6
Едва волочу ноги в сторону университета, а когда прохожу мимо любимой кофейни, не решаюсь войти внутрь. Альберт может быть там, а встретиться с ним — последнее, чего я желаю в данный момент. Ни одна ночь в моей жизни не проходила настолько ужасно, как эта. До самого утра я боролась со страшным чувством стыда и разбирала на атомы диалог с Альбертом.
— Придётся потратиться на кофемашину, — вздыхаю я, прижавшись носом к окну.
Тёплое дыхание оставляет мутное пятно на стекле, и я протираю его рукавом старого пальто. Пытаюсь рассмотреть посетителей. Возможно, мне повезёт, и парня там не окажется. Возьму кофе с собой, раз не решаюсь посидеть внутри.
Мысли бродят вне меня, освобождая голову. На короткое время, я отключаюсь от происходящего вокруг, рассматривая людей за окном. Внезапное ощущение тяжести чей-то руки на моём плече, заставляет очнуться.
Надеюсь, это Карл! Господи, сделай так, чтобы это был Карл!
— Кого высматриваешь, Лотти Мотт? — сладкий баритон за моей спиной выдаёт своего хозяина.
— Ты — не Карл!
Я сказала это вслух?
— Ты ненормальная? — Альберт разворачивает меня лицом к себе, — Точно! Как я сразу не догадался.
Всматривается в мои глаза, пытаясь найти в них доказательства моего полоумия и устало вздыхает, когда я опускаю взгляд в пол.
Включить дурочку — неплохая мысль. Если он будет думать, что я городская сумасшедшая, возможно, не станет убивать меня за то, что я проникла в его дом.
Может, стоит высунуть язык, выпучить глаза и выкрикнуть какой-нибудь маниакальный лозунг, чтобы это выглядело правдоподобно?
Но что конкретно?
Пытаюсь вспомнить тех безумцев, что бродят по городу, увешенные странными табличками или тюками с хламом, но не могу вспомнить, о чём они говорят. Вроде про скорый конец света, число зверя или типа того.
— Почему не заходишь? — вкрадчиво спрашивает он, указывая на вход.
— Любимый столик занят, — брякаю я.
— У тебя нет любимого столика, это я успел заметить, — его рука сжимает моё запястье, пока парень тащит меня в сторону узкого переулка так быстро, что я не успеваю опомниться.
Альберт резко прижимает меня к кирпичной стене. Жмурюсь от боли, которая вызвана тем, что острые края старой кирпичной кладки впиваются мне в спину. Сильными руками он держит меня так, что я не могу пошевелиться.
— Я закричу, — тихо говорю я.
— Попробуй, — говорит он с такой интонацией, что рисковать совсем не хочется.
Его глаза сужаются, и он наклоняет своё лицо к моему.
— Чего ты хочешь от меня, Лотти? — он называет моё имя с нажимом.
— Ничего, — облизываю пересохшие губы, — Я даже вас не знаю.
— Послушай, крошка, — его хриплый голос прямо у моего уха щекочет и вызывает волну электрических разрядов, — Скажи мне, чего ты хочешь.
Рука парня начинает шарить по моему телу. Осторожно, сантиметр за сантиметром, пробираясь мне под куртку.
— Это? — Поднимает край свитера, и я ощущаю прикосновение оголившимся животом.
Его губы касаются моего подбородка, проводя дорожку по контуру лица к виску, на котором пульс бьётся так сильно, что у меня начинает болеть голова.
— Хочешь этого? — повторяет он свой вопрос, пробираясь рукой выше, к груди, поигрывая с краешком кружева на моем бюстгальтере.
Не могу вымолвить ни слова, лишь отрицательно качаю головой в разные стороны. Не думала, что дышать может быть так больно.
— Если тебе нужно что-то другое, Лотти Мотт, то держись от меня подальше, поняла? — он отстраняется от меня, бросив ещё один взгляд и скрывается за углом дома.
