Глава 13
Вэлери Барбара Миллер
В моих беспроводных наушниках играла тихая Shameless Камиллы Кабео.
Между нами всего несколько сантиметров. Я хочу, чтобы ты уступил, я хочу, чтобы ты сдался... Между нами напряжение...
— Я хочу поддаться... — еле слышно подпевала я.
Поставив деревянную миску недалеко от куста клубники, я ближе подползла к нему и сорвала первую ягоду. Сочная и упругая она напоминала небольшую катушку шелковых нитей. Пьянящий аромат сахара и свежести ударил по моим ноздрям, и я моментально пустила слюнки. Не устояв, я сунула красную, немытую клубничку в рот и раскусила ее.
На мои рецепторы тотчас же брызнул сок. Невероятно сладкий, с легкой кислинкой, заметной лишь первые пару секунд. Жуя, я переключилась на другой куст и продолжила осторожно собирать клубнику. Кое-где особенно зеленую я оставляла дозревать до следующего раза, а красную оправляла на дно бамбуковой тарелки.
Мои собранные в низкий хвостик волосы болтались за спиной.
С урока физкультуры прошло уже два дня. В следующий раз я увидела Николаса только в среду, на биологии, где он опять подсел к Габриэль и на протяжении всех сорока пяти минут не сводил с меня глаз. А потом снова исчез. Мы больше не пересекались ни в коридорах, ни за ланчем, ни на школьной парковке в конце дня...
Раздосадовано выдохнув, я дернула ягоду сильнее, чем нужно, и случайно оторвала цветущую веточку. Я нахмурилась. Мне потребовалось восемь секунд, чтобы взять себя в руки и вернуться обратно к занятию.
Не то, чтобы меня это расстраивало. Скорее, злило? Этот парень был таким же странным, как платья, созданные Версаче, и черная лакрица! Сначала он спасал меня, потом появлялся в Янг Розмари, заигрывал, соблазнял...
При воспоминании о том, что Николас выкинул в темноте подтрибунного помещения, мои щеки залились багряной краской. Он обнюхал меня? Он обнюхал мою юбку, точнее, ну... трусики под ней, чтобы определить спала ли я с кем-то?
Боже.
У меня перехватило дух, от того с какой силой забилось сердце в груди.
И вот сегодня, в четверг, двадцать четвертого числа за несколько часов до концерта, я уже была не так уверена, что меня пригласил именно он.
Келвин? Арчер? Может, тот, кто был тайно влюблен в меня с первого дня в старшей школе? Тот, кого я не замечала?
М-да.
Голова шла кругом от размышлений, но их становилось только больше и больше... Например, почему Николас не попросил мой номер телефона? У него вообще был телефон? Или почему он сидел с этой противной сплетницей Габриэль? Куда Дивер пропадал, и когда собирался появиться в следующий раз?
Вскоре над миской образовалась приличная горка, а мои руки по локоть испачкались липким соком. Покончив с клубникой, я поднялась на ноги и, отряхивая сапоги от грязи, побрела обратно на стежку. Зеленые поливочные шланги растягивались на мокрой земле вдоль насаждений. Мне приходилось аккуратно обходить их, чтобы не наступить на хрупкую систему.
Обычно Дафна сворачивала их.
Но не сегодня.
Позднее майское солнце перед закатом нещадно припекало в плечи. Невольно мой взгляд заметался вправо, влево, вверх, вниз, осматривая красоту, спроектированную мной вместе с мистером Лаарсоном. Франклин помог с чертежами для строителей, а его друг – Беверли поручился за ремонт и получилось это.
Просторное, шестиугольное помещение, состоящие исключительно из стеклянных панелей, сужалось к верху, переходя в куполообразную крышу. Геометрические линии стен сглаживались под потолком, приобретали перламутровые оттенки и, как своеобразная лупа, усиливали солнечное свечение. С деревянных балок различной длины свисали садовые фонарики; фикусы в горшках слегка раскачивались из-за системы кондиционирования...
Повсюду лежал природный камень, на дорожках сквозь плитку пробивалась зеленая, свежая трава.
Я вобрала в себя полные легкие влажного, наполненного многообразием запахов, воздуха. В груди мгновенно разлилось тепло. Это местечко напомнило мне оазис. Ту самую сказочную Нирвану, которую все безуспешно пытались отыскать, а на деле она оказывалась всего лишь частичкой нашей души.
Все лучшее – в нас. Жаль, что люди часто это забывали.
Перебравшись через маленький бордюр, я вышла на стежку и мимо ящиков с тюльпанами побрела к раковине. На ходу я сняла наушники. Ягоды чуть ли не высыпались из миски, поэтому мне приходилось придерживать их второй свободной рукой.
В Чикаго для клубники пока не сезон, но благодаря тропическому климату внутри теплицы я могла вырастить здесь практически все, что угодно. Правда, этот урожай – первый, принесший плоды с осени. Я ожидала ягоды еще четыре месяца назад...
