***
Я могла прикоснуться и мои пальцы не проходили сквозь. Я могла ощутить холодность ее кожи и слабое биение сердца. И она была почти-что-реальной, но только для меня.
Было странно зависеть от нее, совсем чуть-чуть правда, самую малость. Она была вроде-как-нереальной. Потому что видела ее только я.
Каждые две недели меня ждет прием у психолога. Ее зовут Кристина и у нее очень милые ямочки на щеках. Но я решительно не люблю ямочки.
- Привет, Лиза, - она взмахивает рукой, мол садись. И зачем все это? Я прихожу к ней дважды в месяц и каждый раз она предлагает мне присесть на мягкий диван. Я прихожу к ней дважды в месяц и сама уже знаю куда садиться.
Я не здороваюсь. Не знаю почему, я не гордая там или еще чего, просто мне не хочется и все. Зато я люблю прощаться.
- Она сейчас здесь? - я поворачиваю голову и вижу ее. Причину моих посещений психотерапевта, причину моей нервозности, причину которая запорола мне всю жизнь.
- Ответь что-нибудь, - она просила называть себя Олей. - Мы же не хотим, чтобы ты загремела в психушку, - она улыбается. Нет, она скалится, ухмыляется и смеется по-безумному.
- Да, она рядом, - Кристина кивает скорее себе, нежили мне. Оля берет мою руку и сжимает в своих ладонях. Они у нее всегда ледяные.
Она смотрит на меня своими большими болотными глазами и я не тону в них, нет. Я задыхаюсь.
- Как твоя работа? - я работаю художником. Я работаю художником на дому. Я продаю свои работы через аукцион и почти не выхожу из дома.
Мне прописывают таблетки чтобы я не сорвалась, чтобы не психовала, чтобы окончательно не сошла с ума.
Я жру эти таблетки каждый день. И я держусь. И я не схожу с ума.
Кристина доверяет мне, она верит, что когда-нибудь мои галлюцинации пропадут и не сдает меня в психушку. Она верит в меня даже больше чем я сама. Для нее это совершенно новый опыт и она даже не отрицает, что в каком-то роде я интересна ей.
- Отлично, - говорю я выдергиваю руку, мне страшно, совсем немного я боюсь ее. Кристина что-то чиркает в своем блокноте.
Она расспрашивает меня о здоровье, о том что я чувствую и о всякой ерунде, которая происходит со мной.
- Расскажешь мне о ней? - Оля улыбается, она любит когда говорят о ней. Я пожимаю плечами, кажется о ней мы говорили уже сотню раз.
- Оля любит ананасы и чай, она часто опустошает мой холодильник, - Кристина кивает, я знаю о чем она думает, она думает, что я сама все это съедаю, но молчит. - Она часто пугает меня, подкрадывается сзади, кричит на ухо, иногда посуду бьет. Она может разбудить меня в три часа ночи и вытащить на улицу, смотреть на звезды или разговаривать о мире и чем-то вечном.
Через пол часа мы покидаем кабинет психотерапевта. Мы - это я и Оля.
- Не нравится она мне, - Оля хмыкает и засовывает руки в карманы кофты. Сейчас зима, но она ходит лишь в кофте. Наверное, не чувствует ничего.
- Почему? - она пожимает плечами.
Мы вместе два с половиной года. Два гребаных года я не живу, а выживаю. Она постоянно рядом иногда помогает мне, подсказывает чего, собственно ничего такого она мне не сделала. Физически - нет, морально - да.
Я схожу с ума. Я схожу с ума из-за нее.
Из-за иллюзии, из-за глюка, из-за моего воображения. Я привыкла винить ее во всем, но ведь мы одно целое, она - вторая половина меня.
На следующее утро меня будит звонок мобильного телефона. Это заказчик. Он говорит, что просмотрел мои работы и спрашивает, смогу ли я нарисовать портрет его жены и его самого на годовщину их свадьбы, которая будет через два месяца.
И я отвечаю «разумеется». Я вообще редко отказываюсь от предложений, только если они выходят за рамки разумного в моем понимании. Мне на почту приходит их фотография. И я почти сразу же сажусь за мольберт.
Цены на мои работы довольно низкие, в этом и заключается фишка: я хорошо пишу, но прошу мало. Мне не нужно много денег, не в них счастье. Я живу в однокомнатной квартире на окраине города, в спокойном районе, в котором самое большое преступление - не поздороваться со старушками, сидящими на лавке перед домом, выходя из подъезда.
- Оль, - наверное, я впервые первая заговариваю. Она тоже видно удивилась, книжку вон как подкинула.
- Чего?
- Кто ты? - она хмыкает, а мне страшно, сама не знаю почему, можно было бы и привыкнуть к ней уже.
- Я - это ты, - она не смеется, не улыбается, вполне серьезна. Я редко вижу ее такой, только если занята чем-то или на философию вдруг потянет.
Отворачиваюсь и продолжаю писать, зачем вообще спрашивала? Сама же знала, что именно так и ответит.
- Ты когда-нибудь уйдешь? - у меня ком в горле и волнуюсь слегка.
- Не надейся. Я уйду только с тобой.
- Ты говоришь о смерти?
- Разумеется.
Я возвращаюсь к работе, она к чтению, до конца дня мы не заговариваем.
Иногда я думаю, что она настоящая, совершенно точно реальная, не только лишь мое изображение, но мне лишь кажется. Вижу ее лишь я, можно было бы подумать, что она какая-нибудь мистическая тварь: призрак, демон или еще чего. Можно было бы подумать, но у меня диагноз «шизофрения».
Сегодня ночью мы смотрим на звезды и при лунном свете она кажется еще более реальной, я могла прикоснуться и мои пальцы не проходили сквозь, я могла ощутить холодность ее кожи и слабое биение сердца. И она была почти-что-реальной, только для меня.
Я зависела от нее, я не представляла свою жизнь без нее. Без второй половины себя.
Однажды она исчезла.
Она растворилась, улетела, ушла и ее будто не было вовсе, а может быть и правда - не было. И Кристина радовалась моей вроде как победе, радовалась и обнимала меня, наплевав на все правила приличия и вежливость. А я стояла опустив руки и смотрела куда-то сквозь.
И она не появилась ни через месяц, ни через год.
От нее ни осталось ничего, лишь мои воспоминания, смешавшиеся с разыгравшийся фантазией и все. Я продолжала жить на таблетках.
Мой маленький бизнес накрылся медным тазом, я не растеряла навык или еще чего, я просто не могла рисовать ничего. Ничего кроме нее. Моя комната была уставлена ее портретами, словно какой-то алтарь сумасшедшего.
Я не могла жить без нее. Без холодного взгляда родных глаз, без маньячкой улыбки, без разговоров о вечности и без всех тех выкрутасов, которые она устраивала.
В голове эхом отдавалась всего лишь одна фраза «Когда-нибудь я вернусь».
Но она не вернулась.