Потеряв опору в виде сильных рук, я сползаю вниз по стенке и ещё долгое время не могу взять себя в руки и выйти из этого мрачного места.
***
— Мне нужно переехать, — думаю я, водя карандашом по листу бумаги, пытаясь начертить светотень.
Квартира оплачена на полгода вперёд — вернут ли мне залог? Нажимаю на карандаш в том месте, где тень на рисунке падает, расползаясь по невидимому столу, на котором лежит нарисованный куб.
Найти квартиру в новом месте — значит потерять много денег. Нужно будет заплатить за первый и последний месяцы, ещё и вознаграждение агенту. Да и найти приливное жилье среди учебного года практически невозможно!
Вот дерьмо.
Карандаш ломается, не выдержав напора, и я тянусь за другим. Денег совсем мало, а обучение стоит целое состояние, которое я копила не один год. Тратить последние средства на новое жильё нет возможности.
Держись от меня подальше
Разумный совет, и я ему последую.
***
Вечером, чтобы развеяться, соглашаюсь пойти в паб с ребятами из нашей группы. В этот раз я не стану отказываться от студенческой вечеринки. Слишком многое я хочу забыть. Большой компанией, вваливаемся в практически пустое заведение, вмиг заполняя его смехом и разговорами.
Занимаем столики небольшим группками, за которым идут бурные обсуждения занятий, преподавателей и любимых сортов эля. Усаживаюсь вместе с Карлом, парой ребят и странным Томом, который обут в красные «конверсы» и становлюсь объектом насмешек, заказывая себе безалкогольное пиво.
Пить я не умею.
Совершенно.
Даже бокал вина способен уложить меня в постель на несколько часов, а от глотка виски, могу впасть в кому. Так что, игнорирую подколки однокурсников и отхлебываю эту странную жидкость с видом заправского посетителя пабов. Вытираю пену над губами рукавом, что вызывает приступ дикого хохота у моих приятелей.
— Отвали, Карл, — бубню я, когда он предлагает мне отхлебнуть из его кружки.
Но его взгляд такой умоляющий... И это всего лишь пиво. Его же даже детям продают, или нет?
— Ладно, давай сюда, — тянусь за кружкой и делаю большой глоток, под бурные аплодисменты посетителей заведения.
О, а это вкусно! Вкуснее, чем это безалкогольное дерьмо, что налито в мой бокал.
— Ну как? — спрашивает Карл.
— Божественно! — отвечаю я, округлив глаза, и мой друг поднимает руку, чтобы подозвать официанта к нашему столику.
Следующие два часа, заплетающимися языками пытаемся говорить о современном искусстве. Особенно трудно это даётся с Томом, который, несмотря на свой глупый вид, оказывается непробиваемым по части споров. Моя кружка опустела еще полчаса назад, но я не позволила налить еще. Чувствую себя шатающимся на палубе моряком. Пора домой – ужасно клонит в сон.
***
— Вот зачем? Зачем? — тихо спрашиваю сама себя, бредя по тёмной улице.
Ноги заплетаются и заставляют тело покачиваться в разные стороны. Прохожие с осуждением в глазах обходят меня стороной. Хорошо, что мне удаётся сдерживать пивную отрыжку, приправленную вкусом чесночных сухариков.
— Тебе ничего не будет с одной кружки, — скривив лицо, вспоминаю слова Карла.
Где же дом? Почему я так долго иду? Неужели свернула не в тот переулок?
Необходимо постоять и отдышаться. Прислоняюсь спиной к стене и глубоко вдыхаю.
— Чёртово пиво, — ругается одна часть меня.
— Но было так весело! — вторит ей другая.
Именно та, из-за которой я совершаю столько глупостей.
Оборачиваюсь по сторонам и замечаю, что оказалась возле «Челентано».
— Почему бы не зайти на чашку чая? — бормочу я себе под нос.
