Глава пятая. Роковая предопределенность классической трагедии
Ближе к назначенному часу Лисс Улисс нарядился в черный, под цвет ожидаемой на сцене трагедии, костюм и стал с чашкой кофе у окна, задумчиво глядя на улицу. За окном лениво возился с электрическим кабелем коала в рабочем комбинезоне. Он то разматывал моток, то снова сматывал, время от времени поглядывая на Улиссовские окна. Лис вздохнул, задернул занавеску и уселся в кресло. Часы пробили шесть. Почти сразу же раздался стук в дверь. Это явился Евгений. Пингвин облачился в черный фрак и выглядел бы весьма внушительно, если бы не вездесущий ранец за спиной. Но в ранце лежал дневник, а с ним Евгений никогда не расставался, даже рискуя выглядеть нелепо.
- Тебе очень идет, - улыбнулся Улисс, решивший ничего не говорить про ранец.
Пингвин смутился. Фрак он одолжил у соседа-индюка, ведь у него самого ничего подобного в гардеробе не было.
- Все-таки, театр, - объяснил он.
- Ну, конечно, - согласился Улисс.
- Хорошо, что дождя нет, - заметил Евгений.
- Да, - кивнул Улисс.
- Теплый вечер, - добавил Евгений.
- Действительно, - сказал Улисс.
Евгений прокашлялся и произнес:
- Улисс... Я все хочу спросить... - но договорить не успел, потому что в этот момент раздался стук, лис крикнул «Войдите!», и в дом ввалился Константин - все в тех же потертых брюках, куртке и шарфе, что и утром.
- А вы чего это вырядились? Праздник какой? - с недоумением спросил он друзей.
- Мы же идем в театр! - ответил Евгений с благоговением.
- Это я помню, - поморщился кот. - А разве мы идем туда не зрителями? Что-то я не помню, чтобы речь шла о нашем участии в спектакле.
- Ты что?! - воскликнул Евгений, патетически вскинув правое крыло. - Это же театр!
Константин некоторое время в упор разглядывал пингвина, затем вздохнул и сочувственно произнес:
- Бедняга...
- В театр полагается идти нарядно одетым, - объяснил Улисс. - Но это не закон.
- Хорошо, что не закон, - сказал Константин. - А то страсть как не люблю нарушать закон. Но иногда иначе просто никак.
- Ты нас позоришь, - тихо произнес Евгений.
- Я?! Да я хоть за рабочего сцены сойти могу! А ты на себя посмотри!
- Стоп! - Улисс вскинул лапу. - Каждый одевается, как хочет. Это не маскарад. Давайте без взаимных упреков.
- Давайте. Давайте без упреков, - проворчал кот и уселся в кресло, закинув лапу на лапу. - А где же наша собственная примадонна? Опаздывает, конечно? Ну, нам, простым смертным, негоже роптать. Им, примам, можно всякое, что простому зверью... - его речь прервал стук в дверь. Константин вскочил, подпрыгнул к двери и ловко распахнул ее. На пороге стояла незнакомая молодая лиса в красном платье, черных полусапожках на высоких каблучках и изящной шляпке с перышком.
- Берта?! - охнул изумленный Константин, но тут же взял себя в лапы. - Ну, ничего, ничего...
- Вот это да... - восторженно произнес Евгений.
Лис Улисс поднялся с кресла, подошел к Берте и протянул ей лапу.
- Берта, ты совершенно обворожительна. Думаю, сегодня вечером в театре будут разбиваться сердца.
Лисичка покраснела, подала лапу Улиссу и смущенно сказала:
- Я просто подумала... Ведь театр - это храм искусства, правда?
- Несомненно, - кивнул Улисс, проводя ее в комнату и усаживая в кресло.
- Определенно, - поддакнул Константин. - Театр - это храм искусства театра.
- Вы тоже хорошо выглядите, - сочла нужным отметить Берта.
- Конечно! - воскликнул Константин. - Ведь мы тоже в некотором роде служители муз и каждый сыграет свою роль. Лис Улисс будет дипломатом, послом в стране саблезубых тигров. Евгений - дирижером большого птичьего оркестра. А в ранце у него партитура, - последнее слово пришлось ему по вкусу, и кот счел нужным повторить: - Да, партитура. Ну а я играю простого рабочего парня с окраины, который так обожает трагедии, что ночами не спит, переживает.
Берта рассмеялась.
- А я кого играю?
