Глава 6. Что происходит?
Судя по мертвой тишине, домашние еще спали. Ямач практически бесшумно спустился вниз и сразу направился к двери.
— Ты рано... Не спится? — голос Селима заставил замереть с ботинком в руке.
— Эээ... Доброе утро. Нет, у меня есть одно дело.
— Хмм... а какое дело ты решал в три часа ночи?
«Вот же блядь!»
Ночью, не сумев побороть себя, Ямач схватил телефон и спустился на первый этаж, чтобы не разбудить Сену. Совершенно не подумав, что дом и так полон людей.
— Есть проблема? — вклинился Селим в его мысли. Судя по неподдельному вниманию, к разговору с Эфсун он не прислушивался.
«Хвала небесам».
От облегчения Ямач брякнул первое, что пришло в голову:
— А, нет, это личное...
— Личное? Ночью? — хмыкнул Селим.
Обувая второй ботинок, Ямач попытался выкрутиться:
— То есть... С Чукуром это никак не связано.
«Да что ты говоришь! Давно?» — себя было обмануть сложнее, нежели Селима.
— Ааа, — понимающе протянул Селим. — Ладно. Ты уже выходишь? Подожди меня... — он вернулся в гостиную за телефоном, — кстати, я все хотел спросить... — начав, он осекся и развел руки в стороны. — Ну вот... Сказал же подождать. Да что происходит с этим парнем?
Селим вспомнил странное поведение брата в последнее время, его ночные хождения по дому и резкие перепады настроения.
— Или в клубе сыновей Идриса Кочовалы пополнение, или я ничего не понимаю в этой жизни, — резюмировал он.
***
Последний раз мазнув помадой по губам, Эфсун осмотрела себя.
«Черт, успокойся, просто успокойся».
Она снова глянула на телефон, кажется, раз в тридцатый за последние полчаса. И усмехнулась, вспомнив, как утром кинулась проверять его, уверенная в том, что ночной разговор ей попросту приснился.
Но нет. Журнал вызовов черным по белому сообщал, что в три часа ночи ей звонил именно Ямач.
Рука, потянувшись к сумочке, зависла. Сегодня Эфсун никак не могла собраться с мыслями.
На улице ждет Омер, который отвезет ее на собрание. Но и он, и компания «хозяев Стамбула» ждут госпожу Эфсун — собранную, уверенную в себе, непоколебимую. Никто не ждал «поклонницу Бодлера». Никого не интересует, что человек, вставший им всем поперек горла, звонил ей ночью, чтобы спросить, в порядке ли она. И уж точно всем плевать, что она запуталась еще больше.
Черт, ну зачем? В три часа ночи!
«Я слышал, развелось много грабителей. Почти как во времена Великой депрессии».
— Эфсун! — в комнату вошла Макбуле. — Ты уже выходишь? Омер скоро вытопчет весь газон.
— Да, иду, бабушка.
— Кто звонил тебе ночью? Опять твой этот...?
— Он не мой, — психанула Эфсун.
— Значит, он. И зачем? Нет, спрошу иначе — почему этот человек звонит тебе в такой час?
«Хороший вопрос, бабушка. Озолотила бы того, кто бы дал мне ответ... Все, собралась», — Эфсун тряхнула головой.
Несмотря на все это — странные порывы Ямача, которым она не находила объяснения, ее запутанные мысли, у нее были планы. Которые идут вразрез с планами Кочовалы. И которые сами не претворятся в жизнь.
«Это ради отца. Все правильно», — в двадцатый раз напомнила она себе и взяла сумку.
— Не имеет значения, что делает Ямач. Главное то, что я не собираюсь сдаваться, — улыбнулась она через силу и покинула комнату.
Макбуле смотрела вслед внучке.
— Что происходит?
Нет, так больше не могло продолжаться. Все эти люди... Байкал бы даже на пушечный выстрел не подпустил бы к своей дочке подобный сброд.
А этот парень? Это же за гранью! Макбуле не знала, что движет им, но когда начинала думать, и самый очевидный ответ всплывал на поверхность, она леденела от ужаса. Нужно было что-то делать, поскольку Эфсун затягивало все сильнее. Ждать, пока внучка одумается было опасно, она и так достаточно терпела. А надеяться, что этот уголовник благородно оставит ее внучку в покое вообще было бессмысленно.
Найдя нужный номер, она нажала на кнопку вызова и принялась ждать.
— Чагатай, — радостно воскликнула она. — Душа моя, как я рада тебя слышать. Как ты?
Несколько дней спустя.
Влажной кожей почувствовав холод, Ямач развернулся. Сена, прислонившись к косяку, наблюдала за ним.
— Доброе утро, любимый.
— Доброе утро, — улыбнулся он.
— Ты в хорошем настроении, — заметила она. — Такая редкость в последнее время.
Ямач довольно хмыкнул и едва не вприпрыжку поскакал к шкафу.
— Кажется, да. Я хорошо выспался. Наконец-то.