Вряд-ли «Альберт-любитель-кофе» придёт сюда в такой час, поэтому занимаю столик у окна, предварительно уронив стул с грохотом на пол, когда отодвигаю его. Кое-как подняв сидение, плюхаюсь на диван и громко икаю.
Пожилая пара, сидящая рядом смотрит на меня с укором. Наверняка, думают о том, во что превратился их район с тех пор, как тут толпами стали селиться вечно пьяные студенты. Улыбаюсь им, но видимо, выгляжу не очень дружелюбно, потому что они, нахмурив брови, отворачиваются от меня.
Что ж... Я пыталась.
Разглядываю улицу, обхватив чашку горячего чая руками. Меня бросает в озноб. Надеюсь, это симптом скорейшего отрезвления.
Сижу, спрятавшись за стеной, так что люди с улицы не замечают меня. Я же вижу всех очень хорошо. Поэтому, сразу замечаю Альберта, который проносится мимо бодрой походкой. Стремительный шаг, уверенный взгляд — чёртов секретный агент.
Ставлю чашку на стол и выхожу из помещения. Натянув шапку на глаза и закутавшись в куртку, уверенная в том, что моя импровизированная маскировка вполне себе ничего, иду за парнем, прячась по углам.
Я уже не задаюсь вопросами: «Зачем я это делаю?» или «К чему все это приведёт? Мой пьяный вдрызг мозг думает только об одном: «Интересно, куда направляется этот красавчик?»
***
Мы идём уже целый час. Почему же он не взял машину? Любит прогуляться перед сном?
Осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, где мы находимся, но я так плохо знаю город, что мне едва это удаётся.
В те моменты, когда мы проходим по оживленным улицам, следить за ним не является большой проблемой: слиться с толпой — это то, что мне всегда хорошо удавалось. Но когда мы выходим на пустынную улицу, продолжать наблюдение становится тяжело. Затаив дыхание, прячусь за стеной очередного дома, озираясь вокруг. Ноги промокли, так как лужи и грязь здесь заменяют асфальт.
Ну и местечко! Вокруг нас одноэтажные строения, вытянутые так, что образуется нечто вроде лабиринта и ни одной живой души вокруг.
Никого, кроме нас.
Можно подумать, это склады или гаражи, но в некоторых окнах, украшенных милыми занавесками, горит свет, и я замечаю на подоконниках кашпо с цветами. Жилой район? Если так, то далеко не самый благополучный в Лондоне.
Высовываю голову из своего убежища и вижу, как Альберт подходит к двум мужчинам, тихо разговаривающим о чём-то друг с другом. Расстояние, между нами, небольшое – несколько десятков метров, так что я слышу голоса, но не могу разобрать, о чём именно они говорят.
В следующий момент, едва успеваю сдержать крик ладонью, потому что пару раз слышу звонкий свистящий звук и шум тел, падающих в грязь.
Только что эти мужчины говорили о чём-то друг с другом, они дышали одним со мной воздухом, но за одно мгновение, оба рухнули в огромную лужу, которая медленно окрашивается в красный цвет.
Он пристрелил их, как собак! О, Боже!
В голове послышался противный протяжный писк, будто в голове кипит старый чайник.
Бежать.
Нужно срочно бежать.
Дышу быстро. Так быстро, как только можно и оглядываюсь по сторонам, моментально трезвея. Какая же я дура, в самом деле, ну почему я такая дура?
Аккуратно продвигаюсь по периметру дома, прижавшись к ней спиной. Дохожу до противоположного угла и ищу место, куда могу спрятаться. Замечаю небольшое деревянное строение напротив. Расстояние — метров десять, мне должно хватить пары секунд, чтобы укрыться в нем.
Делаю глубокий вдох и готовлюсь к старту.
Но что-то удерживает меня.
Вернее, кто-то удерживает меня.
