха. В необходимости выживать они стали объединяться в кланы, создавая первобытные объединения и лишь аллюзию на общество. Мало что отличало их от животных.
Но так же они были не глупы.
Ева видела, как люди с факелами быстро прошли по коридору. Они были совершенно бесшумными - их походка больших людей напоминала кошачью, легкую и невесомую. Еве некуда было бежать. Вскоре дверь распахнулась, и люди с разукрашенными лицами вошли в комнату, осветив ее несколькими факелами.
Ева поняла, что эти дикари оказались здесь не просто так. Они заприметили их с Софией как свою победную добычу еще на входе в город, и теперь, окончательно заманив девушек в ловушку, были готовы провести свой ритуал.
Ева увидела, что стоило Софии открыть глаза и непонимающим взглядом окинуть дикарей, как один из них тут же закрыл ей рот рукой.
Стояла абсолютная тишина. Шаги, взмахи руками, треск огня в факелах - все это не имело места в гробовом молчании. И тогда Ева закричала.
Раньше она бы и подумать не могла, что ее голос способен на такое, но теперь испытала его в деле. Когда из горла вырвался хрип, огромная рука зажала ей рот. От дикаря мерзко пахло тухлым мясом. Ева попыталась вырваться, но он был просто огромен, медленно шагал, неся девушку, будто тряпичную куклу.
Их с Софией вынесли и вытолкали на улицу. Дикари разожгли костры от своих факелов: один большой и несколько маленьких. Ева оглядывалась по сторонам, пока огромное чудовище все еще сжимало ее тело, будто в тисках. Ей было противно касаться этого человека, но ему было все равно.
Дикари перешептывались. Они бросали какие-то фразы на непонятном Еве языке, кивали друг другу и довольно слаженно занимались работой. Костер получился огромным.
Еву крепко привязали к одному фонарному столбу, Софию - к столбу напротив. Дикари прибывали, выползая из темноты, как пауки, и вскоре их оказалось не меньше сотни. Откуда могло взяться столько людей, Ева не знала, но предположила, что все это время они прятались в городе, и ночь - в их время, наконец вышли на празднество.
На маленьких кострах женщины, голые по пояс, уже готовили какую-то пищу. Еву окружил запах гари и паленых волос, от которого все внутри сжалось. В центр площади вытащили большую тележку, и девушка заметила тушу какого-то животного лежащую на ней, но когда один из дикарей поднес факел поближе, девушка увидела в его свете отрубленную человеческую руку, на которой не хватало одного пальца. Дикарь схватил ее и сунул в огонь. Он съел руку у Евы на глазах.
Ева кричала.
Ева взвизгивала несколько раз, извиваясь в крепких узлах и веревках, наблюдая как дикари-каннибалы проводят свой праздник. На девушку не обращали никакого внимания.
Ева подняла глаза, чтобы посмотреть на Софию: женщина молчала. Она повисла на державших ее веревках и смотрела на пламя большого костра, будто завороженная. Ева почувствовала, как сильно внутри разрасталось отчаяние.
Она вскрикнула еще раз.
- Тотем! - позвала она, думая о том, что не видела пса с тех пор, как они с Софией пришли в город. - Тотем! - звала Ева и в сердцах просила о том, чтобы пес успел убежать.
Спустя некоторое время празднество подходило к концу. Дикари доели все, что у них было с собой, стали более вялыми, но начали петь какие-то песни и скакать вокруг костра. Еву поразило это действие, в котором у сгорбленных дикарей, пляшущих на согнутых ногах, руки безвольно болтались вдоль туловища, а голова была запрокинута назад с высунутым языком. Они закатывали глаза так, что налившиеся кровью белки выглядели жутко в свете костра.
Так начинался ритуал. Ева чувствовала вибрацию в груди от горлового пения дикарей и их сумасшедших плясок. К тому же поднималась буря, она знала это, потому что ветер становился сильнее и песок летел девушке в лицо.
Дикари начали подходить к ней. Они тянули к ней свои грязные руки со скрюченными пальцами, но не касались ее, будто Ева была каким-то божеством. Грузный мужчина, который совсем недавно выволок Еву из дома встал перед ней, выплевывая какие-то непонятные ей слова, похожие на проклятья.
Был ли этот тот язык мертвых, на котором говорил Кокон, Ева не знала, но думала, что это был именно он. Грубый хрипящий язык, в котором слова были похожи на плевки и гортанные звуки.
