Тесты по разным аниме \(~_~)/

43

—Так это ты... Демон Достоевский...—еле слышно прохрипела ты, смотря вслед уходящему мужчине и сильнее сжимая рану чуть ниже сердца.

Хоть и сказано это было очень тихо, распространившаяся по залу тишина сделала эти слова намного громче. Услышав свое имя, он усмехнулся и повернулся к тебе, сверкнув глазами, от которых у многих кровь в жилах стыла.

—Оу, так ты все еще жива?—наигранно удивленным тоном спрашивает он, со зловещей улыбкой смотря на тебя.
—А Вы этому удивлены?—украдкой поглядывая на мертвые тела, лежащие рядом, сжатым голосом говоришь ты,—Ах, точно... Ведь вы, крысы, бежите с поля боя еще до поражения, и поэтому никогда такого не...

Не успеваешь договорить конец фразы, чувствуя сильное головокружение. Все сила сразу же куда-то исчезают, перед глазами все плывет. Ты теряешь равновесие, и уже готовишься к удару об холодный пол этого пропахшего кровью помещения, как вдруг чувствуешь опору.

Придя в чувство, видишь перед собой Федора, который, черт знает как, оказался прямо перед тобой в нужный момент, хоть до этого и находился в пару метрах от тебя. Достоевский смотрит на тебя полуприкрытыми глазами, которые словно светятся в этом полумраке.

Ты с трудом понимаешь, что происходит в данный момент. Демон еще с полсекунды смотрел на тебя отсутствующим взглядом, после чего на его бледном лице вдруг появилась улыбка, от которой по твоей спине пробежались мурашки.

Испуг сменился болью, когда буквально через секунду он резко развернул тебя, заламывая руку за спину. Зашипев от боли, ты почувствовала на шее чужое дыхание. Когда боль прошла, ты уже хотела сказать ему что-то, но вместо этого ты снова вскрикнула, чувствуя еще больший прилив боли.

—Больно, да?—тихо произнес Федор, положив свою голову тебе на плечо.

Ты не ответила ничего, лишь сильнее прикусив губу, которую и так уже искусала в кровь. Достоевский же продолжал глубже погружать длинные пальцы в рану в твоей груди. Ты снова кричишь, чувствуя, как кровь льется еще сильнее. Дышать становилось все тяжелее, в глазах потемнело.

Ты слышишь, как он снова усмехается, продолжая опалять твою кожу своим дыханием. Когда болевой шок все же прошел, Достоевский уже вынул пальцы из твоей раны и словно ждал, когда ты придешь в чувство.

—Хватит…—ты с трудом произносишь эту фразу, все еще чувствуя слабость,—Остановит  есь...
—Да? И где же тот воинственный дух, который был с тобой вначале нашего боя? Или все это с самого начало было фальшью?—шепчет тебе на ухо Федор, медленно проводя окровавленными пальцами по твоей щеке.

Чувствуешь, как теплая дорожка твоей же крови проходит по щеке, а после пальцы мужчины оказываются на твоих губах. Силы уже давно покинули тебя, и все, что ты можешь—это обмякнуть в руках твоего врага и проходить сквозь эти унижения. Не успеваешь ты слизать собственную кровь со своих губ, как он снова поворачивает тебя к себе, окровавленной рукой держа за подбородок.

—Друг мой, вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво,*—все тем же тихим голосом произносит он, вглядываясь в твои глаза.

Собирая последние силы в кулак, ты пытаешься возразить, но он не дает тебе сделать этого, припадая к твоим губам. Достоевский отпрянул на пару секунд, чтобы слизывать кровь с твоих губ, после чего снова поцеловал тебя, языком проникая в твой рот.

Когда же он почувствовал, что ты совсем перестала сопротивляться, Достоевский отпрянул и провел большим пальцем по твоей искусанной губе, после чего подхватывает бессознательное тело и поднимается с пола, подходя к выходу из здания.

—Сегодня тебе повезло,—словно разговаривая с тобой, тихо произносит он,—но в следующий раз обмороком ты не отделаешься...

44

Измятые цветы, лежащие на полу рядом с тобой, вызывали чувство отвращения. Отвращение к этим проклятым розам, которые ты за эти месяцы возненавидела всей душой, отвращение к самой себе и этому чувству, которое растило внутри тебя эти самые цветы, разрывающие изнутри.

Ежедневные "букеты", которые ты откашливала до боли в горле, уже стали для окружающих чем-то обычным, тем, на что особо не стоит обращать внимание. Главным для них был находиться подальше, чтобы не подцепить заразу. И все, даже ты, смирились с тем, что жить тебе осталось не долго, а некоторые даже желали, чтобы это случилось быстрее, дабы не видеть этих окровавленных цветов и приступов кашля, от которых можно было задохнуться.

Ты держишь в руках один из бутонов, игнорируя боль от мелких шипов, вонзающихся в пальцы. Отбросив его к остальным, таким же измятым и окровавленным розам, ты прислоняешься к холодной стене, чувствуя, как внутри разрастается боль, предвещая новый приступ кровавого кашля. Резкая боль, как будто тебя проткнули насквозь чем-то тупым, от сердца разрослась по всем легким, не давая вздохнуть.

Оперевшись о стену, чтобы не упасть, ты схватилась за горло, уже практически задыхаясь из-за роз, не дающих воздуху попасть в легкие. Они буквально разрывают изнутри, вытисняют весь кислород, оставляя только боль. Первые несколько бутонов падают на пол вместе со слезами, стекающими по твоему лицу. Кашель вперемешку с рыданиями разносится по пустому классу, эхом отдаваясь от стен.

Прогуливать уроки, прячась здесь и давясь этими цветами стало чем-то обычным, даже обязательным.

Стерев с лица слезы и кровь, ты снова смотришь на кучку этих злосчастных цветов, еще больше начиная рыдать. Не в силах плакать тише, чтобы никто из учителей не услышал, ты зажала рот рукой, прикусив палец и давясь уже слезами.

Когда спустя пару минут сил на рыдания уже не хватало, ты просто смотрела в одну точку перед собой, положив голову на колени и иногда жалобно всхлипывая.

В такие моменты в голову приходили мысли, которые заставляли плакать еще сильнее, задумываться над своей жалостью и ненужностью.

Одна грустная мысль сменяется другой, и так возникает цепочка, которая ведет к одному варианту, который с каждым днем кажется все более правильным и заманчивым. Мысль о суициде, которая вытесняет все остальное. Когда надежды на то, что это прекратиться больше нет, самоубийство больше не кажется чем-то пугающим или отталкивающим...

Слёзы сменились смехом—неестественн ым, нервным, безумным.
Посмотрев на часы, ты достала из портфеля ножницы. До конца урока осталось еще пятнадцать минут. Дрожащими руками приставив лезвие к синим линиям на руке, ты нервно сглотнула. Почувствовав холод металла, ты невольно вздрогнула, и на секунду подумала даже остановиться, но осознание того, что болезнь не отступит, что каждый день будет также полон боли и крови, уже с уверенностью проводишь по руке, чувствуя, как слезы все еще стекают по твоим щекам.
Ты не слышишь ни скрипа двери сзади, ни быстрых шагов до тех пор, пока кто-то не отдергивает твою руку, в которой ты держишь ножницы, не дав сделать надрез.

—Ты какого черта здесь творишь?—пытаясь скрыть дрожь в голосе, спрашивает голос сзади.

Обернувшись, ты видишь Дазая, все также сжимающего твое запястье. Заметив слезы на твоём лице и розы, лежащие рядом, он сразу же поменялся в лице, сменив злость на жалость.

—Даже не думай делать что-то с собой!..
—А что мне делать? Ждать, пока в один "прекрасный"день они порвут меня изнутри?.. или пока я не задохнусь из-за них?..—заплакав еще сильнее, чуть ли не крича, ответила ты,—Лучше так, чем каждый день давиться цветами!..

Осаму смотрел на то, как ты безуспешно пытаешься сдержать слёзы, все еще держа тебя за руку. Дав тебе немного успокоиться, он сел рядом, взяв один из помятых цветов.

—На сколько все серьезно?..—тихо спросил он, рассматривая розу.
—Кровь. Значит все близко к концу...—все еще дрожащим после рыданий голосом отвечаешь ты, смотря в пол.
—Значит ты...—Дазай осекся, нервно сглотнул. Молчание, воцарившееся на минуту лишь изредко прерывалось кашлем.

—Да,—ответил а на недосказанный вопрос Осаму ты, не замечая, как слезы снова льются по щекам.

Дазай опустил взгляд в пол, думая над сказанным, но спустя несколько секунд резко вскочил. Осаму посадил тебя на парту, тем самым сделав вас одинаковыми по росту. Ты с непониманием смотрела в его темно-карие глаза, видя в них свое отражение.

—А теперь слушай внимательно,—медлен  но прошептал он, расставив руки на стол по обе стороны от тебя,—если ты еще раз попытаешься совершить самоубийство, то я сам тебя за школой закопаю.

Когда ты попыталась спрыгнуть со стола, Дазай схватил тебя за запястья, заставив сесть назад и поднять на него возмущенный взгляд. Ты уже открыла рот, чтобы возразить, но он перебил тебя, продолжая сжимать твои руки.

