НАИЗНАНКУ | INSIDEOUT [18+]

Я ожила лишь после нескольких минут после долгого сидения и лицезрения мира сквозь оконное стекло. Мне хотелось расслабиться и принять всё, словно должное. Я никак не могла поверить в то, что больше мне не нужна помощь психолога, что я больше не буду после уроков ходить в кабинет Шеффилда и разговаривать с ним о проблемах. 

Сейчас всё это выглядело так, будто от меня уходит близкий друг, хотя я практически не знаю Шеффилда и не могу назвать себя его подругой даже несмотря на то, что столько с ним обсудила и рассказала ему всю свою жизнь, постоянно думая лишь о спасении, а на деле обрекая себя на проблемы.

Хотя, он не был виноват в том, что я начала сходить с ума. Я никогда не смогу убедить себя в том, что после комы... мне стало гораздо лучше, будто все те болезни и болячки, которыми я обладала совсем недавно, растворились и исчезли.

Может, я просто внушила себе это в целях самосохранения, или же это сделал за меня психолог, сидящий напротив и ждущий, пока я соберусь с силами для ответа. Шеффилд выглядел, словно ожидал вердикта в суде, но его глаза старательно высматривали во мне хоть что-то имеющее возможность ответить на его личные вопросы, сидящие у него в голове. Я, выдохнув, раскрыла глаза, посмотрела на него и сглотнула, потому что до сих пор был слегка шокирована.

- Я... я не ожидала этого. Не думала, что мне больше не нужна твоя помощь. Мне до сих пор кажется, что я не со всем разобралась. Я не готова, не готова для всего, что меня окружает. И я не могу справиться с тем, - я поморщилась, - Что не увижу тебя больше. Я не готова оказаться в одиночестве.

На лице Шеффилда моментально отразилось непонимание. Он приложил указательный палец к губам и нахмурился, наклоняясь ко мне и вглядываясь, чёрт возьми его, прямо внутрь.

- Я, разве, говорил, что мы не будем видеться? Завтра, когда тебя выпишут, я поеду с тобой в город, а потом к тебе, чтобы сделать твой дом более пригодным к существованию. К тому же, ты в любое время можешь звонить мне, если тебе понадобится помощь или просто захочешь обсудить день - то я всегда на связи. Я не исчезну, Рикки, - Шеффилд закончил свой монолог и встал с кровати, последний раз вглядываясь мне в глаза, прежде чем разорвать контакт. 

Он любит гляделки, а меня они напрягают, потому что смотреть в его глаза мне чаще всего не хватает смелости.

- Ладно, - сухо выговорила я, - Спасибо, я благодарна тебе, даже не знаю, как буду отдавать долги, - мой голос окончательно превратился в неразборчивый лепет, и я поспешила заткнуться, пока он не начал злиться.

- Не говори так, - твёрдо сказал Шеффилд, забирая свою куртку.

- Уходишь? - спросила я.

- Да, извини, мне надо закончить некоторые дела, а ещё директор завалил меня бумагами, - мужчина скривил губы, выражая настоящее недовольство: при едином напоминании о директоре у Шеффилда начинал дёргаться уголок губ, отчего возникало чувство, что мистер Лоттер его ужасно раздражает. Кажется, так оно и есть.

- Без проблем, я всё понимаю, да и ты не обязан нянчиться со мной, - сказала я, поднимая руки в воздух в защитном жесте, - До завтра?

- До завтра, - Шеффилд прошел к двери и исчез в коридоре раньше, чем я успела оторваться от дождевых капель, прилипших к стеклу со стороны улицы.

Сейчас погода выглядела так, словно её заказало моё настроение. Почему-то я думала о том, что после окончания «терапии» Шеффилд прекратит со мной любое общение. В конце концов, я потрепала его достаточно сильно, чтобы он мог иметь основания на проявление ко мне злости или агрессии, но что-то в голове всё твердило мне о том, что этого никогда не случится. Он мог бы бросить меня на кладбище полумертвой, отдать моё тело в руки полиции и всё решилось бы совершенно по-другому.

Но нет, он забрал меня и привёз сам. Он заменяет мне близкого друга, члена семьи, родственника, и это казалось мне чертовски удивительным.

