Стигмалион |ЗАКОНЧЕН|

В самом конце лета, буквально за неделю до отъезда домой, я познакомилась с Джесси - дочерью Себастьяна. Ей было восемнадцать или около того. Она заехала к отцу в гости, они вместе чинили винтажный бабушкин кабриолет.
Джесси ходила туда-сюда в промасленной майке, подавала отцу инструменты и курила «Силк Кат» у дверей гаража. Мэри приносила сэндвичи с тунцом и кофе с «Бейлисом». Я сидела неподалеку и дурачилась с Барни. Акита была совсем старой и ленивой и отказывалась носить мне мячи, но поваляться со мной на траве по-прежнему любила.

- Валентина! Хотите сэндвич? - крикнула Мэри и помахала рукой.

  Я встала и направилась к гаражу, на ходу приглаживая волосы. Есть не слишком хотелось, но это была возможность поближе рассмотреть незнакомую девушку. Я редко встречала новых людей, и они всегда вызывали интерес.
Девушка выпустиал изо рта густой сизый дым и протянула мне ладонь:

- Привет. Я Джесси.

Я выставила руку в латексной перчатке.

- Валентина.

  Та озадаченно посмотрела на нее и неловко пожала пальцы.

- Готовлюсь к поступлению в медицинский, привыкаю к перчаткам, - поторопилась соврать я, пока она не успела подумать, что у меня какая-нибудь кожная болезнь. Надеюсь, Мэри и Себастьян не слишком много знают. Мэри в курсе, что мне можно есть только из стерилизованной посуды, но, кажется, думает, что у меня просто слабый желудок.

- Я видела твою машину, роскошная, - Джесси кивнула на «S7», стоящую там же, в гараже.

- Спасибо, - растаяла я.

- Прокатишь меня как-нибудь?

- У меня еще нет прав. Бабушка слегка... поторопилась.

- Хочешь, поучу тебя?

Её отец закатил глаза и вытер руки о промасленную тряпку. Мэри протянула мне аппетитный бутерброд, завернутый в целлофан.

- Не буду против, - кивнула я. - Надеюсь, ты... опытный водитель.

- Пока никто не жаловался.

  Все это звучало двусмысленно и ужасно мне нравилось. Хотелось взять её сигарету и сделать затяжку. Да, я знала, что это будет то же самое, что обхватить губами раскаленный гвоздь - потом вся кожа слезет. Но эти мысли все равно вертелись в голове снова и снова.

* * *

  Джесси и я сидели в салоне моей машины. Мне было и страшно, и радостно одновременно. Казалось, это первый раз, когда я нахожусь так близко к постороннему человеку. Да еще и привлекательной девушке. Джесси положила мою руку на рычаг переключения скоростей.

- Только «ручка», только хардкор? - подмигнула она.

- Бабушка выбирала.

- Я слыхала, она женщина хоть куда.

- О да. Называется «пощады не проси».

- А как насчет тебя?

Моя рука все еще лежала на рычаге передач, а рука Джесси - на моей.

- Что насчет меня? - хлопнула ресницами я.

- У тебя можно просить пощады?

Она шутила, может быть, слегка флиртовала, но у меня перед глазами тут же возникла Юля, закрывающая голову и лицо руками, пока я натравливала на неё собаку.

- Я хорошая девочка, сама доброта, - ответила я.

Джесси рассмеялась, не слыша в моем голосе иронии. Улыбка - просто роскошная. Я подумала, она недолго будет помогать своему отцу чинить машины. Какое-нибудь модельное агентство обязательно наложит на нее лапу, разоденет в шипованую кожу, научит смотреть так, что от одного взгляда будут плавиться стены, - что уж говорить о сердцах...

- Жаль, что несовершеннолетняя, - ответила она и убрала ладонь с моей руки.

Я посмотрела на ее губы, и на меня снова накатило то самое ощущение, которое я испытала в саду, глядя в чужое окно. Низ живота налился теплом, пульсирующим и тяжелым. А в голове завертелась одна мысль: за поцелуй придется всего-то месяцок полежать в больнице.
Всего-то месяцок.