—И вообще, пока я жив, ты не умрешь,—взгляд Осаму вдруг изменился, он приблизился к твоему лицу так, что дыхание сбилось,— Я не дам тебе умереть...

Ты даже не успела понять смысл сказанного, когда Дазай, притянув твое лицо за подбородок, втянул в поцелуй. Он притянул тебя еще ближе, положив другую руку на шею, а первой все такое придерживая за подбородок. Ты закрыла глаза, чувствуя, как что-то теплое заполняет все внутри, заживляя ранки от шипов.

Прозвучавший в коридоре звонок заставил Осаму отстраниться от тебя. Он еще раз посмотрел тебе в глаза, после чего отошел на пару шагов назад. Дазай поднял с пола твой рюкзак, пытаясь скрыть свое смущение, и передал его тебе. Спустившись на пол, ты взглянула на Дазая, который поднял с пола ножницы.

—А это я заберу,—сказал он, спрятав их в карман джинсов.
—Сам вены резать пойдешь?—слегка улыбнувшись, спросила ты.
—А смысл?—Дазай повернулся к тебе и сделал шаг вперед, беря тебя за руку,—Мне что-то и умерать перехотелось.

45

Сидя на качели, и тихонько раскачиваясь, (Ваше имя) держала небольшой букетик необычно дивных цветов и, наслаждаясь выпавшей минуткой отдыха, смотрела на горизонт, который пылал алыми оттенками. За спиной послышались шаги, но юная особа не удосужилась обратить на это внимания, будто зная, кто это может быть. И она знала. Иногда подобное всезнание её чертовски пугало, но ничего не поделаешь, такова её работа ~ информатора Портовой мафии.
- Не ожидал тебя здесь увидеть, – наигранно проговорил Дазай, поравнявшись с сидевшей на качели девушкой, и, облокотившись о перила, стал сверлить своим взглядом её макушку.
- Врёшь же, – слабо улыбнувшись, ответила она, всё также, не отрывая своего небесного взгляда от кровавого небосклона. И он врал. Он вновь оценил её проницательность, как тогда, когда впервые они встретились.
Столько лет прошло, а он до сих пор помнит её. Помнит её смех, её дивный, искристый жизнью взгляд. Он помнит каждое движение её тела, каждый её вздох. Эти воспоминания греют его прогнившую душу, но также и тяготят её. Его некогда дивная, чистая любовь превратилась в тяжкий груз. Но он не мог выкинуть этот груз. Не сейчас. Осаму просто не мог забыть её, выкинуть её образ из головы. Мужчина просто дышал ей, он ей жил.
Она сейчас так близко: протяни руку, и он дотронется до её нежной щеки. Но в тоже время, Дазай прекрасно понимал, что она далека от него. И за последние несколько лет она стала ещё дальше. Но он был бесконечно рад снова встретить её. Суицидник, словно вдохнул в себя спасительный воздух, который был ему так необходим. Ещё какое-то время он сможет спокойно жить, хотя это сложно назвать жизнью, скорее существовать. Потом он опять начнёт захлёбываться в своей неразделенной любви, которая когда-нибудь, он был точно в этом убеждён, убьёт его.
Сейчас ему чертовски захотелось закинуть её на плечо и унести к себе домой, где он бы никому не позволил на неё взглянуть. Он понимал, что они находятся по разные стороны баррикад, понимал, что просто так заполучить её у него никогда не получится. А ещё он понимал, что когда-нибудь ему придётся убить её, и мужчина надеялся, что это «когда-нибудь» никогда не наступит.
Дазай понял, что превратился в чёртового ревнивца, когда увидел в её руках аккуратный букет цинний, перевязанный чёрной атласной лентой. Разгоряченный мозг сразу представил какого-то юношу, странно похожего на Чую, который влюбленно дарил цветы ЕГО девочке. От чего-то Осаму ещё раз захотелось взорвать машину своего бывшего товарища, да и его вместе с ней.
- И кто же тебе подарил столь дивный букетик, моя драгоценная (Ваше имя)? – приторно сладко и беззаботно, но чересчур театрально, проговорил это Дазай, с пренебрежением смотря на этот злосчастный цветок. Будь его воля, он бы незамедлительно выкинул её в близлежащую урну, но, глядя на то, как она нежно проводит по лепесткам этих цветов, даря им свою любовь, Осаму передумал. Расстраивать он её не хотел.
Он вообще не мог видеть её расстроенной. От чего-то ему хотелось убить всех, кто её обидел. Иногда он действительно это осуществлял, правда не убивал, а забивал, ведь его драгоценная (Ваше имя) не одобрила сих деяний. Он всерьёз задумался над тем, а как же она сейчас там, без него? Почему-то сердце отозвалась глухой болью. Дазай слабо улыбнулся этой боли, он просто убивает себя изнутри своей любовью.
Юная леди сперва не поняла вопроса мужчины, а когда до неё дошёл смысл сказанного, то она задорно улыбнулась, впервые за весь разговор, поднимая на Осаму лучистые, беззаботные глаза. У него перехватило дыхание от её взгляда. Такая родная, такая милая. Она сейчас рядом, рядом с ним, только его и ничья больше. Он уже давно присвоил её себе, правда, ей сообщать пока не собирался.
- Мне никто не дарил этот букет! – от чего-то радостно воскликнула она, пытаясь подавить в себе рвущийся наружу смешок. Мужчина опешил от такого заявления, но вида не дал, хотя прекрасно понимал, что она уже давным-давно раскусила его и сейчас ведёт какую-то ей одной понятную игру. Ну что ж,он, в принципе, и не против побыть какое-то время её пешкой.
- Правда? – опять этот театрально наигранный голос, от которого ему самому противно, но игра есть игра, ему остаётся только подыгрывать ей.
Девушка хохотнула, по-детски забавно жмурясь. А она ведь и, правда, ребёнок. Разница в возрасте у них всё-таки большая. Но его когда-нибудь подобное останавливало? Он просто хотел, а то, что он хотел, он всегда получал. И ему было абсолютно плевать на мнение окружающих, а вот её мнение он ценил, и лишь поэтому не предпринимал никаких действий.
- Ага, – она по-прежнему улыбалась ему, но улыбка приобрела какие-то печальные нотки, которые заметить мог только он. Она встала с насиженного места и подошла к Дазаю, встав напротив него. От чего-то ей стало неловко, и на щеках появился трогательный румянец, который заставил Осаму нервно сглотнуть, подавляя в себе желание заключить эту маленькую особу в свои стальные объятия. – Ты же помнишь, Дазай, что я люблю цветы, – начала она как-то издалека с явным намерением поскорее закончить данный разговор.
- Конечно, помню, моя драгоценная! Ты даже меня и Чую пыталась научить, эм… Как ты там говорила? – мужчина как обычно вёл себя беззаботно, от чего девчушка расплылась в блаженной улыбки, радуясь тому, что он не особо изменился за такое не короткое время. – Ах, да, «язык цветов»! Верно, я говорю? – Осаму с хитрым прищуром взглянул на своего маленького соигрока в любовь, на что та слегка покраснела, поспешно отведя взгляд в сторону. Он готов был смущать её бесконечно, лишь бы видеть её в таком растерянном, но в чертовски милом виде.
- Ага, – отозвалась она и, переступив с ноги на ногу, протянула мужчине букет, застав его явно врасплох. – Это тебе… – невнятно буркнула (Ваше имя), стараясь подавить в себе рвущееся наружу смущение, однако паникующие глаза и яркий румянец на бледных щечках всё же выступили.
Мужчина, явно, был удивлен такому ходу событий. Он растерянно принял букет, едва успевая схватить за руку девчушку, которая, не выдержав смущения, хотела поскорее скрыться от заинтересованных, игривых глаз Осаму.
- Спасибо, – проговорил Дазай ей на ушко, прижимая хрупкое тело к себе, заставляя ту зажмуриться от нахлынувших эмоций. Но он тоже был не лучше. Внешне может быть и невозмутим, а вот внутри бушевал ураган эмоций и чувств, которые были готовы вырваться из тела и обрушаться своей тяжестью на неё. – А теперь скажи мне, – всё также шептал он ей на ушко, заставляя табун мурашек пробежаться по её телу. – Что значат эти цветы?
Она вздохнула, собирая в кулак всю свою волю и решимость, достаточно быстро успокоившись, что изрядно удивило Осаму. (Ваше имя) аккуратно схватила плащ мужчины, притягивая не сопротивляющегося, но явно растерянного Дазая к себе, который уже совсем и не понимал, к чему ведёт эта игра.
- Цинния смешанная, – с придыханием проговорила она, облизнув свои губы, заставив мужчину нервно сглотнуть, потеряв в конец свой самоконтроль, о котором, между прочим, ходят легенды. – «Расставание не мешает мне помнить тебя», – закончила она свою фразу, мягко коснувшись губ Осаму, заставляя его забыться в этом сладостном, трепетном, а, самое главное, желанном поцелуе.
Шах и мат! Он проиграл в этой игре. Но она тоже не вышла из неё победителем. Проигрыш ожидал их двоих в самом конце этой партии. Любовь очень сильный игрок, и ещё никто не смог её победить, впрочем, они и не против того, что проиграли. Во всём можно найти плюсы.

