Глава вторая: на дне.
Одиночество, тишина и белые стены. Все это может свести с ума любого, но не меня. Я сильная и верю в то, что однажды мой ад закончится. В жизни не может быть только черной полосы, всегда наступает очередь белой. Это лишь вопрос времени и сил, хватает которых не у всех.
Со дня моего пребывания в стенах псих больницы прошло всего две недели, а я уже скучаю по своим родителям. Изнутри меня терзает тоска по дому, а все плохое ушло на второй план, уступив место прощению.
За окном с массивными решетками стояла середина осени. Ветер гонял по прогулочной дороге опавшую желтую листву. Еще несколько дней назад солнечная погода сменилась серым, свинцовым небом и противным моросящим дождем. В далеке часто слышались одинокие раскаты грома, а по ночам стены палаты освещала молния.
Мой новый дом, сузившийся в миг до четырех белых стен психиатрической палаты, не представлял ничего особенного. С права от двери, у стены стояла пружинистая кровать с желтым матрасом, которая еще и жутко скрипела. Побелка потолка в некоторых местах начала отваливаться, обнажая бетонные плиты. Свет исходил от лампочки ватт в сорок, забранной в грязный плафон. Рядом с кроватью была маленькая тумбочка и больше ничего. Психи - это не люди и больше им не положено, считают все здесь. Выходить на улицу можно было свободно и почти в любое время, но за каждую мелочь жестоко наказывали. Электрошок здесь - это обычное дело. Все равно что ребенку по попе ремнем настучать, если что-то начудит. Если провинился довольно серьезно, отправляют в главному врачу, а потом уже редко видят тех, кого к нему вызывали. Что он говорит и делает не знает ни кто. Лучше просто не рисковать.
Больница делится на три корпуса или крыла: центральное - это то, что по середине. Здесь в основном сидят медсестры, психиатры, а так же тут проводят процедуры. Левое крыло или как его тут называют "вечность", самое большое. Там живут престарелые, душевнобольные люди. Нас часто отправляют помогать им, не обращая внимания на то, что мы и сами как они - душевнобольные. Только дети. Правое крыло поменьше и тут находятся дети, вроде меня. Оно представляет собой длинный, плохо освещенный коридор с крашенными в цвет тины стенами. Посередине стоит стол медсесты, а в каждую сторону уходят палаты. Десять в право и девять в лево. Десятая там кладовая, куда могут запереть на несколько дней, если провинишься. При больнице есть кладбище, где хоронят тех, кто родственникам не нужен даже после смерти или их у него просто нет. Ни памятников, ни цветов. Бугорок земли и ржавая табличка с номером. Ни кто и ни когда не узнает, что за жизнь была у владельца этой таблички... Да и кому это будет интересно? Есть здесь и морг. Там нас тоже иногда заставляют работать, но об этом я расскажу позже.
Сидя на широком подоконнике, я смотрела сквозь мутное стекло и решетку на дорогу и падающие в лужу капли дождя. Будто это не дождь падает с неба, а Бог плачет, глядя на то, кем мы все стали... Тоска вдруг захлестнула меня и так сильно сдавила сердце, что я едва удержала слезы. Плакать было нельзя, это удел слабых.
Дверь в палату тихо приоткрылась. Ржавые петли заскрипели, прорезая тишину и возвращая меня в свой ад, из мира собственных иллюзий. Я обернулась. На пороге стоял парень, на вид лет шестнадцати, с длинными, растрепанными волосами. Его глаза бегали по стенам, цепляясь за меня и прячась, стараясь скрыть интерес к моей персоне.
- Привет, - неуверенно сказал он и сделал пару шагов вперёд, оказавшись у кровати. Сел и опустил взгляд. На его приветствие я ответила молчанием. Не то сегодня настроение, чтобы знакомиться, да и место не подходящее.
- Слышала, что Патрик пропал? - снова не уверенно спросил он, стараясь разорвать неловкое молчание.
Нет, - пожала я плечами. - Я его даже не знаю.
- Новенькая значит, - воодушивился он. - Я тебя давно заметил.
- Давно? Я тут всего две недели.
- Точно! - парень вдруг рассмеялся и заглянул мне в глаза. От его скромности не осталось и следа. - Мы тут все можно сказать две недели. Здесь время останавливается и будь тут день или год, ничего не поменяется. Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - с горечью согласилась я, - но изменить ничего нельзя, только хуже сделаешь.
- А куда еще хуже? - парировал он. - Мы и так на самом дне. Вот ты как здесь оказалась?
- Ну я...
- Ладно, можешь не говорить. По лицу вижу, что тема для тебя больная. Я вот здесь из-за того, что мои родители спились и выгнали меня на улицу. Там меня поймала служба по надзору за детьми, сочла, что я сам сбежал из дома и направила сюда! Разве в этом мире есть логика?
- Не справедливо, - ответила я, сама поразившись тому, как просто сюда попасть и как трудно выйти.
- Я Майкл. - Он подошел и протянул руку.
- Мэри, - стеснительно ответила я, чувствуя, как лицо заливает краска. - Мэри Энн.
- Будем знакомы, Мэри Энн. - Лицо Майкла расплылось в улыбке. Я чувствовала его интерес к себе, которого мне всегда так не хватало и это чувство опьяняло.
Он подошел еще ближе и какое-то время мы просто стояли и смотрели на моросящий дождь за окном. Казалось, что нас связывает какая-то тайна, известная только нам и от этого еще более загодочная.
- Ну что же, - будто подводя итог нашей беседы, сказал Майкл. - Мне пора иди к себе, а то если кто-то увидит нас вместе, будем плохо обоим.
- Пожалуй, что да. - Чувство тайны вдруг ушло и его место заняло безразличие. - Проблемы ни кому не нужны.
- Ты во сколько ложишься спать? - задумчиво спросил Майкл.
- В десять, как и все.
- Ты правда засыпаешь в десять или еще долго не можешь уснуть, глядя в потолок?
Он был прав. Засыпала я ближе к утру, если вообще зпсыпала. Я решила ничего не отвечать.
- А ты не разговорчивая Мэри. - Он улыбнулся и хотел взять меня за руку, но в последний момент передумал. - Что ты скажешь на это: я приглашаю тебя на свидание. Сегодня. После отбоя, в сторожке, за нашим корпусом.
- Свидание? - искренне удивилась я. - Меня не кто и никогда не звал на свидание...
- А я зову! - Настаивал он. - Так ты согласна?
Он меня понял без слов.
- Хорошо! Жду тебя сегодня после отбоя! - Он одарил меня теплым взглядом и спешно вышел из палаты, оставив меня одну. В душе будто цветы расцветали, в преддверии первого вечера наедине с кем-то. Жаль, что тогда я не знала, чем все это обернётся...