Куколка

- Не хотите ли тянучки, маленькая леди?

Перед совсем ещё юной девушкой вырос длинный мужчина. Его голова, на висках чуть присыпанная сединой, едва не касалась макушкой деревянного потолка словно наспех сколоченной лавчонки. Рядом с мужчиной стояла улыбчивая, румянощёкая, полноватая женщина в пёстром медно-красном платье и белоснежном фартуке с оборками поверх. При взгляде на него Эве вспомнилось редкое слово «накрахмаленный».

Женщина провела рукой, указывая на многочисленные сладости на красивых подносах, толпившихся на длинном прилавке. Чего там только не было - и лакричные чёрные трубочки с непривычно солоноватым вкусом, и засахаренные лоскутки мармелада, и разноцветное жевательное суфле, а ещё великое множество шоколадных конфет, бережно завёрнутых в шуршащие, яркие обёртки. В соседней лавочке усатый джентльмен аккуратно поправлял на большой узорчатой тарелке припудренные квадратики рахат-лукума - здесь торговали восточными сластями.

Мало кто смог бы устоять перед такими соблазнами, вот и Эва через несколько минут уже запускала свои пальчики в небольшой бумажный пакетик, выуживая оттуда лакомства.

Перекатывая во рту мармелад, девушка огляделась. Дети смеялись, хватая мам и пап за руки и выпучивая глазёнки, чтобы выпросить новую порцию конфет и развлечений; палатки всех форм и размеров пестрели под лучами солнца - их разноцветные «шляпки», крыши, тенты и флаги не омрачил даже небольшой дождь, закончившийся с полчаса назад; отовсюду играла музыка, и разношёрстные мелодии, доносившиеся с разных концов городской площади, сплетались воедино в причудливом танце, рождая новые неожиданные мотивы, которые при всём желании невозможно было бы повторить намеренно. Эва всей душой любила такие дни.

Она слонялась по мощёной площади, глазея по сторонам и напитываясь атмосферой праздника. Какой-то рыжий мальчишка чуть не сбил её с ног, но при одном взгляде на него она улыбнулась: в бледном кулачке, до которого добрались непоседливые веснушки, мальчик сжимал заветную бумажку, полученную от родителей, и мчался поскорее обменять её на что-нибудь сладкое, липкое и вкусное. Этот прыткий лисёнок так умилил девушку, что она решила немножко за ним пошпионить.

Когда она вновь нашла глазами рыжую копну волос, мальчонка уже с видимым удовольствием поглощал сливочный пломбир, политый разноцветными дорожками сиропа. Отойдя на пару шагов от мороженщика, он остановился в стороне, чтобы насладиться ледяным блаженством, не отвлекаясь на суетную толпу и завистливые взгляды других мальчуганов; прямо сейчас в этой жизни его интересовал исключительно молочно-снежный шарик. Заглотив несколько больших кусков и вытерев рот тыльной стороной ладошки, лисёнок, наконец, обратил своё внимание на происходящее вокруг и стал доедать остатки лакомства неспеша, растягивая момент радости. Его взгляд уже блуждал в поисках чего-то нового, достойного внимания - и карманных денег.

Неожиданно его взор остановился на группке детей, рассевшихся на нескольких деревянных скамейках перед небольшим красным шатром. Мальчишка вновь сорвался с места (зачем терять время на черепашью ходьбу?), и Эва, тоже заинтересованная, последовала за ним.

Приблизившись, она смогла рассмотреть всё в деталях. Плотная ткань палатки при более тщательном рассмотрении оказалась не слишком чистой - кое-где, особенно внизу, виднелись грязевые разводы; всё строение в целом выглядело потрёпанным и немного запущенным. Посреди узкого входа расположилась деревянная, накрытая пурпурной тканью тележка с выстроенной на ней маленькой импровизированной сценой - это был кукольный театр. Рядом с тележкой стояла небольшая корзинка, куда подходившие зрители бросали мелочь. Девушка попыталась заглянуть внутрь шатра, но ничего не вышло: крылья ткани умудрялись скрывать даже человека, управлявшего расписными марионетками. Эва различила лишь винного цвета пиджак да худые и длинные руки в белоснежных перчатках, к пальцам которых были привязаны многочисленные ниточки. Лицо кукловода скрывала маска. Она была столь же белой и изображала ехидную ухмылку.

Детей с их родителями, заполнившими длинные лавки, марионеточник интересовал не особенно сильно. Всё их внимание было приковано к представлению и куклам; иногда они смеялись. Скамеек на всех не хватило, и рядом собралась небольшая толпа. Практически никто не разговаривал, вокруг словно образовался некий невидимый глазу купол, ограждающий шумные возгласы, кричалки ярмарочных зазывал и мелодии вдохновлённых инструментов от тихого и вкрадчивого голоса хозяина театра. Его слушали, затаив дыхание.

