Внутри оков

Быстрые капли дождя били по стеклу пытаясь прервать монолог парня, стоящего предо мной, он только недавно вступил на новый пост заместителя подрядчика. Сидя напротив него, я почти не слышал, о чём он говорит. Мысли были заняты другими, но не менее важными моментами. Я прикрыл веки, опустив темные ресницы, стремясь избежать зрелища этого юного ворона.

– В таком случае нам нужно будет увеличить затраты на дополнительные материалы, в соответствии с тем, что придется расширить масштабы стро... – Резко ударив по столу, я перебил того и поднял взгляд. Закрыв рот и сглотнув тревожность в горле, паренек уставился на меня в ответ.

– Я недостаточно точно дал понять, что нам нужно сделать так, чтобы затраты не увеличивались? Наш проект должен войти в рамки заказчика. Что именно было непонятно в моих словах? – Строгий, но одновременно спокойный тон начал создавать атмосферу тягости в зале. Темные комки ауры будто оседали вокруг меня и распространялись на других. – Если Вы новенький на должности – это не означает, что можете действовать по своему усмотрению или не читать договор. А именно он должен быть у Вас на руках, а не то, что нам нужны дополнительные траты.

– Олег Константинович, я Вас прекрасно услышал и у меня есть все документы, но если заказчик...

– Мне еще раз повторить или нанять другого новенького вместо тебя, у которого уже будут мозги? – Моё терпение было на пределе. Я и сам понимал, что без дополнительных трат, ребята не смогут сделать то, что хочет заказчик, но его желание остается не изменчивым. Сделать качественно и в рамках согласованного финансирования.

Многие, уже те, кто давно работал в компании «O.G.Сorporated», знали, что спорить со мной, идея не самая лучшая, тем более если вопросом спора являлись деньги. Всю работу нужно сделать четко и с молитвами к Господу Богу, ведь если заказчик захочет увеличить масштабы здания, то его пожелания должны быть выполнены без дополнительных трат. И да, я мог позволить себе сделать это потому что я имел некоторые незаконные связи. Мог спокойно договориться, чтобы привезли еще пару десятков тонн того же цемента за копейки, но он будет качественный и проверенный. Тоже самое делал и с другими поставками, о которых знали малое количество работников, ведь те были уже не со строительными материалами. И они же, максимально приближенные к начальству люди, могли решить эти вопросы если меня, или отца, не было на месте. Все ближайшие, и не очень, границы поставок были проплачены. Репутация семьи Гибнер была велика, а потому не каждый решался нас подставить или обмануть.

Я заметил, как паренек, вроде его звали Александр, стал сжимать зубы, от чего у него сильно выступали желваки. Он опустил взгляд на свои руки, лежащие на столе, стараясь сдержать дрожь. Саша понимал, что попал в сложную ситуацию, и каждое его слово только усугубляет ее. Видимо это место работы было для него очень важно, потому что его бегающие глаза намекали на поиск решения проблемы. В офисе повисла тишина, нарушаемая лишь размеренным тиканьем часов. Все, кто находился в переговорной, чувствовали на себе тяжелую ауру, которая струилась от меня во все стороны и прожигала насквозь.

Парень глубоко вздохнул и, собравшись с духом, поднял на меня взгляд.

– Олег Константинович, я понимаю Вашу позицию и постараюсь найти решение, которое удовлетворит и заказчика, и вас. Сегодня же пересмотрю смету и найду возможности оптимизации затрат. – произнес он, стараясь говорить уверенно и спокойно.

Молча наблюдая за ним, мое лицо оставалось спокойным. Обдумав внутренние за и против, я медленно кивнул, надеясь на верное решение работника.

– Хорошо, у тебя есть время до завтрашнего утра. Если к этому моменту у тебя не будет решения, я найду того, кто сможет его предложить – Сказав это, я отвернулся к окну, наблюдая за стекающими каплями на стекле.

Дождь усиливался, словно повторяя за моей внутренней бурей. Я наблюдал за каплями, которые образовывали причудливые узоры, и пытался успокоиться. Знал, что сорвался на новеньком, но не мог иначе. Слишком много всего навалилось в последнее время. Проверки, конкуренты, вечные попытки удержать все под контролем, так еще и Кристина, моя невеста, со своими психами.

– Можешь идти, – бросил я, не оборачиваясь. – Вы все, можете быть свободны. Завтра жду Кириленко и Макарова к девяти у себя в кабинете, приедет Леонид Павлович, обсудим с ним вопрос по перевозкам.