* * *

Мы с Джесси обменялись номерами телефонов, и тем же вечером я получила от нее первое СМС. «Сладких снов. Надеюсь, до завтрашнего дня ты не забудешь, где газ, а где тормоз:)»

Меня аж из постели выбросило. Я закружила по комнате, перебирая в уме слова, и тут же настрочила ответ: «Надеюсь, ты до завтрашнего дня не забудешь мое имя?»

Тишина, но совсем короткая. Трель входящего сообщения: «Не смогу забыть его, даже если захочу. Оно вертится у меня в голове».
Я забралась в постель и тут же выпрыгнула обратно. Почему все это так возбуждает? Ведь это всего лишь переписка, слова, отображающиеся на экране моего телефона.
«А сама тем временем сидишь в баре и кадришь девчонок. Угадала?» - написала я.

«Даже близко нет. Вокруг темнота, и я думаю о тебе».

«Так я и поверила. Передавай привет бармену. И много не пей. Тебе завтра меня учить», - подколола я ее.

«Бармена здесь и близко нет. Здесь только деревья, ночь, тишина и твое окно».

Что?!

Я вскочила с постели и отодвинула занавеску. В саду стояла Джесси и махала рукой.
Я не видела лица в полумраке, но рассмотрела, что она подносит телефон к уху. Мой тут же взорвался рингтоном. Я подскочила от неожиданности и мгновенно приняла вызов.

- Ты что, с ума сошла?! Что ты тут делаешь?! - хихикнула я в трубку.

- Осталась у отца, твоя бабушка была не против.

- А что, думаешь, она скажет, если узнает, что я тусовалась с тобой среди ночи?

- Думаю, голову мне открутит.

- Тогда мы ей не скажем. Мне нравится твоя голова.

Я набросила на плечи куртку, натянула перчатки и двинулась к выходу на цыпочках, тихо-тихо, чтоб ни одна душа не услышала.
Вышла за дверь и чуть ли не врезалась в Джесси, стоящую на пороге.

- Ну что, садимся в машину и сбегаем, ты и я? - хрипло прошептала она.

Я резко выдохнула.
- Я пошутила, - рассмеялась она. - Но ты успела просчитать в уме все варианты и уже решила, что положишь в чемодан. Так?
Джесси села на ступеньку и протянула мне бутылку «Хоп-Хауса-Тринадцать».

- Будешь?

Я знала, что это хорошее пиво, Герман любит его. Я тоже уже пробовала и с удовольствием выпью снова в компании Джесси.

- Оки-доки, только подожди минутку. - Я забежала в дом, отыскала на кухне стерилизующие салфетки и хорошенько обтерла бутылку от отпечатков пальцев Джесси. Заодно вскрыла ее чистым ножом, прихватила одну из диванных подушек и направилась к двери.

Внезапно мне преградил дорогу Барни. Смущенно завилял хвостом, ткнулся носом в бедро.

- Иди спать, завтра весь день проведем вместе, обещаю. - Я потрепала его по голове и открыла было дверь, но акита вцепилась зубами в кончик моей пижамы и уперлась лапами в пол.

- Барни, место, - сказала я строго. Я хотела, чтобы собака осталась внутри. Он очень любил охранять меня, а Джесси - не тот человек, от которого нужна была защита.

Бари послушно лег у камина, положив голову на лапы и глядя на меня с немым упреком.

- Ну не дуйся, завтра я вся твоя! - пообещала и вышла за дверь.
Джесси ждала меня. Улыбнулась, когда увидела, как я подкладываю под попу подушку и устраиваюсь сверху, как птица на гнезде. Она поднесла к губам бутылку и сделала глоток. Я тоже отпила. По языку потек сладковатый лагер с легким фруктовым ароматом и привкусом абрикосов.

- Так что привело вас сюда, благородная рыцарька, в такой час?

- Прекрасная принцесса, заточенная в замке. Огромные глаза, дерзкая улыбка, латексные перчатки...

Я хихикнула. Джесси отставила бутылку и взяла меня за руку, разглядывая ладонь.

- Я принесла принцессе волшебный нектар, и она прилетела вниз, учуяв его запах. Как винная бабочка.

- Жаль, что к нектару соленых орешков нет, - рассмеялась я, тоже отставляя бутылку. - Ладно, продолжай. Как думаешь, что будет дальше?