А куклы и впрямь были чудесные. Было видно, что декорации к спектаклю сколочены и нарисованы наспех, зато над самими актёрами поработали достаточно. В основном это были куклы людей. Они не были деревянными и не были фарфоровыми, не были сшиты из ткани; откровенно говоря, Эва так и не смогла определить, что это за материал. Волосы маленьких женщин, скрытые под шляпками, закрученные в играющие локоны или собранные в вычурные высокие причёски, струились и блестели как настоящие. Человечки были одеты в миниатюрные платья и брюки, рубашки, пиджаки, туфли и цилиндры; двигались они необыкновенно пластично, словно жили сами по себе, не имея совершенно никакого отношения к связывающим их запястья и тоненькие ножки верёвкам. Даже маленькие рты их открывались и закрывались в унисон произносимым кукольником словам. Это было просто поразительно! Эва вновь зацепила взглядом облачённые в белоснежную ткань длинные и проворные пальцы. Они двигались в бешеном танце очнувшейся ото сна бабочки, потерявшей покой и не имеющей понятия, над каким цветком ей зависнуть в первую очередь.

Девушка пропустила уже добрую часть спектакля, так что ей ничего более не оставалось, как насладиться концовкой представления. Участвующие персонажи появлялись на сцене по одному, по двое, а в редких сценах даже и втроём, что, конечно, немало удивляло публику, ведь руки-то у мастера было всего две. Эва вновь подивилась таланту марионеточника. Когда же в самом конце он вывел на поклон сразу четверых кукол, люди зааплодировали ему. Получалось, что он управлял одной рукой сразу двумя игрушками, переплетёнными тонкими и путающимися нитками - это было более чем достойно восхищения!

Когда все персонажи «откланялись», на импровизированную маленькую сцену вышел ещё один герой. Он был худощав и высок, а длинный цилиндр его в цвет малиново-сиреневого костюма лишь чудом не цеплялся за верёвки. Эва догадалась, что перед ней кукла самого сказочника. Только белой маски на ней не было, и девушка заметила, что лицо у куклы очень смазано: было неясно, то ли она ухмыляется, то ли горько плачет. Игрушечный кукловод поклонился, заложив одну тоненькую ручку за спину, и скрылся за тряпичными шторками. Детишки были в полном восторге. Они хлопали в липкие, перепачканные шоколадом ладошки и требовали продолжения. Но хозяин театра, не говоря ни слова, приподнял длинный кусок пурпурного покрывала и накинул его на сцену - и вновь лишь белоснежные руки мелькнули из таинственной темноты невысокого шатра. Они увезли тележку внутрь и наглухо задёрнули за собой плотную ткань.

Понемногу успокаиваясь, дети начинали искать, чем бы заняться ещё; постепенно все зрители разошлись. Рыжий мальчонка со сливочным пломбиром давно исчез из виду Эвы, но она больше и не вспоминала о нём. Девушка всё ещё продолжала стоять перед дивным шатром, забыв даже об оставшихся сладостях, которые скучали где-то глубоко в кармане. Её совершенно очаровал этот талантливый постановщик кукольного спектакля, который постеснялся показать людям своё лицо. Интересно, думала Эва, почему ей никогда и нигде раньше не приходилось столкнуться с ним и его замечательными куклами? А если марионеточник был не из здешних мест, тогда откуда он прибыл в их небольшой городок - и зачем?

Она в нерешительности замерла у входа в шатёр. Девушка с трудом представляла, что именно ей хочется сказать, да и стоит ли говорить вообще. И, тем не менее, теперь она не могла уйти отсюда просто так, иначе не вскормленное ответами любопытство терзало бы её воображение ещё долгое время. Так что Эва, поначалу робко, но с каждым движением всё больше набираясь решимости, шагнула ближе к театру, ухватилась рукой за край пыльной тяжёлой ткани и чуть отодвинула её.

Внутри шатра, казалось, растеклась непроглядная тьма - настолько был силён контраст между яркой улицей, освещаемой вышедшим из-за облаков воссиявшим тёплым солнцем, и густым полумраком места, в котором очутилась девушка. Зайдя внутрь, она отпустила ткань, и та скрыла последний проблеск светло-жёлтого лучика. Прошло какое-то время, прежде чем глаза привыкли к полутьме. Взгляд зацепился за несколько колышущихся огоньков где-то внутри помещения; то волновались зажжённые свечи. Было очень тихо.