– Хорошо, Олег Константинович. - одновременно ответили мужчины и удалились за дверь.

Слышал, как остальные тихо встали, поблагодарили и вышли из кабинета. Оставшись один, я позволил себе немного расслабиться. Прикрыл глаза и потер переносицу, пытаясь снять напряжение. Открывая шкафчик, где хранился весь алкоголь, я не задумываясь достал виски и налил в бокал.

Терпкая жидкость обожгла горло, растекаясь по пищеводу и согревая внутренности. Я сделал еще один большой глоток, пытаясь хоть немного унять нервное напряжение, скопившееся за долгий день. Алкоголь действовал слабо, словно броня, выстроенная годами, не пропускала его расслабляющее воздействие дальше по венам. Упав на мягкое кресло, я вновь посмотрел на окно занимавшее всю стену кабинета, и уставившись на город, который заливал майский ливень, стал наблюдать за мелкими пешками на улицах. Они прятались под зонтами и навесами кафешек. Огни автомобилей, как светлячки, мерцали сквозь плотную пелену дождя, создавая иллюзию нереальности, словно весь мир – лишь декорация к спектаклю, в котором я играю главную роль. Но она нравилась мне все меньше. Все казалось таким хрупким и нестабильным, как карточный домик, готовый рухнуть от малейшего дуновения ветра. Успех, власть, деньги – все это ничего не значило, когда внутри зияла пустота, которую я тщетно пытался заполнить.

Вздохнув и залпом допивая остатки виски, я вернулся к столу, заваленному документами. Завтрашняя встреча с инвесторами решала судьбу крупного проекта, а значит, и мою репутацию. Я взял в руки толстую папку с планом и принялся внимательно изучать каждую деталь, цифру и приложение. Хоть я и являлся создателем и генеральным директором всей фирмы, но подставить отца было нельзя. Нельзя было подвести ни его, ни заказчика, ни, в конечном счете, себя. Гибнерый всегда добивались своего, чего бы им это ни стоило.

По мере того как я углублялся в чтение, тишину кабинета, нарушаемую лишь монотонным шумом капель по стеклу, прорезал тихий, почти робкий стук в дверь.

– Войдите, – буркнул я, не отрываясь от документов и ощущая нарастающее раздражение. Мне нужно было сосредоточиться, а любое отвлечение вызывало приступ ярости.

В кабинет проскользнула молодая помощница, Анна. Она была исполнительной, пунктуальной и всегда знала в какие моменты нужно молчать, а когда действовать. За годы работы она научилась читать мое настроение по малейшему изменению в голосе и выражении лица. Сейчас в ее глазах читалась какая-то непривычная неуверенность, словно она не знала, как преподнести плохие новости.

– Простите, что беспокою, – начала она тихим, почти извиняющимся голосом, – но у меня есть информация от отдела кадров. Касательно вашей поездки в Италию.

Отрываясь от бумаг, я сдвинул брови. Итальянские переговоры – это была сложная и деликатная тема. От их успеха зависело не только заключение выгодного контракта, но и укрепление позиций компании на европейском рынке. С ними мы боролись уже около года и, спасибо Господу, что те согласились, но назначили встречу только через три месяца.

– Что-то срочное? – Подняв взгляд на девушку, я чувствовал, как начинаю отходить. Эмоции это последнее, что мне сейчас было нужно.

– Да, – ответила Анна, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Мне сообщили, что через пару месяцев вам пришлют новых помощниц для сопровождения на переговорах.

– Что значит «новых»? – нахмурившись, словно от внезапной острой боли, мой голос стал ледяным. – У меня есть вы, которые прекрасно справляетесь со своими обязанностями.

Анна опустила глаза, словно провинившаяся школьница. Такой я ее видел редко, значит сейчас у нее не лучший период в жизни. Может снова рецидив по болезни, она говорила, что у нее нестабильная психика, но только в те моменты, когда перестает пить таблетки. Хотя сама говорит, что диагноз не такой уж и серьезный. В остальное время она была спокойна и холодна.

– Мне очень жаль, Олег Константинович, – пробормотала она, – но у меня запланирован отпуск на этот период. К тому же, нам прислали прекрасные рекомендации девушек, которые закончили учебу. Одна из них прекрасно владеет итальянским, другая уже заканчивает магистратуру на инженера-проектеровщика. Они будут работать с вами некоторое время перед поездкой, чтобы вы успели познакомиться.

