12
Шла третья бессонная ночь. То ли у Ника зубки резались, то ли живот болел. Ирке уже было все равно. Она лежала напротив орущего Ника и смотрела в потолок. Слезы катились по ее щекам, горячие и колючие. Шум нарастал, Ире казалось, что барабанные перепонки скоро лопнут. Она повернула голову к сыну. Он уже стал бордово-красным и, казалось, сам устал кричать. Голос стал хриплым, во рту язык загнулся улиткой и колыхался из стороны в сторону. Муж был на работе или где он там проводил ночи. Ира не знала, ей было все равно.
Ира встала и пошла в ванну. Она взглянула на себя в зеркало и не узнала. Потухшие, безжизненные красные глаза, растрепанные волосы, розовые пятна на лице. Она облокотилась на раковину и включила воду, чтобы хоть как-то заглушить крики надрывающегося сына. Это не очень помогло. Ира подставила дрожащие руки под струю воды и ополоснула лицо. Посмотрела на себя снова.
Что она натворила? Как она могла не понимать, что с детьми столько проблем? Что они не спят и кричат? Казалось, что Ник кричал всегда. Если он молчал, он или спал, или ел. Ира опустила глаза на свою грудь, которая ныла от количества молока. Она пробовала покормить сына, но он выплевывал ее грудь и продолжал надрываться. Ира намазала его десна обезболивающим гелем. Это тоже не помогло. Ей казалось, что сын просто над ней издевается. Придет утро и он уснет, обняв пухлой ручкой одеяло. Ну конечно, он просто измывается над ней. Он хочет ее вывести из себя или убить. Ну конечно. Он хочет ее убить. Ира закрыла глаза. Быть такого не может. Это ей все кажется, только кажется. Ночь, темнота и усталость все превращают в нечто страшное, даже чудовищное. Наступит утро и все пройдет. Все будет хорошо. Ник никак не умолкал. Вода по-прежнему текла в раковине, не в силах заглушить детский крик. Раздался стук в дверь.
Три часа ночи. Кого принесла нелегкая? Снова постучали, потом раздался противный звонок. Ира пошла открывать.
- Сколько можно орать? Угомони своего ребенка! – с порога начала соседка, едва Ира открыла дверь. Противной старушке снизу мешало все: звук стиральной машины, шаги после девяти вечера, громкость телевизора. Но было три часа ночи, Ира не могла ее винить в том, что крики Ника ей мешают.
- Я пытаюсь, ничего не помогает. – начала оправдываться Ира.
- Заткни его. Или я позвоню в миштару*, и тебя лишат родительских прав, раз ты не можешь справиться с собственным ребенком. Понятно тебе? – не дождавшись ответа, соседка пошаркала вниз.
(*миштара (ивр.) – полиция)
Ира закрыла глаза, роняя слезы, а потом покинула квартиру, тихонько заперев за собой дверь.