Девушка, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы не натолкнуться на что-нибудь при таком скудном освещении, приблизилась к огонькам - они стояли на столе, заваленном какими-то исписанными бумажками, обрезками тканей, спутанными комками ниток и прочими мелкими безделицами; рядом стоял небольшой шкаф, сколоченный словно наспех из нескольких досок, служивших полками для рассевшихся на них кукол; один массивный и на вид очень крепкий стул с высокой золотисто-деревянной спинкой был чуть отодвинут от стола; другой такой же почему-то лежал ничком у противоположного края шатра, и узорчатая его спинка была скрыта за слегка потрёпанной по краям занавеской. Из-за неё до ушей Эвы донеслось какое-то шевеление, как будто кто-то отчаянно ёрзал там и копошился. Через мгновение занавесь была отдёрнута - и на девушку уставилось растерянное лицо хозяина шатра.

Он был без белой маски, но, пожалуй, не менее бледный, чем она. Девушка слегка удивилась тому, насколько высоким и худым предстал талантливый марионеточник; казалось, стоит только глухим крыльям шатра пропустить хоть малейший сквознячок - и человек перед ней сразу же рассыплется. Возможно, он немного не здоров, подумалось девушке, но через мгновение эту мысль перебило осознание того, что, вообще-то, не очень вежливо так таращиться на незнакомого человека, да ещё когда ты ворвался в его покои без разрешения. Поэтому она улыбнулась ему и поздоровалась.

Кукловод поздоровался в ответ, рассеянно посмотрел по сторонам и, заметив опрокинутый стул, как-то очень уж неловко поднял его (Эве даже подумалось, что у него вот-вот обломятся тоненькие ручки) и придвинул к столу, предложив девушке сесть. Та послушалась.

- Я бы налил вам чаю, да только кто-то утащил мой любимый чайник... - всё так же потерянно пробормотал себе под нос кукольник. Эва вновь удивилась - и как он всего несколько минут назад мог так искусно и ярко подражать своим разноголосым персонажам?

- Нет-нет, спасибо, не нужно, - поспешила отказаться она.

Перестав заламывать руки и озираться, марионеточник застыл, ссутулив плечи. На вид он был совсем ещё молод. Эва взглянула в его глаза - казалось, они были практически бесцветными, словно все краски давным-давно вытекли из них. Она не могла понять, почему он так беспокоился и нервничал, словно несчастный, который потерял или забыл что-то очень важное. Не в чайнике ведь было дело? Ей хотелось завести беседу и хоть немного оживить его.

- Как вас зовут? - спросила Эва.

- Меня? - кукольник удивился, будто в этом помещении было кого ещё спрашивать. Он замолк, словно обдумывая её слова, чем ещё больше убедил девушку в своей отчуждённости.

«Не от мира сего. Да он сам, будто застывшая кукла!» - подумалось ей.

Она поднялась со стула.

- Можно мне посмотреть на ваших марионеток? - улыбнувшись, Эва сделала последнюю попытку расшевелить молодого человека.

- Конечно, - без интереса отозвался тот.

Девушка подошла к тёмным деревянным полкам. Все куклы были аккуратно и заботливо рассажены в несколько рядов, что, конечно, контрастировало с тем беспорядком, который царил в остальной части комнаты. Их маленькие лица и чудесно сшитая одежда вблизи были ещё милее и приятнее для глаз. Почти все фигурки поприветствовали Эву широкими улыбками и дружелюбными взорами; ей даже показалось, что они вот-вот повскакивают со своих насиженных мест и пустятся вокруг неё в пёстрый хоровод. Платья, в которые облачились женские силуэты, были искусно расшиты золотыми сверкающими нитями; юбки набухли, как перевёрнутые чашечки цветов; корсеты затянули талии, которые и без того напоминали веточки тростника. Эва любовалась этими маленькими произведениями искусства и дивилась тому, как столь неуклюжий человек позади неё смог сотворить такое своими бледными длинными руками.

Посреди всех марионеток на самой верхней полке - как раз на уровне её глаз - восседала, словно на воображаемом троне, куколка самого хозяина. Она необыкновенно точно копировала телосложение и костюм оригинала, и очень легко было поверить в то, что это самый настоящий человек, просто каким-то неведомым образом уменьшенный до размера игрушки; лишь одно различие было между ними - ярко-голубой цвет искусственных глаз. Эва ощутила непреодолимый соблазн потрогать крохотный, но всё ещё высоченный, начищенный до блестящего скрипа цилиндр, тёмные длинные волосы и сверкающие крошечные пуговки на рукавах манжет. Девушка подумала, что кукольник не обидится, если она немного подержит фигурку в руках. Эва вытянула палец и легонько докоснулась до игрушечного носика.

Кукла устремила на девушку свой озорной взгляд и подмигнула ей.

Эва в ужасе отдёрнула руку и отпрянула от полки. Ей не могло почудиться, это очевидно, ведь кукла продолжала криво ухмыляться; её ужимки казались отвратительными. Девушка вскрикнула и, налетев спиной на даже не пошевельнувшегося марионеточника, упала, очень сильно ударившись головой о массивную столешницу. Она съехала на пол, не отрывая глаз от злосчастной игрушки, постепенно растворявшейся в тумане накатываемой боли.