– Прекрасно. – В его голосе слышалась саркастическая усмешка. – Именно то, что мне сейчас нужно. Как будто у меня и без этого не хватает проблем. Но зачем отделу кадров понадобились новые люди, чем прошлые не устроили? Ладно ты, хорошо, но остальные переводчики и инженеры, они же на месте?

Анна замолчала, понимая, что сейчас лучше не спорить и не добавлять масла в огонь. После короткой, напряженной паузы она добавила:

– Я пришлю их досье для ознакомления на следующей неделе. Может быть, среди них окажется кто-то действительно компетентный.

Кивнув девушке и вернувшись к изучению документов, я просто глубоко вздохнул, не хотел продолжать этот бессмысленный разговор. Анна бесшумно вышла из кабинета, оставив наедине с мыслями и надвигающейся головной болью.

После слов помощницы офис вновь наполнился давящей тишиной, прерываемой лишь размеренным стуком дождя по стеклу и тихим тиканьем часов на стене. Итальянские переговоры и навязанные помощницы – это был настоящий удар под дых. Как будто все проблемы, что уже навалились, решили привести с собой друзей и устроить вечеринку прямо у меня в голове. Я ненавидел, когда в мои планы вмешивались или кто-то, пытался контролировать мои действия, особенно так категорично, как это сделали сейчас.

Когда я наконец закончил с делами, было уже около полуночи. Город утопал в дождливых сумерках, и улицы казались размытыми акварельными красками. Вызвав машину и с облегчением опустившись на мягкое заднее сиденье, я наконец смог просто расслабиться. За окном мелькали огни, но мысли крутились вокруг завтрашней встречи с инвесторами и предстоящей поездке в Италию с этими... новыми подчиненными.

Дома меня ждала Кристина. Возвращаться хоть и в свою, но такую нелюбимую квартиру, было очень трудно. Все здесь было подобрано под вкус блондинки. Уже несколько месяцев мы живем с ней вместе. Кто бы мог подумать, что девушка из прошлого, с которой вы расстались на самой плохой ноте, может оказаться дочерью отцовского напарника. Именно из-за него я возвращаюсь сюда, где Крис встречает меня в своем любимом шелковом халате, хотя она думает, что его обожаю именно я. Но не могу не согласиться, он идеально подчеркивал ее утонченную фигуру. А в ее голубых глазах, как и всегда, играла какая-то хитрая искорка, словно она знала что-то, чего не знал я.

– Олег, дорогой, ты поздно, – промурлыкала она, прижавшись ко мне и сразу обвивая шею своими тонкими руками. – Я уже заждалась.

Вежливо обняв ее в ответ, я старался не показать ни капли раздражения или усталости. Крис была красива, умна, образована и знала, как себя подать в обществе. Идеальная невеста для человека моего положения. Мы были прекрасной парой, вызывающей восхищение и зависть у окружающих. Вот только любви между нами не было и в помине. Расчет, выгода, репутация – вот что скрепляло наш союз. Она это прекрасно понимала, но делала вид, что все в порядке. Возможно, надеялась, что со временем между нами возникнут чувства, может я полюблю ее так, как она этого хотела.

– Задержался на работе, – устало ответил, освобождаясь из ее объятий. – Нужно было закончить важный проект. Завтра сложная встреча.

– Работа, работа, – надула она губки, словно обиженный ребенок. – Вечно ты только о ней и думаешь. А обо мне? Разве я не заслуживаю твоего внимания? – Она провела кончиками пальцев по моей груди, заглядывая в глаза. Тут же перехватив ее руку, я отошел в сторону избегая дальнейших ласк.

– Я устал, Крис. Давай не сейчас.

В ее глазах на мгновение мелькнула тень обиды, но она быстро ее спрятала под маской кокетства и легкой игривости.

– Как скажешь, дорогой, – пропела девушка, отступая на шаг. – Но знай, я всегда жду тебя. И всегда готова утешить после тяжелого рабочего дня.

Отойдя от девушки, я спокойно направился к себе в кабинет, открыв дверь, с облегчением выдохнул, наливая в стакан алкоголь. Рухнув на диван, я тут же почувствовал, как усталость накатывает с ног до головы тяжелой волной. Взгляд упал на небольшую фотографию в серебряной рамке, стоявшую на столе. На ней был изображен мой отец – сильный, волевой мужчина с проницательным взглядом. Он бы не одобрил эту показушность в жизни, эту лицемерную игру в счастливую семью. Папа всегда говорит, что любовь и семья – это самое важное в жизни. Но он сам сделал так, чтобы эта показушная любовь была. Я конечно мог отказаться и спокойно жить без Кристины, но по-другому заключить важную сделку было нельзя. Друг семьи поставил именно такие условия, либо же сделка не состоялась.

