Глава 5. Вина
Сеанс назначен на одиннадцать утра. Я, как всегда, приехал раньше и зашел в кафе напротив кабинета доктора. Не люблю опаздывать, всегда и всюду приезжаю заблаговременно. Говорят, это явный признак отсутствия личной жизни, но мне больше нравится считать, что это об ответственности и планировании. Каждый раз к моему счету за сеанс добавляется кофе и свежая выпечка. Не люблю сходу браться за работу, сначала нужно хорошенько настроиться и привести мысли в порядок.
На улице потеплело. Напиток отогнал остатки сна, и окружающий мир стал заметнее. Ветер кружил оранжевый вихрь опавших листьев под ногами. Быстрым шагом я миновал дорогу и поднялся по ступенькам в парадную.
— Здравствуйте, доктор уже освободился, попробуйте заглянуть к нему.
— Добрый день, Евгения Сергеевна, спасибо, сейчас же загляну.
Осторожно приоткрываю дверь. Доктор задумчиво прохаживается вдоль окна. Непривычно видеть его вне кресла, как будто нарушается устоявшееся равновесие. Несмотря на приблизительно одинаковый рост, он кажется выше меня, когда стоит.
— Здравствуйте, Виктор! Присаживайтесь.
— Добрый день. Док сел в кресло напротив, кабинет наполнился предвкушением и тишиной. Всегда не любил эту неловкую паузу перед началом сеанса. Хотя Николай мне объяснял, что это молчание такая же часть работы, как и путешествия. Ерзая на кресле, меняя позу, складывая руки, разминая пальцы, я не мог найти себе места. Он выжидал, что я начну с того, что за последнее время запомнилось, тревожило и нуждалось в обсуждении. А мне хотелось, чтобы хоть раз вопрос задал сам доктор. Долгое молчание невыносимо, поэтому приходится говорить первым.
— Хорошая сегодня погодка. Удивительная. Осень за окном, почти все ошибки за летом исправила.
— Да, погода меня тоже радует.
— Док, меня беспокоит один момент. Вчера Вика рассказала, что видела Алину и что она уже в порядке. Как вы думаете: то, что случилось с ней, может произойти и с нами?
— Виктор, мне интересно, почему этот вопрос возник только сейчас. Я помню, как мы обсуждали это происшествие сразу после задержания Алины. Тогда ты не переживал, что с тобой может произойти подобное. Что-то изменилось?
— Не знаю. Просто, если это действительно единственный случай и она теперь совершенно здорова, не может ли причина скрываться в той же аномалии, которая есть и у меня, и у Вики?
— Честно говоря, я не могу сказать точно, на данный момент у нас слишком мало данных, чтобы делать такие выводы. Изменения мозолистого тела, которые есть у вас троих, приводят к периодическому помутнению сознания, провалам в памяти и феноменально детализированным снам, похожим на реальность. Ты и сам всё это знаешь.
— Но ведь лечение помогает. После того как на сеансах мы начали переходить в бессознательное, помутнения стали происходить гораздо реже. Так почему же, несмотря на улучшения, с Алиной случился весь этот ужас?
— Виктор, если хотите услышать моё мнение, пожалуйста. Я думаю, что, начав осуществлять переходы, мы открыли, если можно так выразиться, шлюз между полушариями вашего мозга. Из-за аномалии сообщение между левой и правой частью очень специфично. Расстройства сознания — это попытки выстроить новый способ обмена информацией внутри вашего мозга. В то же время вы имеете уникальную возможность погружения в глубинные процессы правого полушария, оставаясь при этом в сознании с доступом к ресурсам левого полушария. Переходы восполняют потребность мозга во внутренней коммуникации, и поэтому ваша повседневная жизнь приходит в общепринятую норму. По поводу произошедшего с Алиной у меня нет гипотез.
— Понятно. Я уже начал беспокоиться за себя и Вику. Ладно Алина, её остановили вовремя. Но начни я себя вести подобным образом, всё может быть гораздо страшнее. Как ничего не понять и не подать виду? Нет, общую мысль я уловил, но привычка доктора объяснять всё заумно, да ещё и с метафорами, — сущее насилие над моим и без того аномальным скоплением нейронов.
— Виктор, я спрошу ещё раз. Вы чувствуете изменения в себе? Быть может, новые ощущения, что-то беспокоит?
