Глава 29. Побег.
Первым, что услышал Гарри, был стук воды обо что-то твердое. Кап-кап, кап-кап. Размерено, твердо, уверено. Мальчик открыл глаза и попробовал пошевелиться. Это удалось сделать с большим трудом. Руки Гарри были закованы в цепи, а его тело пристегнуто кожаными ремнями к холодному металлическому стулу, стоявшему в небольшой клетке.
— Что происходит? — громко спросил он.
Откуда-то сзади раздался голос директора.
— Можешь сильно не дергаться. Клетка зачарована от вспышек магии внутри нее. В ней побывали все пойманные Пожиратели смерти. А сейчас ты ответишь нам на интересующие нас вопросы. Северус!
Сквозь прутья просунулись руки зельевара. Снейп резко дернул мальчика за волосы, заставляя запрокинуть голову назад, и мгновенно накапал какое-то безвкусное зелье ему в рот. Мальчик закашлялся и испугался, что задохнется.
— От Сыворотки правды никто еще не умирал, — холодно произнес зельевар. — Директор, можно начинать.
Дамблдор наколдовал себе кресло перед клеткой и сел в него, закинув ногу на ногу.
— Первый вопрос, кто ты?
Сознание Гарри окружила пелена спокойствия. Все страхи и эмоции ушли. Осталось безграничное доверие и желание говорить только правду.
— Я Гарри Поттер.
Дамблдор нахмурился и покрутил в руке кончик своей бороды.
— В тебе есть Том Реддл?
Мальчик недоуменно посмотрел на него. Он не знал, как правильно ответить на этот вопрос. Зельевар увидел замешательство мальчика и переформулировал вопрос:
— Темный лорд управляет твоим поведением?
— Нет, — для убедительности мальчик даже качнул головой.
Директор нахмурился еще сильнее.
— Осталось ли в тебе что-то от Тома Редлла?
— Да. Часть его души, которую я поглотил.
Сзади что-то разбилось, а потом послышалась брань зельевара. Дамблдор стал мрачнее тучи.
— Когда это произошло?
— Когда я умер, — сообщил мальчик.
Говорить правду было так легко и приятно. Гарри испытывал от этого какое-то извращенное удовольствие. Если бы он раньше знал, как хорошо это делать, то менше бы врал и недоговаривал.
— То есть, в тебе остался крестраж? — тихо спросил директор, протирая свои очки подолом мантии.
— Нет, я поглотил его, — уверенно ответил Гарри.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что человеку в таком солидном возрасте нельзя быть настолько непонятливым.
— Та часть, что в тебе, теперь не опасна? — спросил зельевар, смотря на своего подопечного, как на диковинного зверя.
— Нет, я ее поглотил, — произнес мальчик.
— Что ты понимаешь под понятием «поглотил»? — поинтересовался директор.
Гарри глубоко вздохнул.
— Значит, выпил или добавил к своему магическому ядру.
Дамблдор вернул очки на нос и помассировал себе виски.
— Что ты желаешь от этой жизни?
— Мне хочется нравиться и быть нужным. И хочется больше никогда не испытывать боли.
Снейп усмехнулся.
— И кому же вы хотите понравиться?
— Вам, — отозвался Гарри. — Я хотел бы, чтобы вы меня полюбили, интересовались моими успехами, гордились бы мной, ждали домой и волновались.
— Поттер, а вы мечтатель, — едко произнес Снейп, пряча за этими словами свою крайнюю удивленность.
Гарри промолчал. Его ни о чем не спрашивали и отвечать ни на что не было нужно. Дамблдор завозился в своем кресле.
— Как ты относишься к Волдеморту?
— Никак. Я понимаю, почему он стал таким, и мне жаль его. Но я ненавижу его за смерть родителей. Эти два чувства входят в противовес друг к другу, поэтому я не испытываю ничего конкретного.