«Хоть мы на разных сторонах баррикад, но я всё равно буду бесконечно любить тебя.
Твой Осаму Дазай».

46

- Что ты здесь делаешь? – голубые лазуриты обожгли взглядом. Чувствую, как пламенеют щеки, как начинают трястись руки, а сердце словно падает куда-то вниз, чтобы вернуться и забиться с огромной силой. Трудно дышать, воздух горячей струей заполняет легкие.
- Я…Я просто, - что я могу сказать в оправдание? – Просто гуляла…
- Просто гуляла мимо базы опасных преступников, занимающихся торговлей наркотиков, а потом так же просто случайно попала на эту самую базу и, конечно же, случайно захватили важную папку, принадлежащую им? Так? - он усмехается.
- Раз ты все знаешь, тогда зачем спрашиваешь, А-Аники, - последнее слово я буквально выдавливаю из себя. Чуя снова усмехается, и, глядя на то, как его тонкие губы растягиваются в хищной, но такой привлекательной, манящей улыбке, мне становится не по себе. Сердце отрыгивает ламбаду. Рука в изящной, черной перчатке, находящаяся слева от лица, осторожно касается меня, чуть поглаживая по щеке указательным пальцем. Вот теперь я и вовсе не могу дышать, потому что воздуха нет, есть только огромный сгусток жара, готовый ослепить, сжечь меня.
- (Твое имя), не гуляй больше одна, это во-первых. Во-вторых, не пытайся строить из себя детектива и не лезь в дела, подобные этому. Ясно? – он нежно смотрит на меня. Я невольно тянусь к его губам, но тут он добавляет, - к тому же мама будет волноваться. Ты же не хочешь этого?
Мама…Словно камнем по голове, колом в сердце. Мама…Нет, не подумайте, ничего плохого против нее я не имею. Я люблю маму и как могу, помогаю ей и защищаю от всего. Мама и папа – моя семья, моя драгоценная и прекрасная семья, которую я так люблю… а еще есть брат, есть старший брат, которого я тоже очень сильно люблю, так люблю, что готова кричать о своих чувствах, хочу целовать его. У него рыжие волосы и светлые глаза, как утреннее небо. У него теплые руки, доброе сердце и вспыльчивый нрав. Чуя Накахара. Ты брат и мой палач, каждый день убивающий меня. Он стал частью нашей семьи, когда мне было около девяти лет. Мы хорошо общались с ним, пока, когда мне стало шестнадцать, он крепко поцеловал меня в макушку и ушел, помахав рукой. Больше я его не видела, поскольку он связался с Портовой Мафией. Лишь тогда, переехав в Йокогаму вместе с матерью, я встретила его, случайно столкнувшись у входа в шляпочный магазин. Я сразу узнала его, сразу отличила рыжие пряди и голубые, казалось, сердитые глаза.
- Аники, - позвала его я, и он оглянулся. Он оглянулся, узнал меня и назвал мое имя. Он что-то еще говорил, смеялся, улыбался, помог мне с вещами, а я стояла, как вкопанная, и чувствовала, что мое сердце вот-вот раскроет грудную клетку и улетит прочь. Я поняла, что влюбилась в старшего брата. А вот он…
- (Твое имя), ты идешь? Уже поздно, так что поторопись - Чуя взял меня за руку и повел в сторону света. Я шла медленно, не охотно, стараясь оттянуть момент расставания. Брат шел вперед, уверенно ведя меня за собой, его ладонь чуть сжимала мою. Как же мне хочется, чтобы он стиснул пальцы со всей силой, чтобы прижал меня к себе, крепко-крепко, чтобы кости трещали, и стало жарко, чтобы он наклонился к моему лицу и коснулся его тонкими губами. Чтобы он сказал: « я люблю тебя». И не как сестру, не как маленькую девочку, которую он привык защищать, а как симпатичную, милую его сердцу, девушку.
- Аники, а у тебя…есть девушка? – он резко останавливается, из-за чего я чуть было не врезалась в него. Жаль, что лица мне не видать, темно.
- К чему ты это спрашиваешь? – на минуту мне кажется, что он все знает и не только знает, и одобряет мои чувства. – Да, есть. – Нет, мне показалось.
- Да, так, ничего. Просто хотела знать, влюблен ли мой старший брат в кого-то, - прошептала я.
- Не беспокойся, - его рука тянется ко мне, нежно ласкает, взъерошивает волосы, - не беспокойся, я никогда не брошу мою маленькую сестренку.
Вот именно, маленькую сестренку. Ненавижу это слово – сестра.
- И что, ты встречаешься с ней? – глупый вопрос, конечно же, да. Но я не могу не спросить.
- Не так часто. У меня много работы, у нее дела, так что мы с ней не виделись почти месяц.
- Почти месяц? Как много? А ты уверен, что она еще не разлюбила тебя? Знаешь, сердце красавицы весьма переменчиво.
- Уверен. К чему этот допрос, сестренка. Волнуешься за меня? – он усмехается, - или ревнуешь. Я же сказал, не беспокойся, ты для меня на первом месте всегда.
Тук-тук-тук, еще немного и я умру от передоза чувств.
- И мама, конечно, тоже для меня всегда стоит рядом с тобой- добавляет он…
- Аники, ты дурак! – я выхватываю свою руку и убегаю от него. Глупый! Слепой! Дурак! Неужели он не видит? Не понимает? Одним словом – дурак!!!
- (Твое имя)! Куда ты так несешься!? Да что случилось? – Чуя настигает меня у самого порога. Я отворачиваюсь от него, не хочу, чтобы он видел меня заплаканной. Но Чуя настырен, он хватает меня, прижимает к стене.
- Что-то случилось, - это не вопрос, а утверждение и сейчас он надеется, что я ему все расскажу, выложу на чистом листе, как это было раньше, в детстве. Боюсь, что такая правда ужаснет его.
- Ты любишь ее? – я внимательно смотрю на него, ища ответ, подсказку, тайный символ в его глазах. Но лазуриты холодны.
- Я не понимаю, к чему эти вопросы.
- Хорошо. Я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, сетре…
- Нет! Я не хочу так. Я люблю тебя, как женщина может любить мужчину, понимаешь?
- Этого не может быть, - зрачки сужаются, Чуя отходит от меня, как от прокаженной. Затем прижимает ладонь к своему лицу, проводит по нему. – Как же так все получилось…(Твое имя), этого не может быть, мы ведь брат и сестра, одна семья.
- Мы не кровные родственники! – запальчиво говорю я. Это так, между нами кровных уз, мы просто брат и сестра, всего лишь на словах. Узнав это, мне стало легче, будто упал камень с сердца, ведь теперь моя любовь к нему получила шанс на жизнь. – В этом нет ничего противоестественног  о.
- Противоестественног  о? Ты понимаешь, что я всегда любил и люблю тебя, но как сестру. Что я привык видеть в тебе, ту маленькую девочку, которую надо защищать. Я всегда считал себя твоим старшим братом, у меня и мысли не было смотреть на тебя, как на…девушку. Потому что мы семья, и всегда ею были, несмотря ни на что, пусть в наших жилах и течет разная кровь.
- Ясно. – Я закрываю глаза и приваливаюсь спиной к стене. Он говорит что-то еще, пытаясь полностью уверить меня, что между нами никогда ничего не было и не будет, что я запуталась, неправильно все поняла, что это не любовь, а скорее симпатия, потому что мы не виделись долго. Как же мне это надоело!
- Идем домой, (Твое имя), - вдруг говорит он, протягивая мне руку. Я долго гляжу на нее, гипнотизируя, решая что-то про себя. Он выслушал меня, узнал страшную правду, но все вынес и сделал свой вывод – относится ко мне и дальше, как старший брат. Вот только я понимаю, что как прежде не будет. Мне тяжело, он отверг меня, не дал и шанса на мимолетное счастье, но в тоже время не оттолкнул до конца, решил забыть все это. Но я так просто не сдамся. Я буду бороться до конца! Слышишь, Аники? Нет, Чуя, мой милый Чуя.
- Хорошо, - я нежно улыбаюсь ему и беру его руку, сжав ладонь. Он вздрагивает, но ничего не говорит. Так мы и идем в молчании до дома, держась за руки. И только круглая, желтая луна, пробираясь сквозь черную вату туч, приветливо мигнула мне, показывая, что она будет со мной до конца в этой борьбе за любовь.

47

Ты: капитан полиции; своенравная, но ответственная девушка. Пусть внешне кажешься приветливой и дружелюбной, на деле - вспыльчива и довольно груба. Любишь своё дело и живёшь им. Твои родители - мафиози, но никакие преступные разборки не затрагивали тебя вплоть до твоего шестнадцатилетия. Ты ходила в музыкальную школу по классу фортепиано и часто участвовала в концертах, на которые приходили все сливки Портовой мафии: ты была любимицей. Однако потом твою семью захватили враги, и со страху ты убежала. Так ты познакомилась со своим наставником и учителем - полицейским, что сделал тебя такой, какая ты сейчас.
Твоя особенность: Обладаешь способностью «Нетленность», позволяющей твоему телу восстанавливаться после ран любого вида. Грубо говоря, бессмертие, а по факту - регенерация бешеной скорости.