Никто еще после смерти родителей не был настолько близок ко мне, как он. Даже Йен. Тем более Йен.

Возможно, Шеффилд делал это лишь из-за его прямых обязанностей, хотя, я никогда ещё не слышала о том, что школьный учитель спасал бы чью-то жизнь без доплаты, но надеюсь, что я просто невнимательно слушала.

Шеффилд ушёл, но его сильный, резкий аромат всё ещё витал по палате, разнося по углам информацию о том, что ко мне приходил мужчина с хорошей финансовой обеспеченностью.

По правде говоря, я никогда не спрашивала, сколько ему платят, потому что мне это не важно. Мои одноклассники часто перешёптывались насчет его машины, но я упускала их разговоры, мысленно смеясь над полоумными девчонками, которые всё хотели к нему приклеиться.

К счастью, Шеффилд не имел ни малейшего интереса к представительницам нашей школы в целом, и это заставляло меня улыбаться, потому что было забавно видеть их разочарованные лица, когда Шеффилд мягко давал им понять, что настолько юные создания не входят в узкий круг его вкусов.

А затем становилось грустно. Ведь он мне самой чертовски нравился.

Этот разговор состоялся в начале четверти, когда первая тройка претендентов с позором провалила миссию и считалась пораженной.

Тогда он собрал наш класс и дал всем девушкам понять, что он - почти учитель, а не семнадцатилетний мальчишка.

Я видела покрасневшие и стыдливые лица своих одноклассниц, которые прятали глаза и практически заваливались под парты, очарованные новым психологом.

В первую же неделю половина из них была отсеяна из команды «психов», кому следовало посещать Шеффилда два раза в неделю.

Но я в этой куче проблем была самой первой, самой главной. Я подралась с капитаном школьной футбольной команды, когда он назвал меня замарашкой. С тех пор я была самой последней в списке посещений.

Моё время стояло позже всех остальных, и меня это тогда несравненно радовало. А сейчас, когда я не имею ничего, что могло бы помешать моей жизни в родном доме, я и не знаю, чем буду заниматься в свободное время.

Может, со временем проведу интернет и нормальное телевидение, куплю коробку книг и хорошую занавеску на кухню.

Мысль о возрождении моего дома казалась мне всё более и более воодушевляющей, так что уснул я с довольно приятными мыслями, думая о том, как мне хотелось бы, чтобы всё наладилось. Хоть немного.

Проснуться мне удалось с помощью медсестры. Девушка, напевая какую-то песню и оставив мне стакан воды и таблетки, удалилась, бросив мне «Доброе утро».

Если честно, то я впервые имею возможность наблюдать настолько спокойных и добрых медсестер: мне показалось, что они знают Шеффилда, но я не стала уточнять, потому что мне не было интересно. Окна были распахнуты: погода оставалась дождливой со вчерашнего вечера, но это меня не расстроило. Выпив таблетку, я вздохнула, осматриваясь и окончательно приходя в сознание после сна.

Мне всегда казалось, будто я высыпаюсь, но по-настоящему я отоспалась сегодня. Я не хочу зевать, дремать и чихать.

Единственное, что меня сейчас тревожит - это мир за стенами поликлиники и моё собственное будущее, которое сейчас оказалось мне причудливой мозаикой, разбитой на части и раскиданной по всему миру. А я - та, у кого нет даже денег на автобус.

Я улыбнулась, потому что пакет с фруктами от Шеффилда остался нетронутым, ведь есть мне совершенно не хотелось.

В палате снова пахло свежестью: скорее всего, всё это шло с улицы, потому что между запахом дождя и мокрого асфальта я ощущал и выхлопные газы. Звуки проезжающих машин заставляли почувствовать себя на проезжей части, но без опасения быть сбитой. У моих ног, оказывается, лежала одежда, оставленная медсестрой. Разглядев стопку повнимательнее, я узнала в ней чёрную кофту Шеффилда и новую пару женских джинсов примерно моего размера. Я поджала губы, но всё же преодолела свои препирания и надела вещи, чувствуя себя словно не в своей тарелке.

Кофта свисала с меня нелепым мешком, а джинсы, вроде бы, были более-менее по размеру.

