16
Солнца нет - под навесом судьбы
Ища ответ - мы сжигаем мосты
Лишь на дне этой мутной воды
Видим суть, не оставив следы...
Солнца нет, солнца нет
Вот ответ, солнца нет...
МНОГОТОЧИЕ - СОЛНЦА НЕТ
После медицинского освидетельствования, которое явно не сулит ничего хорошего, нас везут в один из отделов полиции, где определяют в изолятор временного содержания. Обстановка в лучших традициях Ижевска: обшарпанные стены, кое-где исписаны разного рода нецензурными словечками, двухэтажные койки на шестерых вызывают сомнения своим потрепанным состоянием, а металлические решетки вовсе действует угнетающе. Хотя наш жалкий видок соответствует данному месту. Первым делом умываюсь прохладной водой, стирая пыль с лица, которым служители правопорядка хорошенько протерли асфальт. Ромка, помимо грязи, еще стирает кровь с костяшек. Несмотря на летнюю жару, в помещении достаточно прохладно, поэтому я окончательно трезвею, понимая ужас ситуации. В камере нет посторонних людей, но никому из нас разговаривать совсем не хочется. Из-за отсутствия телефонов, понятия не имею сколько прошло с момента задержания.
- Судя по всему, мы конкретно встряли, парни. - Ромыч первым прерывает затяжное молчание.
- Я чуть не убил мужика... - Старик смотрит невидящим взглядом, хватаясь за голову.
- Это все ты виноват! Зачем надо было красоваться на этой тачке?!
- Я?! Да если бы не драка, ничего такого не произошло бы! - вернувшись в реальность, тот огрызается, отвечая Кару, - Что вообще там произошло, пока меня не было?
- Это ты спроси у нашего борца за добро и справедливость, да Мон? - в памяти выстраивается цепочка ночных событий, что только заставляет чувствовать себя еще паршивее, но от услышанного не сдерживаюсь:
- То есть, это я обещал завязать, а по факту вышел из туалета в не адеквате, еле держась на ногах? Это у меня случился очередной передоз совсем недавно? Думал, не узнаю? - сразу же былая храбрость куда-то девается, он садится и отводит взгляд.
- Хватит! А ну-ка все заткнулись! - Ромашка не выдерживает, рявкая на нас. - Давайте не будем выяснять кто виноват, лучше подумаем, что делать. Вы соображаете, чем наше задержание может обернуться? Если всплывут некоторые неприглядные факты из нашей биографии, то мы сядем, причем надолго. - несколько остудив наш пыл, друг заставляет притихнуть и задуматься. - Надо придерживаться одинаковой версии. Значит так, после выхода из клуба услышали сирену и испугались, а на стоянке кто-то бросил открытую машину, ну мы и воспользовались ей под воздействием паники, не соображая, что делаем. Ясно?
- Твое объяснение, мягко говоря, не логично. Спрашивается, чего испугались, и почему авто оказалось там? Оно изначально было в другом месте.
- Как чего? В клубе подрались, охрана вызвала полицию, мы же по этой причине свалили, не тупи, Монстряка! А машину кто-то угнал до нас. - понизив голос практически до шепота, Ромка произносит, - Стас, надеюсь, ты не под камерами... - продолжения не требуется, итак, понятно. На что тот отрицательно мотает головой, хоть там мозгов хватило не наследить, - Не остановились, потому что испугались: чужая машина, алкоголь в крови.
Обсудив детали, останавливаемся на этой версии. Время продолжает медленно тянуться, нагнетая обстановку.
- Как думаете, долго нам здесь сидеть? Почему не забирают на допрос, или что там положено? - Стас озвучивает мои мысли.
- Я не уверен, но как-то слышал на треке от парней, что задержать могут на сорок восемь часов, потом должны либо выдвинуть обвинение, либо отпустить, так что ждем.
Но проходит больше двух дней, если судить по тому, сколько раз мы спали и ели, ничего не меняется. Уже не знаю, что думать, неизвестность пугает, и кажется, что все плохо. К сожалению, настоящий ужас начинается позже. Из-за достаточно низкой температуры в камере Кирилл заболевает: парня знобит, закутавшись в одеяло по самые уши, он не встает с кровати со вчерашнего дня. Подойдя ближе, пытаюсь привлечь его внимание.
- Кар, давай позовем врача? - я очень переживаю за друга.
- Нет! - он разворачивается, и я вижу, как его трясет, лицо покрыто испариной, под глазами залегли темные круги.
- Почему? Ты, наверно, заболел, нужно позвать на помощь!
- Ты что не понимаешь? У меня ломка... - тело Кара скрючивается от боли, и он тихонько постанывает.
- Что мы можем сделать? - мгновенно подтягиваются Стас с Ромой, они с тревогой смотрят на него.