- А ты играешь музу опасных авантюр. Нашу музу!
Лисичка захлопала в ладоши.
- Мне это нравится!
В ответ Константин усмехнулся, а Евгений с Улиссом улыбнулись.
- Друзья, нам пора, - произнес лис. - Но прежде я хочу вам кое-что сказать. Мы не знаем, где именно, у кого искать фрагменты карты. Мы можем только довериться судьбе - в том, что она подаст нам знак. Не укажет на местонахождение искомого - это не в ее привычках, - а тонко намекнет. Поэтому прошу вас, будьте бдительны. Обращайте внимание на все, что хоть чуть-чуть выходит за рамки привычного, и сразу сообщайте мне. Если мы не сумеем распознать подсказки судьбы, то рискуем блуждать в потемках до скончания времен. А теперь - пора!
Заговорщики вышли из дома и направились в сторону центра города по вечерней улице, освещенной фонарями. Коала-электрик не обратил на них никакого внимания, но когда четверка свернула за угол, тихо положил моток кабеля на землю и двинулся следом.
В фойе было полно народу. Повсюду на стенах висели фотографии известных актеров и плиты с эмблемой Большого Трагического Театра - двумя грустными масками. До начала спектакля еще оставалось время и звери чинно прохаживались, выискивая в толпе знакомых и попивая прохладительные напитки. Наши театралы тоже не стали спешить в зал.
- Давайте прогуляемся по фойе, - сказал Улисс. - Может, заметим что-нибудь любопытное.
И любопытное не заставило себя ждать. Внезапно Евгений стал как вкопанный, судорожно вздохнул и глухо произнес:
- Пожалуй, пойду в зал...
- Что случилось? - встревожился Улисс, а Константин перехватил взгляд Евгения и понимающе сказал:
- Ага...
Тут уже все заметили - в их сторону направлялась красивая молодая волчица в элегантном брючном костюме и черных лакированных туфлях. Через плечо волчица перекинула маленькую дамскую сумочку, а в лапке ее пристроилась программка.
Вот она подошла ближе и заметила дрожащего пингвина.
- Здравствуй, Евгений, - смущенно улыбнулась волчица. Она чувствовала себя неловко и жалела незадачливого влюбленного.
- Здравствуй, Барбара, - отозвался Евгений, чувствуя, как его перышки пробирает антарктический холод.
Волчица кивнула спутникам пингвина, и тот счел нужным их представить:
- Вот... Мои друзья. Это Константин.
- Очень приятно, - сказал кот. - Константин, специалист по кошачьим цивилизациям. В том числе и внеземным. Прошу меня любить и жаловать.
- Очень приятно. Барбара, - улыбнулась волчица.
- Это Берта, - Евгений указал на лисичку.
- Здравствуйте, Берта. Вы замечательно выглядите.
- Спасибо, Барбара, - с довольной улыбкой ответила Берта.
- Лис Улисс, - представился Улисс, все это время заинтересованно разглядывавший новую знакомую.
- Барбара, - в глазах волчицы зажглось любопытство.
- Улисс - знаменитый путешественник! - добавил Евгений с гордостью. Мол, видишь, какие у меня друзья! А ты мне в любви отказала.
- Вот как?
- В некотором роде, - к удивлению своих спутников Улисс смутился.
- Очень приятно, - искренне сказала Барбара.
- Мы не могли раньше встречаться? - негромко спросил Улисс.
- Могли... - ответила Барбара. - Но не встречались.
- Жаль, - сказал Улисс.
- Думаете?
- Убежден!
- Может, вы и правы...
- Да... Рад, что этот недочет со стороны судьбы теперь исправлен.
Барбара улыбнулась.
- Извините, мне пора... Рада была познакомиться, - и она продолжила свой путь, несколько раз обернувшись и взглянув на Улисса. А лис проводил ее задумчивым взглядом...
- Вот, - счел нужным сказать Евгений. - Это Барбара...
Пингвин заметно погрустнел, и Улисс решил, что наилучшим способом отвлечь его от скорбных мыслей будет хоть какое-то дело.
- Евгений, вот тебе немного денег, купи четыре букета цветов. Могут пригодиться.
- Шеф, тебе, конечно, видней, но не жалко тратить общак на какие-то веники? - поморщился кот.
- Нет, не жалко. Твой друг Кроликонне нас деньгами не обидел. А букеты действительно могут пригодиться. Кстати, будет неплохо, если составишь Евгению компанию, и ему не будет скучно одному.