— Откуда ты действительно узнал о крестражах? — спросил директор, вставая с кресла и близко подходя к клетке.
— Из памяти Тома, — ответил мальчик.
Эйфория от говорения правды начала спадать, и постепенно откуда-то из глубин души просачивалось беспокойство.
— Дамблдор, вам следует поспешить с вопросами. Зелье заканчивает свое действие, — отрывисто произнес зельевар.
— Хорошо, мой мальчик, — ответил директор, взявшись за прутья решетки, и посмотрел в глаза мальчика. — Почему Дурмстранг?
— Подальше от вас. Я слышал разговор. Не хочу быть марионеткой. И там никто не впадает в экстаз, слыша мое имя.
Директор упал в свое кресло.
— Можешь дать ему антидот...
Зельевар капнул мальчику в рот три капли какого-то слегка кисловатого зелья и отошел в сторону.
Сознание стало рывками возвращаться к нему. Туман мгновенно рассеялся, явив перед собой далеко не самую приятную на вид реальность. А потом пришла ярость, ненависть и боль. Эти люди заставили вывернуть его свою душу, спрашивали о самом личном. Они насильно выбили из него признание о его желаниях. Это было унизительно. Даже себе он не признавался в подобных мыслях. Ему казалось, что сейчас в его душе потоптались грязными ботинками. Мальчик не хотел ни на кого смотреть и сосредоточил свой взгляд на трещинках в полу.
Несколько слезинок скатились по его лицу. Вода в комнате продолжала капать, но теперь уже не на каменный пол, а в лужицу. Звук немного изменился, но теперь он действовал на нервы.
— Гарри... Мы думали, что тобой управляет Волдеморт, — тихо произнес Дамблдор. — И прости... Нам придется стереть тебе память...
Мальчик дернулся на своем стуле и зазвенел цепями. Откуда-то сверху раздался грохот, потом еще раз и еще. Директор и зельевар выбежали из комнаты, крепко сжимая в руках палочки. Через несколько секунд в помещении возник Тикки.
— Молодой хозяин, бегите. Я их задержал, но, боюсь, ненадолго. Они заперты в кабинете профессора Снейпа.
Гарри поднял глаза на эльфа.
— Я заперт и закован. Ты можешь открыть клетку?
Тикки начал делать в воздухе какие-то пассы, что-то бормотать себе под нос, но ничего не изменялось.
— Клетка зачарована от эльфийской магии. Открыть ее может только маг, — извиняющимся голосом пробормотал эльф.
Гарри тяжело вздохнул.
— Тикки, пожалуйста, найди мои волшебные палочки. И скажи, где мы?
— В подвале поместья, сэр.
Оковы на руках были немного широки мальчику, они явно рассчитывались на взрослых волшебников, превосходящих комплекцией ребенка. Гарри попытался освободить правую руку, но острые края впились в ладонь, и тонкие струйки крови побежали вниз. Поттер зашипел от боли, слезы навернулись на глаза, но сомкнув челюсти, чтобы не закричать, он все-таки освободил правую руку. Мальчик сразу же принялся за левую. Ее он повредил сильнее.
Тикки перестал суетиться и подал Гарри его волшебные палочки, найденные в книжном шкафу, который располагался в самом углу комнаты. Мальчик, превозмогая жгучую боль в ладони, вытянул руку наружу и, направив палочку на замок, прошептал: «Алохомора». Клетка со скрипом открылась. Вся магия поглощалась внутри нее. Гарри же колдовал снаружи. Скорее всего, подобные клетки использовались для того, чтобы обезопасить судей от стихийной магии заключенных.
— Пожалуйста, узнай где они, — попросил мальчик эльфа.
Последний с громким хлопком исчез и через секунду появился вновь.
— Они взрывают дверь кабинета. Скоро будут тут.
Наверху раздался грохот.
— Тикки, ты можешь аппарировать меня к камину? — спросил мальчик.
— Да, хозяин.