К счастью, у меня остались мои кроссовки и немного собранности в придачу. И, кажется, у меня есть настроение. Это было удивительно, потому что обычно я ощущаю себя в какой-то степени отрешенной от внешнего мира.

Медсестра забежала в палату, энергично размахивая листками, создавая порывы ветерка и глядя на меня с каким-то странным смущением. Я посмотрела на неё в ответ, слегка поднимая голову.

- Что-то не так? - спросила я.

- Нет, просто за тобой уже приехали и ждут у входа, - ответила мне медсестра, поправляя светлые волосы, собранные в пучке, а затем хмурясь, - Это твой пакет? - девушка посмотрела на тумбочку.

Я улыбнулась, встала с кровати и приготовилась мысленно прощаться с этим местом.

- А где я могу забрать свой телефон? - поинтересовавшись, я накинула куртку на руку и посмотрела на медсестру, выглядывая имя у неё на бейджике, - Элис?

- У тебя с собой ничего не было, - смутилась девушка, хмурясь и поджимая губы.

Где я могла оставить мобильный? Скорее всего, я просто потеряла его, пока блуждала чёрт его знает, где. Перед тем, как выйти из палаты, я обратилась к медсестре.

- Фрукты можете поделить между персоналом, спасибо вам большое.

Коридор оказался таким шумным и наполненным народом, что у меня закружилась голова, а затем я поспешила найти лифт, чтобы оказаться скорее на улице, во избежание каких-либо ситуаций, связанных с падениями и спотыканиями.

К счастью, он оказался ближе, чем я думала, и я вышла на первом этаже раньше, чем за полминуты.

Оказывается, я была на пятнадцатом этаже. Удивительно, насколько эта поликлиника огромна, ведь до этого я была лишь в нескольких небольших больницах на окраине района, которые строились несколько десятилетий назад, и выглядели они соответственно, так что пребывание в таком большом здании оставило у меня в голове несколько мыслей.

Как только я шагнула за пределы автоматических дверей и очутилась на улице - то тут же попала под проливной дождь, начиная оглядываться и пытаться рассмотреть местность, в которой сейчас оказалась.

Вокруг меня были лишь парковка слева, проезжая часть справа и высотки, расположенные практически... везде.

Они были настолько гигантскими вблизи, что меня вдруг окутало полотно из смятения и очарования одновременно: я ни разу в жизни не была в мегаполисе, потому что жила в отдаленном от него районе, вдалеке от такой бурной и шикарной жизни, и меня сейчас несказанно удивило то, что Шеффилд решился отвезти меня настолько далеко от дома.

Дождевые капли покрыли мою голову, я спрятала руки в карманы и подняла подбородок, но затем почувствовала, как начинаю мёрзнуть.

Я пришла в сознание только тогда, когда слева от меня раздался громкий и пронзительный рёв сигнала автомобиля.

Я подскочила на месте, рефлекторно обернувшись в сторону раздражительного звука, но, увидев знакомый Форд, вдруг замерла на месте и поджала губы.

У машины, распахнув водительскую дверь, стоял Шеффилд и курил. Его чёрная джинсовая куртка промокла от дождя, а волосы торчали во все стороны. Психолог прижался к машине, выдыхая сигаретный дым и глядя на меня. В конце концов, когда я смогла сойти с места и пошла к нему, то Шеффилд выкинул окурок и сел в салон.

Стоило мне оказаться в машине, как Шеффилд сразу же поджал губы, сдерживаясь от смеха. Я смотрела на него, нахмурившись и не понимая, что могло вызвать у него такой несвойственный порыв.

- В чём дело? - спросила я, удивляясь своему тону; я никогда ещё не говорила настолько серьезно.

Шеффилд откинул голову назад, закусывая губу и шумно выдыхая воздух. Его лицо выражало то ли радость, то ли удивление, я так и не смогла понять.

- Впервые я видел тебя настолько воодушевленной. Не обижайся, я честно, но ты выглядела, как маленький ребёнок. Я даже на несколько минут задумался, - сказал мне Шеффилд, поворачивая ко мне голову и сдерживая ухмылку.

- Несколько минут? - удивилась я.

- Да, ты стояла там минут пять и рассматривала всё вокруг, словно первый раз оказалась на улице. Я называю это реабилитацией, - серьезно продолжил психолог, захлопывая дверь и заводя машину.