- Запросто, - уныло отозвался Константин. - Скучать одному это не дело. Будем скучать вдвоем.
А расстроенному пингвину было совершенно все равно, чем заняться, и он дал коту увести себя к цветочным лоткам.
- А эта Барбара ничего, - заметила Берта.
- М-да... - задумчиво произнес в ответ лис.
- Вы только посмотрите! Берта! - раздалось внезапно за их спинами. Улисс с Бертой обернулись и оказались мордой к морде со стайкой девушек - лисичкой, ежихой с куницей.
- Здравствуй, Берта, - лукаво улыбнулась лисичка и многозначительно посмотрела на Улисса. Ежиха с куницей хихикнули.
- Здравствуйте, девочки, - приторно промурлыкала Берта и демонстративно взяла Улисса под лапу. Лису эта мизансцена была абсолютно понятна и он счел нужным подыграть Берте. Иначе та могла бы оказаться в дурацком положении. Он мило улыбнулся всем трем девицам:
- Здравствуйте.
- Здрасссь... - ответили девушки и прыснули.
- Познакомьтесь, это Лис Улисс, мой... друг, - сказала Берта.
- Очень приятно. Это замечательно, что у Берточки есть такие солидные... друзья, - заметила лисичка. Похоже, она была в этой компании запевалой.
- Улисс, это мои одноклассницы: лисичка Марианна, ежиха Дора и куница Анабелла.
- Очень приятно, - кивнул Улисс. - Рад знакомству. Значит, одноклассницы?
- Да, - подтвердила ежиха Дора и хихикнула.
- Подружки, - добавила Марианна.
- Лучшие, - конкретизировала куница Анабелла.
- Прекрасно выглядишь, Берточка, - отметила Марианна. - Тебе так идет это красное платье.
- Спасибо, милая Марианна.
- Не за что, Берточка. А знаете, девочки, говорят, красный - цвет страсти!
- Да что ты! - изумилась ежиха.
- Точно-точно, я тоже слышала, - энергично закивала куница.
- Вы правы, девочки, - подтвердила Берта. - А разве вы не знали, что театр - моя страсть?
- Что ты говоришь! - с наигранным удивлением развела лапами Марианна. - Нет, я этого не знала. Ну, тогда все понятно. Девочки, дело в том, что наша Берта страстно любит театр.
- О, это многое объясняет, - прокомментировала Анабелла, и все три девицы рассмеялись.
- А у меня тоже страсть к театру! - воскликнула ежиха.
- Ага, - хихикнула Анабелла. - А точнее, к Тристану.
- К кому? - удивилась Берта.
- Ну ты даешь! А еще театралка. Шакал Тристан - это же ведущий актер Большого Трагического Театра! Герой-любовник!
- Настоящий герой, - добавила Дора.
- А какой, говорят, любовник! - сказала Марианна, чем снова вызвала у подружек смех. - Что делать... Не у всех же есть... друзья, с которыми можно пойти на спектакль. Иным приходится довольствоваться лицезрением героев-любовников на сцене.
Девушки хором вздохнули и снова рассмеялись.
- Что ж, дорогая Берта. Пожалуй, оставим тебя наедине с твоей... хи... страстью. До встречи в школе. Всего хорошего, Лис Улисс. Берегите нашу Берту. Она нам очень дорога. Пока-пока!
- Не обращай на них внимания, - сказала Берта Улиссу, когда стайка подружек удалилась.
- Ну, почему же? Они очень занятные, - заметил Улисс.
Берта пожала плечами и высвободила лапу... Еще не хватало, чтобы Евгений с Константином увидели. Ей и так было тревожно из-за встречи с одноклассницами. Хотя было и приятно. Даже больше приятно, чем тревожно. Ведь подружки уже ей завидуют, хотя Улисс еще не ее.
Вернулись Константин с Евгением, каждый нес по два букета. Улисс с сожалением отметил, что пингвин выглядит еще грустнее. Видимо, ему сейчас не возможно исправить настроение.
Дали второй звонок и друзья проследовали в зал. Берта и Константин сели по бокам от Улисса, а Евгений пристроился с краю. Он смотрел в пол и жалел себя. Где-то здесь, в этом же зале, Барбара... Сидит и смеется над ним. Как же он ненавидит ее! Да, ненавидит! Хотя нет, он к ней равнодушен. И ненавидит тоже.