Реакции.

«Боевое Детективное Агентство».

Атсуши Накадзима: /впервые вы пересеклись благодаря Рампо, который взял Атсуши с собой на задание - очередное убийство; расследованием же занимались ты и твой помощник. Помощник рассказал тебе о чудо-детективе, что найдёт преступника за считанные минуты, и позвонил Рампо, приняв твой скептический взгляд за согласие. Когда явились эти двое, ты сразу отметила расслабленное состояние темноволосого молодого человека, явно скучающего, однако, в весёлом расположении духа, и напряжение, вперемешку с волнением у парнишки, его сопровождающим. Ты все ещё не верила в способности детектива, но позволила ему взглянуть на тело. Пока Рампо беседовал с твоим помощником, ты взяла под руку Атсуши, резко переставшего понимать, что происходит, и отвела его в сторону, поинтересовавшись, что они за дилетанты такие. Юнец поспешил извиниться, признался, что сам не может поверить в глубокие аналитический ум коллеги и так же, как и твой помощник, попросил тебя просто смотреть. За ваш короткий разговор ты показалась ему волевой и сильной духом девушкой, немного грозной, но преданной своему делу. Был искренне рад, когда ты поразилась увиденному, но не сказала ни слова. Тигр решил, что тебя, как полицейского, задел успех какого-то частного детектива, но винить он тебя за это не мог. Расстались вы обычными знакомыми. Однако в Йокогаме участились странные убийства, вынудившие полицейских искать помощи у детективов, поэтому ваша встреча состоялась вновь. Ты предстала перед ним в новом амплуа - он узнал, что у тебя есть дар, когда ты закрыла Кёку от одарённого, владеющего огнём. Тогда он сам и девочка были серьёзно ранены, а ты буквально спасла их. Проникся к тебе безмерным уважением. В твоём обществе чувствует себя увереннее и сильнее, очень хочет завоевать твое расположение/

«Мои возвращения стоят твоих ожиданий...»
Осаму Дазай: /вы были знакомы ещё во время вашего пребывания в рядах мафии. И, если ты была дочерью не последнего в Порту мафиози, а сама же была абсолютно не просвещена ни в какие подробности, то юноша был преемником босса, постоянно находился рядом с ним и являлся первым, кто всё обо всём узнавал. Как ты можешь понять, вы совершенно не общались, но ваши дороги пересекались на твоих концертах, где он наслаждался более созерцанием прекрасной сверстницы, чем не менее прекрасной музыкой. Падкий на представительниц прекрасного пола, сразу положил на тебя глаз и решил не ждать, но найти способ показать себя с лучшей стороны. В сопровождении охраны поджидал тебя возле кулис, где тебя встречали родители. Когда он являлся, все отходили - по чину-то он выше, ты терялась, смущалась, но благодарно принимала из его рук букеты. На этом ваше общение пресекали твои родители, желающие тебе будущего, не связанного с мафией, и его многочисленные дела. И как бы не томилось сердце, ожидая встречи с милейшей пианисткой, он знал, что шансов у вас немного. А потом на твой дом напали, тела твоих родителей не нашла - и надежда оставалась, что они живы. Узнав об этом от правой руки своего отца, ты убежала в неизвестность сразу после занятий в музыкальной школе. На дороге из города тебя нашел полицейский патруль, обогрел, успокоил, привез в участок. Там ты и познакомилась со своим наставником, заменившем тебе всех родственников. Конечно, ты верила, что мама и папа живы, что они выбрались сами или им помогли, ведь отец верно служил Мафии. Ты не переставала думать о них, постоянно плакала, но тебя научили упорству и стойкости, так ты решила стать сильнее. Очень быстро ты бросила эту затею и стала искать тех, кто мог поступить так с твоей семьей. Поиски успехом не обвенчались, тебя охватывала истерика, ты замкнулась в себе и стала думать о худшем. А с этими мыслями пришла идея воссоединиться с ними, однако, порезы заросли на твоем запястье за считанные секунды. Ты вновь стала тренироваться, совершенно изменилась, превратившись из запуганной девочки в озлобленного монстра с невероятной силой. Но ты не знала, что в это время в мафии быстро нашли предателей, которые и поведали о том, кто похитил людей босса, и где их содержат. Все, причастные к этому, были убиты, а твои родители найдены живыми. Босс отправил твоего отца в отпуск на неопределенный срок. Но один вопрос оставался нерешённым: тебя не нашли, и в твоей школе им ничего не сказали: уходила невредимая, и всё тут. Дазай, конечно, был подавлен - и впечатление на тебя не произвёл, да и вообще хрен знает, где ты теперь. Прошло шесть лет, и за это время вы даже в толпе не пересекались. А тут, вдруг, ты оказываешься на пороге Агентства, вся такая прелестная, серьёзная, и в полицейской форме. Вы молчали, смотря друг на друга, и ты спросила, виделись ли вы раньше, у него лицо знакомое. Тот неопределённо пожал плечами, сказав, что точно бы запомнил тебя. Но он не забыл. Да и ты, спустя пару мгновений, ужаснулась своему воспоминанию. Резко тебе пришла в голову мысль, что он не сменил сторону, а является шпионом Мафии, и стоит предупредить об этом кого-нибудь. Тогда ты попросила их президента на личный разговор, где поделилась наблюдениями, а тот лишь успокоил тебя, мол, ему можно верить. Ты отбросила эти мысли, пусть и каждый раз приглядывалась к действиям и словам старого знакомого с новой дозой подозрений. А он лишь улыбался на твой тяжёлый взгляд да норовил зажать в уголочке, чтобы увидеть в тебе ту милую девочку, которой ты была. Тебе же даже сопротивляться не пришлось: адски гневаясь, на него набрасывался Куникида, якобы пытаясь вбить в голову коллеги правила уважительного общения. Когда ты возвращалась домой одна, шатен перехватил тебя на мосту, где ты всё ему и высказала. А он, выслушав с привычной ухмылочкой, сказал, что твои родители живы и здоровы, и уже шесть лет живут в уединённом домике на берегу озера, дышат свежим воздухом и ждут тебя. Ты накинулась на него, умоляя отвезти тебя туда. А там произошла другая интересная встреча, но это не в этой реакции. Сейчас между вами очень скомканные, неопределенные отношения: ты благодарна ему, но раздражаешься от его безответственности и рвению утопиться вместе, а он, помимо нескончаемого желания покинуть этот мир именно с тобой, ещё и крепко привязан, что совершенно ему не свойственно. Испытывает истинное удовольствие, пугая тебя своим даром - ты ведь смертна, стоит ему прикоснуться к тебе. Уверена, что его чувства окончательно укрепятся, и ты займешь в его сердечке особое место/

«Нам двоим достался один парашют, значит, прыгнем вместе...»
Доппо Куникида: /а тут ситуация ещё более интересная: он осознал, что ты - его идеальная женщина, вот прям все критерии в точку. Несколько опешил, как ему показалось, произвел на тебя не нужное впечатление, когда сконфуженно представился и поблагодарил за сотрудничество. Однако ты отнеслась к нему абсолютно лояльно. Стал приглядываться к тебе, понял, что не влюблен в тебя с первого взгляда, как это планировалось, но явно пропитался тёплым уважительным чувством. Поэтому, когда Дазай вёл себя не слишком скромно по отношению к тебе, усмирял того хлеще обычного. Вам даже удалось поработать спина к спине, когда он и узнал о твоем даре. Был немного удивлен, но благодарен, ведь ты закрыла его от пуль. Первый, кто поинтересовался о том, чувствуешь ли ты боль. Ты соврала, что клетки восстанавливаются быстрее, чем ты успеваешь ощутить их уничтожение. На самом деле, ты чувствуешь силу боли только где-то на десять процентов меньше от обычного человека. Вы стали очень близкими друзьями, но он всё никак не может пойти против своих идеалов, ведь ты всё ещё очень подходишь ему. Старается сохранить и даже приумножить «плюс» ваших отношений. А тут узнал, что ты ещё и музыкант - ты сыграла любимую композицию своей матери. Суровый молодой человек был растроган, и его сердце наконец потеплело. Только теперь вы не можете нормально разговаривать, он избегает твоего общества - что совсем не по его идеалам. Вот так интересно складываются ваши отношения/

Дзюнъитиро Танидзаки: /чувствовал себя не в своей тарелке, пересекаясь с твоим тяжелым взглядом, казалось, ты совершенно не приятный, не готовый на сотрудничество человек. Но рыжеволосый не из тех, кто, не разобравшись, будет кого-то презирать или даже ненавидеть. Поэтому дал тебе шанс и не прогадал: ты оказалась смелой, жертвенной и решительной. Десятки раз видел, как ты спасаешь кого-то, закрывая собой, - даже зная, что ты регенерируешь, это вызывало у него восхищение. Мысленно корил себя за то, что поначалу так нелестно думал о тебе. Сейчас между вами складные отношения делового характера: он обращается к тебе за советом, отчитывается, просит помощи, а ты просто показываешь свои лучшие стороны, отзываясь на помощь/