Издаю громкий стон, когда понимаю, что меня схватили сильные руки, которые прижимают меня лицом к стене так сильно, что из щеки сочится кровь. Самое страшное – это не моя рассечённая щека, а то, что я ощущаю холодный металл у правого виска. Мое сердце замирает, когда я слышу странный щелчок.
— Я же предупреждал тебя: держись от меня подальше, – слышу я знакомый баритон, — Какое из этих четырёх слов ты не поняла?
Дуло пистолета прижимается к моей голове ещё сильнее.
— Когда следишь за кем-то, не используй свои чудесные ароматы, Лотти. Я почувствовал тебя за версту.
Грёбаная ароматерапия! Впервые я пожалела о том, что мой крем настолько хорош, что запах лаванды стойко держится в течение дня.
Сейчас Альберт убьёт меня. Если он мог не знать о том, что я стала свидетелем убийства в его квартире, но сейчас то он точно понимает, что я видела всё.
Мне страшно. Очень страшно.
Паника нарастает с такой силой, что я не могу ни дышать, ни говорить. Я словно рыба, выброшенная на берег, беззвучно открываю и закрываю рот. У меня чудовищно кружится голова и подкашиваются ноги.
Убей меня уже быстрее — всё, что я успеваю подумать, как вдруг слышу чей-то голос за спиной:
— Альберт Хилл, ну надо же, какая встреча!
Альберт Хилл...
Теперь, когда я знаю его полное имя, оно кажется мне знакомым. Будто вспоминаешь что-то родное, но давно забытое. Поймав себя на том, что снова улыбаюсь как идиотка, встряхиваю головой и снова напускаю испуганный вид.
— Вот дерьмо, – стонет Альберт, — Только тебя тут не хватало, — прячет пистолет, но продолжает держать меня, ослабив хватку.
— Какими судьбами?
Мужчина неприятно скалится, глядя на парня, но делает шаг назад. Его глаза такие светлые и прозрачные, что становится немного жутко. Из них так и сочится холодное пламя безумия.
— Чего тебе, Боб?
— Твоих рук дело? — он кивает в сторону дома, у которого Альберт оставил трупы.
— Ты о чём? – голос парня спокоен и похож на скрежет металла.
— Руки за голову, Хилл, — мужчина направляет пистолет в сторону Альберта, — Я задерживаю тебя по подозрению в убийстве двух человек.
Вдруг парень хватает меня за шею и приставляет дуло пистолета к виску.
— Я прикончу эту девку, если ты не опустишь пушку, Боб.
В ответ мужчина лишь смеется. Конечно, я не надеялась на то, что незнакомец пришёл меня спасти, но ничего смешного я тут не вижу.
— Мне наплевать на эту сучку, Альби. Я и сам могу выбить ей мозги, и обставить дело так, что отвечать за это будешь ты.
— Я знаю Боб, – отвечает парень и резко вытянув руку вперёд, делает выстрел в сторону светлоглазого.
Пистолет Боба падает на землю, а из руки полицейского фонтаном бьёт кровь.
— Ты покойник, Хилл! - орёт он, - Я найду тебя, сраный ты козел!
Альберт, цепко схватив меня за руку, удирает с места преступления, таща меня за собой.
Никогда ещё в своей жизни, я не бегала так быстро, если это можно назвать бегом – потому что бежит только парень, а я лишь волочусь за ним следом, словно тряпичная кукла, извиваясь на ветру.
Добежав до огромных размеров, парковки, Хилл выбивает локтем окно у неприметного автомобильчика. Он делает это так ловко и быстро, что я невольно присвистываю от удивления.
— Ты пьяна, — обреченно резюмирует он.
— Всеко лишь круш-ш-шка пива, — отвечаю заплетающимся языком, — Всегда думала выбить стекло в машине так быстро возможно только в кино, — продолжаю мямлить я.
Обхожу старый форд с другой стороны и пытаюсь постучать локтем по стеклу.
— Блин, больно! — морщусь и потираю руку, — Как вы это сделали?