- Привет, - сказала я, отворачиваясь к окну и вспомнив, что не здоровалась с ним.

- Привет, - бросил Шеффилд, выезжая с парковки и иногда глядя в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что сзади нас нет препятствующих выезду на дорогу автомобилей.

Странно, но даже несмотря на погоду, я чувствовала себя живой. Всё вокруг выглядело так, будто на мир вылили огромное ведро воды, но на то она и осень, чтобы быть мокрой и прохладной, так что данный аспект меня ничуть не обидел.

И всё таки, я была удивлена тем, насколько необычно в моих глазах выглядел огромный город, кишащий такими же огромными потоками людей и машин, высоток и небоскребов, которые были такими огромными, что невольно начиналось помутнение рассудка.

Я видела мало в своей жизни, так что эта картина не оставила меня равнодушной.
А вот Шеффилд был в лёгком шоке. Его глаза бегали с дороги на меня, а с меня - на дорогу. Через несколько минут он не выдержал и выдал:

- Ты ни разу не была в центре?

Я усмехнулась, отвернувшись к окну и глядя на небольшие магазинчики с самыми разными товарами, но вскоре решилась ответить. Я никогда раньше ещё не разговаривала с Шеффилдом вне каких-либо психологически-учебных рамок, так что сейчас мне казалось, будто он совершенно не тот, кем является.

- Не была, - я качаю головой, - Даже за пределами района. Я сидела дома или ходила в школу, больше ничего.

- А родители? - мужчина посмотрел на меня, отрываясь от светофора, - Неужели они никогда тебя не вывозили куда-нибудь? В кино, в парк или торговый центр?

- Нет, - отвечаю я, - Точнее, я не помню. Может, в детстве.

Единственная поездка, оставшаяся у меня в голове, была небольшим путешествием в зоопарк, и меня что-то дёрнуло рассказать об этом психологу.

- Я помню, как мы с отцом ездили в зоопарк и на его территории был приют для заблудившихся животных. Я всегда хотела взять оттуда кого-то, и мама разрешила взять Зика.

- Кто такой Зик? - нахмурился Шеффилд, глядя на дорогу.

Его рука лежала на рычаге переключения скоростей, а вторая - на руле.

- Мой кот, - пояснила я, вспомнив, что не рассказывала ему о Зике, - Я любила его.

После этого Шеффилд замолчал и ничего больше не произнес. Я удивлялась тому, насколько хорошо он водит на дороге, переполненной всяким транспортом, включая автобусы и такси, постоянно пытавшимися обогнать или подрезать, и Шеффилда это очень злило.

Я видела, что он закусывает губу или хмурится, когда случается что-то подобное, так что реакцию психолога я изучала вместе со своим новым разумом, по которому будто прошлись химическими кислотами, не оставив практически ничего из прошлых недель.

И вдруг я поняла, что чего-то не хватает. Нет привычного аромата ванили, преследовавшего меня чуть ли не повсюду. Я посмотрела на зеркало, где чаще всего водители вешают ароматизаторы.

Мне не померещилось, потому что на зеркале действительно ничего не было. В голове возникла мысль, будто я сама себе это выдумала из-за частого недосыпания и чрезмерного злоупотребления сигаретами.

Я закашлялась, потому что только сейчас вспомнила о своей привычке. Лёгкие начало жечь огнем, потому что за последние дни я неплохо простудилась. Будто прочитав мои мысли, Шеффилд начал новый разговор.

- Курить хочешь? - спросил он.

- Не хочу, - ответила я, кривя губы и хмурясь, - Уже не хочу.

Это чувство стало для меня ещё необычнее, чем желание проводить больше времени на улице или дома. От простуды у меня болели лёгкие, но я больше не испытывала потребности в курении.
Сейчас мне хотелось пить.

В горле пересохло, так что я посмотрела на Шеффилда, но почему-то никак не могла заговорить.

Почему-то я не могла произнести и слова, утонув в потоке стыда и неловкости, так что ничего не стала ему рассказывать.

- Вода в бардачке, - внезапно произнёс Шеффилд, - Могла бы сказать сразу, что хочешь пить.

