Глава 9. Кошмары и двуликая ведьма
Элизабет водила ладонью над пламенем свечи, плывя по течению собственных мыслей. Девушка была погружена в них так глубоко, что уже запутывалась в сетях ужасающих фактов. Она понимала, что устала бояться, но не могла унять дрожь и совладать с чувством постоянной тошноты.
«Что будет дальше?»
А что могло быть дальше? Что могло быть там, за гранью Кокона? Что они могли увидеть, учитывая тот факт, что уже побывали за гранью разумного? Никто из них не мог ответить на эти вопросы.
И все же Элизабет пыталась направить свои мысли в единое русло. Она думала о последней капле, уничтожившей их веру в логику и прежний мир. И это было даже не отсутствие звезд на небе. Больше всего Элизабет волновал Туман.
Он медленно надвигался со стороны озера, и, казалось, пожирал все на своем пути. В ночи же, не имея никакого иного естественного источника света, туман светился самостоятельно. Так, будто он состоял из миллиардов мельчайших люминесцирующих частиц.
«Он сияет таким нездоровым блеском. Таким манящим, как чья-то нарисованная улыбка, таящая под собой ухмылку самого Дьявола».
Элизабет смотрела в окно и наблюдала за тем, как Туман постепенно засасывал в себя здание, в котором они находились. Сначала в густом воздухе растворились двери, затем стена, потом еще две... Туман подбирался к Лиз, Августу и Фредерике, которые и думать не думали о сне, но боялись в очередной раз отдаться панике. Туман накатывал, туман поглощал, туман наступал, а люди бездействовали.
Элизабет закричала. Она хотела выкрикнуть что-то, но получился лишь резкий дикий вопль.
О, Господи... это не может быть реа...
В коридоре раздались шаги. Лиз обернулась. Она не знала что хуже: видеть ужас или слышать его приближающиеся шаги.
Элизабет снова метнулась к окну, убеждая себя, что ей привиделось, что это лишь фантазии больного, уставшего воображения и ничего более.
Но она ошиблась.
Это не правда. Это ...
Из светящегося в темноте, какого-то радиоактивного, тумана поочередно медленно выплывали десятки щупалец.
... не реально...
Они как будто тянули за собой весь туман. Как будто он был огромным организмом, дышащим и живым пристанищем для самых изощренных тварей. Он выпускал их, поддерживал их существование, а взамен они бились на его стороне. Они уничтожали.
И все же Элизабет продолжала вертеть головой из стороны в сторону в поисках спасения. Она не могла вымолвить ни слова, но пламя свечи освещало ее лицо, и Фредерика с Августом без труда читали в нем ужас.
Шаги приближались.
А за ними с каким-то ничтожным опозданием несся шепот. Элизабет неосознанно и настороженно вслушивалась в него, но не могла различить слов. В конце концов, она на дрожащих ногах начала продвигаться к дверному проему.
«Не делай этого», – взмолился внутренний голос, но она его проигнорировала.
– Не делай этого, – прошептал Август, и она замерла на миг.
Кто-то медленно шел по коридору. Так, будто он останавливался перед каждой дверью и заглядывал в каждую комнату. Вскоре Элизабет заметила луч света, скользящий по стенам. Ее сердце застыло и немного успокоилось. Если это человек, то может и обойтись...
Бам!
Все резко обернулись и уставились на окно.
Бам!
В него врезалась черная птица. Она начала налегать своим тельцем на стекло снова и снова, долбя в окно клювом.
Бам! Бам! Бам!
Под этот странный барабанный марш Элизабет, Август и Фредерика вконец слетали с катушек.
И все же луч фонаря приближался к ним. Пока...
Пока в комнату не залетел Альфред и что есть силы не закричал:
– Это Туман!.. Черт его возьми. Он насылает на нас этих дьявольских тварей... – мужчина свернулся пополам, пытаясь отдышаться, – ...они уже здесь, в здании. Нам нужно бежать.
У троих опешивших друзей не было времени, сил и возможности остановиться и задуматься над поступившей информацией. Август открыл было рот чтобы что-то сказать, но почувствовал, как его под руки подхватили Фредерика и Элизабет и тут же закрыл этот самый рот, зная, что ничего путного он не скажет.
У Алфи тоже с изумлением поглядывал на светловолосую девушку и строил догадки о том, откуда же она могла взяться, каким образом молодые и симпатичные девушки умирают в самом расцвете своей юности и вообще, какого черта они все здесь делают.