Именно тогда все и начало увядать.
Поставив тарелку с клубникой на дно жестяной мойки, я обернулась и посмотрела туда, где еще совсем недавно росли папоротники – точнее то, что от них осталось – а теперь была лишь голая, вскопанная земля. Вчера я выкорчевала умершие кустарники, сегодня пыталась спасти загнивающие черенки роз, которые Кристофер привез мне из Ирана...
Не помогали ни удобрения, ни смена режима полива, ни новый грунт. Все гибло; все мои старания, в конечном счете, приводили к неизбежному, как бы я ни старалась.
Сполоснув липкие руки под холодной водой, я вытерла их о низ своего льняного сарафана и подошла к ряду филодендронов. Потянувшись на носочках, я достала до нижнего яруса листьев и прикоснулась к ним, чтобы погладить. Однако в этот момент веточка сорвалась...
Пожухлая, сморщенная, со страшными черными пятнами она приземлилась на плитку у моих ног. За ней упала еще одна.
И еще.
На глаза мгновенно навернулись слезы. Присев на корточки, я подобрала умерший лист, покрутила его в руках, детально рассматривая, пытаясь узнать вид болезни... Даже мистер Райтер – школьный биолог – приходил в замешательство, когда я показывала ему фотографии.
Сначала я делала ставку на строителей. Возможно, их деятельность как-то вредила флоре, но последние работы завершились в феврале. А сейчас был уже май...
Конец мая.
Тихо вздохнув, я
собрала сухие листья не только филодендронов, но и мухоловки, отнесла их к тележке с отходами. Потом набрала ведро воды, нашла садовую лопатку и вскрыла новый мешок с подкормкой для цветов Утирая щеки тыльной стороной руки, я вернулась к тюльпанам и один за одним принялась их удобрять. Темно-фиолетовые, розовые и желтые бутоны наклонялись к земле перед сном. На днях я собиралась их срезать и отвезти тетям. Ева и Мери любили украшать дом свежими цветами.
А для миссис О'Кеннет в северной части моей оранжереи росли белые лилии.
Завтра я еще раз поговорю с мистером Райтером. Или приглашу третьего флориста, чтобы он посмотрел на проблему свежим взглядом. Я – Миллер. У меня в крови не сдаваться и не вешать нос. Слезами я уж точно ничему не помогу.
Окончательно успокоившись, я сосредоточилась на поливе. Редкие капли воды брызгали на мои резиновые сапоги и ноги. Раскрасневшаяся от пота и жары кожа зудела под платьем. Я трудилась без перерыва уже несколько часов.
Миссис Беннет сегодня взяла выходной, поэтому за нее после школы на работу вышла я. Мама и Лили предлагали помочь, но я слишком сильно любила своих питомцев, чтобы допускать родных в теплицу. Моя мамочка заморила кактус всего за пару недель, а Лилианна не могла отличить органические удобрения от минеральных.
К тому же, наедине с природой я всегда предпочитала бывать одна.
Переходя от одного цветочного ящика к другому, я неожиданно расслышала какой-то звук. Как будто раскрылась москитная дверь с черного входа... Он был предназначен для ввоза и вывоза инвентаря и саженцев.
Странно. Я сегодня ничего не заказывала.
Между моими бровями появилась хмурая складка. Поставив на землю лейку, я настороженно глянула в самый конец оранжереи. На улице уже смеркалось. Бра над моей головой рассеивали желтый свет, мерцающий среди высоких зеленых зарослей. Из-за нагромождения карликовых пальм и филодендронов ничего не было видно.
Шаг за шагом я продвинулась туда, откуда с периодичностью повторялись звуки, словно по полу что-то волочили. Или затаскивали внутрь.
Волосы на моем загривке встали дыбом.
Теплица располагалась прямо в центре парка, поэтому все двери ради предосторожности запирались. Попасть внутрь мог лишь тот, у кого имелся ключ. Или возможность сделать запасной... Наклонившись, я подняла с земли садовые грабли. Мои ладони крепко обвернулись вокруг деревянной рукояти.
Приблизившись еще на пару ярдов, я зашла за толстый ствол пальмы, притаилась...
Волочение сменилось шагами. Я услышала, как звякнуло что-то похожее на ключи... Затем скрипнули колеса тачки. Когда она поехала в мою сторону, я развернула лопату острием к верху, напряглась. Мышцы моих ног превратились в натянутые ленты.
Еще немного...
Моя грудь тяжело приподнялась; я облизала пересохшие губы.
И-и-и-и-и-и...
С орудием наперевес я выскочила из зарослей.
— Боже! — вскрикнула миссис Беннет.
Испуганная женщина отпустила рукояти тачки, отшатнулась в сторону и налетела одной ногой на ведро с компостом. Взвесь навоза разлетелась в разные стороны. Теперь уже пришел мой через визжать. Пытаясь спасти от брызг дерьма, я запрыгнула обратно в грядку. Мои резиновые сапоги проехались по размякшему грунту.