— Нет, ничего такого. — Вы готовы приступить к переходу?
— Да, Док. Я закрыл глаза и вслушался в убаюкивающий голос. Когда доктор вводил меня в транс, его речь менялась. Одни слова произносились тихо, другие громко, некоторые проговаривались быстро, а другие растягивались, как жвачка. Я чувствовал, как покачиваюсь на волнах, рожденных знакомым убаюкивающим тембром, и растворяюсь в них. Ночь, остановка, тусклый свет фонаря. Я на месте. Объявления приклеены на столб над головой, а значит, я опять ребёнок. Резкая боль в плече. Рефлекторно ударяю себя ладонью. Неужели слепень? Расплющенная муха падает на асфальт. Никогда раньше их здесь не замечал. В смысле, в реальности они, конечно, очень даже любили кружить тут, особенно вечерами, но в воспоминаниях не встречались. Очень странно.
— Доктор, я на месте!
— Хорошо, Витя, всё как и раньше: иди в дом и ни на что не отвлекайся — нам на чердак.
Войдя внутрь, остановился на секунду, чтобы перебороть грусть и желание бродить по комнатам. Честно говоря, всегда хотелось задержаться в воспоминаниях подольше. Я знал, что там внизу ещё смотрят вечернее шоу живые бабушка с дедушкой, а в детской наверху играет моя сестра. Когда прошлое теплее и приятнее настоящего и так близко, очень тяжело удержаться от того, чтобы хоть немного приблизиться к нему, увидеть хоть краем глаза и прикоснуться кончиками пальцев. Мне бы и это принесло необходимую поддержку и умиротворение, но конечная цель слишком высока. Собрав волю по крупицам, направляюсь сразу на лестницу, стараюсь не смотреть по сторонам, миную второй этаж и вот вновь стою перед дверью на чердак.
— Доктор, я вас не удивлю. Дверь, как всегда, на месте. Кручу ручку, механизм щелкает.
— Хорошо, Витя, заходи, думаю, чердак пройдем быстро, ты уже достаточно опытен! В прошлый раз мы зашли очень далеко и ничего опасного не встретили.
— Доктор, чердак изменился! — В смысле, изменился?
— Здесь всё убрано! Чистота, коробки сложены аккуратно, никакой пыли и светло.
— Вот это да, с самого начала уже перемены! — Как будто тут кто-то ремонт сделал, пока я прохлаждался в реальном мире.
— Ну, ремонт это не плохо. Может, ключ быстрее найдем.
В центре чердака стоял стул, как будто кто-то любезно подготовил его, зная, что я приду сюда и буду призывать ключ. Я решил воспользоваться предложенным неожиданным удобством.
— Ключ ищем, молодой человек? — хриплый усталый голос зазвучал со всех сторон.
— Ключ, да! — замешкался я.
— Зачем вам ключ?
Вокруг ни единой живой души .А голос будто отражается ото всех стен сразу.
— Доктор, со мной чердак разговаривает, спрашивает, зачем мне ключ.
— Как это чердак разговаривает? — переспросил доктор.
— Сам не знаю, голос есть, а того, кто говорит, нет.
— Чердак разговаривает, ха, — заскрипел голос.
— Скажи ему как есть: что тебе нужно идти дальше.
— Эй, чердак. Ключ мне нужен, чтобы дальше пройти.
— А я знаю, — протяжно, будто бы зевая, ответил чердак.
— Так зачем тогда спрашиваешь?
— Потому, что он тебе больше не понадобится.
Голос «чердака», заунывный и монотонный, вызывал желание растормошить его, кем бы он ни был. — Как это не нужен, я же дальше без него не пройду!
— А так.
— Чердак, где ключ?
— Нет его больше.
— Пропусти меня дальше!
— А я и не задерживаю.
— Доктор, я не знаю что делать, здесь нет проходов, а чердак совсем помогать не хочет.
— Не хочу, — добавил чердак.
— Витя, давай попробуем по-другому. Если нам нужно пройти на более глубокий уровень, может быть, я смогу отправить тебя, ещё раз введя в транс.
— А так разве можно: навести гипноз, когда я уже в нем?
— Думаю, да, видимо, в этот раз погружение не достаточно глубоко. Попробовать стоит.