Парадная дверь была перекрыта туманом, и героям пришлось броситься в обратную сторону, в лабиринты коридоров, из которых только что вынырнул Алфи. В процессе бега по ним все четверо неоднократно перестраивали систему своего движения, сойдясь, в конце концов, на одной единственно правильной: лампу передали Августу, который едва ли мог двигаться, но честно выполнял свою роль держателя, а остальные трое просто его тащили. Это устраивало почти всех. Но выбирать не приходилось.
Каким бы остряком ни был Август, ни у кого не возникло мысли бросить его и отдать его душу в волю Тумана.
Они бежали, и слышали лишь собственные вдохи и выдохи. Они чувствовали, как медленно их достигал страх, который иглами вонзался им в спины. Который, словно щупальца, которые видела Элизабет, хватало каждого из них поочередно за горло и не давало возможности кислороду поступить в кровь. И, казалось, от этого их сердца останавливались, замирали, замерзали...
– Черт, черт, черт! – выругался Алфи, останавливаясь, – тупик. Как это могло произойти? Кто помнит, где был главный вход?
Все четверо застыли, ничего не отвечая.
– Кажется, я знаю, – прервал тишину голос блондинки. Алфи вопросительно на нее посмотрел и девушка, будто читая этот вопрос на его лице, прибавила: – Фредерика.
–Альфред.
– Ребят, мы, конечно, можем постоять здесь и выпить на брудершафт, но думаю, может в другой раз? – Август кивнул в сторону темного конца коридора, в котором уже сияли проблески Тумана.
– Нам нужно туда! – крикнула Фрида, – мы успеем!
Они метнулись в сторону настигающего их Тумана и едва-едва пойманные, успели свернуть направо, в очередной лабиринт коридоров. Вслед за ними пронесся поток холодного воздуха. Ветер, напомнивший им призрака, мертвую душу, призванную мучить их.
Но они продолжали бежать.
Теперь процессию возглавляла Фредерика, которая с почти уверенным видом петляла между комнатами с выбитыми дверьми. Альфред и Элизабет чувствовали, что силы быстро покидают их, и Август, который и сам был на грани потери сознания, словно с каждым шагом становился все тяжелее.
– Долго еще? – заплетающимся языком буркнул он.
– Кажется... – начала Фрида, задумчиво оглядывая зал, в котором они оказались. И тут ее взгляд упал на предмет, выделявшийся из общей кучи. Она посветила на него фонариком и увидела одну из своих туфель. Девушка внезапно поняла, что весь этот нелегкий путь преодолела босиком, но проигнорировала эту мысль, – я поняла! Мы уже близко.
Они снова метнулись в коридоры, которые Алфи, Лиз и Август определенно начали узнавать. Им оставался один десятиметровый промежуток, разделявший их и свободу, и который они преодолели в два счета, подгоняемые наступающим им на пятки туманом.
И тут все четверо в ужасе выдохнули.
– Здесь же была дверь... – мысли каждого озвучила Фредерика. Дверь и правда была, вернее был дверной проем и путь наружу. Сейчас же все их надежды замкнула глухая стена.
– Нам некуда бежать, – отчаянно выдохнула Лиз и тут же почувствовала мертвую усталость. Сонливость разом накатила на всех четверых, и они попадали без сознания с единственной мыслью в своих головах.
Туман все-таки их догнал.
***
– Алфи? – мужчина услышал раздавшийся совсем рядом голос Элизабет.
– Что? Что происходит? – он потрудился разлепить веки, что было довольно трудно: ноги и руки затекли, покрывшись колючей гусиной кожей. – Твою Бога душу...
Его окружали отнюдь не глухие кирпичные стены, в которых он потерял сознание под слоем тумана. Его окружали заросли высокой травы. Это была... кукуруза. Да, точно, кукурузное поле, посреди которого ко всему своему удивлению и очутились Элизабет и Алфи.
Тучи затягивали небо, которое из последних сил отбивалось бледно-синими клочками. Тьма поглощала все вокруг и поглощала солнце: близилась буря. Герои чувствовали это не только внешне, но и внутренне, всем своим нутром. И даже кожей, по которой метались орды мурашек.
Что это может значить?