- Послушай, Улисс, а комедии этот театр не дает? - поинтересовался Константин. - А то мне чего-то трагедию не очень хочется...
- Зря, - ответил Улисс. - Трагедия будит высокие чувства.
- Ты это серьезно? А по-моему, от нее только настроение портится.
- Классическая трагедия помогает очиститься путем сопереживания.
- Э-э-э... То есть мы очищаемся, глядя, как другим плохо?
- Ну, это несколько упрощенный взгляд, но, грубо говоря, да.
- В каком ужасном мире мы живем, - проворчал Константин.
Улисс согласно вздохнул.
- Я вот чего еще не понимаю, - не успокаивался кот. - Зачем в названии говорится о смерти этой несчастной Лауры? Чего это зритель сразу знает, что она умрет?
- Это же трагедия! И так, ясно, что умрет. И, наверняка, не только она. Думаю, в конце пьесы не одно кладбище переполнится. Закон жанра.
- Какой подлый закон. Ты знаешь, я не любитель нарушать закон, но... - Константин развел лапами.
- Понимаешь, суть классической трагедии сводится к тому, что року нельзя противостоять, - пояснил Улисс. - Что бы ни делали герои, стараясь избежать тяжкой участи, они обречены. Року особо не возразишь... У него в этой игре все карты крапленые.
- Року, значит... Это ведь то же самое, что судьба, не так ли? - спросил Константин.
- Да, судьба. Только сильно обиженная.
- Улисс, поправь меня, если я ошибаюсь, - медленно произнес кот. - Мы говорим о той самой судьбе, которой ты нас все время призываешь довериться?
- Конечно.
- То есть доверяться судьбе, которая приведет к «прекрасной смерти» эту несчастную Лауру, как бы она не рыпалась?
- Ну, условно говоря, да.
- Знаешь, Улисс, мне почему-то не хочется ей доверяться... Что-то не тянет стать персонажем такого спектакля.
- И что ты предлагаешь? Противиться? Так ведь классическая трагедия как раз и говорит о том, что это бессмысленно. Поэтому лучше не, как ты говоришь, рыпаться, а, наоборот, следовать судьбе. К тому же, у каждого она своя. Совсем необязательно она является роком.
- А как это определить?
- В конце станет понятно.
- Спасибо, шеф, - мрачно ответил Константин. - Теперь мне совершенно ясно, с кем следует поговорить, если надо срочно испортить себе настроение...
- Ты просто пока не почувствовал, что судьба на нашей стороне, - сказал Улисс.
- А ты это чувствуешь? - спросил Константин.
- Тоже пока нет. Но стараюсь.
- Все, шеф! Давай замнем этот разговор, а то я предпочту помереть вместе с несчастной Лаурой, чтобы не продлевать муки.
Тут дали третий звонок, в зале стало темнеть.
- Друзья, напоминаю, будьте бдительны! Я чувствую, что во время спектакля судьба подаст нам знак! - громко прошептал Лис Улисс.
Занавес поднялся, явив публике дворик при двухэтажном домике. Во дворике на скамейке сидела печальная гусыня в белом платье. «Изольда Бездыханная», - пронеслось по залу и раздались аплодисменты.
Зазвучала тихая грустная музыка, гусыня поднялась со скамьи, простерла перед собой крылья и произнесла высоким голосом:
- О, нету мне, Лауре, счастья! Душа моя в потемках, и сердце полыхает, как костер!
- У нее что-то с сердцем? - шепотом спросил Константин Улисса. - У них в театре нет врача?
- Это метафора, - ответил Улисс.
- А... Никогда не слышал. Какая-то ужасная болезнь?
- Да нет же! Константин, я тебе потом объясню!
- Ну, потом так потом, - пожал плечами кот.
Тем временем Лаура продолжала:
- Тринадцать скорбных лет живу я с нелюбимым мужем здесь, в глуши тоскливой... как в могиле. И вот вдруг появился он, возлюбленный прекрасный мой! Но нам не быть вдвоем. Не суждено... Ах, лучше умереть!
- Хм, - сказал Константин, выражая сомнение по поводу последнего утверждения Лауры.
На сцену вышел, осторожно озираясь по сторонам, шакал в военной форме. Это и был герой-любовник Тристан. По залу пронесся женский стон.
- Лаура! - позвал шакал. - Любовь моя!