Эдогава Рампо: /встретившись с тобой на расследовании того загадочного убийства, почувствовал себя по-детски неловко: на него смотрит суровая взрослая тётя, а тут ещё что-то делать надо. Тем не менее, расслабился, когда ты отвлекла свое внимание на Атсуши. Справился с поставленной задачей на «ура», впечатлил тебя - он это заметил по твоем взгляду и движению бровями. Ты даже не узнала его имени, когда вы разошлись. Теперь, после встречи в Агентстве, он чуть спокойнее в твоём присутствии, чувствует твою уверенность и решительность. Деятельные люди приводят его в апатию, но ты составляешь ему вполне приятную компанию, к тому же, с тобой можно обсудить различные интересные дела. Был случай, когда ты и Рампо попали в ловушку Эдгара, но темноволосый вновь показал себя с лучшей стороны, раскрыл преступление и спас книжную тебя. Ты поблагодарила его, сохраняя серьёзную выражение лица - он кивнул, а потом резко дружелюбно улыбнулась - он поалел. Понял, что ты можешь быть милой, и такая непредсказуемость пугает его. Тем не менее, относится к тебе хорошо, как к соратнику, хорошему человеку и полицейскому, способному критически мыслить/

Кэндзи Миядзава: /он не увидел в твоем взгляде и сдержанном поведении ничего предупредительного,   поэтому с порога стал налаживать с тобой контакты - с придыханием пожал руку, представился, рассказал о себе большую часть биографии, стал даже о своих увлечениях и умениях рассказывать. Ты порыв мальчика встретила несколько растерянно, но дружелюбно - просто слушала. Потом он увидел тебя в деле: ты мудрая, наблюдательная, всё обо всём знаешь, даже как вывести человека на чистую воду. Боится твоего гнева, как огня, старается заслужить твою милость: уж очень ты похожа на серьёзного директора, который, безусловно, удивительный во всех смыслах человек/

Акико Ёсано: /её удивила ни столько ты, сколько твоя способность - напомнила свою собственную. Решила, что у вас схожая природа и провела небольшой эксперимент; как выяснилось, ваши способности имеют плюсы и минусы, совпадающие с минусами и плюсами способностями оппонента. Так, ты лечишь только себя, а Ёсано - кого угодно, ты лечишь любые травмы, а доктор - только опасные для жизни. Вы долго обсуждали это, как серьёзные деловые люди, но, в конечном итоге, подругами вас назвать нельзя. Скорее, ровные дружественные отношения, но ничего более. А так, вообще, у вас ещё есть возможность стать ближе/

Наоми Танидзаки: /если брат был несколько напуган, но Наоми, скорее, отнеслась к тебе недоверчиво. Вообще, тяжело доверять человеку, которого видишь в первый раз. Тем не менее, вы смогли найти общий язык, так как её привлекает твоя воинственная натура и путь, который ты прошла. Однажды она пыталась тебя разговорить, но ты уклончиво поежилась, словно этот вопрос резал тебя. Только через пару недель ты рассказала девушке о своем учителе, вы даже съездили к нему в клинику, где он находится сейчас. Тогда на неё, как на участника Агентства, пытались напасть; «пытались» потому, что ты быстро «приструнила» бедолаг. Прониклась к тебе человеческой симпатией, потому что, вопреки увиденному, видит в тебе не грозного воина, а человека с раненой душой/

Юкити Фукудзава: /вы пересеклись на светской встрече, поэтому сохраняли уважительный тон в обращении и некоторую холодность, свойственную деловым людям. Впрочем, вы даже не оставили друг о друге определённого мнения, но, когда полиция и детективное агентство стали сотрудничать, степень ваших отношений сильно возросла. Он был польщён твоим вниманием, когда ты рассказала о Дазае, объяснив, откуда ты его знаешь. Ему также импонирует твой серьёзный нрав и способность обдумывать прежде, чем делать. Ты кажешься ему интересным собеседником и не по годам мудрым человеком. Знал бы, что ты пережила годы расставаний с семьёй, молча бы сочувствовал/

Кёка Идзуми: /сначала ты была для неё декорацией, второстепенным героем, с существованием которого просто придется смириться. Вы слишком одинаково несчастны, чтобы не понять друг друга, поэтому обе никогда не стремились контактировать, налаживать отношения. Но, когда жизнь девочки оказалась под угрозой, и на неё налетел одарённый, владеющий огнём, ты не медля закрыла Кёку. Твоё тело пронзила лютая боль, на теле осталось множество кошмарных ожогов. Но ты поднялась на ноги и, выдохнув, исцелила свои свои раны в мгновение ока. Тогда девочка узнала о твоём впечатляющем даре и, изумленная и сконфуженная, не смогла даже поблагодарить тебя. Чувствует некую вину за то, что до сих пор не сделала этого, но она это не со зла или из чрезмерной гордости, просто боится, что ваши отношения всё равно не станут дружескими. Ты для неё - однозначный авторитет, сила, на которую хочется равняться. Мысли о тебе вызывают у неё невольную улыбку, она очень ценит твой величественный образ и тихо восхищается/

«Портовая Мафия».

«Ощути на себе мою абсолютную власть...»

Рюноскэ Акутагава: /вы часто пересекались на улицах Йокогамы, к тому же, ты ведешь десятки дел - убийств руками Акутагавы. Точнее, не совсем руками, но это не суть важно. Ты давно вычислила преступника, узнала, что он одаренный, чем дышит, где скрывается. Тот факт, что он - главный Цепной пёс мафии, тоже не ускользнул от тебя. А вот Акутагаве от законного ареста постоянно получается ускользнуть. Ты не раз организовывала крупные рейды на его поимку, но большинство людей, которые были отправлены с тобой, были серьезно ранены, кому-то удалось скрыться, а кого-то кровожадные ветви Расёмона даже убили. Только тебя Акутагава ни разу даже не задел - ты не уклонялась или исцелялась, тот просто не пытался навредить тебе. А потому, что ты спрашиваешь его бессмысленное существование, ему интересно сталкиваться с тобой и наблюдать за ходом твоих расследований. Ему нескоро надоест, ведь он признал твой аналитический ум и сообразительность, критическую находчивость и даже боевые навыки. Он не узнает, что ты была в мафии и контактировала с Дазаем. Ты для него - маленький секрет, предмет досуга. Однако он испытывает к тебе весьма ровные, если не сказать почти дружеские чувства. Если кто-то попытается убить тебя - остановит, потому что не знает о твоей регенерации. А так - был бы еще больше заинтересован в продолжении вашего «знакомства»/

«Сколько воды утекло; и теперь всё равно - что кровь, что вино...»