Элизабет опустила взгляд и округлившимися глазами уставилась на землю перед собственными ногами. Алфи, который еще продолжал лежать на земле, последовал ее примеру и в ужасе встрепенулся, тут же подскочив на ноги. Земля была усыпана пауками. Черные, самых различных размеров, они копошились вокруг и как только успели привлечь внимание Элизабет и Альфреда, состроились в кучу и направились в кукурузные заросли.
– О, мой Бог, что ты делаешь, Лиз? – буркнул Алфи, наблюдая за тем, как девушка направилась следом за членистоногими. Она замерла, пригнулась ближе к земле и тут же, будто ошпаренная, отлетела на два шага назад. С немым криком, застывшем на ее лице. – Что? Что там? – не унимался мужчина, но вскоре понял и сам.
Из кустов медленно и гордо выползала Черная Вдова – паук ужасающих размеров не меньше человеческой ладони. Сердце Альфреда остановилось и, казалось, разлетелось вдребезги.
Он тут же бросился назад, натыкаясь спиной на густорастущую кукурузу и чувствуя, как под ногами хрустят хитиновые скелеты маленьких паучков. Элизабет же продолжала стаять с белым, буквально мраморно белым лицом, словно древняя статуя с изображенной на ней маской немого ужаса. Она не могла пошевелить ни одной частицей собственного тела, все это было не в ее власти. Девушка оказалась охвачена каким-то сонным параличом, и ей казалось, будто она сама наблюдает на все это со стороны.
Но кое-что Лиз все же чувствовала. Чувствовала собственные глаза на собственном лице, и как в них из стороны в сторону бегают зрачки, в немой панике боязливо наблюдая за паучихой.
Вскоре черная вдова замерла, достигнув центра импровизированного круга – пустыря, ограниченного кукурузными зарослями. И тогда небо внезапно взорвалось над головами Элизабет и Альфреда, разлетелось на тысячи осколков, и на долю секунды их окружила тьма.
И грянул гром.
Звук разбивающихся друг о друга небесных бетонных плит оглушил Элизабет и за это короткое мгновение в ее голове промелькнуло чувство дежавю, чувство воспоминания, которое больно вонзило нож ей в спину и заставило снова распахнуть веки.
– Алфи... – шепнула она в пустоту кукурузных зарослей за собственной спиной, – Алфи? – повторила Лиз, на сей раз чуть громче, и резко обернулась.
Альфреда не было.
***
Он был, но не там, где девушка ожидала его увидеть. Он был там, где его хотел видеть Кокон.
Альфред слышал голос. Едва знакомое мелодичное, переливчатое пение, которое нежным прикосновением целовало его в мочку уха.
– Иди сюда... Сюда, Алфи. Я жду тебя. Мы все тебя ждем.
Небо поглощалось черными облаками, которые полностью затягивали солнце. Алфи разводил руками огромные кукурузные стебли, из последних сил прокладывал себе путь.
«Кажется, я схожу с ума...»
С ума он не сходил, но как никогда был близок к этому, потому что повсюду, куда, но падал его взгляд, Альфред видел ухмыляющееся лицо Софии.
Во мне есть что-то еще.
Она звала его, и хотя он и понимал, что это ловушка, просто не мог остановиться. Он был загипнотизирован этим голосом.
Но... но что-то пробивалось сквозь пелену гипноза.
Голос возникал внутри его головы и противостоял внешнему. Он умолял.
Ты должен вспомнить, Алфи...
– Алфи!
И мужчина встрепенулся, на секунду преодолев барьер собственной воли. Вырвал себя из сетей Королевы и обернулся, ужаснувшись собственному местонахождению.
Вся кукуруза вокруг оказалась иссушена до крайности и каждый ее побег усеивали сотни маленьких паучков.
– Алфи! – Мужчина снова содрогнулся и нашел в себе силы ответить.
– Элизабет?
Кусты шелохнулись, и Альфред устремился в сторону, где узнавал очертания знакомой и вполне материальной девушки, а не призрака двуликой ведьмы.
Вскоре он снова оказался на пустыре, и Элизабет не могла сдержать настороженного взгляда. Им следовало выбираться, бежать оттуда, но они не могли. И внезапно их снова оглушили раскаты грома, которые оказались сильнее предыдущих.
Алфи заметил на лице девушки вопль ужаса и направил взгляд на середину круга. Там, где еще недавно располагалась паучиха, вздувался и пульсировал клубок шипящих змей.
