Маньяки

Ты вроде родился не вафлей, но пока лежишь там в этой кроватке и дергаешь ножками, предки уже строят за тебя планы. Даже в компьютерной игре и то есть возможность выбрать имя.

Хватит уже позорить своих родителей, пора взрослеть, ведь скоро в детский сад, а поведение мелкого мракобеса просто неприемлемо. Как же ты сможешь показать свою уникальность среди червей? Эгоизм тех, кто изначально кладет раба на конвейер, легко навязывает ценности: трудись, напрягись, не обосрись. Давай, прояви себя, но только в той сфере, в которой скажут, а иначе вставай на горох. Вроде обнимают тебя, дают заботу и любовь, но плати за это свободой, ведь ты тень своих родителей, работа над ошибками их юности. Согласиться на такой обмен, ради теплых чувств, — не проблема. Да и кто поможет тебе убрать эту обоссаную постель?

Среди малявок в детском саду легко замечаешь себе подобных, но до первого когнитивного диссонанса совсем чуть-чуть. Почему-то они не похожи друг на друга, а есть и те, кто полностью плевал на правила, установленные учреждением. И ты не выкупаешь, серьезно, почему некоторое время назад этот парень был публично опущен воспитательницей, наказан, а сейчас во время тихого часа, встав над кроватью симпатичной тебе девочки, спустил штаны и машет членом возле ее лица. Даже спросить не у кого. Остается копировать. И вот ты уже получаешь по жопе. Мелкий мудила, хватит портить жизнь старикам! Возьми себя в руки! Ты представитель фамильного древа! Дед за тебя воевал! Испытанный стыд все равно не может заставить умереть эту идею. И видя, как противоположный пол реагирует, желание хулиганить растет. Попытки делать это с друзьями также приводят к провалу. Нерешенная проблема преследует мелкого прихвостня до самой школы.

Ничего себе ты осознал всю широту этого мира. Так много людей и так много манипуляций среди сверстников и старших. К этому не готовили парня, не объяснили элементарных вещей. Хорошо, пиплы не такие глупые. Хватит, всё, не думай об этом, прояви упорность в учебе. Но гормоны и эти социальные контакты заставляют чувствовать себя иначе. Почему бы не показать силу и способность вывозить стрессовые ситуации? Тем более Рублевский со своими шестерками уже который день терроризирует малышей, отбирая завтраки.

В нашей школе еще такого не было, чтобы решались проблемы насилием, о чем ты думал? Так нельзя. Это неправильно. Нужно было рассказать старшим. Твоя задача написать донос, а мы, как мощная сила, разберемся. Голова твоя уже не вывозит всего этого дерьма. Ты не собираешься находиться с людьми. Противно только об одной мысли об этом лицемерии. Но маму и папу подводить нельзя. Отец вот-вот потеряет работу, а в сына столько было вложено. Рублевский тем не менее ничего не забыл. И ты уже лежишь калачиком у туалета с этим набитым учебниками рюкзаком, пока из носа стекает кровь вместе с соплями. Но запах железа только подогревает парней наносить удары сильнее. Теперь с утра придется вместе с завтраком отдавать ещё и карманные деньги. Ну лучше уж так, чем писать жалобу.

Эх, как он возмужал и вырос за лето. Девушки все равно обращают внимание, и жалость — это не единственная причина. Одной удается на второй день добиться, чтобы ее проводили до дома. Средняя школа, весна, но романтическое настроение быстро развеялось. На этот раз то был совсем не придурок из параллельного класса, а уже постарше. Да, ребятам понравились твои модные штаны кархарт и отличная куртка. И вот ты уже в трусах, со связанными между собой ботинками, бежишь в слезах до дома. Вряд ли она захочет пойти с тобой куда-то еще раз. Боязнь ходить в школу не покидает. А мама раньше отца окончательно потеряла работу. Скоро родится брат и тебе нужно показывать ему пример, каким человеком стоит быть.