Чуя Накахара: /ваше знакомство, как и с Дазаем, началось более шести лет назад, когда твои родители являлись боевыми единицами мафии, а ты существовала вне преступного мира. Он также был на твоих концертах, также подозрительно заглядывался на тебя, но здесь ему повезло значительно больше, чем заклятому другу. Благодаря твоим тёплым отношениям с его названной сестрицей, он являлся частым гостем твоей гримёрной комнаты, наблюдая за тем, как ты репетируешь, трясешься перед выходом и разминаешь пальцы. Его завлекало наблюдение за тобой, даже успокаивало. Всегда был спокоен в твоей компании, говорил совсем мало и то, обращаясь ни к тебе, цветов в руки тебе не вручал, комплиментами не осыпал. А всё потому, что, нет, не потерял голову с первого взгляда, а чувствовал к тебе что-то более глубокое и возвышенное, чем симпатия. Это была платоническая любовь брата к сестре, безмолвная, оберегающая, вездесущая. У него теплело в груди, когда ты улыбалась и смущалась, и жгло сжирающим пламенем, если ты плакала. Так и в тот раз, когда он хотел встретить тебя после музыкальной школы, а его телохранителю сказали, что сразу после занятий ты куда-то побежала, а не села в машину, которая приезжала за тобой обычно. Сразу понял, что что-то произошло, решил связаться с твоими родителями, но почти сразу ему сообщили, что на них напали люди вражеской организации. Значит, что-то плохое случилось и с тобой. Взял с собой людей, чтобы обыскать весь город, найти хоть какую-то зацепку. И он нашёл: возле ворот школы валялась твоя заколка, которую ты, махнув рукой, сломала, та слетела, а ты и не обратила внимание. Сильно убивался, не зная, что с тобой и где ты. Даже когда нашлись твои родители, он особенно жестоко отнесся к предателям в рядах мафии, желая покарать их собственными руками. Никто из мафии, даже твои родители, не знали о существовании у тебя дара, поэтому допускали самое худшее, что тебя убили, или надругались и бросили голой в лесу, или отдали в рабство. Был одним из главных паникёров, наряду с твоей матушкой, при этом, глотал весь гнев бессилия, его охватывающий, не делился мыслями даже с Коё. Стал диким, раздражительным и по-настоящему пугал своей убийственной аурой. Прошли года поисков, и он нашел маломальское утешение в общении с твоими родителями, рассказывающими про твоё детство, про интерес к музыке и награды в конкурсах. Про то, какой чудесной и милой девочкой ты была. Когда он услышал, что даже родители почти смирились с фактом того, что ты не просто пропала, а именно погибла, не выдержал и высказал им, что такие люди, как ты, заслуживают жизни, хорошей жизни, а они слабые безвольные дураки, которые ничего не делают, чтобы найти тебя, а только ждут. На самом деле, родители, конечно, верили, что ты жива, надеялись до последнего и пытались найти, но их руки были связаны (метафорично), отец потерял доступ к силам мафии, ставши бесполезным, ввиду эмоционального стресса и полученной травмы. А мать, пусть и одаренная, была типичным пацифистом, и не желала использовать силы против кого-то. Впоследствии молодой человек жалел о том, что вспылил и неоднократно приносил извинения уважаемым людям, но они и не злились на него. Прошли ещё года, тот стал им едва ли не названным сыном, распорядился о том, чтобы пара жила в хорошем уединенном доме, часто навещал их. В момент твоей встречи с родителями, он находился у них в гостях и слушал рассказы твоей матушки о цветах, что она высадила на заднем дворе. Сначала ты встретилась с отцом, дремавшем на крыльце в кресле-качалке. Тот впервые заплакал, услышав: «Папа?» и увидев свою повзрослевшую девочку. На радостные крики прибежал Чуя, приняв голос отца за просьбу о помощи, и был не менее удивлён, узнав, кого обнимает мужчина. Взгляд, конечно, невольно зацепился и за стоящего возле машины Дазая, но сейчас мафиози было не до этого. Он опять наблюдал. Наблюдал, как ты в слезах кидаешься в объятия живых матери и отца, прерываясь на рассказы о том, что с тобой произошло. Услышал, что: «Я теперь полицейский, мама, у меня свой отряд», - даже усмехнулся. Когда тебя повели в дом и усадили за стол, в стороне не оказался и Дазай, а вот Чуя поспешил удалиться. Ты даже на него не взглянула. Он был, конечно, ужасно рад, что с тобой всё в порядке, но ему не давало покоя то, что ты не обратила на него ни малейшего внимания. На человека, который не переставал искать тебя и не просто верил, а знал, что ты жива. Поникший, в сердцах даже обиделся на тебя. Рука непроизвольно сжала твою заколку, спрятанную в кармане. Он улыбнулся своим мыслям и хотел уйти, но остановился, окликнутый тобой. Обернулся, увидев тебя на крыльце. Ты улыбалась и плакала. Не противился твоим сентиментальным объятиям, потому что сам хотел это сделать. Не стал возвращать тебе заколку, но стал первым человеком из старой жизни, кому ты вскользь рассказала о даре. Так вот, отношения между вами несказанно положительные. Он всё так же наблюдает за тобой незримой тенью, зная о связях с детективами, положении в полиции и всех твоих делах. Всегда готов прийти на помощь, потому что ты для него - всё ещё та обаятельная пианистка со смущенной улыбкой. Даже твой психологический рост очаровал его, ведь ты стала прекрасной женщиной, на которую даже смотреть приятно. Недостойные, небратские мысли глушит вином, понимая, что ты можешь неправильно понять его/

Итиё Хигути: /бывало, что вы пересекались на рейдах по захвате Акутагавы, а она, как его подручный, постоянно держалась рядом. Заметила, что ты - начальник операции, значит, тебя необходимо обезвредить в первую очередь, но была остановлена пощёчиной сенпая. Униженная подобной выходкой, обозлилась больше на тебя, чем на него, но, разумеется, и смотреть в твою сторону перестала. У неё достаточно причин ненавидеть тебя, но она этого не делает, считая, что это сблизит её с Акутагавой. Ведь, если он не желает тебе смерти и ты, при этом, не Дазай, значит, у него к тебе какой-то подозрительный интерес. Ревнует, но незаметно/

Мотодзиро  Кадзи: /а с ним ты сталкивалась в общественных местах, наполненными гражданскими. Неоднократно останавливала его от подрывов и тащила в участок, где даже применяла силу. Но он был не обижен на тебя, ведь приметил в твоем кабинете большое количество литературы по физиологии и анатомии, ядерной физики и практической химии. Значит, ты - человек науки, единомышленник, пусть и какая-то резкая в донесении своих позиций. Познакомься вы, как люди, даже перестал бы взрывать поезда лишний раз, если бы ты попросила/

Рюро Хироцу: /тоже знал тебя милой юной девочкой, смущающейся от оваций и прячущей лицо в цветах. Относился к тебе по-отцовски, пусть вам едва ли удавалось поговорить. Замечал, как к тебе тянется Дазай, это не удивляло его, но несколько напрягало. Пусть и относился к мальчишке положительно, считал, что он повлияет на тебя определенным образом - не самым лучшим для послушной мирной девочки. Уважал твоего отца, они были, так сказать, коллегами по {censored} по совместительству близкими друзьями, поэтому бросил все силы на поиск вашей семьи. Когда тебя не обнаружили, был подавлен, растроган, долго затягивался сигарами, пытаясь успокоить разбушевавшееся нервы. Знал, что Мори найдет любимицу, но почему-то очень боялся за тебя. Проходили года, а девочку всё не находили. Тогда ты превратилась для старика в приятное воспоминание, вызывающее трогательную улыбку. Они ещё пересекаются с Дазаем, и тот как-то обмолвился, что ты жива и воссоединилась с родственниками. Хотел бы посмотреть на тебя, но издали, чтобы увидеть, какой ты стала. Расположен к тебе/

Митидзо Татихара: /вам удалось увидеться, но не сказать, что сей товарищ был особенно польщён знакомством с тобой. Вы попали в перестрелку: ты подстрелила парнишу, а он - тебя. Только ты «заросла» и продолжила атаку, а он, корчась от боли, не думал отступать. Между вами не успело зародиться никаких отношений, но раз ты - враг, значит, и чувства к тебе должны быть соответствующие. Счёл, что ты преуспела в стрельбе больше, чем он, и это его оскорбило/

Гин: /тоже была на той перестрелке, но следила за ситуацией с особенно хорошего ракурса, отчего заметила твою регенерацию. Мысленно восхитилась таким даром, решив, что он неимоверно полезный в вашем нелёгком деле. Но, конечно, вам даже и парой-тройкой слов не удалось обмолвиться, чтобы составить друг о друге хоть малейшее впечатление/

Огай Мори: /был твоим главным поклонником, отчего вёл на симфонические концерты большинство подчиненных, и эта устрашающая орава занимала весь зал. Таял от твоих улыбок и благодарностей, но не заходил слишком далеко: ты, всё-таки, девочка довольно взрослая, сформировавшаяся личность. Твоя музыка была для него отдушиной и всегда расслабляла, но, когда он её лишился, сразу помрачнел, стал серьёзнее. Распорядился о поиске и наказании для предателей, что значительно ускорило поиски твоей семьи. Когда родители были найдены, поговорив с твоим отцом, по-дружески посоветовал ему отдохнуть. Однако он считается с его навыками, поэтому, однажды обязательно обратится к нему вновь. Рюро сообщил ему о том, что ты нашлась спустя шесть лет - полицейский, видите ли. Босс посмеялся, но ничего предпринимать не стал. Полиция - давно не враг мафии, преступная сила подогнула под себя закон. Всё так же лоялен к тебе и даже заинтересован в том, возможна ли твоя обратная вербовка/

Элиза: /твои выступления, как и симфонические концерты в целом - лютая скука для неё. О тебе впечатления нет ни малейшего, какая-то брынчалка со сцены. Но, если вам удастся встретиться в бою, откроет в тебе новые интересные стороны/

Коё Одзаки: /твоя очаровательная невинность не оставила девушку без внимания, и та сразу пропиталась к тебе тёплым наставническим чувством. Видела в тебе себя, только юную, не испорченную реалиями преступного мира, поэтому понимала твоих родителей в стремлении защитить тебя от такого рода влияния. Даже выполняла эту роль тогда, когда матушки и отца не было рядом. Между вами были удивительно радушные отношения, построенные целиком на взаимопонимании. Девушка стремилась сберечь тебя от чужих глаз, никому не доверяя подробности ваших контактов, кроме названного братца. Видела, что тот расположен к тебе, мысленно желала вас сблизить, но времени у неё не хватило. Когда похитили твоих родителей, сразу же подумала о тебе, но Чуя сообщил ей, что после занятий ты сбежала. Подумала, что тебя преследовали, затрепетала, поникла, была ужасно растрогана. Все эти шесть лет трепетно хранила воспоминания о тебе, веря, что ты справилась со всеми невзгодами и неплохо живешь. Была бы даже рада, если ты не вспоминаешь о них, поэтому не грустишь. Когда братец рассказал ей о том, что ты вернулась к родителям в обществе Дазая, сразу смекнула, что ты связалась не с той компанией, и теперь вы по разные стороны баррикад. Конечно, обрадовалась, что ты нашлась спустя столько лет, но как никогда раньше не хотела с тобой пересекаться, ведь это означало бы начало боя. Однако вы бы не стали атаковать друг друга и о многом, пусть и вскользь, но поговорили бы. Всё ещё любит тебя, точно сестру и воспитанницу/

Кюсаку  Юмэно: /ты не была просвещена в подробности мафиозных дел, поэтому, и мальчика для тебя не существовало. К тому же, он был достаточно юн. Сейчас вы, впрочем, тоже незнакомы, но ему бы однозначно сильно-сильно понравилась бы твоя способность/