– Алфи, ты должен вспомнить! – раздался молящий голосок Элизабет, и он изумленно на нее посмотрел.
– Что? Что я должен вспомнить?
– Сны! Алфи, вся психоделика, которая здесь творится: пауки, кукуруза, змеи – все это снилось мне несколько лет назад. Но есть вещи, которых не было. Черной вдовы, например. Ты должен вспомнить то, что было в твоей части сна.
Алфи потупил взгляд и вновь посмотрел на разрастающийся клубок змей. У него оставалось слишком мало времени.
– У меня проблемы... с памятью... – небо накрыл очередной громовой взрыв, – я не могу... вспомнить.
– Но ты должен, – Элизабет умоляюще заглянула в его глаза, а потом засмотрелась на что-то за его спиной с открытым ртом и округленными глазами.
– Алфи, ты серьезно? – дрожащим голосом выдала она.
– Что? О чем ты...
Альфред обернулся, и смутное воспоминание все же промелькнуло в его голове.
– Это... клоун, – на грани истерики шепнула Лиз, и ей показалась эта фраза настолько абсурдной, что она едва ли не рассмеялась вслух.
– Да. Это клоун.
– Алфи, а ты не помнишь, что было дальше?
– Нет... хотя постой... – снова грянул гром и растворил в себе слова Альфреда.
Клоун мерцал. И мерцая, он медленно приближался к друзьям, которые также медленно отходили в сторону расширяющегося клубка змей.
– Что было потом, Алфи?
Он молчал.
– Алфи?
– Вот это.
Клоун оказался перед Элизабет и Альфредом, и девушка успела заметить лишь одну деталь: черные глаза без зрачков. Тварь раскрыла рот и из него черной слюной высыпали маленькие паучки.
– Нам нужно бежать, – пискнула Элизабет.
– Нет, – шепнул Алфи, и вскоре девушка поняла, почему.
По ее ногам уже ползли черные змеи. А шею Альфреда спазмом и лишь в единственное мгновение зажала костлявая рука твари.
И грянул гром.
***
Август.
В его ушах звенел ветер, надрывая свои несуществующие пыльные голосовые связки и пробираясь куда-то внутрь тела через органы чувств.
Август...
Он не посмел разлепить веки. Все его тело было охвачено страшной зудящей болью. Она пульсировала в укушенном колене, она пульсировала в нарывах на его спине, она пульсировала назойливой мигренью где-то в потайных уголках его мозга.
Эта боль оказывалась ветром, который, скитался внутри него как бесприютный странник. Между органов, наравне с кровью и кислородом в ней.
Август...
И что же дальше? А дальше он не мог поверить в эту сумасшедшую реальность, то ли четвертый, то ли пятый раз, покидая ее, теряя сознание. Теперь парень откровенно боялся того, что мог увидеть вокруг, стоило ему лишь открыть глаза.
Поэтому и не посмел разлепить век.
Август...
Что же, выбора не оставалось. Он ощупал пальцами твердую поверхность, на которой находился и почувствовал, как между ними рассыпается обжигающе горячий песок.
«Август!» – голос в голове не позволил парню лежать здесь и дальше, и он подскочил на ноги, не то чтобы «как ошпаренный», а ошпаренный в прямом смысле этого слова. Песок обжег его.
Все вокруг озарилось ослепляющим светом палящего солнца. А вокруг, казалось, на долгие, долгие километры расстилалась мертвая пустыня. Мертвая, потому что Август, стоя на одном месте, чувствовал жар, исходивший от песка.
Парень повернулся на сто восемьдесят градусов и изумился еще больше: в паре метров на горячем песке ничком лежала Фредерика.
Август подошел поближе, всматриваясь в спадающие на ее лицо светлые пряди, в которых запутались песчинки, и наклонился над девушкой, пытаясь различить ее дыхание. Парень даже едва ли не улыбнулся своим старым мыслям, когда девушка внезапно открыла глаза и в ужасе отпрянула от него.
– Что? Что происходит? – возмутилась блондинка нервно оглядываясь.
– Кокон шалит... – выдохнул Август и безнадежно опустился на песок.
– Где... Где же Элизабет и Альфред?
– Еще не встречал здесь, – хмыкнул парень.
– И что... что теперь?
– Понятия не имею. Выбирай, в какую сторону нам идти. По мне так они все равны и везде гребаная пустыня.