- Ханк! - вскрикнула женщина, стоявшая позади большого мужчины. Она оттолкнула его, протиснулась сквозь толпу и ее лицо тут же оказалось напротив лица девушки. - Ханк Ивэ...
- Ева, - шепнула девушка не в силах отвести взгляд от изуродованного лица старухи, которое сплошь покрывали ожоги и шрамы.
- Ивэ... из-бран-ная. Прави-тель-ница, - произнесла старуха по слогам. Все вокруг умолкли.
В следующую же секунду старуха упала к ногам Евы и начала плакать.
И тогда дикари устроили настоящую вакханалию. Они били в барабаны, топали по земле, пели свои ритуальные песни и выкрикивали заклинания, причем каждый - на свой лад и пытаясь перекричать других. Это создавало невыносимую для человеческих ушей какофонию звуков, которая просачивалась внутрь Евы. Вибрация в груди становилась невыносимой. Как будто что-то внутри Евы просилось наружу, но не могло вырваться, и дикари, своими песнями и танцами приводили это Нечто в ужас. Оно рвало и метало.
После наступил хаос. Дикари толкали друг друга в огонь, вскрикивали от боли и ожогов, смеялись, дрались, били друг друга палками и камнями, продолжали петь, ругаться и кричать. Это было частью их праздника, мира, культуры, которая была создана в считанные минуты и стала частью дикого, нечеловеческого мира.
Ева поняла, что ее голос охрип, когда вновь попыталась закричать, и человек с факелом и обезумевшим взглядом ринулся в ее сторону. Но его быстро отвлекли и ввязали в какую-то драку, и про Еву быстро забыли.
Пока мужчины предавались столь странному обряду, женщины еще сильнее разожгли костер и откуда-то из соседних домов принесли огромный котел. Его подвесили над огнем, а совсем рядом принялись точить ножи и большой топор. На Еву никто не обращал внимание, но вот женщины часто указывали в сторону Софии и улыбались краем рта.
Девушка закрыла глаза и попыталась не думать о том, как неприятно затекли руки и ноги в неудобном положении, и о том, что у нее не осталось никаких шансов выбраться отсюда невредимой. Вскоре большой дикарь снова возник перед ней. У него не было факела, но висящие вдоль тела руки сжимались в кулаки.
- Ты познать страх, - низким голосом сказал он, поднял руку и отвесил Еве пощечину.
Звон в ушах показался ей совершенно нестерпимым, и тогда все чувства разом ворвались в ее тело. Вибрация в груди переросла в чудовищную боль. Теперь Ева чувствовала все. Она чувствовала запах тухлого мяса, крови и гари в разы сильнее, она ощущала холод ночного ветра и жар близкого костра. Ее глаза слезились от дыма, а каждая клеточка тела ныла от нестерпимой боли.
Ева чувствовала все.
***
Все, что только мог чувствовать Джейкоб, поглотила адская боль. Он прислонился к одному из массивных деревьев, чьи корни уродливыми щупальцами выступали из земли. Каждая клеточка тела Джейка давала о себе знать не самым лучшим образом, и он не знал, как терпеть это. Мужчина не мог понять, в какой момент система дала сбой.
Десять лет... десять лет упорной работы, недосыпа, сумасшедших идей и просчетов. Он считал каждую копейку, выданную спонсором, чтобы получить самое лучшее оборудование. Он изучал человеческий мозг так, как ювелир лелеет свое творение. Это была уникальная работа. Создать новый мир в чужом разуме.
Что могло пойти не так?
Джейкоб слишком долго был убежден в мысли, что, по сути, мозг идентичен для всех людей, выполняет одни и те же функции одинаково, а значит, его, как радио, можно настроить на определенную волну и транслировать глубокий сон на нескольких подопытных. Но все планы Джейкоба перечеркнула вещь, которую невозможно было просчитать с помощью самых дорогих приборов. Подсознание.
Он принял его за погрешность. Джейк думал, что подсознанием можно пренебречь, контролируя каждый шаг подопытных за счет Тумана. Создатель рассчитывал на то, что подсознание строится на страхе, инстинктах, и их же пытался искоренить. У него это получилось, Ева оказалась достоверным тому примером, но Кокон рухнул. Почему?
Джейкоб понимал свою ошибку.
Не подсознание строится на страхе, а страх строится на том, что сокрыто в подсознании.
И где теперь было искать пути решения назревших проблем, Человек в черном не знал. Он знал лишь, что ему нужно было срочно найти Еву.