48

Работа на сегодня была закончена. Выключив компьютер и протерев глаза, она собрала документы в папку и убрала в тумбочку. На часах уже было десять часов, а ей еще нужно было идти до дома. Да, она жила не далеко и её здесь каждая "собака" знала, но её воспитание и инстинкт самосохранения говорили, что нужно быть осторожней по дороге домой. Хотя чего ей было бояться?
Убрав своё рабочее место, и взяв сумку, девушка хотела уже отправиться домой, как в кабинете потух свет. Её глаза не сразу привыкли к темноте, и она от неожиданности стукнулась поясницей об угол стола. По боле и ощущениям было понятно, что был не только ушиб, но и небольшая, но довольно болючая рана. Потирая больное место, девушка вспомнила, что сегодня ночью будут работать электрики в данном районе города. Не давно был сильный ветер, который повредил несколько проводов, вот городские службы и занялись починкой, которую и Портовая Мафия не могла избежать.
Что ж? Придётся остаться здесь на ночь. По полностью тёмной улице идти ей совершенно не хотелось. За дверью послышались чьи-то шаги. Она рефлекторно сжала ручки сумки, но тут же отпустила. Наверное кто-то ходит и проверяет, кто остался. А может все ушли и осталась только она. Удивляться было нечему. Она направилась к двери, держась за поясницу, как эта самая дверь открылась. Девушка остановилась. Её глаза уже успели привыкнуть к темноте и луна за окном замещала все лампы и фонари. Чуя.
Этот парень стоял в дверях его голубые глаза смотрели на неё. В лунном свете они казались такими чистыми, такими кристальными, словно воды озера зимой.
-Так и знал, что ты ещё не ушла.
-Я только собиралась, но отключили свет и я думала остаться на ночь здесь.
-Вот как.
-Угу.
В кабинете повисло молчание. Они смотрели друг другу в глаза. Странно, но при солнечном свете она или он бы точно отвели взгляд, но при луне они не боялись смотреть друг на друга. Будто в этом нет ничего такого.
Он обратил внимание на положение её левой руки. Будто она что-то прятала за спиной. Спрашивать он не стал, а молча подошёл и схватил за руку. Ничего нет, но на блузке было небольшое темное пятно. Оно выделялось даже в такой темноте.
-Когда ты ударилась?
-Когда свет погас. От неожиданности я попятилась назад и ударилась об угол стола.
Его ладонь прикрыла окровавленное место и нежно, почти воздушно коснулось его. Этого она не ожидала. Мужчина стоял к ней так близко и таким действием буд-то пытался залечить рану. А что же он? Его недовольный взгляд осматривал то поясницу, то этот чёртов угол. Приспичело же им чинить провода ночью.
-У тебя, вроде, аптечка была.
-Да... Я сейчас достану.
-Нет. Я сам.
Он прекрасно знал, где она находиться и он нашёл её без какого-либо труда. Почему то её сердце забилось очень быстро. Её хотелось уйти, но ноги будто приросли к полу. Отказаться от помощи? Да, точно. Сейчас темно, да и рана не серьёзная. Подумаешь блузку запачкала - можно отстирать.
-Разверни сь.
-Чуя, может не стоит. Боль почти пропала, да и рана пустяковая. Тем более сейчас темно.
В помещении и правда стало темнее. Небо затянули тучи и луна не могла им противостоять. Падал первый снег.
Накахара отложил аптечку в сторону и вновь приблизился к девушке.
-Знаешь, мне очень нравятся твои губы.
он провел по ним большим пальцем правой руки, а указательным придерживал подбородок. С исчезновением единственного источника света, его глаза уже не казались такими блестящими. Они горели голодным и страстным огнем. А его голос был таким томным и слегка нетерпеливым.
-Что?
- Я не могу противостоять словам, которые они произносят. Скажешь "не надо", значит, не надо. Скажешь "останься" - останусь. А скажешь "уйди" - уйду.
Еще немного и сантиметры превратятся в миллиметры. А пока он нежно обнял её за талию, чуть задрал юбку коснулся раны. Боль длилась секунду, но её было достаточно.
-Позволь  мне зализать твои раны...
-Чуя...
Произнесенное ей его имя означало все положительные ответы, которые только существуют. Отрицательных он не потерпит. Он властно и грубо, но так боязно и нежно её поцеловал. Он становился её хозяином. Прижав её к себе он дал ей передышку, чтобы она немного вдохнула воздуха, но сам он целовал её шею и чуть покусывал. А вот и первый стон.
-Твои губы слаже шоколада... Позволь мне целовать их и повиноваться им.
Новый поцелуй. Языки этой пары танцевали настоящее танго. Его пальцы быстро растегивали пуговицы на блузке, а она занималась его жилетом. Ешё одна проба губ, а после он опустился до уровня ее поясницы и стал целовать рану. Ему показалось, что у его пассии и кровь сладкая. Этот приятный привкус железа. Руки лежали на бедрах не долго, ведь ему хотелось большего.
-Не надо, Чуя... Нас могут увидеть.
-Не бойся. Мы остались одни. Я все проверил.
Рядом {censored} он оставил засос, а после взял девушку на руки и положил на диван. Как же он был рад, что смог предугадать эту ночь. Он давно планировал завладеть ей и создавал идеальные для этого условия, где только можно. Вот и здесь, по его приказу, был поставлен довольно большой диван, под предлогом отдыха.
Теперь ему ничего не мешало. Проводя пальцами по её телу, он снимал с нее одежду не забывая и про себя. Её стоны были самой лучшей мелодией для его ушей. Настала очередь её груди, которая была благодарна мужчине за то, что он освободил её из плена кружева. Доказательством служили набухшие соски. Пальцы левой руки мяли правую, а его язык ласкал левую. Тонкие пальцы пассии касались его волос. Ах, этот стон! Поцелуй губ и движения пальцев всё ниже и ниже.
-Ты как этот первый снег, что идет за окном. Такая чистая и непорочная... Я не хочу, чтобы тебя кто-то запятнал, по этому я сделаю так, что ты будешь только моя.
Его ухмылка говорила сама за себя. Его губы целовали её губы, потом подбородок, шею, ключицы, ложбинку, живот и теперь самое заветное место. Сначала его губы еле-еле касались её там, будто подразнивали. Стоны, словно песня. Её руки хотели дотронуться до его головы, но он схватил их и навис над ней.
-Не-ет. Так дело не пойдёт. Сегодня я не позволю тебе получить все и сразу. Ты будешь делать так как я захочу.
-Пожалуйста,  Чуя...
-Что такое, моя прелесть?
Ему нравилось ее лицо. Лицо молящее о пощяде.
-Пожалуйста,  не делай так...
-Как? Вот так?
Свободная рука скользнула между ножек и пальцы сжали клитор. Что это был за стон! Накахара был на седьмом небе от счастья его слышать. Девушка просто извивалась под ним, а он продолжал её дразнить. Ему стало мало. Мало стонов. Перевязав ее руки своим галстуком, он быстро вернулся к тому месту, где ещё не работал язык. Когда он начинал им работать, чтобы всё исследовать, он чувствовал ее плевну. Ощущал вкус её соков. Теперь он не будет сдерживаться.
-Не бойся. Я буду нежен...
Он вошёл в неё резко, но при этом целовал ее сладкие губы, пока она не привыкнет к нему. Он чувствовал капающую кровь. Проступил пот. Он начал медленно, постепенно ускоряясь двигать бедрами, а она подчинялась. Он добился своего. Он ощутил вкус её губ и сделал своей. Как он долго этого ждал. Она всегда была у него на веду, всегда встречала с улыбкой. Когда он заявлялся к ней пьяным, то больше всего боялся навредить ей, но запах её тела, когда она обнимала его, опьянял его ещё больше и он засыпал. Она долго была предметом его печали. Он признался ей в своих чувствах, которые были взаимны, но ему было этого мало. Будто сама судьба не хотела, чтобы она принадлежала ему. Вечные поручения и эта работа, но не сегодня. Теперь вот она. Такая прекрасная и такая любимая... Только его.
Девичьи ключицы были красны от засосов. Тень от снежинок выглядела вуалью на их разгорячённых телах. Если бы этот снег падал на их тела, то он бы раздувал их огонь страсти ещё сильнее. Галстук на руках ослаб. Теперь женские руки были свободны. Чуя потянул любимую на себя, а она нежно и крепко обняла его. Поцелуй... Им будет мало этой ночи...
-Как же я люблю тебя...
Самый громкий стон означал только одно. Но им было мало. Сегодня её губы это его шоколад для его вина любви...

49

Ты надела наушники и стала подпевать вслух песню. Так как волосы у тебя были распущены, никто и не понял, что ты в наушниках.
(О да, я такая вредина, все персы вразброс)
P.s. я решила сюда не записывать девушек.