— Хорошая идея, — проскрипел чердак.
— Доктор, чердак слышит вас.
— Это как? — удивился Николай.
— Ну, вы предложили войти в более глубокий транс, а он сказал, что это хорошая идея.
— Ясно, надеюсь, мы на правильном пути. Закрывай глаза и слушай мой голос.
Опять плыву, опять растворяюсь. В момент перехода так спокойно и так мирно, как будто нет больше границ между мной и бесконечной вселенной и привычного «Я» с мелкими проблемами и заботами, есть только огромный мир и ощущение каждой его частицы.
— Хорошая идея, только доктора вы больше не услышите, — голос чердака растворился в общем потоке.
Как это не услышу? — эта мысль пришла в голову первой, как только я очнулся.
— Доктор, вы здесь? Молчание.
— Док, я на месте! Тишина. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало, ладони немели, ноги тяжелели, без сопровождающего так далеко от дома страшно даже один шаг сделать. Нужно дышать, дышать как можно глубже. Неужели я теперь здесь совсем один. Как вернусь, как теперь попаду обратно?
Мысли заполонили голову, жужжа как осиный рой, бились о внутреннюю стенку черепа. Вцепившись руками в подушки, я жадно глотал воздух. Успокоиться, главное, успокоиться, не впадать в панику. У меня получится отвлечься, нужно сконцентрироваться на каком-нибудь предмете. Пробежавшись глазами по интерьеру помещения, зацепился взглядом за статуэтку на столе. Маленькая собачка мотала головой. Прямо как в детстве — одна из тех фигурок, которые ставили на торпеду в автомобиле. И эта игрушка очень похожа на ту, что я помнил. Но почему у неё шатается голова, она же стоит на ровном столе? Как только я подумал об этом, статуэтка замерла, как будто секунду назад и не двигалась вовсе, волнение начало спадать также быстро.
Собака повернута мордой ко мне, ощущение — как будто наблюдает, смотрит прямо в глаза. Грубый деревянный стол давно рассохся и потрескался. Вокруг горы подушек. Я же заснул здесь в прошлый раз. Это тот самый шатер, в котором я укрылся и из которого перешел обратно. Но как? Ведь подсознание не способно так точно повторять уже пережитые иллюзии. Доктор говорил, что оно как бурлящий котел, который постоянно перемешивают. Ингредиенты в нем никогда не займут те же места, что и некоторое время назад. Что бы тут ни происходило, вариант всё-таки не самый плохой. Если за пределами шатра окажется тот же город, по крайней мере, я буду в безопасности.
Отодвигаю плотную ткань, закрывающую вход, и в лицо, подхваченные мощным порывом ветра, врезаются холодные капли дождя.
— Предскажи свою судьбу, — сквозь шум слышится чей-то шепот за спиной.
Оборачиваюсь, никого. Странно, я отчетливо слышал человеческую речь.
— Кто здесь?
Статуэтка собачки пристально смотрела на меня, медленно кивая головой. Не обращая внимания на непогоду, я решил вылезти из укрытия и осмотреться. Отбежал от шатра на несколько метров и огляделся по сторонам. Пасмурно, густые тучи заволокли небо, дождь поливает особенно мерзко — мелкими, холодными и колючими брызгами. Площадь вновь опустела, только одинокий шалаш стоял на своем месте, как будто дожидаясь потерявшегося гостя, остальные люди давно ушли, свернув праздник, даже разобрав сцену. Будет лучше вернуться и переждать грозу под крышей. Вот только быстро добегу до ближайшего дома, посмотрю, что там с названиями на табличках.
Как я и думал: «Площадь обмана №11». Дождь смывает всё напускное в этом городе, оголяя что-то неприятное настолько, что даже местные боятся гулять под ним. Я задумался. Может, дождь и их смывает? Не хотел бы я увидеть, как это происходит. Ставни окна над головой громко хлопнули. За ними недовольно фыркнули, так громко, как будто специально, чтобы я услышал. Всё же люди здесь живут, но в такую погоду точно не выходят. В шатре тепло и сухо. Мягкие подушки, приятный запах благовоний. Раньше я не обращал на него внимания, теперь более ясно чувствую аромат. Собачка на своем месте. Что же ты на меня всё смотришь, дружок?