При мысли о девушке-альбиносе сердце Джейкоба сжималось и колотилось с удвоенной скоростью. Все вокруг, созданное им же и обезумевшее в миг, было только его виной, виной Создателя. А Ева - самое чистое, доброе и уникальное существо в этом мертвом мире, оставалось его последней надеждой. И поэтому Джейк превозмогал любую боль, стремясь спасти это хрупкое существо. А может, и не только поэтому...
Мелкие твари больше не беспокоили Джейкоба. И хоть вдоль земли, отходя от нее лишь на пару сантиметров, стелилась пелена Тумана, Джейк знал, что Кокон не собирался его убивать. Лишь поторопить. Мужчина шел, едва переставляя ноги и держась правой рукой за левый бок, откуда сочилась кровь: птица клюнула слишком сильно.
Его трясло от озноба, ноги продрогли, но лицо пылало от жара. Веки слипались, туман будто бы проник к нему в голову, мешая ориентироваться в пространстве, но Джейк продолжал идти дальше. Перед ним лежал Город Памяти. И Туман гнал его именно в ту сторону.
Джейкоб знал, что в городе опасно, тем более днем. Проекции кокона в лице тварей-животных и людей, больше походивших на зомби, живых трупов, чаще селились именно здесь. Поэтому он и посоветовал Августу и Элизабет обосноваться подальше от города.
Джейк в очередной раз остановился, переводя дыхание. Тело ломило. Несколько ударов сердца, и в ночной тишине мужчина отчетливо услышал крик.
- Господи... Ева...
Джейк ринулся в город, петляя между домами. В каждом проеме, коридоре, закоулке ему мерещились тени, лица и горящие глаза. Зверей здесь было немерено, особенно ночью, и когда небольших размеров существо появилось перед ним, Джейк замер.
Существо подошло еще ближе. Джейк попятился, пытаясь нащупать хоть что-нибудь для защиты. Но когда существо начало громко и заливисто, подвывая, лаять, сердце Джейкоба окончательно упало.
- Тотем?
Пес подбежал к нему, скуля и прижав хвост.
- Где Ева? - Джейк сжал щенка так, будто тот мог сказать ответ. Но конечно же, в ответ тот лишь проскулил. - Ну же, отведи меня к Еве, давай.
Джейк подтолкнул пса в бок и последовал за ним.
Они вышли на одну из улиц. Отсюда Человек в черном видел, как дым взвивался над лабиринтами домов. Не было сомнений: где-то в центре города горел огонь. Но что это могло значить?
Чувствуя дикую боль во всем теле, Джейкоб продолжал идти вперед. Тотем боязливо жался к его ногам, и мужчина тоже чувствовал дикий ноющий страх, но не поддавался ему. Он должен был спасти Еву во что бы то ни стало. И пока он шел к ней, Кокон его не трогал. Эта мысль успокаивала.
В темноте вокруг мелькали чьи-то глаза. Будь то совы или одичавшие кошки, они бесшумно пробегали мимо, останавливаясь лишь за тем, чтобы проследить путь Джейкоба. Глаза и уши Кокона, они были настороже.
Когда Джейк подобрался к главной площади, он заметил впереди огромный костер. В пламени мелькали люди. Они двигались будто в судорогах, дергались, издавали жуткие гортанные звуки и напевали мелодии без слов. Эти дикие танцы сопровождали барабаны и выкрики, преимущественно женские, но Еву Джейк не мог разглядеть.
- Жди здесь, - бросил мужчина псу, и тот послушно сел у одного из домов.
Джейк пробирался по темноте. Ему было больно двигаться, но двигаться бесшумно оказалось еще больнее - приходилось напрягать мысли и следить за дыханием.
Вскоре Джейк подобрался к дикарям так близко, как только мог. Ноги не слушались и глаза слезились от дыма. Сложно было разглядеть в свете костра что-то кроме дергающихся фигур, и мужчина тщательно обдумывал свои действия. Если Ева здесь, если она попала в плен, то где ее могли бы держать?
Мужчина осмотрелся. Перед дверями заброшенного кинотеатры стояли большие уличные фонари, и кажется, кто-то был привязан к ним.
«Ева», - загорелось в голове Джейка, и он кинулся в сторону девушки.
***
Ева чувствовала мертвенную усталость. Все внутри пылало огнем, а снаружи покрывалось пленкой холода. Ее трясло, глаза слезились, и все вокруг кружилось, вертелось, будто во сне. Все происходящее превращалось в кошмар и уже было кошмаром.