Сена сделала шаг вперед.
— Если ты не торопишься, то... — она поцеловала его в шею. Но, почувствовав, как тело мужа медленно каменеет, отодвинулась обратно с выражением полного недоумения. — Ямач? Что такое?
— Ничего, — напряженно улыбнулся Ямач, обхватывая руками лицо жены, заглядывая в глаза и...
«Да какого?..»
— Любимый? — вопросительно смотрела Сена.
— Я... прости, — он широко улыбнулся. — Просто на сегодня у меня намечается одно дело. Знаешь... Я подумал, когда я закончу, мы с тобой могли бы куда-нибудь выбраться.
Сена только успела кивнуть, как Ямач поцеловал ее в лоб и начал одеваться.
— Ямач, я хотела узнать... Караджа пошла к этому человеку и...
— Сена, давай не об этом.
— Но я вижу, что вы все в раздрае и хочу...
— Я не хочу обсуждать это, — предупреждающе перебил он.
— Я бы могла убедить ее вернуться...
— Сена! — повысил голос Ямач. — Я уже говорил тебе. В это ты вмешиваться не будешь.
— Но я хотела помочь, — глаза Сены стремительно наполнились слезами.
— Прости. Я знаю, что ты беспокоишься. Но... Я потерял Акшин. Потерял... — на миг он запнулся, — потерял отца. И я думал, что потерял тебя и Аличо. Поверь мне, я не хочу вновь проходить через это. Поэтому мое решение не подлежит обсуждению. В вопросы Чукура ты вмешиваться не будешь.
— Но я...
— Увидимся вечером, Сена, — безапелляционно заявил Ямач и вышел и комнаты.
«Что с ним происходит?» — который день подряд задавалась вопросом Сена.
Нет, конечно, она знала, что ситуация с Караджой сильно угнетала Ямача. Она угнетала всех, но...
Но было что-то еще.
Сена подошла к окну. Ямач шел к машине, разговаривая по телефону. Сел, завел мотор и плавно двинулся с места. Сена пыталась вспомнить, когда последний раз он оборачивался, чтобы увидеть ее в окне и помахать рукой, когда будил ее или дожидался ее пробуждения, когда она помогала ему собраться.
«Кажется, в прошлой жизни», — вздохнув, она села на краешек кровати.
Нет, Ямач был погружен на какую-то новую глубину. Она чувствовала это. И она была бы рада протянуть ему руку, вытащить, но как, если он всегда держал ее подальше от своих дел.
Раньше ей казалось, что он не хочет испачкать ее жизнь всем этим, уверенный, что Чукур — явление временное. И Сена была благодарна ему за это. Скорее всего, отчасти так и было. Но в остальном она заблуждалась. Даже Ямач ошибался.
Кажется, единственный, кто с самого начала знал, что Ямач больше не оставит Чукур, был отец Идрис. Сена вспомнила, как он настоял, чтобы она пошла в парикмахерскую Мухиттина, свой ужас, когда на ее глазах Кемаль отстрелил человеку палец. Сейчас она понимала, что, зная своего сына, отец хотел наглядно показать ей то, с чем они регулярно сталкиваются. Прожив всю жизнь с женщиной, которая была ему опорой и поддержкой, Идрис ждал от невестки главного — принятия. Потому просил не давить на нее. Давал ей шанс самой проявить те качества, которые когда-то сделали Султан Матерью Чукура. Потому что Ямач, сам того не замечая, уже становился его Отцом. Но раз за разом она звала его обратно. В их жизнь до Чукура. И он укрепился в мысли, что она никогда не станет частью района.
«В вопросы Чукура ты вмешиваться не будешь».
Все бы ничего... если бы не Караджа. Внучка Идриса отправилась к их врагу, получив разрешение у самой госпожи Султан! В противовес этому Сена вспомнила свой уход с Махсуном и слова Селима, когда они с Джумали нашли ее.
«Не думал, что скажу это, но какое счастье, что Ямача нет. Пока мы найдем его, возможно, он забудет о том, что тебе следует открутить голову».
Такое положение вещей ее решительно не устраивало. Следовало что-то предпринять. Она докажет Ямачу, что принимает его жизнь целиком и полностью.
На следующее утро.
Макбуле в очередной раз охнула и запила таблетку. Приказать внучке встретиться с Чагатаем не вышло, поэтому с утра она усердно давила на жалость, зная, что лежащей практически на смертном одре бабушке Эфсун точно не откажет. Но в этот раз все пошло не по плану.
— Собирайся. Если тебе так плохо, я оставлю тебя под наблюдением врачей. Но мое решение не изменится. Жду тебя в машине, — Эфсун стояла насмерть в отношении Эрденета.
— Тьфу ты, — Макбуле закрутилась вокруг своей оси, но, так ничего не придумав, побежала за внучкой.
Эфсун переваривала услышанное, так и не дойдя до машины.
— Это такой символ с тремя точками? — спросила она, уже заранее зная ответ.