— Предскажи свою судьбу, — тихий шепот исходил прямо от статуэтки.
— Так это ты? Удивленно смотрел я на статуэтку. — Ты? Не молчи, это ты?
— Предскажи свою судьбу. — Шепот точно шел от собачки.
Я наклонился к ней и приложил ухо. Ничего. Поднял статуэтку перед собой. Собака с одобрением закивала головой.
— Так кто мне судьбу предскажет? Здесь нет никого!
— Предскажи свою судьбу, —голос звучал отчетливо, оттого что я держал статуэтку близко, прямо перед своим лицом, и смотрел ей в глаза.
Может,у неё внутри динамик спрятан, и кто-то шутит надо мной? Я аккуратно снял закрепленную на тонкой спице голову статуэтки. Внутри виднелся край сложенного в несколько раз листа бумаги. Развернув его, во врачебном корявом почерке я смог разобрать: «Доктора нет».
— Это ты, чердак? Мешаешь мне говорить с доктором, да ещё и издеваешься?
— Предсказал судьбу, — еле слышно прошептала статуэтка.
Я уже начинаю путаться во всем этом. Лучший вариант — не пытаться разобраться в происходящем. Все эти события могут быть случайными и по-настоящему ничего не значить. Всё пройдет само собой, всё придет в норму. Я пытался успокоиться, убедить себя, что переживать не стоит. Не всем же путешествиям быть предсказуемыми и кристально ясными, как предыдущие. Надо попробовать найти другое укрытие, должно же быть в этом городе ещё что-то помимо площади и этого шатра. Явышел на площадь. Дождь прекратился, но тучи не спешили покидать небо. Людей по-прежнему не видно. Узенькая улочка между домами должна вывести меня в другую часть города. Петляющая, то поднимающаяся вверх, то уходящая вниз, пересекающая сама себя, улица водила меня кругами.
На знакомом повороте, который проходил уже седьмой раз, совершенно случайно заметил приоткрытую дверь в одном из домов. Я совершенно точно уверен, что в прошлый раз видел её плотно запертой. Сейчас же еле приоткрытая, как тонкий намек, приглашала заглянуть в гости. И решив не отказывать старому скучающему дому в своем визите, я осторожно прошел внутрь. За дверью меня встречал просторный зал, увешанный крупными стеклянными лампами, такие раньше использовали в уличных фонарях. Только здесь они прямо на проводах спускались с высокого потолка и на разной высоте парили над головой, освещая мягким бархатным светом книжные шкафы, верхние полки которых скрывались в темноте, кресло-качалку в центре комнаты и клетку, стоящую рядом с креслом и накрытую куском плотной темной ткани. В кресле медленно раскачивался человек. Он протянул что-то в своей руке и подал в разрез ткани, накрывающей клетку. Раздался хруст. Пустота помещения усиливала звуки.
— Здравствуйте! — сказал я погромче, предполагая, что в кресле-качалке может оказаться человек в преклонном возрасте, который, как известно, не всегда располагает к идеальному слуху.
— А, как же хорошо, что ты заглянул! Заходи-заходи, не стой там у входа, не привлекай внимания.
— Ладно.
Я захлопнул за собой дверь. Чувствую, что попал сюда не просто так, этот разговор может оказаться очень важным, интуиция подводила меня редко.
— Витя, верно?
— Верно.
— Витя, пока люди не проснулись, я расскажу тебе об этом месте, мне всё равно уже нечего терять, хоть что-то сделаю правильно напоследок, — вздохнув, сказал старик.
Я подошел ближе и уже мог разглядеть черты лица пожилого мужчины, сидящего в кресле. Округлое, изможденное, мешки под грустными светлыми глазами и седая борода, какую я всегда представлял у матерого моряка. Старик вытащил что-то из под пледа, укрывающего ноги, потянулся к клетке и просунул руку под ткань. В клетке опять захрустело.
— Витя, присаживайся и слушай внимательно, у меня немного времени, поэтому не перебивай. Все вопросы потом.
— Хорошо.
Я устроился на пушистый ковер на полу и завороженно приготовился слушать.