Остальные дни проходили почти одинаково, менялись лишь люди, с которыми были переговоры или подписания новых контрактов.

Солнце еще не поднялось над горизонтом, когда я уже был на ногах. Первые лучи рассвета едва пробивались сквозь плотные шторы, но мой кабинет уже был залит ярким светом настольной лампы. Ни минуты покоя, ни секунды на расслабление. Время – деньги, и я не позволяю себе тратить его впустую.

Утро началось с жесткого, бескомпромиссного совещания с юристами по поводу нового контракта с поставщиками. Я сидел во главе длинного стола из полированного красного дерева, окруженный лицами, полными напряжения и ожидания. Мой взгляд скользил по лицам юристов, выискивая малейшие признаки сомнений или неуверенности. Внимательно выслушивал их доводы, бесцеремонно перебивал, задавал уточняющие вопросы, ставя их в тупик, и требовал внесения изменений в несколько пунктов, которые, по моему мнению, были недостаточно проработаны. "Никаких недочетов. Никаких двусмысленностей. Никаких лазеек для их стороны," – твердил я, словно мантру. Я хотел, чтобы контракт был безупречным, чтобы он защищал интересы компании на все сто процентов.

После совещания, оставившего юристов в состоянии легкого шока, последовала встреча с важным заказчиком, крупным игроком на рынке недвижимости. Мы обсуждали детали нового амбициозного проекта – строительство современного жилого комплекса в престижном районе города. Обсуждали сроки реализации, бюджет и особенности архитектурного дизайна. Заказчик оказался довольно придирчивым, требовательным и склонным к спорам. Он постоянно пытался выторговать более выгодные условия, придираясь к каждой мелочи. Но я был готов к этому. Я использовал все свое обаяние, острый ум и убедительные аргументы, чтобы доказать ему компетентность и профессионализм своей команды. В конце концов, после нескольких часов напряженных переговоров, контракт был подписан. Я почувствовал удовлетворение, как хищник, получивший свою добычу.

Обед – короткий, десятиминутный перерыв, во время которого я быстро просматривал электронную почту, отвечал на важные звонки и отдавал распоряжения своим подчиненным. Ни минуты покоя на то, чтобы просто посидеть в тишине и собраться с мыслями.

Во второй половине дня – встреча с командой разработчиков, талантливыми, но зачастую своенравными специалистами, отвечающими за техническую реализацию проекта. Мы обсуждали сложные технические аспекты строительства, выявляли возможные проблемы и предлагали нестандартные решения. Мне приходилось быть в курсе каждой детали, каждой технической тонкости, чтобы контролировать процесс и не допустить срывов сроков. Я требовал от них максимальной отдачи, не терпел лени и некомпетентности.

Вечером, когда город погрузился в темноту, меня ждал ужин с потенциальным инвестором, влиятельным бизнесменом, от которого зависело финансирование нового проекта. Важно было произвести хорошее впечатление, расположить его к себе и убедить его в перспективности и прибыльности нашего бизнеса. На этот раз Кристина сопровождала меня на ужине. Она умела очаровывать мужчину своим умом, красотой и внешним видом. Крис была идеальной спутницей для такого рода мероприятий, умело создающей нужную атмосферу и отвлекающей внимание от острых углов. Будто знала свою роль в этой игре и выполняла ее безупречно.

Домой мы вернулись поздно, я был вымотан до предела, но довольный проделанной работой. Контракт подписан, инвестор заинтересован, команда работает в полную силу. Все под контролем. Или, по крайней мере, так казалось.

–––––––––––––

Тяжелые бархатные шторы плотно задернуты, не пропускают ни одного лучика света с улицы. Кабинет дышит тишиной, нарушаемой лишь тихим потрескиванием сигареты в пепельнице и приглушенным гулом старинных часов, отсчитывающих секунды до неизбежного. На массивном столе из темного дерева – хаос из бумаг, перевязанных бечевкой папок, исписанных от руки блокнотов и разбросанных фотографий. Все это щедро залито теплым светом настольной лампы с абажуром цвета состаренного золота. В полумраке, окутывающем остальную часть комнаты, угадываются очертания массивных книжных шкафов, заполненных томами в кожаных переплетах.