Эльф ухватил мальчика за плечо, и они тут же оказались в малой гостиной. Гарри рванул к камину, прихватив с собой целую банку летучего пороха.
— Тикки, спасибо тебе, ты меня спас! — поблагодарил мальчик и шагнул в изумрудное пламя, как раз перед тем, как в комнату влетели директор и зельевар.
Поттер выбежал из пещер и чуть не столкнулся со странным мужичком, продающим карты города.
— Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?
— Половина шестого. Ты, видимо, из Дурмстранга. Корабль уплыл уже, а малый парусник ты сегодня не наймешь, на море непогода разыгралась.
— Спасибо! — крикнул мальчик и помчался в сторону города.
Гарри забрал с собой весь летучий порох, так что если его решат преследовать, а в последнем он был уверен, то сначала нужно будет добраться до антиаппарационной границы. У мальчика был совсем маленький запас времени. Спрятаться в незнакомом городе будет тяжело. Гарри охватила паника. Еще чуть-чуть и его нагонят, а потом сотрут память. Сейчас найти его в Шабаше будет легче легкого. Нужно срочно придумать другое место. «Дырявый котел» отпадал сразу же. «Нора» тоже. Действовать нужно было срочно и без промедлений. Он почувствовал себя сбежавшим особо опасным преступником. Последняя мысль пронзила сознание мальчика — Сириус Блек. Он остался доживать свои дни в отвратительнейшем месте на земле.
Мальчик взмахнул палочкой и постарался сконцентрироваться. Он очень четко представил себе точку, в которую хочет попасть и, сосредоточившись на своем желании, крутнулся на месте. Волна магии подхватила его и потянула за собой. Первое ощущение, которое возникло у мальчика — мокро. Гарри открыл глаза и увидел, что стоит по щиколотку в воде около берега, а впереди серой громадой возвышается башня Азкабана. Потом мальчика пронзила боль. Он поплатился за свою самонадеянность частью кожи под левой ключицей и половиной правого рукава мундира. Его расщепило.
— Ты придурок, — прошептал себе мальчик, выбираясь на песок и прижимая правую руку к новой ране, кровь слишком быстро пропитывала собой одежду мальчика.
С неба падал снег и таял около самой земли. Теплая одежда мальчика осталась у Снейпа дома. Хорошо, что деньги он всегда носил в кожаном мешочке, который вешал на шею на несрываемый шнурок. Со стороны моря дул сильный пронизывающий ветер, и Гарри несколько раз вспомнил нехорошим словом Дамблдора. Он хотел отнять у него самое важное — правду. Ту, которая помогала выбирать собственную жизненную стратегию. Дамблдор был очень харизматичным, мудрым и притягивающим к себе, а его слабость к сладкому делала его в некотором роде обычным смертным, таким как все, и это тоже добавляло ему дополнительного шарма. Если не знать обо всех закулисных играх директора, то к нему можно было легко расположиться и навсегда остаться в приторно-сладких паучьих сетях, потерять частичку собственного «я» и жить по ложным правилам с ложными мыслями, вложенными тебе извне.
Руки нещадно горели огнем, и любое шевеление вызывало сильную боль. Мальчик достал палочку и попробовал наложить на себя исцеляющие чары, но они почему-то не подействовали. Гарри, гонимый сильным холодом и усталостью, поспешил в Азкабан.
— Наверное, в Дурмстранге сейчас ужин, — с грустью подумал мальчик, в животе у него заурчало.
Было противно и мерзко на душе. Гарри никогда не доверял директору или зельевару, но рядом с ними он чувствовал себя в безопасности, а теперь лишился и этой иллюзии. И теперь у мальчика не было пристанища. Его предали. И этого он не сможет простить никогда.
Мальчик беспрепятственно миновал старые ворота. Он пришел сюда потому, что было нечестно отнимать у Сириуса надежду, которую ему дали. Гарри не удивился бы, если бы узнал, что никто даже не говорил о пересмотре дела Блека. Все это неправильно. Гарри не знал, сможет ли он что-нибудь сделать для этого человека или нет, но попробовать был обязан.