- Ах! - вздрогнула гусыня и бросилась в объятия возлюбленного. - Нет-нет! Тебе здесь быть опасно! Шпионы всюду, мужу донесут!
- Шпионы - это она про нас? - шепотом возмутился Константин.
- Нет, - ответил Улисс.
- Хорошо, - успокоился кот.
- Мне жизнь без тебя недорога! - воскликнул шакал. - Молю, бежим со мной в леса!
- В леса... - мечтательно произнесла Лаура и кинула в зал заплаканный взгляд. - О, как бы я хотела. Я собирала б ягоды, грибы, пока возлюбленный ходил бы на охоту. А на закате мы б играли в прятки, а на рассвете - в преферанс. Но нет, не смею я! Мой муж найдет нас и в лесах, я знаю, и убьет. Ах, жизнь свою отдам без сожаленья, но только не твою, любимый, только не твою.
- Нет, не найдет! Ведь нам поможет добрый дух лесов!
- Добрый дух лесов? - удивилась Лаура.
- Да, добрый дух лесов, - подтвердил шакал.
- Но кто он - добрый дух лесов?
- О, это славный малый, живет в лесах и нравом добр. Мы познакомились вчера, и он готов помочь. Сейчас я удалюсь, сама ты знаешь, быть здесь опасно. Ты жди его, посланника судьбы - придет и все расскажет. Доверься же ему, пусть даже странен он слегка.
- Лаура! - раздалось за сценой.
- Ах, это муж! - заволновалась гусыня. - Беги, беги скорей!
Шакал убежал, а с другой стороны сцены показался медведь. Он подошел к Лауре и нежно взял ее за крылышко. Гусыня продемонстрировала публике гримасу отвращения.
- Так вот ты где, родная, - произнес медведь глубоким басом. - А я ищу тебя, ищу... А ты, оказывается, здесь.
- Да, здесь. Я воздухом хотела подышать, - холодно ответила Лаура.
- Прекрасно, милая, прекрасно. Я разве ж против? Только за! Однако стол к обеду уж накрыли, и я жду.
- Сейчас приду. Ступай же в дом. Я додышу и тоже поднимусь.
Медведь хотел что-то возразить, но не решился. Он грустно посмотрел в зал, потом повернулся и ушел. Публике сразу стало его жалко. Теперь было непонятно, чью сторону принимать - Лауры с любовником или медведя с обедом. Жалко было всех, и становилось ясно, что добром все это не кончится.
- Подумать только, какой нелепый брак! - с горечью кинула в зал Лаура.
- Да уж, - хихикнул Константин. - Медведь и гусыня, куда нелепей.
Что-то неопределенно крякнул Евгений. Похоже, у него имелось предположение, что может быть нелепей союза медведя и гусыни.
Внезапно на сцене появился новый персонаж, никто даже не заметил, откуда он взялся. Словно он материализовался из воздуха рядом с Лаурой. Им оказался заяц в черном трико, зеленой куртке и огненно-красном колпаке. Гнусно ухмыляясь, он глазел на гусыню.
- Какой мерзкий тип, - пробубнил себе под нос Константин. - К тому же, он похож на Кроликонне. Лаура, поосторожней с ним!
Гусыня неожиданному визитеру тоже не обрадовалась.
- Ах, кто вы? Так внезапно появились, напугали...
- Простите, не нарочно, - ответил заяц елейным тоном. - Я добрый дух лесов.
- Так это вы! - обрадовалась Лаура. - Про вас, про вас мне говорил любимый!
- Да, это я. Избранник ваш был так вчера любезен, что мне поведал все о ваших затрудненьях. Не мог же я остаться безучастным, ведь я никто иной как добрый дух лесов!
- Что делать, друг мой, как нам поступить?!
- Поможет вам лишь Озеро Страстей. Тот, кто из него испьет, имеет право загадать желанье. И озеро желанье то исполнит в сей же час!
- О где, о где же этот водоем?! Скажи, и я, немедля ни секунды, к нему отправлюсь!
- В подземном мире.
- Где?! - Лаура с ужасом отпрянула.
- В подземном мире, в царстве тени, - с хитрой гримасой пояснил заяц. - Но если страх сильней любви, то можно просто отказаться.
- А... а что любимый мой? Что сам он не пошел?
- Он не дойдет. Я чую это, не дойдет...
- А я?
- А вы дойдете. В вас есть талант, он скрыт внутри - от всех, от вас самой, но от меня не скрыт. Ведь я никто иной как добрый дух лесов!
