Глава 5
Норман. 13 лет
Я никогда не любил своего отца. Он был самым жестоким человеком, которого я встречал. Мир, в котором мы жили, был жесток. Я ненавидел людей, но больше всего я ненавидел своего отца. Часто, когда я приходил домой со школы, меня заставала сцена: мой отец орал на маму, слюна вылетала из его рта от ярости. Она никогда не кричала на него в ответ, лишь тихо смотрела в пол, надеясь на лучшую участь. Но он бил ее. Бил до синяков. В живот, руки, ноги, по лицу. Куда только можно было.
Я бы мог помочь ей, но я был слишком равнодушен к этому, чтобы вмешиваться. Моя мать не была ангелом. Она была хуже отца, и мне самому порой хотелось вышвырнуть ее из дому. Грассия - моя мать, была наркоманкой. Ее впавшие щеки, нетвердая походка, волосы, которые выпадали при малейшем к ним прикосновении, обвисшая кожа на шее и руках говорили о ее безумной зависимости. Хотя ей было всего тридцать пять. Я никогда не понимал ее сумасшедшего стремления получить дозу. Однако, все же, нет,— понимал. Такие люди как она — живут этим, попробовав один раз. Одного раза достаточно для того, чтобы заманить себя в ловушку и потом больше не захотеть из неё выбраться. Грассия продавала своё тело в обмен на наркотики, и я испытывал к ней отвращение. Мне не было жаль ее. Ни капли. Я считал, что она сама виновата в этом. Так и есть. Хоть я и не знал полной истории, но то немногое, что я слышал, не внушало ничего хорошего.
Люди привыкли бояться мою семью. Моего деда, который уже был стар но все равно выглядел устрашающе. Его силы не подводили его даже в шестьдесят два года. Его тело все ещё было подтянутым. И он все также мог убивать. Убивать. Убивать. Убивать. Это зарождение нашей семьи. Убийства - это то, ради чего они живут. Мой дед Норман, меня назвали в его честь, обладал убийственным взглядом, способный вызвать дрожь и желание бежать как можно дальше. Но не меня. Я никогда не боялся никого из них. Они пытались внушить мне страх, пытались присвоить меня себе и сделать из меня машину-убийцу. Они почти добились этого. Но, что-то, все же, заставляло меня вовремя жать на тормоз.
Наша семья была очень влиятельна, мой отец был богаче Бога, но я никогда не чувствовал себя счастливым. Мне тринадцать лет, но я чувствовал себя старше. Мне пришлось стать старше. Они не захотели дарить мне детство, о котором я был наслышан от своих одноклассников, которые боялись подходить ко мне — наверняка их родители уже предупредили их о том, кто я такой. Но я и не стремился завести среди них друзей. Они на вид были слишком счастливыми. Не такие как я.
Единственный человек, с которым я мог поговорить, был мой друг Крейтон Блэк. Мы с ним были одного возраста, но учились в разных школах из за социального статуса. Он был родом из бедной семьи, его мать воспитывала его одна. Но несмотря на это, я... завидовал ему ? По тому, как я видел его мать и ее отношение к нему, я сумел понять, что они счастливы. У них не было такого богатства как у нас, но у них была любовь. Я смеялся над этим словом, говорил себе, что никогда в этой уродливой жизни не буду любить. И я не любил. Никого. Но я видел, и мог опознать это чувство у других. Это звучит до жути жалко, даже для меня самого.
Крейтон был умным. Умнее чем другие дети в его возрасте. И он не должен был учиться в этой помойке. Не должен был жить со своей доброй матерью в этих Богом забытых краях, пытаясь наскребать денег себе на еду.
Я неоднократно предлагал им свою помощь или деньги, но оба отказывали. То ли из гордости, то ли из... не знаю. Однако, пытаясь поставить себя на их место, я думаю, что тоже бы не взял деньги.
Как бы это эгоистично не звучало от такого человека как я, но я пытался добиваться всего в одиночку. Черт, я даже хотел работать, но отец напрочь запретил мне. «Это неподобающе для такой семьи как у нас, - сказал он, - Неужели тебе не хватает наших денег? Хочешь, чтобы все думали, что я неспособен обеспечить собственного сына деньгами?»
Его статус и его звание были для него превыше всего, даже своего сына. Его никогда не волновало мое здоровье, ментальное или физическое.
Я не говорю, что хотел бы этого. Последнее чего я хочу, так это чтобы отец уделял мне внимание.
Ну, он делал вид, что волнуется, когда на нас смотрели люди и мы должны были соответствовать их ожиданиям, держаться как «любящий сын и отец», что отвратительно.