Внутри Азкабана было так же холодно, как и снаружи. Но здесь буквально все искрилось от страха, пронизывающего каждую частичку воздуха. Дементор подплыл к мальчику. Гарри выпустил наружу свою ауру, показывая, что он не совсем тут чужой, в противном случае его бы ждала неминуемая смерть. Страж что-то просипел, но было невозможно разобрать слова. Эти существа прекрасно понимали человеческую речь, но сами говорили плохо.
— Я наполовину дементор, наполовину человек, — произнес Гарри, внимательно глядя под капюшон существа. — Сириус Блек не виновен, есть подтверждения этого, но Министерство не хочет его отпускать, но ему нужно уйти отсюда.
— Бессшшшать... — просипел дементор.
— Да, ему нужно сбежать отсюда, и я знаю такой способ, которым не подставлю никого... — объяснил мальчик.
Дементор начал кружить вокруг мальчика.
— Цена? — раздалось в голове Гарри.
Видимо эти существа для общения друг с другом используют что-то вроде телепатической связи, но само их мышление кардинально отличалось от обычного человеческого. И их потребности тоже. Единственное, что им нужно — это тепло. И Гарри понимал их.
— Сюда явятся много авроров для расследования побега... Со свежими эмоциями, воспоминаниями и без возможности пользоваться магией здесь...
Дементор остановился.
— Тепло нужно сейчас... найдешь тепло, и мы не сразу заметим побег... — последовал мысленный ответ.
Гарри прикусил губу. Привести кого-то сюда и отдать на корм дементорам было слишком жестоко, он не смог бы сделать это. Даже с Дамблдором и зельеваром... Оставлять Сириуса здесь тоже было бы неправильным. Мальчик перевел взгляд на свои окровавленные руки с ранами, которые ничуть не хотели подсыхать и все так же кровили, пусть уже и не так сильно.
— Вам нужны только эмоции или душа тоже?
— Эмоции... Хотя и от души никто не отказался бы...
После небольшой паузы Гарри ответил.
— Хорошо... Выпей все мои эмоции, если я потом буду не в состоянии что-то делать, то приоткройте камеру Блека на десять минут.
Дементор кивнул, наклонился к Гарри и начал жадно засасывать в себя все хорошее, оставляя место только плохому, черному, грязному, постыдному и унизительному.
Мальчик перестал осознавать себя. Всюду была боль, страх, отчаяние, отчаяние, отчаяние, паника, боль, страх, отчаяние, унижение, боль, боль, темнота, удушье, боль, страх, внутренний огонь, паника, боязнь, боль, боль, снова отчаяние, ужас... Крики, не его, чьи-то... Чужие и в тоже время родные.
— Лили, беги! Я задержу его!
Паника, липкий страх, истерия, отчаяние. Последнее такое густое и вязкое, что невозможно дышать. В глазах зеленые вспышки и дыхание смерти. Такое сильное, что хочется всеми конечностями вцепиться в жизнь. Это уже не сознательное. Это где-то на уровне инстинкта самосохранения.
Хочется бежать, хочется кричать, но ничего не получается, потому что ты не существуешь. Есть только отчаяние, боль, страх. Буквально всеми клеточками чувствуешь, как надежда на что-то хорошее разлагается внутри тебя.
Холодно, дико холодно. И уже никогда не будет тепло. Чтобы согреться, надо чувствовать, а тебя нет. Ты не существуешь. Боль, снова боль. Она вгрызается в душу, оставляя от нее лохмотья, и ты плачеш, потому что нет сил с этим бороться, и ты смиряешься. Смирение — это самое ужасное чувство, потому что оно идет следом за безнадежностью... Интересно, сколько прошло лет после того, как он попал в этот ад?