Ацуши:
- Меня так манит, как кусаешь мои губы, губы, - ты.
- Э.., - покраснел / (не понимает тебя, но ты ему нравишься)

Дазай:
- Мы разливаем по бокалам самый лучший сорт, - ты.
- Чуя бы не отказался, - ухмылка / (ты интересна ему, как личность, но никаких чувств не проявляет к тебе)

Куникида:
- Самый сладкий сон, самый сладкий дым, - ты.
- Ты куришь? - поправил очки / (ты зацепила его и он подумывает о будущей свадьбе, кхехех, но в надежде, что ты все же не куришь)

Ранпо:
- И я потрачу на тебя свой самый лучший день, - ты.
- Да хочешь, можем хоть сейчас свалить отсюда вдвоем, - некая ухмылка / (вы особо не общались, но он хочет получше о тебе разузнать)

Чуя:
- Потрачу на тебя свою лучшую ночь, - ты.
- Мм, детка, это намек?))0) - облизнулся / (давно следил за тобой, влюблен)

Акутагава:
-  Потрачу все, чтобы тебя раздеть, - ты.
- Ах ты, маленькая чертовка, - завелся / (не хочет признавать, что неровно дышит к тебе)

Мори:
- Сегодня я хочу напиться, - ты.
- Мала еще, - усмешка / (считает тебя малышкой, очень редко общаетесь)

Джуничиро :
- Тише, тише, ты все ближе, ближе, - ты.
- Я даже не собирался, - поднял ладони / (ты его не интересуешь как девушка)

Ода:
- Люблю и ненавижу, я люблю и ненавижу, - ты.
- Хах, тоже самое чувство к тебе, такое непонятное, смешанное.. - (любил тебя, очень любил, жаль, это не взаимно или..?)

Кенджи:
- С тобой я никого не слышу, никого не вижу, - ты.
- Да мы даже и наедине-то не были, - в капле / (не интересуешь его)

Эдгар По:
- Наша любовь все выше, поцелуи ниже, - ты.
- А..х, - резко заволновался / (он обычно не обращал на тебя особого внимания, но почему-то после твоих слов его сердечко затрепетало)

Юкичи:
-  И мысли теперь об одном, - ты.
- О чем же? - (скрывает, что
влюблен в тебя, чертов педофил >:( )

50

Дазай

Его руки касаются твоих бедер, плавно очерчивая их, рисуя пальцами тонкие, витиеватые узоры. Губы, обжигая кожу, покрывают шею горячими, сухими поцелуями, оставляя красные метки. Заметив, как ты покраснела, он усмехнулся.
- (Твое имя), - точно шепчет он, кусая ухо. – Не стоит так смущаться, доверься мне.
Он вжимает тебя в стену, снова укусив шею. Резкий томный вздох нарушил хрустальную тишину, царившую в комнате. Следом за ней послышался смешок юноши. Он забавляется, наблюдая за выражением твоего лица, за тем, как ты краснеешь, как прикусываешь губу, желая подавить стыдливые стоны.
Его руки обводят плечи, а губы снова касаются шеи. Нежная точно шелк кожа, на язык остается вкус меда и корицы. Сладко-горькое томное сочетание. Ты прижимаешься сильнее к юноше, твои руки зарываются в мягкие курчавые волосы.
- (Твое имя), не делай так, это щекотно! – смеется Дазай, снова целуя тебя. Его губы прижимаются к шее, он кусает кожу, оставляя красные следы.
- Дазай, а что во мне тебе нравится больше всего? – вдруг спрашиваешь ты. Юноша лишь смеется, он утыкается своим лбом к твоему, и закрывает глаза.
- Глупо говорить «что», я люблю тебя… всю, без остатка и раздела, - он обнимает за талию, чувство страсти, столь сильное и мимолетное, как ни странно прошло, осталась только нежность.
- Но, тебе же нравится какая-то определенная часть моего тела, характера? – снова допытываешься ты, пытаясь заглянуть в глаза любимого, но те прикрыты. Дазай молчит, не зная, что сказать тебе. Он долго размышляет и, наконец, произносит:
- Пожалуй, твоя шея. Мне так нравится прикосаться к ней, целовать. А еще плечи, - он проводит ладонью по ним, - стройные, покатые, гладкие. Такие плечи грех скрывать под одеждой.
- Значит, ты полюбил меня за плечи и шею, - улыбаешься ему, однако Дазай относится к твоему выводу серьезно. Он приподнимает тебя, прижав к себе, и падает на кровать вместе с тобой.
- Возможно. Ведь, в нашу первую встречу ты была в платье, с оголенными плечами. Я когда увидел, то подумал: какая нежная кожа у той девушки. Ее возлюбленный такой счастливчик!
- Ты хитришь, - снова краснеешь, - ничего подобного! Вспомни: ты пролил на меня шампанское!
- Вот видишь, - Осаму смеется, - я тебе почти признался, а ты меня сразу отвергла! Но даже в гневе ты такая милашка.
Вы молчите, лежа на кровати. Дазай прижимается к тебе, утыкаясь головой в плечо. Его руки крепко обнимают тебя за талию, а ноги сжимают твои. Ты тоже обнимаешь его в ответ, поглаживая по голове. Вдруг, юноша встает и тянет тебя.
- Куда мы идем? – спрашиваешь ты.
- Как куда! – он смешно округляет глаза, - я давно хотел принять ванну, к тому же – он хитро косится на тебя – есть, кому спинку потереть, а то я так устал!
Краснеешь от смущения, пока юноша заводит тебя в ванную комнату. Не замечаешь, как он закрывает дверь на шпингалет. Не замечаешь того, что его руки снимают с тебя майку. Единственное, что ты замечаешь, это его глаза, сияющие любовью и страстью, и губы, которые блуждают по твоей шее.

51

Чуя

Если бы меня спросили, что мне в ней нравится, то я бы ответил без промедления. Ноги. Пусть и звучит банально и пошло, но это так. Мне нравятся ее ноги, нравится касаться их, рисовать пальцами узоры, оставлять красные метки. Ты смущаешься, кричишь на меня и пытаешься вырваться из кольца рук. А потом убегаешь, спешно натягивая колготки и оправляя юбку. Смешно, но я остаюсь довольным, и н пытаюсь тебя догнать. Все равно придешь завтра, все равно я возьму свое.
Ты такая глупышка, моя милая (Твое имя). И о чем ты думала, щеголяя в юбке перед целой толпой мафиози. Мы не невинные мальчики, и не бездушные солдаты-убийцы. Мафиози тоже умеют чувствовать, желать. А если бы тебя тронули, что было бы тогда?
И ведь хотели тронуть, но я помешал, избив их и хорошенько преподать им урок. Пусть знают, как обращаться с девушками, особенно с теми, на кого положил глаз их босс. Я влюбился в тебя, с первого раза. Ты вошла в мою жизнь, перевернув там все с ног на голову, дабы пронзить затаённой стрелой Амура мое сердце своей жизнерадостной улыбкой, своей красотой и добрым сердцем и своими ногами.
Стройные, подтянутые, как у танцовщицы, они манили мое сознание. Пробуждали дикие инстинкты зверя, готового наброситься на свою добычу. Никто не приводил меня в подобные чувства. Я не лишен женского внимания и знаю, – каково это желать. Но с тобой все иначе. Все по - другому. С тобой мне хочется нежности и ласки, с тобой мне хочется настоящей трепетной любви, как в дурацких фильмах и книгах. Мне хочется, что бы ты сама поцеловала меня, чтобы твои тонкие пальцы коснулись меня, а губы сладко прошептали признание в любви.
Однако, ты девушка весьма упрямая. Ни за что не скажешь, мне подобного, ни за что не подойдешь и не протянешь руку. Но я все сделаю сам, я ведь мужчина. Однажды я действительно не сдержался. Ты сидела в кабинете, покачивая ногой, и я, заглядевшись, не сдержался и подошел к тебе. Ты смотрела на меня с удивлением и непониманием, и я воспользовался этим. Раздались девичьи восклики.
Я поцеловал тебя. Грубо и властно, сминая губы, втягивая носом твой аромат. Мои руки коснулись твоих плеч, затем прошлись по рукам и остановились на бедрах. Пальцы очертили на них узоры, задрали юбку и сжали их. Ты вздохнула, твои щеки горели. Я давил на тебя, не позволяя сделать и шагу, не позволяя вздохнуть. Мои руки принялись опускать колготки, чуть не порвав их. Оторвавшись от тебя, я схватил тебя за талию и закинул на свой стол. Мои руки снова и снова проходились по твоим ногам, а губы целовали шею и плечи. Ты сопротивлялась, как могла, но что ты сделаешь против сильного и опытного мафиози-эспера?
Оторвавшись от твоих губ, я опустился ниже, целуя и кусая шею, и наконец, дошел до ног, столь соблазнительно смотревшихся подо мной. Оставив алый засос на бедре, я чуть прикусил кожу, и тут ты так резко ударила меня, и убежала, схватив в охапку свои вещи. Я улыбнулся, потирая больное место. Все же своего я добился. Алая метка тому доказательство и теперь тебе придется забыть о мини юбках, иначе все увидят ее. Завтра ты снова придешь сюда, снова будешь сидеть, и я снова возьму свое, медленно и осторожно. Я улыбнулся этим мыслям и провел языком по губам. Сладкий вкус твоей кожи дурманил разум, обещая дьявольское наслаждение. Завтра