- Ничего, просто оставьте меня в покое. - он отвечает ослабшим голосом, - Мне жарко... - скинув одеяло, через несколько секунд Кирилл подрывается и бежит к унитазу, если это можно так назвать, учитывая его состояние. Парень шатается из стороны в сторону, ноги заплетаются, отталкиваясь от стены, все же добирается до цели, где его сразу же выворачивает. Твою мать...
Подхожу, чтобы помочь. Тот не сопротивляется, покорно позволяя себя умыть и довести до кровати. Старик приносит стакан с водой:
- Пей.
- Я не хочу.
- Кар, у тебя начнется обезвоживание, сам же знаешь. - поняв, что нас больше и ему не отвертеться, с трудом вливает в себя жидкость.
Снова завернувшись в потрепанное одеяло, Кар ложится на твердую поверхность и долго ищет удобное положение, периодически поскуливая. Мне раньше не доводилось видеть его ломку, отчего сердце просто разрывается. Наконец, он устраивается, я беру за руку и остаюсь рядом. Парни сочувственно смотрят, сейчас мы ничем не поможем. Понятия не имею, сколько еще будет длиться такое состояние Кирилла, и что делать.
Услышав лязг открывающейся решетки, вздрагиваю от неожиданности.
- Роман Волков, Станислав Кузнецов, на выход. - друзья следуют за конвоиром, бросая растерянные взгляды. Меня одолевает беспокойство: вернутся ли они и расскажут хоть что-то, или мы останемся здесь одни. У Ромашки и Старика более состоятельные родители, может, смогли откупиться, тогда нас не ждет ничего хорошего.
- Матвей... - жалобный голос Кара выводит из оцепенения, - Мне плохо. - он смотрит глазами, полными слез, - Помоги мне. - если бы только знать как. Прижимаю его к себе, обнимая с такой силой, на которую только способен, чувствуя, как трясутся его плечи. - Я хочу умереть.
- Не смей так говорить, слышишь! Ты сильный, ты справишься!
- Ты не понимаешь, это только начало. - последние слова лишают способности изъясняться, предательский ком в горле нарастает с новой силой.
В давящей тишине, прерываемой лишь редкими всхлипами, я вспоминаю другого Кара, до наркотиков. В памяти ярким пятном всплывает игра с рядовым соперником, его команда одержала победу со счетом три - ноль, не без весомой помощи Кара, выдававшего головокружительные комбинации, что дух захватывало. Те постоянно оказывались не там на подстраховке или на блоке. Имея в близком окружении волейболиста, да еще и связующего, поневоле начнешь разбираться в некоторых нюансах. Они весело переговаривались, пожимая руки соперникам, многие из которых показывали другу большой палец, высоко оценивая его игру. Напоследок, благодаря аплодисментами болельщиков, он посмотрел на трибуну и нашел меня взглядом, в котором искрилось столько счастья. Кирилл был на своем месте, наслаждался происходящим. Потом все рухнуло, вынужденно ушел из спорта и потерял себя, больше я не видел его таким, как тогда. А ведь он участвовал в международных играх молодежной сборной и мог оказаться на Лондонской олимпиаде, которая совсем скоро состоится. Пусть хоть и запасным, но почувствовать ту атмосферу, было бы бесценным опытом.
Продолжаю крепко держать его, молясь о том, чтобы стало легче. До возвращения ребят, Кирилла еще раз тошнит, он становится белее простыни.
Обреченный вид парней не сулит ничего хорошего.
- Ну что?
- Я разговаривал только с отцом, - приподняв брови, Стас неутешительно качает головой, - Он так орал, никогда не видел его настолько взбешенным.
- Такая же фигня, только мой не кричал, а смотрел с убийственным разочарованием, что внутри все упало.
- Они в курсе, что машину я угнал, а не взял возле клуба впопыхах. - наша хлипкая версия тут же разваливается, мы обречены, - Есть и радостная новость, про другие случаи им не известно, как я понял.
- Пока. - уверен, что теперь начнут копать с удвоенной силой, это ж сколько висяков можно раскрыть. - Странно, что вас не допрашивали. Кто-нибудь понимает, что вообще происходит? - они лишь пожимают плечами.
Ночь проходит словно в аду, мне не удается и часа подремать, дежуря возле Кара. Судя по всему, боль в теле становится просто невыносимой, в какой-то момент он погружается в забытье и мечется по кровати, не реагируя на попытки вернуть в чувства. Решено, утром попрошу позвать врача или хоть что-то сделать, если потребуется, буду умолять, так дальше не может продолжаться.
Как только появляется сотрудник с едой, встаю, чтобы обратиться за помощью, но он опережает меня:
- Кирилл Молчанов, на выход! - куда, зачем? В ответ на мое тревожное выражение лица звучит, - Его забирает мать. - поняв смысл сказанного, чувствую облегчение.