- Я... Я согласна...
- Превосходно! - воскликнул заяц. - Возьмите, это карта, она укажет путь.
- Ужель это оно?! - жарко зашептал Улисс. - Неужто это знак?!
- Знак? О чем ты, друг мой милый? - спросила Берта.
- И я хотел бы это знать! - добавил Константин.
- Карта! Карта - это знак! Ключ к нашей тайне, ключ к успеху! Нам надо раздобыть ее во что бы то ни стало!
- Но как? - полюбопытствовала Берта.
- Через кого-нибудь из труппы. Через Изольду, например.
- Вот это приключение! Конечно, карта - это знак, как я сама не догадалась! - обрадовалась Берта.
- Что ж, все понятно. Неясно лишь одно, - промолвил Константин.
- Что, друг мой? Поведай, я отвечу!
- Неясно мне, какого черта мы так странно говорим!
- Ой, - сказала Берта. - И правда...
- Это из-за спектакля, - ответил Улисс. - На нас так искусство действует.
- Кошмар какой! - воскликнул Константин. - Да это, оказывается, заразно!
Тут на них со всех сторон зашикали и друзьям пришлось прекратить обсуждение. Между тем Лаура удалилась, оставив зайца одного. Тот подошел к краю сцены и негромко произнес:
- Я добрый дух лесов... - он захихикал, а потом резко и зло рассмеялся. - Я - добрый дух лесов?! Я?! Ну да, пускай же так меня зовут. Но пусть пока никто не знает, кто на самом деле я.
Он сорвал с головы колпак, бросил его в зал и крикнул:
- Я демон из страны теней! Подземный мир - мой дом, а зло - мое призванье! О, глупая, прекрасная Лаура! Проделаешь такой далекий путь, чтобы испить из Озера Страстей. Но чтобы ты ни пожелала, свершится лишь одно: ты станешь навсегда моей! Сама! Сама! - заяц демонически захохотал. - О, сколько раз проделывал я эту штуку! Там, там внизу их сотни - глупых самок и девиц, пришедших воплотить свои желанья, а воплотивших лишь мои! Я - демон зла, властитель царства тени! Я - рок, я - фатум, я - судьба!
Константина бил озноб. Он повернулся к Улиссу и дрожащим голосом произнес:
- Шеф... А может, нам лучше соскочить, а? Еще ведь не поздно. Ты только посмотри, как выглядит эта самая судьба! Это же демон зла, властитель царства тени! К тому же он как две капли воды похож на Кроликонне!
- Константин, это же всего лишь спектакль. А заяц - не более, чем персонификация рока.
- Не более?! Ну, конечно! Подумаешь, это же так, мелочь! Всего-навсего!
- Ты слишком серьезно все воспринимаешь, - назидательно сказал Улисс. - Так нельзя. Надо сохранять способность различать грань между реальностью и вымыслом.
- Фатум с мордой Кроликонне, - простонал кот. - А ты мне талдычишь что-то про вымысел.
- Константин, продолжим потом, ладно? А то нас скоро из театра выставят. Давай лучше посмотрим, что дальше.
А дальше фатум на сцене творил, что хотел, и никто не мог с этим ничего поделать. В результате легкомысленного согласия Лауры отправиться в подземный мир, пришлось умереть ее мужу, любовнику, семье троюродного дяди, армиям двух королевств, их королям с придворными и многим обитателям подземного мира, которые и так были мертвы. Но проступок Лауры был настолько ужасен, а козни «духа лесов» - так коварны, что им пришлось умереть еще раз. Лаура, увидев, что случилось по ее вине, утопилась в Озере Страстей, а «дух лесов», прежде торжествовавший, лопнул от злости.
В конце спектакля на поверхности озера, в том самом месте, где утопилась Лаура, появились две кувшинки. Они плавали в нескольких сантиметрах друг от друга, но никак не могли соприкоснуться. Улисс сказал, что кувшинки символизируют Лауру и ее возлюбленного-шакала. Берта предположила, что Лауру и ее мужа-медведя. Константин заявил, что «духа лесов» и шакала, чем вызвал недоуменные взгляды друзей. Но больше всех отличился Евгений, предложивший смелую версию: кувшинки - это Лаура и некий пингвин, которого в спектакле не было, но чей дух витал над сценой. Он-то и есть подлинный возлюбленный главной героини, но эта истина доступна лишь особо тонким и чувствительным натурам, к которым его ухмыляющиеся друзья никак не относятся.