Она закрыла глаза, пытаясь унять колотящееся в висках сердце, порождавшее дикую мигрень, когда почувствовала, что ее рук, закрученных за столб, кто-то коснулся. Ева чуть было не вскрикнула, но с ее губ слетел лишь хрип.
- Тихо, - зашептал голос, и девушка не сразу сообразила, кому он принадлежал.
Спустя несколько секунд ее руки и ноги были свободны. Совершенно обессиленная, Ева повалилась на землю, но те же руки вовремя ее подхватили и поставили на ноги.
Джейк повернул Еву к себе, и она, болтаясь в его руках как кукла, не сразу узнала своего спасителя.
- Ева, что с тобой?
Девушка крепко зажмурилась, снова открыла глаза и разобрала в темноте знакомый профиль. Конечно же, это был он. Ее темный рыцарь из детских сказок.
- Давай, нам надо уходить, - Джейкоб потянул девушку за собой, но та остановилась.
- Нет, - язык онемел и теперь выговаривать слова было сложно, - София... ее забрали. Они съедят ее!
- Кто?..
- Нет времени объяснять, - отмахнулась Ева, - нам нужно туда. Ей можно верить, ее нужно спасти!..
Джейк хотел было поспорить, но Ева с невесть откуда взявшимися силами уже тянула его в противоположную сторону.
Они подобрались к дикарям так близко, как только могли и спрятались за тележкой.
- Они каннибалы, - очень тихо сказала Ева. - Они увели ее сюда и хотят убить.
Будто в подтверждение словам девушки раздался крик. Ева выскочила из своего укрытия совершенно неразумно и бросилась к Софии. Женщина была связана и окружавшие ее дикарские женщины на секунду застыли в недоумении. Ева выхватила нож из-под куртки Софии и хлестнула им ближайшую дикарку. Та закричала и отпрянула.
На зов женщин переполошились мужчины. Ева одним рывком срезала с Софии веревки и они бросились вперед.
В свете костра Джейкоб заметил брошенную рядом полицейскую машину. Капот был помят, но мужчина схватил большой камень и разбил стекло.
Осколки расцарапали руки, но Джейк не обратил на это внимание. Он знал, что Кокон был своеобразной игрой на выживание и иногда своим подопытным дарил плюшки для выживания. Джейк обшарил машину как только мог, и в тайнике под задним сиденьем нашел то, что запрятал еще давно - заряженный пистолет.
Мужчина бросился следом за девушками, оглядываясь, и стреляя по дикарям. Они взвизгивали от каждого выстрела, но продолжали бежать за своей неудавшейся добычей.
Превозмогая боль в ногах, Джейк нагнал девушек и потянул их в коридоры домов, где маленькие пешеходные дорожки во дворах петляли зигзагами. Здесь им легче было спрятаться.
Джейк еще пару раз выстрелил по дикарям, затормозил, чтобы рассмотреть, как далеко находился противник, но в кромешной темноте без луны и звезд сделать это было просто невозможно.
Трое спрятались в одном из домов. Они закрыли за собой дверь и опустились в кромешной темноте на пол, пытаясь отдышаться. Ни у кого не хватало слов, чтобы выразить произошедшее.
Ева чувствовала дикую слабость во всем теле и дышала часто. Она буквально не могла надышаться, и паника в ее теле возрастала.
- Спасибо, - шепнула София, уперевшись спиной в стену и запрокинув голову. Джей смог разве что кивнуть, но не подумал, мог ли кто-то разглядеть этот жест в темноте.
Когда их дыхание пришло в норму, стало необыкновенно тихо. Ева уже существовала в странном состоянии на грани сна и реальности, а Джейк почувствовал дикую усталость и уже не мог держать глаза открытыми. Тогда вскрикнула София.
Женщина почувствовала, как что-то зашевелилось у нее в ногах и подскочила. Тогда Джейкоб тоже почувствовал, как к нему подобралось склизкое нечто и тоже рывком поднялся на ноги, утянув Еву за собой. Девушка была совершенно без сил, и когда они снова побежали, Джейкобу пришлось буквально нести ее на руках.
Они не могли больше оставаться в темном убежище, Кокон был против этого. Твари оживали ночью, и у героев оставалось все меньше времени. Как бы они ни устали, необходимо было двигаться дальше.
И будто в подтверждение этому, на горизонте замаячил рассвет.