— В машину, — приказывает он и садится за руль.
— Послушайте, Альберт, или как вас там, Хилл, — предпринимаю попытку завести нормальный диалог, — Наша встреча произошла совершенно случайно, и я уже хочу домой. Понимаете, завтра рано вставать. Обещаю, никому ничего не скажу.
Улыбаюсь во весь рот и медленно застегиваю губы на невидимую молнию.
— Всего вам доброго! До свидания! — по-идиотски машу рукой и разворачиваюсь в противоположную сторону, в надежде на то, что убийца сжалится надо мной и не пустит вслед пулю.
— Эй ты, чокнутая, — слышится крик за спиной, — Садись в эту чёртову машину, пока я тебя не пристрелил.
— Не прокатило, — вздыхаю я, пожав плечами.
Разворачиваюсь к нему унылым лицом и топаю к машине.
***
— Куда мы едем? — спрашиваю я, когда парковка остается позади, и мы выезжаем на широкую трассу.
Молчание в ответ.
— Вы везёте меня убивать?
Снова молчание.
Он пристально смотрит на дорогу, нахмурив брови, не замечая, что в машине, помимо него, есть кто-то ещё.
— Послушайте, я никому ничего не скажу, обещаю, – начинаю плакать я, — Отпустите меня, пожалуйста.
Жалобно поскуливаю и слезы катятся в три ручья, и если это не подействует на него, то мне точно пришёл конец.
— Тебе нечего рассказывать, крошка.
— Вот именно!
Умоляюще смотрю на парня, но он даже не поворачивает голову в мою сторону, уставившись в лобовое стекло.
Я не хочу умирать такой молодой. Мне страшно. Куда он везёт меня? Убьёт ли он меня сразу, или будет кромсать на мелкие кусочки?
Немного успокаивает тот факт, что он не похож на маньяка или психопата, хотя я никогда не встречалась с маньяками и психопатами, разве что, в кино. Кстати, в кино эти монстры бывают довольно симпатичными внешне — разглядываю его красивое лицо.
Оно идеально.
Этот мужчина, настолько красив, что я хочу написать его портрет. Разглядываю очертания губ, контур лица, волевой подбородок. Хочется дотронуться до лица руками, провести пальцами по скулам как кистью. Жаль, что у меня нет с собой бумаги и карандаша в такой момент, когда я поймала вдохновение.
Продолжаю изучать внешность парня и думаю о том, что непременно нарисую его портрет, если удастся выжить.
— Выходи, — бросает он.
Я и не заметила, как мы остановились. Выхожу из машины и обнаруживаю, что оказалась на территории заброшенного завода из красного кирпича. Огромные трубы тянутся к небу словно пальцы гигантского зомби, высовывающего руку из-под земли на ночном кладбище.
— Ну и жуть, – поёживаюсь от страха и холода.
Альберт хватает меня за запястье и тащит куда-то вглубь строений. Мои ноги просто плетутся вслед за парнем. Кажется я и не чувствую их, лишь понимаю, что кроссовки промокли насквозь.
Прикосновение грубое, но я замечаю, как он проводит большим пальцем по моей коже, вырисовывая круги на внутренней стороне ладони. Перестаю чувствовать все остальное, помимо этих движений. Ощущаю лишь приятное тепло. Оно разливается по телу каждый раз, когда его палец вычерчивает очередной круг. Я вся сосредотачиваюсь на касаниях, которые кажутся мне слишком интимными и останавливаюсь.
— В чём дело? – Альберт оборачивается и строго смотрит на меня.
— Всё равно умирать, — думаю я, — Какая теперь, к чёрту разница, что он подумает.
Подхожу к нему близко, совсем вплотную и целую, раздвигая языком губы и проникая внутрь. Он отвечает на мой поцелуй, и его губы такие мягкие и нежные, а язык так плавно переплетается с моим, что у меня вырывается стон.