Успех был грандиозный. Публика стояла, отказываясь уходить, рукоплескала и вопила «Браво!» Самой поразительной оказалась реакция Константина: кот рыдал, даже не пытаясь сдержаться, то и дело крича в ухо Улиссу: «Я очистился! Я чувствую, что очистился! О, как я благороден и великодушен сейчас!»
К сцене устремились зрители с букетами цветов. Берта и Константин тоже рванулись было, но Улисс их удержал:
- Нет, так не годится. Недостаточно просто подарить цветы, надо еще попробовать завести знакомство. Поэтому бегите за кулисы и попробуйте каким-то образом остаться с актерами наедине.
- Я к Тристану! - быстро объявила Берта.
- Нужен мне твой Тристан, - фыркнул Константин. - Разумеется, я возьму на себя Изольду!
- А ты, Евгений? - спросил Улисс.
- Я... нет. Я не пойду. Извините, я лучше вас на улице подожду, - с этими словами пингвин уныло поплелся к выходу.
- М-да... Попал Евгений, - заметил кот. - Прямо как Лаура. Даже хуже, потому что по правде.
- Улисс, а ты кому подаришь букет? - спросила Берта.
- Пока не знаю, - ответил Улисс. - Думаю, мне лучше остаться в зале. Вдруг здесь что-то произойдет, а мы не заметим.
- Ладно, - кивнул Константин. - Тогда мы пошли, - он взял Берту под лапу и увел за кулисы.
Улисс принялся с интересом озираться по сторонам.
- Вам понравился спектакль? - раздалось за его спиной. Улисс обернулся и встретился глазами с волчицей Барбарой.
- Да, понравился.
- Немного грустный, не находите?
- Да... Пожалуй, можно и так сказать.
- В конце я плакала...
- Понимаю...
- А где ваши друзья?
- Пошли дарить цветы актерам.
- О... Я вижу, у вас тоже букет. Для кого? Для Изольды Бездыханной?
- Нет, - ответил Улисс и внезапно для самого себя добавил: - Это для вас...
- Для меня? - удивилась Барбара. - Но почему? Я же не актриса.
- Ну и что? Разве цветы дарят только актрисам? - возразил Улисс и протянул Барбаре букет.
- Спасибо, конечно, - сказала волчица смущенно, принимая букет. - Несколько неожиданно, правда...
- Вот... - произнес Улисс, почему-то чувствуя себя не в своей тарелке.
- Скоро, наверное, вернутся ваши друзья? - предположила Барбара.
- Возможно.
- Тогда я пойду, пожалуй...
- Да.
- Если что, вот мой адрес и телефон.
- Спасибо.
- Всего хорошего.
- До свидания.
Барбара двинулась к выходу. Улисс проводил ее взглядом, вздохнул и сел, пытаясь разобраться в своих чувствах. В последний раз он был влюблен несколько лет назад и тогда это закончилось печально. Нельзя сказать, чтобы он соскучился по состоянию влюбленности. Но образ Барбары стоял перед глазами и не желал исчезать. «Я начинаю понимать Евгения», - подумал Улисс.
Тем временем на улице пингвин высматривал в выходящей из театра публике возлюбленную. Он-то знал, кому следует дарить цветы. Уж точно не какой-то незнакомой Бездыханной, когда рядом лучшая самка на свете. Нет, он, конечно, к ней равнодушен и ненавидит, но это не имеет никакого отношения к букетодарению.
В толпе мелькнул знакомый брючный костюм, и Евгений на мгновенье воспрял духом. Сейчас он снова подарит ей цветы, и она не устоит. Самок следует безостановочно забрасывать букетами, тогда они сдаются. Об этом во многих книгах написано.
И тут все рухнуло. Свет померк и грянул гром. Правда, слышен этот гром был одному Евгению. Пингвин увидел, что его избранница несет в лапах букет. «Странно... - подумал он. - Откуда у нее букет? Ведь я ей его еще не подарил». Но в душе зрела уверенность: ему перешли дорогу. Кто-то более удачливый, и от того - ненавистный.
Евгений с яростью швырнул букет в ближайшие кусты...