— Этим городам уже много лет. Слишком давно их построили, и ещё дольше они пытаются ужиться вместе. Город Правды и город Обмана. Одно место, разное время. Каждый хочет пожить подольше, занять место под солнцем. Но городу обмана не везет, как только он получает пространство и время, начинается дождь. Здесь не любят ложь и нелюбят отчаяние, сама природа пытается прогнать Обман. Жители города Правды не признают город Обмана, не верят в него и всячески избегают встречи. Только вот они не знают, что у этих двух городов жители-то одни и те же. Не знают и не хотят знать. Они боятся, боятся с самого рождения, этот страх у них в крови. Они просили защиты, хотели избавиться от города Обмана навсегда. Они создали существо, безжалостного монстра, чтобы уничтожить жителей города обмана. Глупцы, какие же мыглупцы! Теперь вынуждены прятаться, когда город обмана занимает место, чудовище приходит сюда, оно ищет жителей, ждет их ошибки, стережет. Оно сводит людей с ума, забирается в их сны, пытается вытравить из укрытий, насаждая навязчивые страхи. Ужас горожан перед чудовищем настолько велик, что, когда оно уходит, люди чувствуют великое блаженство, способное напитать их сердца и вернуть город Правды. Понимаешь, что здесь происходит?
В этой комнате точно есть один сумасшедший, а может, и не один.
— Не уверен, что я всё правильно понял.
— Хе, Витя, ты сам всё увидишь совсем скоро, — обреченно ответил мой странный собеседник.
Старик опять протянул что-то под ткань клетки. Хруст и довольное чавканье.
— А кто это там у вас?
— Там? — старик кивнул на клетку.
— Да, в клетке.
— Там он.
— Чудовище? — поинтересовался неожиданно для самого себя.
Если резкий выброс адреналина в кровь можно почувствовать, то это именно он.
— Оно самое!
Я не мог до конца поверить в то, что старик отвечает серьезно.
— А чем вы его кормите? — Болью, Витя, — вздохнул старик.
— Какой болью?
— Этой, Витя.
Старик откинул плед. Безногий! Зашитые выше колена, по длине коротких шорт брюки закрывали культи. Его рука лежала на воздухе, будто поглаживая невидимую конечность, а затем сжалась, отщипнув кусок пустоты. Старик, держа воздух в кулаке, просунул руку в клетку. Хруст.
— Не бойся, оно ест мои фантомные боли. Пока я кормлю его, люди могут спать спокойно. Но я здесь один такой, скоро меня не станет, и оно проголодается. Тогда чудовище пойдет искать другую боль, настоящую.
Быстро пришел в себя. Не собеседник пугал, а то, что хрустело в клетке. Главное, чтобы старик не сорвал ткань с клетки так же, как и плед с кресла. Меньше всего мне хотелось видеть того, кто держит в страхе целый город и питается болью, а может, и ноги старику отгрызло.
— Нет, это поезд. Угораздило меня уснуть на заброшенных рельсах. Никогда не думал, что кто-то решится заехать так далеко, там отродясь составы не ходили.
— Вы что, мои мысли читаете?
— Конечно, говорю, я же один тут такой.
А мой собеседник не так-то прост. Смотрит на меня, улыбается, знает, о чем я думаю. Ну раз так, ответь мне, как мне отсюда выбраться, что мне делать?
— Шансов очень мало. Только если ты убьешь чудовище, сможешь изменить этот обреченный мир.
— Но как я его убивать буду, монстра, которого целый город боится?
— Это неважно, с ним и силач, и целая армия не справятся. Хватит с меня на сегодня, устал. Иди, Витя, там солнце вышло.
— Но как его убить?
Старик уже храпел, и что-то подсказывало мне, что лучше его не будить. В клетке кто-то недовольно заурчал.Чудовище? А не маловата ли такая тюрьма для того, с кем и целая армия не справится? Ладно, может, дед действительно безумен, а я понадеялся на помощь. Стоит искать дальше, останавливаться нельзя. Толкнул входную дверь, яркий белый свет встретил меня, а лампы за спиной потухли одна за другой. Улочка наполнилась горожанами и снова ожила. Те же счастливые лица, те же красивые люди. Нужно вернуться на площадь, поговорить там с кем-нибудь. Может, найдется человек, который действительно знает больше, чем остальные. И всё же, если я подозреваю, что такой горожанин существует, значит, он точно есть, это же моё воображение и мой подсознательный мир.