Ненависть потонула где-то глубоко, за ней пришло презрение... Сильное, чувственное... И эта короткая вспышка умерла, как и все предыдущие. Снова отчаяние, но теперь оно куда болезненней. Ты остро чувствуешь свою беспомощность. Хотя, когда тебя нет, можно ли что-то сделать?! Нет никого... Нет ничего... Пусто... Выжженное поле и дикий холод. Он везде. Снаружи, изнутри... Холод всюду...
Фигура в балахоне так похожа не темного ангела. Хочется протянуть руки к ней и попросить забрать окончательно, но этого делать нельзя. Что-то внутри останавливает, потому что знает: он заберет. И ты снова ныряешь в холод и отчаяние. И становится страшно от того, насколько униженным можно себя чувствовать. Где-то в сознании мелькнуло стихотворение, которое он прочел в сборнике стихов Брюсова, позаимствованном у Беливук после одной из тренировок.
Услышать свой голос стало жизненной необходимостью, потому что тишина сводила с ума. Хотя он, наверное, уже был сумасшедшим.
— Холод, тело тайно сковывающий,
Холод, душу очаровывающий...
От луны лучи протягиваются,
К сердцу иглами притрагиваются.
В этом блеске — все осилившая власть,
Умирает обескрылевшая страсть.
Все во мне — лишь смерть и тишина,
Целый мир — лишь твердь и в ней луна.
Гаснут в сердце невзлелеянные сны,
Гибнут цветики осмеянной весны.
Снег сетями расстилающимися
Вьет над днями забывающимися,
Над последними привязанностями,
Над святыми недосказанностями!
Свой же голос оказался каким-то смутно знакомым. Это пугало. Иррациональный страх накрыл мальчика, заставив сжаться в комок на холодном полу. Отчаяние вновь прошлось по ошметьям души мальчика, вдавливая его в собственное бессилие, будя разочарование в себе и чувство униженности.
Гарри с удивлением заметил, что дементор уже ничего не вытягивает из него, а просто стоит рядом. Но мальчику было все равно холодно и пусто. Он полностью выжат и выпит. Он пустой сосуд. Тогда зачем он тут? Сознание подсунуло воспоминание о Блеке. Надо идти.
Мальчик ухватился за балахон дементора и с трудом встал.
— Веди... — хрипло приказал он.
У него не было никаких желаний. Только цель и пустота внутри. Сильно тошнило, но мальчик не ел ничего целый день и это спасало его.
Гарри подошел к камере Блека.
— Сириус... — тихо позвал он, говорить громко не было сил.
Грязный человек поднялся с пола и подошел к решетке.
— Гарри? — неуверенно спросил он.
— Да. С судом ничего не получилось. Обратись собакой. Сейчас я приоткрою дверь, и ты выбежишь отсюда. Понял меня?
Сириус кивнул.
— Ты кого-нибудь чувствуешь? — спросил мальчик у дементора.
— Нет, — раздалось в голове.
— Можешь фиксировать это время, как время обнаружения побега, а теперь открой камеру и проверь ее.
Гарри отчаянно цеплялся сознанием за реальность. Его сильно трясло, хотелось забиться в какой-нибудь угол и не выбираться оттуда, но пока было нельзя. Адреналин бурлил в крови и только благодаря ему Гарри еще мог держаться на ногах и находиться в относительно здравом уме, но потом будет откат, и мальчик спешил.
Дементор открыл дверь, и пес мгновенно выскочил оттуда.
— Спасибо, — прошептал Гарри стражу.
— Ты глупец, — ответил мысленно дементор. — Если бы у тебя не была похожая с нами аура, то ты не ушел бы отсюда цельным. Мы не знаем сочувствия или жалости. Только голод. Ты дал нам свежую пищу. Прощай.
Поттер улыбнулся и побежал вместе с псом. Тело сильно ломило, и голова шла кругом. Аура дементоров пробуждала эмоциональный голод.