Плевать, все-таки в вузе намного симпатичнее девушки, да и про твое прошлое никто не знает. В этот раз ты зарекомендовал себя мужчиной. Кто-то даже побаивался подходить в перерыве. И уже почти наступило лето. Все утро, глядя на парад, твоя улыбка не сходила с лица. Новые знакомства помогли тебе навсегда избежать армии и получить образование. Испытывая легкое дежавю, попрощавшись с ней у подъезда, тебя встречают люди в форме. Но это стражи порядка и ты не испытываешь страха. Объяснения о срочной антитеррористической операции не смущают тебя. Вот только просьба обыскать без понятого немного удивила. Не встречая такого отношения даже от тех ребят постарше, когда-то давно отнявших одежду — охуеваешь. Угрозы, издевки и перспектива сесть ни за что, снова создает тот диссонанс. Крича «Я НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ НАРУШАЛ ЗАКОН», наш герой уже чувствует незабываемое проникновение бутылки в анальное отверстие. Убедили. Все-таки нарушал. Только милашка с потока имеет права делать такое. В голове звучат мысли: «Я этого так просто не оставлю». Идея о доносе кажется единственным возможным выходом. Зафиксировав трещины на анусе, пишешь огромную телегу о беззаконии и издевательствах. «Ха-ха», — смеется следователь. И в кабинет заходят два здоровых быдлана, похожих на шестерок Рублевского, и, держа за обе руки, начинают объяснять, какие еще преступления ты совершил. 3 года — маленький срок. Связи и правозащитники помогли суду засчитать полторашку, проведенную в сизо, за все пребывание под стражей.

Приятное удивление — она дождалась. Плевать как, главное она со мной.

«Офигеть, сразу три внука», — сказала тогда мама. И ехидная улыбка младшего брата хорошего не сулила. С судимостью удалось устроиться на пару грязных работ и тяжелый труд полностью оправдался. Рублевский все-таки был хорошим человеком: вырос, открыл бизнес. Плюс, такая машина, в которой нам с вами никогда не удастся даже посидеть, не то чтобы доехать до офиса и посмотреть как работает компания по сборке ветряных мельниц. Слава богу, думал ты, есть возможность хорошо заработать, принося пользу обществу. Не жаль было тратить по 17 часов в сутки, ведь улыбка этих маленьких ублюдков стоила того. Дети — самый прекрасный мотиватор.

С его дочерью я познакомился случайно. Она читала Минаева в одном из тихих пабов моего города. Аргументы, почему эта книжка говно, за секунды расположили ее ко мне. Дружба помогала развивать гирлу, а стремление жить, справедливость и здравый смысл позволяли мне восхищаться данной особой. Всегда было плевать, какие родители, очевидно одно: избалованный и невоспитанный ребенок, легко поддающийся вербовке.

Просыпаюсь как-то от пропущенного звонка и трезвона в домофон. Меньше всего я ожидал увидеть там гирлу. Открывая нехотя, обнаружил заплаканный ебальник в истерике и пустил внутрь. Сложный разговор не клеился, у нее шла кровь из носа от давления и вместе с этим текли сопли. Через некоторое время она смогла внятно объяснить, как, придя домой в один из стандартных бытовых дней, ей сильно хотелось в туалет. Но, резко одернув дверь в уборную, мадам обнаружила отца. Вместо привычной сидячей позы он висел. Висел в петле.

Две группы собак были выбраны для эксперимента, подопытная группа номер один состояла из псов, которым ничего не делали, а группу номер два — поместили в специальную установку, где они получали удары электрическим током. Спустя неделю такой жизни начался тест. Животных сажали за невысокую ограду, по полу которой проходил ток. Первая группа в девяносто четырех процентах случаев на изи выкупали, что избежать удары можно, перепрыгнув через несущественную ограду и тем самым оказаться на свободе. Вторая группа, уже познавшая опыт поражения в двух из трех случаев, продолжала терпеть боль, лёжа на полу и поскуливая.

Но, как известно науке, опыты на животных — это бесполезное занятие, поскольку человеческий вид сильно от них отличается. И тот же эксперимент с людьми доказал, что необязательно бить человека током, достаточно просто попросить его решить сложную головоломку. После того, как некоторые несколько часов, а другие — несколько минут, бились в тщетных попытках обуздать неизведанное, двуногие легко опускали руки, когда наступала очередь для любых других уже решаемых задач.

Выводы, я надеюсь, ты сделаешь сам. Как всегда безумно рад, что ты дослушал до конца. Не прощаемся.

Источники:

Социальная психология. — 7. — Санкт-Петербург: Питер, 2012

Helplessness: On Depression, Development, and Death. — San Francisco: W. H. Freeman, 1975