Я чуть ли не потеряла дар речи, когда он сказал это, потому что моя прошлая мысль о том, что он, возможно, читает мысли, не казалась такой глупой сейчас. Заметив моё замешательство, психолог повернул ко мне голову.

- Ты сглатываешь чаще обычного: нетрудно определить, когда человек хочет пить, Рикки, и я это знаю. Прекрати вести себя, как бедный родственник, и говори мне обо всём, чего ты хочешь.

- Я не готова... - ответила я, доставая из бардачка бутылку газированной воды.

Шеффилд замолчал, полностью утонув в потоке машин так же, как и его чёрный Форд. Я продолжала вглядываться в окно, чтобы хоть немного отойти от непонятного состояния растерянности.

- Не будь нянькой. - произнесла я, но мужчина промолчал.

Со стороны можно было бы подумать, что он меня не расслышал, но по его уголку губ, дрогнувшему в момент, когда я это сказала, всё было понятно без ответа.

Шеффилд разозлился, и это самое плохое из вещей, которые могли со мной произойти. Но вскоре я заметила, что он расслабился и просто смотрит вперёд, лишь изредка хмурясь. Никогда бы не подумала, что мой психолог может проводить со мной столько времени.

- Куда мы едем? - я слегка наклонилась, высматривая дорогу, - Я здесь ничего не знаю, и всё это совершенно не внушает доверия.

- В торговый центр, - кратко ответил Шеффилд, - Тебе же нужна одежда.

- Я не хочу ходить с тобой по магазинам, - сказала я в свою очередь, - Это стыдно.

Неожиданно для меня, Шеффилд дал по тормозам и меня подкинуло вперед силой инерции, ремень безопасности врезался в грудь и вытолкнул из лёгких воздух. Психолог повернулся ко мне, подняв подбородок и его губы исказились практически в открытом гневе; я чувствовала напряжение в воздухе.

- Чего такого стыдного в том, что я хочу тебе помочь? Я не собираюсь покупать тебе что-то немыслимое, я лишь хочу хоть немного сделать твою жизнь похожей на нормальную, - с каждым словом голос Шеффилда становился громче, начиная звенеть в моих ушах, - И я, чёрт тебя возьми, это сделаю, хоть тебе это и неприятно. Помнишь наш уговор? Я тебе помогаю, а потом пропадаю на столько, сколько тебе будет угодно. Я тебе обещаю, Ри, ты меня даже в коридоре не встретишь. Просто дай мне закончить то, что я хочу.

Я отвернулась, не сказав больше ни слова. Всё время, что я с ним знакома и присутствовала в его кабинете, он никогда не кричал на меня и не повышал голоса, но сейчас все его эмоции и мимика заставляет меня сжаться в один комок страха и неловкости.

Он давит на мою уязвимость, но это не позволит мне стать мягче. Я, движимая чем-то необъяснимым, дергаю за ручку двери, но она мне не поддаётся, и тогда я оборачиваюсь на Шеффилда.

- Дай мне выйти.

Он молчит, прожигая меня взглядом и даже не думает дёргаться.

- Выпусти меня отсюда, твою мать! - пискнула я, ощущая, как ноги начинают дрожать от злости, а лёгкие начинает нестерпимо жечь.

На улице усиливается дождь, и звук бьющейся о стекло воды выводит меня из себя. Мои нервы на взводе, потому что я слишком сильно переживаю.

Мои руки трясутся, а Шеффилд всё молчит и молчит. Он нажимает кнопку возле магнитолы и я слышу, как щёлкает механизм разблокировки дверей.

- Выходи, - шепотом произносит Шеффилд, глядя сквозь проливной дождь, но его челюсти сжаты так, что я вижу, как напряжена каждая мышца на его лице.

Я открываю дверь и вылезаю из салона, сглатывая и сразу же промокая под ливнем. Я прячу руки в карманы, закрыв дверь и направляясь к ближайшей остановке.

Я не знаю, в какую сторону мне ехать и как скоро я окажусь в своём районе, у себя в доме или хотя бы на пороге. Не могу даже и представить, что со мной творится, но сейчас, когда меня буквально заливает ледяной водой, я хочу лишь поскорее оказаться дома, впервые за несколько лет.