— Верно, — подтвердил Омер.
«В следующий раз придешь ты».
— Блядь! — рявкнула она, отключившись. Стоявшая позади Макбуле от неожиданности выронила стакан.
— Эфсун! Что это за выра...
— Ебала я твои предсказания, чертов идиот! — рявкнула забывшая про бабушку внучка, впрыгивая в машину и заводя мотор.
***
Ямач в очередной раз проверил, сколько времени и вновь посмотрел на залив. Сколько можно? Он ждал с утра.
«Ну да, ну да, мы же золото пиздили, чтобы девушка просто в гости пришла».
Ямач убеждал себя, что ждет встречи из принципа «раньше начнешь — раньше закончишь». Потому что был абсолютно уверен, что Эфсун придет. Иное противоречило бы ее вспыльчивой натуре.
Изначально Ямач намеревался четко обозначить, что может произойти с тем, кто встает у него на пути.
«Заявлю, что сама виновата, что не оставила мне выбора. И пусть держится подальше от Чукура», — планировал он, как щелкнет свою неугомонную противницу по ее всюду влезающему носу.
Но обладательница носа все не шла, и Ямач начал нервничать. Может, пропажу еще не обнаружили? Или не поняли, что это он? Хотя как не понять? Специально же подпись поставил на всю стену. Бабка ее и то без очков разглядела бы.
— Ямач! — яростный вопль перекрыл шум воды.
Наконец-то!
«Хладнокровие и уверенность», — напомнил он себе, поворачиваясь. И против воли засмотрелся на то, как ветер роскошными волнами откидывает назад ее волосы.
«Красивая... чтоб ее...»
«Хладнокровие, блядь!»
— В чем дело, госпожа Эфсун? Вы немного напряжены.
— Не издевайся надо мной! — зеленые глаза напротив метали молнии.
— С какой стати, дорогая?
— Где золото?
— Записывай, — называя наобум адрес, Ямачу приходилось хмурить брови — легкое недоумение Эфсун веселило сверх меры. — Ладно, не злись. Мы не для того его крали, чтобы вернуть владельцу.
«Выводить ее так необходимо?»
«Да-а-а».
— В ту ночь... — Эфсун прищурила глаза, — когда ты позвонил... когда сказал, что я сама приду... ты уже знал, что сделаешь это, да?
Ямач вздрогнул, вспоминая настоящую причину своего звонка. Слова Джумали. Страх. Себя, мчащегося по дороге. Ее, целую и невредимую.
— Ты... — голос подвел, и лишь прочистив горло, он продолжил, — ты не оставила мне выбора.
— Там было не только мое золото, — Эфсун попыталась зайти с другого фланга.
— Это хорошо. Несправедливо, что столько золота принадлежит одному человеку.
— Ох, идиот... Идиот! Ты даже не представляешь, чье золото украл. Не представляешь, какие проблемы ты себе нажил, Ямач!
— Нет. Да. Чего ты кричишь-то? Я все понимаю. Пусть и они нападают. Я привык. Какая тебе разница? Или ты пытаешься меня защитить?
— Ты не только себя, но и меня подвергаешь опасности.
А вот тут Ямач начал злиться. Да, он думал о благе Чукуре. Но кража была также единственным способом вывести ее из игры тихо, чтобы его собственные братья не начали охоту за ее головой. И да, черт возьми, он хотел услышать другой ответ на свой вопрос.
— Я тебя предупреждал? Предупреждал. Сказал, что ты должна успокоиться. Сказал, что проиграешь. Теперь это твои проблемы.
Она смотрела на него, обдавая ядерной смесью всех оттенков бешенства.
«Безумный!» — ясно прочитал он в ее глазах. И вспомнил то, о чем запрещал себе думать все эти дни.
«Так, нет, блядь!»
Следовало отправить ее отсюда. Срочно!
— Ты знаешь, где выход. То есть выхода здесь нет, это к слову, — Ямач оглядел не совсем подходящую для беседы у залива одежду. — Давай, давай. Ты простудишься. Здесь холодно.
Эфсун, скрипя зубами от злости, двинулась прочь.
«Прекрасно», — Ямач, дико дольный собой, смотрел ей вслед, едва не пританцовывая.
«Прекрасно? Прекрасно, блядь? Что именно? Сказать «давай, ты простудишься» вместо «держись подальше от Чукура»? Сознаваться в краже, практически в открытую флиртуя? Вместо того, чтобы поставить на место, сознательно выводить из себя! Ты бы ее еще за косички подергал, идиот!!!»
От очередной попытки оправдаться перед самим собой спас звонок.
— Ямач, есть проблема, — начал Селим.
— Как же без них, брат. Говори, я уже освободился, — Ямач бодро прошел мимо домика Аличо. — Где ты?
— Еду к Азеру.
— Что-то с Караджой?
— Нет... Мне звонил Салим, сегодня он вел наблюдение, — Селим замолчал.
— Иии?
— Только что туда приехала Сена.