Хозяин кабинета откинулся в глубоком кресле из бордовой кожи. На его лице, еще гладком, уже проступают линии напряжения, намекающие на амбиции и, возможно, на безжалостность. Взгляд темных глаз, обычно пронзительный и оценивающий, сейчас смягчен усталостью и какой-то задумчивостью. Темные волосы идеально зализаны назад, подчеркивая резкие скулы и волевой подбородок. Виски выбриты, открывая кожу, покрытую едва заметным узором татуировок. Он одет в безупречно скроенный, темный костюм, который сидит на нем, как вторая кожа, подчеркивая спортивную фигуру. Белая рубашка застегнута на все пуговицы, но даже сквозь нее угадываются очертания рисунков, покрывающих его тело. На запястьях поблескивают дорогие часы и тонкие браслеты из черненого серебра. В целом, его вид излучает уверенность, силу и бунтарский дух, сдерживаемый строгим стилем. Он кажется человеком, который контролирует все вокруг, но в то же время скрывает что-то глубоко внутри.

– Стокгольмский синдром..., - прошептал он, усмехнувшись одними губами. Усмешка вышла горькой и циничной. – Какое извращенное очарование... превратить пленника в любящего раба. Парадокс человеческой психики, который одновременно пугает и восхищает.

В голове, как паутина, плетется сложный план, детали которого выверены до мелочей. План жестокий, изощренный, но в его глазах отражается не садистское удовольствие, а лишь холодный, расчетливый ум стратега. Он видит перед собой шахматную доску, а люди – лишь фигуры, которые можно двигать по своему усмотрению.

Мужчина обратил взгляд на фигуру, неподвижно стоявшую в тени у стены. Лицо помощника, скрытое полумраком, казалось маской. Он всегда был таким – бесстрастным, исполнительным, словно механизм, созданный для выполнения самых грязных поручений.

– Составьте досье. Полное досье на двух девушек, - его голос звучал тихо, но твердо, в нем чувствовалась непререкаемая власть. – Диана и Богдана. Имена запомните. Изучите их до костей. Привычки, распорядок дня, связи, друзья, семья... их страхи, мечты и самые сокровенные секреты. Найдите их слабые места, то, за что можно зацепиться, то, что можно использовать. Мне нужно знать о них все. И начинайте подготовку места... знаете, где. Убедитесь, что там все готово. Полная изоляция, отсутствие связи с внешним миром. И помните о безопасности. Никаких следов.

Помощник, высокий, худощавый мужчина в темном костюме, лишь склонил голову в знак согласия. Его движения были плавными и бесшумными, словно у хищника, подкрадывающегося к своей жертве. Он не задавал вопросов. Мужчина знал, что вопросы здесь – признак слабости, а слабость не прощается.

Человек за столом потянулся к ящику и извлек из него старинную шкатулку, обтянутую потемневшей от времени кожей и украшенную серебряной инкрустацией. Открыв ее, он бережно достал две фотографии. На одной – светловолосая девушка с распахнутыми, лучистыми глазами, в которых плескалось беззаботное веселье. На другой – темноволосая красавица с задумчивым, меланхоличным взглядом, словно она уже предчувствовала надвигающуюся беду.

– Красавицы... - прошептал он, обводя пальцем контуры их лиц. В его голосе слышалось что-то похожее на восхищение, но восхищение зловещее, граничащее с одержимостью. – Они станут идеальными подопытными. Идеальными жертвами для моего эксперимента.

В его планах было не просто похищение, не просто удержание в неволе. Он хотел создать условия, в которых страх постепенно перерастет в зависимость, ненависть – в любовь, отчаяние – в покорность. Он хотел сломать их волю, уничтожить их прежнюю жизнь и создать для них новую реальность, в которой он будет единственным источником власти и безопасности.

Он прекрасно понимал, что играет с огнем, что его эксперимент – это опасное путешествие на край бездны, граничащее с безумием. Но именно это его и привлекало. Мысль о том, что он сможет контролировать чужие эмоции, манипулировать чужим сознанием, ломать волю и создавать искусственную привязанность, давала ему ощущение абсолютной власти, которое тот жаждал больше всего на свете. Мужчина был уверен, что сможет доказать свою теорию, доказать, что человеческая психика – это податливая глина, из которой можно слепить все, что угодно. Даже если для этого придется переступить через все моральные принципы, через закон, через саму человечность. Он был готов пойти на любой риск, чтобы утолить свою жажду власти и доказать свою гениальность.