Девушка осмотрелась и внезапно подпрыгнула, когда горячий песок обжег ей оголенный участок ноги.
– Как твоя спина? – буркнула Фрида, опасаясь встречаться взглядом с Августом.
Улыбка парня сникла, и он впервые осознал, что с тех пор, как открыл глаза, зудящая боль нарывов еще ни разу не давала о себе знать. Август невольно запустил руку под свою рубашку и ощупал спину. Ничего. Совершенно. И тут же он выдернул руку.
– Ничего нет...
– В смысле? – брови девушки поползли вверх.
– В прямом. Смотри, – Август снял повязку с ноги и продемонстрировал Фриде чистую кожу без намека на укус.
– Как такое может бы... – Фредерика взглянула на парня, потом на песок и замерла с искаженным от ужаса лицом, – А-август...
Парень проследил за направлением взгляда Фриды и увидел, как ветер, сдувая верхний слой песка, обнажил полчища маленьких паучков, которые торопливо двигались в одном направлении.
– Боже... я ненавижу пауков, – выдохнула Фрида, прикусывая губу и отступая от членистоногих в сторону Августа.
– Меня удивляет вот что, сказал он, – они как будто все бегут куда-то. Но куда? И зачем?
– Ты уверен, что хочешь это знать?..
Но вопрос Августа был риторическим и больше напоминал гипотезу. Парень направился вслед за паукообразными, и ветер, будто одобряя эту затею, сдул очередной слой песка и пыли и обнажил маленькую подземную пещерку, в которую и направлялись пауки.
– Вот оно что... – не успел договорить он, как ему навстречу начало выползать чудовище. Величественно и медленно в сторону Августа шагала Черная Вдова, превосходящая размером котенка и устрашавшая блеском восьми огромных глаз.
Фредерика прикрыла рот рукой и удержала себя от крика.
– О господи, что нам делать? – выдавила она дрожащим голосом и тут паучиха остановилась и больше не проявляла признаков жизни. Она воспользовалась лучшим трюком всех паукообразных: застыла и выжидала.
Тем временем ветер становился все сильнее и сильнее. Близилась буря.
Август обернулся и с ужасом вцепился взглядом в стену из песка и пыли, зависшую над горизонтом, и тогда в его взгляде промелькнуло кое-что еще.
Воспоминание.
– Фредерика...
– Да? – встрепенулась девушка.
– У тебя нет ощущения, что ты была здесь раньше?
– Дежавю?
– Типа того, только сильнее... и реальнее.
Август вернулся взглядом к паучихе, но ее уже и след простыл, а на том месте чернело пятно вылезающих из норы скорпионов.
– Вот черт... мне... мне это снилось несколько лет назад, – пятясь назад, буркнул Август, – я точно помню.
Фрида оторвала взгляд от клубка скорпионов и вонзила его в сторону приближающейся песчаной бури.
Но там была не только она.
Вдалеке стояла женщина. С бледной кожей, пыльными волосами и посеревшими белками глаз, она показалась Фриде знакомой.
Фредерика...
Губы женщины были мертвенно бледны и не шевелились, но Фрида явственно слышала ее голос у себя в голове.
Ты должна вспомнить, Фредерика.
– О боги, – выдохнула девушка, отводя взгляд, а когда вернула его – той женщины и след простыл, – Август, я вспомнила. Этот сон... я тоже его видела.
– Что? О чем ты? – удивился Август, перекрикивая рев ветра.
– Об этом.
Следом за клубком скорпионов из норы начали вылезать ужасные, кромешно черные, бесформенные твари. Их было много и они напоминали странную пульсиоующую материю, которая накладывалась поверх реальности.
Везде, где проходили эти твари оставалась пустота. И мрак.
И Фредерика побежала.
Она, наконец, вспомнила и осознала этот свой кошмар, который снился ей не один раз. Кошмар, в котором отразился главный страх ее жизни – страх забвения.
Она чувствовала, что скоро они ее догонят. Как чувствовала всегда, что рано или поздно ее настигнет Нечто под именем Смерть.
«Я боюсь забвения. Как слепой из пословицы, который боялся темноты».
Она ворвалась в бурю, и ее ослепили тысячи назойливых песчинок. Так же, как и Августа.
Фрида не смела обернуться, осознавая, что страх все-таки ее настиг. А Август обернулся и узрел, как их обоих поглощает Ничто.