За кулисами Константин оставил Берту и отправился вылавливать Изольду Бездыханную у гримерок. Лисичка же решила дождаться Тристана у выхода на сцену. Она прислонилась к стене, стараясь казаться незаметной (это в ее-то красном платье), а то вдруг прогонят. Но на нее никто не обращал внимания, хотя вокруг и сновали туда-сюда разные звери: актеры, рабочие сцены, поклонники... Наконец появился Тристан. Шакал ступал важно, с гордо поднятой головой. Он знал себе цену. Следом за ним шагали два ежа - рабочих сцены, они несли кучу букетов, подаренных герою-любовнику благодарными поклонницами.
Берта прокашлялась и сказала, сгорая от смущения:
- Здравствуйте, Тристан... Вот... Цветы.
- О, спасибо, спасибо! - отозвался актер. - Как это мило!
Он взял букет в лапы и восторженно понюхал его, закрыв глаза.
- Ах, какой запах!
Это выглядело так наигранно и фальшиво, что Берте стало противно. Тристан ей тут же разонравился. И что только девушки в нем находят? Это вам не Лис Улисс.
- Меня зовут Берта, - скучно представилась лисичка. Можно подумать, ему это интересно... У него таких Берт пруд пруди.
Но Тристан внезапно заинтересовался.
- Хм... Что-то вы не выглядите особенно радостной, Берта.
Ну конечно! Он же привык к восторгам и горящим взорам, а тут нескрываемая скука. Вот, что вызвало его любопытство.
- Да вы понимаете... - сказала Берта, чувствуя подступающую злость. Ей захотелось сделать этому Тристану какую-нибудь пакость. - Мне не понравился спектакль.
- Вот как? - шакал выглядел ошеломленным.
- Да. Скучно. И игра актеров не понравилась.
- Постойте, постойте, - встревожился Тристан. - И моя игра не понравилась?
- Ну... Так себе. Неплохо.
- Так себе?! Неплохо?! Тогда зачем же вы подарили мне цветы?!
- Ну, я их уже принесла в театр... Не нести же домой. А выбрасывать жалко.
Тристан выглядел растерянным. Он явно не знал, как реагировать на такую странную поклонницу.
- Ладно, я пойду, - сказала Берта.
- Да-да, конечно... - пролепетал шакал. - Спасибо за букет.
- Не за что, - ответила Берта, демонстративно зевнула и направилась в зал.
- Все газеты пишут, что я играю гениально! - донеслось ей вслед. Видимо, в герое-любовнике запоздало взыграла гордость. - Публика в восторге! Меня называют актером года!
Берта усмехнулась, но шага не замедлила...
Константин видел, как Изольда Бездыханная скрылась в одной из гримерок. Он выждал, когда рядом никого не было, и постучался.
- Да-да? - раздался из-за двери низкий хриплый голос. Странно... Вроде бы никого кроме примы там быть не должно. Константин поколебался пару секунд, затем толкнул дверь и вошел.
В гримерке действительно находилась только Изольда Бездыханная, но это была совершенно другая гусыня, ничем не похожая на несчастную Лауру. Актриса развалилась на диванчике, выражая снисходительное презрение ко всему миру, а в правом крыле она держала мундштук, из которого торчала наполовину выкуренная сигарета. Рядом с диванчиком на столике стояла бутылка коньяка и пара рюмок, одна из которых была наполнена.
- Что угодно? - поинтересовалась Изольда тем самым, поразившим Константина, хриплым низким голосом.
- Вот. Цветы, - с видимым усилием выдавил из себя шокированный кот.
- Спасибо, - равнодушно отозвалась прима. - Положи на стол и ступай.
- Ага, - ответил Константин, но выполнять приказ не торопился. Это не входило в его планы. Поэтому он топтался на месте, не зная, что предпринять.
- Что-то еще? - лениво спросила Изольда и сделала глубокую затяжку.
- Извините, но... ваш голос...
- Ты хочешь сказать, что он, - гусыня перешла на высокий тембр вечно удивленной Лауры, - не похож на этот?
- Да...
- Годы тяжелых тренировок, мальчик, - объяснила Изольда прежним басом. - Я же актриса.
- Для меня это, признаться, несколько неожиданно, - сказал Константин. - Вообще-то, я не театрал.
- Вот как?
- Да. Собственно, я сегодня впервые в театре.
- Ты подумай... - бесстрастно произнесла гусыня.
- И вы знаете, такой шок! Это оказалось так... так... потрясающе! А вы... вы просто... у меня нет слов! - Константин кривил душой. Слова запросто нашлись бы, но он решил, что их отсутствие продемонстрирует его восторг красноречивей.