Помогаю Кару встать и дойти до решетчатой двери. Подавляю злость от того, с какой брезгливостью конвоир принимает от меня друга, подставляя плече, тот настолько ослаб, что сам уже не в состоянии передвигаться. А чего я, собственно, хотел, такой была бы реакцию любого нормального человека.
- Неужели папа выполнил мою единственную просьбу?! - восклицает удивленно Старик.
- Ты о чем? - недоуменно пялюсь на него.
- Вчера, в конце «разговора», я попросил отца о помощи: наплел, что Кирилл очень простыл. Добавил, что он ни в чем не участвовал.
Мое единственное желание сейчас - поспать. Завалившись на койку, блаженно прикрываю глаза и мгновенно проваливаюсь в сон.
Следующие дни заставляют многое обдумать. Больше всего на свете ненавижу неизвестность и ожидание, я - человек, привыкший действовать, решать, постоянно бежать. Если про мои грехи ничего не известно, почему тогда не выпускают? Скорее всего информация про угоны и Ромкины гонки тоже всплыла. Пока в мыслях творится полный бардак и неразбериха. Еще переживаю как там Кар, но стараюсь отвлекаться всеми возможными способами, хотя общее скверное настроение и не способствует этому. Уверен, что у парней так же ломит тело от дубовых кроватей, и сводит желудок от отвратной еды. Старик реагирует на любые разговоры с агрессией, либо бесконечно ворчит. Похоже, пришел его черед отходняка. Пора признать горькую правду: один мой друг - законченный наркоман, другой - алкоголик, и нам светит уголовная ответственность.
На шестой день в решетчатом окне появляется уже хорошо знакомое лицо и просит всех на выход. Не веря своим ушам, торопимся покинуть это осточертелое место. Робко следуем за сотрудником полиции, озираясь по сторонам. Женщина в форме равнодушно выдает наши вещи. Пройдя многочисленные пропускные пункты, наконец, оказываемся на свободе. С непривычки утренние солнечные лучи слепят, а от резкого перепада температуры между прохладным зданием и жаркой улицей становится зябко, кожа покрывается мурашками.
Нас встречают хмурые родители. Мои нервно оглядываются, наверно, боятся, что их увидит кто-то из знакомых, и репутация приличных людей рухнет. Отцы друзей выглядят чудовищно уставшими. Никто не решается первым заговорить, нарушить и без того напряженную обстановку.
- Что ж... Мальчики, вам надо попрощаться. Стас, через три часа самолет. - дядя Витя сообщает шокирующую новость.
- Почему, куда? - тот искренне ничего не понимает.
- Переезжаем в Москву, я не могу бесконечно прикрывать твои косяки в этом городе.
- А как же бизнес, квартира? - он испуганно переводит взгляд с папы на нас с Ромкой.
- Стас! Нет больше бизнеса, квартиры! Вот чего стоила твоя последняя выходка. Теперь ты доволен? - с трудом обуздав эмоции, дядя Витя добавляет, - Вещей было не так уж и много, собрал все сам. Жду тебя возле такси. - напоследок кивнув присутствующим, он отворачивается и отходит. Зная всю тяжесть случившегося, сложно представить, каких усилий стоило не прибить сына на месте.
- Да, Рома, и ты прощайся, нас ждет вечерний рейс. Мы с мамой и раньше подумывали о переезде, но вы ускорили принятие решения. - другу хватает предусмотрительности не задавать лишние вопросы.
Родители уходят, оставляя нас одних.
- Неужели это реально происходит? - мой голос дрожит. До конца не верится, что вижу друзей в последний раз.
- Вряд ли бы они стали шутить, - Рома, как обычно, держится стойко. Только обхватив меня могучими руками, он позволяет себе тяжелый вздох. - Пока.
Стас часто моргает, пытаясь отогнать подступающие слезы, он всегда был самым чувствительным из нас. Сложно его винить, когда у самого как будто горло сжимают тиски.
- Старик, вы же не на другую планету перебираетесь! - обняв, заявляю нарочито оптимистично, чтобы немного подбодрить то ли его, то ли себя, - Можем созваниваться, да и социальные сети никто не отменял.
- Конечно. - он невесело улыбается, - Мы ведь еще увидимся, правда? - черные угольки наивно вымаливают положительный ответ, даже если это впоследствии окажется ложью.
- Обязательно, - произношу сдавлено, - Пока.
Как только они уходят, что-то обрывается в груди. Перед глазами не проносятся многочисленные сцены из нашей жизни, как показывают в мелодрамах, на заднем фоне не звучит душераздирающая музыка. Ничего. Закономерный итог последних нескольких лет жизни, вряд ли бы это могло закончиться иначе.
- Ты долго будешь стоять здесь, как вкопанный? - я уже и забыл, что меня ждут родители. Молча подхожу к машине и сажусь на заднее сиденье. Уверен, что мои разборки с предками еще впереди.