- Дальше рыцарька скажет, что она небогата, но бабушка завещала ей дом в графстве Донегал, а еще она играет за «Шемрок Роверс»и у нее есть письмо о приеме в Тринити-колледж.

- Вау. Очень даже неплохо, госпожа рыцарька.

- А что ответит принцесса? - подмигнула она. Вздох вырвался из моей груди:

- А принцесса скажет, что живет в заколдованном замке, имя которому Стигмалион. И замок не отпустит ее ни к какому рыцарю. А за каждую попытку сбежать будет мстить - оставлять на ее теле стигму. Знаешь, что такое стигма? Это ожог, клеймо, которым древние греки помечали рабов и преступников. Так и Стигмалион будет клеймить пленницу. Раз за разом, пока боль не победит. Боль всегда побеждает.

Джесси пристально посмотрела на меня, должно быть, пытаясь понять, что за бред я несу и не пора ли забрать бутылку.
Бутылку, которую я подозрительно быстро опустошила. Еще пять минут назад она была почти полной. Я подняла ее и стала рассматривать: сквозь желтое стекло просвечивало ночное небо и медь луны, - она почти пуста. Потом глянула на бутылку Джесси: та была почти полная.

- Постой... кажется, мы перепутали бутылки.

- Кажется, да.

Волна адреналина поднялась внутри и растеклась по венам. Значит, молекулы ее слюны уже у меня во рту! Еще примерно тринадцать минут - и рот наполнится жжением. На коже слизистой начнут появляться пузырьки, наполненные прозрачной сукровицей. Их будет становиться все больше и больше, они начнут сливаться в большие волдыри. А волдыри быстро начнут лопаться, обнажая кровоточащие раны.
Потом я, скорее всего, начну задыхаться и потеряю сознание от боли. Очнусь уже в палате реанимации с бинтами на лице... Будет больно, очень больно...

- А что? Ты категорически против обмена микробами? - задорно улыбнулась Джесси.

И тут до меня дошло, что бояться - уже поздно. Что в реанимации уже приготовлена для меня палата. Что судьба уже бросила кости, и мне не остается ничего другого, как...
Потратить оставшиеся тринадцать минут с пользой.
Время пошло.
Я стащила перчатки, обняла Джесси за шею, придвинулась ближе.
- Я только за, - выдохнула я и прижалась губами к ее.
Она удивилась моей решительности, но не стала задавать вопросов, а молча приняла все мои подарки. Стянула меня с подушки и усадила к себе на колени. Я начала целовать ее, как умела, как подсказывала мне природа. А Джесси - целовала меня. Какое блаженство. Страх ушел. Джесси начала посасывать мою нижнюю губу, я - ее верхнюю. Она закрыла глаза от наслаждения, и я погладила ее лицо: кожа на ощупь такая мягкая...

Теперь я была почти рада, что перепутала бутылки. Все это стоило каждого дня, что мне предстояло провести в больнице.

- Валентина, - застонала Джесси, теперь голос был совсем другой, охрипший. Ее рука нырнула под мою майку и ласково сжала грудь. Я позволила ей и это. Одним ожогом больше, одним меньше - разницы нет.

- Будешь помнить меня, когда все закончится? - прошептала я, уже чувствуя едва заметное жжение на губах.

- Закончится? Ты уже собралась бежать? - возразила она.

- Я не хочу бежать, ты сама убежишь, когда узнаешь...

- Тебе не шестнадцать? - пробормотала она. - Еще меньше?

- Прощай, Джесси, я буду помнить тебя.

Губы жгло так, что невозможно было терпеть. В легких тоже разливалось пламя, мешающее говорить и дышать. Я поцеловала девушку в лоб и встала с ее колен.

Она удержала меня за руку.

- Валентина... Останься...

- Не могу. Уходи. Но прошу тебя: что бы ни случилось, - ты ничего не знаешь!

Я вбежала в дом и захлопнула дверь. Прижала руку к губам - боже, как больно! - и рванула по лестнице наверх, перескакивая по две ступеньки за раз. Барни вскочил с коврика и побежал за мной. Я ворвалась в чужую спальню и коснулась плеча спящего брата.

- Герман, Герман! Проснись! Я перепутала в темноте стаканы и, видимо, попила из чужого... Ужасная боль... Вызывай скорую...
Мой Стигмалион уже начал мстить.