Насчёт матери. Она очень редко бывала дома. А если бывала, то под кайфом, или просто пьяная, если повезёт. Грассия орет во всю глотку, когда зла, что мой отец жалкий ублюдок. И я каждый раз мысленно соглашаюсь с ней, и одновременно чувствую к ней ненависть.
Смотря на другие семьи из нашего круга, я задумываюсь о том, такие же ли у них отношения? Натянутые ли на их лицах улыбки, когда они показывают их на камеру или другим людям? Или они правда счастливы?
К черту.
Я быстро шагаю по траве в одних чёрных носках, одет в костюм, от которого я уже по дороге где-то потерял пиджак. Почему на мне нет обуви? Я сам не знаю, наверное, они спали по дороге, когда бежал, так как они были больше мне на два размера. Отец говорил, что я должен был показать своё мужество размером ноги, и я хотел ударить его по лицу. Все, что он говорил, было глупо, и слишком предсказуемо.
На улице был дождь. За всю свою жизнь я не видел дождя сильнее. И конечно, мне приходится бежать по мокрой траве, промокший насквозь и без обуви от ублюдков, которые были там.
Это был очередной званый вечер, на который пригласили нашу семью. И мою мать, черт возьми. И знаете в чем она явилась? В джинсах с дырками на коленях, в футболке с надписью «Los-Angeles», которая выглядела, будто ее носили ещё с 80-х и снимали только чтобы постирать. Но она все же не смотрелась так, словно ее стирали. Ох, забыл, ещё в ее волосах была засохшая грязь, а сама Грассия была накачанная наркотой. Если так подумать, то это, в целом, наша повседневная картина в доме. Но не тут.
Чаще всего, на эти вечера приглашали только мужчин, а если приглашали и мою мать, то она хотя бы одевалась прилично. Потому что отец угрожал посадить ее за решетку. Я услышал это, когда они в сотый раз ссорились, и это выглядело как очередной секрет, которые они скрывают от меня. Но я не был удивлён, когда узнал, что ей есть за что сесть в тюрьму. Просто я не знал всей истории. Черт, я, наверное, возненавижу ее еще больше, если это возможно, когда узнаю все ее приключение и потаскушные-истории.
Мне хотелось засмеяться, когда я увидел лицо отца - Мэттью, заметившего мою мать, и в каком виде она была. Он надеялся, что сможет вовремя скрыть ее от папарацци, но они оказались шустрее его. Вспышки камер почти ослепили меня, хотя я был на несколько метров дальше родителей и самих папарацци.
Наверняка, сейчас уже по всему интернету светятся фотки и видео «позора сегодняшнего вечера». СМИ только и ищут слабости моих предков, а они попадаются им на крючок, как глупые рыбы на наживку. На обложках газет и журналов будут красоваться фотки моей шлюхи-матери.
Готов поспорить, после сегодняшнего вечера отец опустится до самого дна.
Если он ещё жив.
Когда начали стрелять по окнам и их осколки посыпались на все, что было в огромном зале и людей, которые осмеивали мою семью, я подумал, что это могла бы быть полиция. Но я изгнал эту мысль сразу после того, как она появилась.
Мэттью не раз говорил мне о том, что у нас есть враги. Мы должны остерегаться их, но не бояться. И убивать при малейшей возникнувшей возможности. Мне такая возможность не предоставлялась, так что я даже и не встречал их и не видел в лицо.
Как оказалось, их очень много.
Почему-то, я сразу понял, что это они, даже не зная их имён или каких-то черт, которыми они могли бы выделиться.
И, если они враги моего отца, и хотят убить его, то это значит, что они хотят и моей смерти. Делая выводы, я понимаю, что мне нужно уносить отсюда ноги.
Бросив отца и мать. Бросив всех там, я убежал. И я не чувствовал вины.
Я хотел убить их всех.
Убить тех, кто ворвался туда.
Отомстить.
Кто бы они ни были, они хотели убить меня. Хотели убить людей, и скорее всего, сделали это.
Мне хотелось отомстить им не за отца и мать, а за то, что они вообще посмели прийти сюда и покуситься на жизни людей.
Там было гнилое общество, но все же.
Когда был уже в ста метрах от здания, сзади меня послышался мощный взрыв, от которого я повалился на траву.
Я обернулся и смотрел на пламя, которое охватывало поместье. Мои глаза щурились от яркого света, но я продолжал смотреть, словно заворожённый.
Я поднялся и побежал.
Бежал.
Бежал.
Бежал.