Выбежав за ворота, пес залился громким счастливым лаем. Было странно смотреть, как Гримм виляет хвостом.
— Сириус, я не смогу аппарировать нас сейчас. Меня расщепило по пути сюда, — мальчик сделал глубокий вздох. — Кикимер!
На берегу появился эльф.
— Перемести нас, пожалуйста, куда-нибудь в Лютный, а оттуда сразу же в Шабаш.
Мальчик ухватил через боль пса за шкирку, а другую руку протянул эльфу. Кикимер без лишних вопросов выполнил порученное.
От перемещений мальчика замутило еще сильней. Весь его мундир был залит кровью, а слабость становилась все сильнее и сильнее.
Эльф перенес их в какой-то странный район.
— Я до этого с хозяином Орионом бывал только здесь.
— Спасибо... Можешь быть свободен...
Кикимер исчез, оставив их на улице, где на крыльце каждого дома горели красные фонари, а на подоконниках сидели девушки в весьма откровенных нарядах. Мальчик не знал куда идти, поэтому двигался вперед. Пес бежал за ним, взволновано глядя на Гарри. Улица была почти пустынна, а те путники, что все-таки были на ней, скрывали свои лица под капюшонами.
Мальчик уже путался в своих ногах, но все равно шел вперед. Будто бы от этого зависела судьба этого мира. В голове было абсолютно пусто, а ощущения собственной ничтожности и какой-то грязности не покидали Гарри.
Холодный ночной ветер пронизывал все тело, и оно быстро одревенело и казалось каким-то чужим. Гарри чувствовал себя игрушечным солдатиком. Он тоже в мундире, он тоже чеканит шаг, не сгибая колен, и он также бездумно идет вперед.
Показалось море и какие-то деревянные постройки с пристанями.
— Порт должен быть рядом, — из последних сил прошептал мальчик.
Пес громко гавкнул и ткнулся мордой в бедро мальчика.
Вдали зазвучали пьяные голоса, и мальчик пошел на эти звуки. Сил уже ни на что не оставалось. Он выдохся и устал. От него осталась пустая оболочка, действующая механически, но и она сейчас была помята и покорежена.
Мальчик открыл дверь таверны и вошел туда вместе с псом. Сидящие там люди обернулись на вошедшего, и в помещении повисла тишина.
— Далеко еще до порта? — спросил мальчик. — Я так устал...
Кто-то встал из-за стола, опрокинув стул.
— Гарри?! Как ты еще стоишь на ногах?
Мальчик вгляделся в говорившего. Это был капитан Блек.
— На меня напали... Я сильно опоздал на корабль...
— Ребята, мы срочно плывем к Дурмстрангу. Ребенок сильно ранен.
Никто не возражал. Все встали из-за столов и, оставив на них деньги за выпивку, вышли. Капитан Блек бережно подхватил Гарри на руки и отнес на корабль.
— Собака со мной... Нельзя ее бросать... — прошептал мальчик и наконец-то позволил себе расслабиться.
Гарри не помнил, как они плыли. Он был в каком-то бреду. Тело все горело, а боль в руках сильно пульсировала. Мальчик не мог уснуть, но его состояние нельзя было назвать бодростью. Сириус просидел все время с Поттером, не отходя от него и положив голову ему на колени.
К Дурмстрангу они приплыли к утру, как раз к завтраку. Капитан настоял на том, что на пса надо надеть ошейник и прикрепить поводок. Мальчик был не в состоянии возражать.
Трапезный зал наполнился учениками. Звуки, доносившиеся оттуда, напоминали жужжание пчелиного роя. Внезапно дверь со всего размаха открылась и в помещение вошел капитан Блек, придерживающий окровавленного мальчишку в разодранном мундире, а рядом с ним на поводке трусил огромный черный пес, очень похожий на Гримма. В повисшей тишине очень отчетливо раздался непечатный комментарий очень удивленного Люпина.