Глава X. Между сердцем и разумом
Ночь была тёмной не потому, что не было луны. А потому, что внутри Лиры свет гас сам по себе — медленно, осторожно, как будто кто-то внутри себя боялся услышать собственную тишину.
Она сидела у окна, обняв колени, и не писала. Впервые за долгое время слова не шли. Бумага казалась слишком белой, чтобы класть на неё чёрные мысли.
"Почему, — думала она, — если он ушёл, он всё ещё внутри меня?"
Разум говорил уверенно:
"Ты больше не нужна ему. Он выбрал другой путь. Забыл. Отпустил. Привык жить без тебя."
А сердце отвечало, с той самой больной наивностью, которую невозможно выжечь:
"Но я всё ещё чувствую его дыхание в своей памяти. Всё ещё слышу, как он говорит: не плачь по мне, прошу…"
Лира не понимала, где граница между её безумием и её любовью. Она не была глупой, нет. Она знала, что человек, который действительно боится потерять, ищет. Пишет. Приходит. Кричит.
А Эйрен — молчал.
Его молчание не было случайным. Оно было выбором. Он знал, что она страдает. Он знал, что она всё ещё любит. Но не протянул руку.
"Значит, ему всё равно," — говорила логика.
"Значит, он просто не справляется со своей болью," — шептало сердце.
И Лира, как будто раскололась на две части. Та, что хочет выжить, кричала:
"Прекрати любить его. Довольно. Вернись к себе. Живи."
А та, что всё ещё надеялась:
"Может, он однажды очнётся… и поймёт."
Она снова провела пальцем по старому сообщению, где он писал, что вернётся. Что он всё ещё ищет себя. Что он не может любить. Но почему тогда она всё ещё могла?
В комнате стояла тишина. Ни музыки. Ни света. Только дыхание. Только одиночество.
Иногда она чувствовала, как будто сама себя предаёт, когда ещё ждёт его.
А иногда — как будто предаёт любовь, если решит забыть.
И вот так Лира сидела — где-то между сердцем и разумом.
Где-то между прошлым, которое всё ещё болит,
и будущим, которого она боится.
Лира не выходила из дома уже несколько дней.
Друзья писали, приглашали, звали — но все их сообщения остались непрочитанными. Она ушла из соцсетей без объявлений, без истерик, просто… исчезла. Будто хотела посмотреть, заметит ли он. Хоть как-то. Хоть в тени.
Он не заметил.
Она начала прятаться в словах — в стихах, в разбитых фразах, в коротких монологах, которые никто никогда не услышит.
Иногда она писала:
"я — молчание, которое ты проигнорировал,
я — крик, который ты не расслышал.
я — не твоя. но всё ещё твоя."
Дни тянулись одинаково: фильмы, сериалы, чай с мёдом, плед… пустота.
Экран мигал чужими историями, но ни одна не могла отвлечь по-настоящему. В каждом герое она искала его. В каждой фразе — что-то похожее на его голос.
Но реальность не притворялась — он был далеко, и даже не смотрел в её сторону.
Ночью становилось хуже.
Сон не приходил. Когда за окном сгущалась темнота, внутри поднималась тревога — как будто сердце знало: он не рядом, и этой ночью — тоже не рядом.
И только когда небо чуть розовело, и первые лучи касались подоконника, Лира, наконец, погружалась в короткий сон.
И там — был он.
Снова он.
Во сне Эйрен улыбался, как тогда, когда любил. Смотрел нежно, как будто боялся потерять. Обнимал крепко, целовал в макушку, гладил по волосам, шептал:
— Ты — моя. Я глупо ушёл, прости. Никого кроме тебя не существует.
Он брал её на руки и кружил, как в тех днях, когда они верили в «навсегда». Там не было боли. Не было Вейлы. Не было разлук. Только они — в своём, вымышленном, добром сне.
Но сны заканчиваются.
И когда Лира открывала глаза, перед ней снова была реальность. Серая. Глухая. Тихая.
На улице — лето. Зелёные листья, жаркие улицы, дети во дворе.
Но для неё всё стало чёрно-белым. Как в старом фильме, где не хватает самого главного цвета — его.
Она не говорила об этом. Даже себе.
Просто жила — внутри стихов, внутри боли, внутри сна, который был лучше жизни.