Я чуть не раздавила бедные цветочки библиса.
— Дафна? — удивленно вытаращилась я. — Н-но... Вы же сегодня взяли выходной?
Флористка, кривясь, зажала нос двумя пальцами и попыталась стряхнуть со своей штанины ошметки... компоста. Выразительный аромат взвился в воздухе, и ударил по носу. Я чихнула и тоже замахала рукой у лица, хвала небесам, не измазанная дерьмом. Дафне досталось больше. Весь ее рабочий комбинезон пришел в негодность, как и ботинки.
Женщина пнула ногой уже пустое белое ведро. То накренилось и покатилось по гладкой дорожке, как детский волчок.
— Я привезла удобрения, — ее чуть ли не вывернуло из-за запаха. Поскальзываясь на грязной плитке, Беннет кинулась к поливочному шлангу. — Чтобы завтра их не таскать, решила сегодня...
Удобрения?
Все еще держа лопату перед собой, я перевела взгляд на тележку и только сейчас заметила белые непонятные мешки на дне тележки. Они были похожи на те, в которых продают цемент в строительном магазине, только без надписей.
Дафна подняла металлический наконечник, прокрутила вертел – вода забурлила в шланге у меня под ногами – и направила его на себя. Ледяной каскад обрушился на ее коричневые брюки. Женщина нахмурилась так сильно, что шрам от пирсинга в ее брови стал похожим на уродливую глубокую ямку.
Мне всегда была интересна ее история, но Дафна не слишком откровенничала. За прошедшие четыре месяца она так ничего мне и не рассказала.
Кроме своего имени и образования, разумеется.
— Простите, — мой голос был отягощен чувством вины. Я вонзила черенок лопаты в землю и выбралась из клумбы библисов. — Я не хотела... — я замялась, чуя тошнотворный аромат навоза, становившийся ярче вблизи миссис Беннет, — поставить вас в такое неловкое положение.
— Все нормально, — заверила Дафна. Она мыла руки и черные, армейские ботинки. — Я сама виновата, что напугала вас. Нужно было позвонить.
Да уж.
И все-таки странно, что она оказалась здесь...
Подойдя ближе к тележке, я прищурилась, пытаясь отыскать хоть какую-то надпись или маркировку на мешках, но ничего такого не было. Где она их купила? Хозяйственный магазин, с которым мы сотрудничали, поставлял удобрения в бумажных пакетах.
— А что там? — протянула я. Вода продолжала шипеть за моей спиной. — Что вы привезли?
— Котную муку, — невозмутимо ответила Дафна. — Я подумала, что растениям не помешает немного фосфора.
Но... Насколько я знала, она подходила для сельскохозяйственных культур. Перца, картофеля, помидор. В моей теплице из съедобного была только клубника. Не думаю, что...
Однако я не стала озвучивать свои мысли, а согласилась с ее словами. Дафна – дипломированный флорист. Я же – семнадцатилетний начинающий биолог. Был ли смысл спорить с тем, кто мог еще многому меня поучить?
— Польем сейчас? — я обернулась и послала миссис Беннет мягкую улыбку.
— Сходите за ведрами? — предложила женщина.
Я кивнула и развернулась в обратном направлении, откуда и пришла. Костная мука. Даже если бы она привезла лунный грунт, я бы согласилась и на него, только бы помочь своим растениям.
***
— Скажи, что эта идея – отвратительная, — попросила я, глядя на Шеррил через экран ноутбука.
Подруга сидела на кровати перед томиком «Лолиты» и обнимала двумя руками черную кружку, без сомнения, до краев наполненную молочным шоколадом. За ее спиной – у изголовья – раскидывалась вереница белоснежных подушек с красивой ручной оборкой. А на видимой мне части стены висела гирлянда черно-белых палароидных фотографий.
Плюхнувшись за туалетный столик, я потянулась к своей шкатулке с лаком для ногтей и улыбнулась. Мы вместе их туда прицепили, когда я была в последний раз в Индиане. Помню, я тогда заставила Шеррил использовать не одну фотопленку, чему она была, мягко говоря... не очень рада.
— Идея: сходить на тайный концерт, с тем, кого ты не знаешь? — уточнила Моррис. Дождавшись моего кивка, она продолжила: — Ну по шкале безумства, это еще не самое безумное, что ты вытворяла, Вэл, поэтому думаю тебе стоит туда сходить.
По шкале безумства? Когда это у нас такая появилась, а?
Я заглянула внутрь деревянного ящичка, наполненного десятками разноцветных флакончиков, баночками со стразами и всякой блестящей всячиной, и насупилась. Вообще-то я думала, Шеррил меня разубедит. Ну знаете, иногда мы спрашиваем совета в надежде, что он совпадет с нашим собственным.
Вздохнув, я остановилась на красном лаке и без особо энтузиазма поставила его на столешницу перед собой.
— Ты не сильно-то и хочешь идти, да? — угадала Шери.
Вернув на место шкатулку, я подперла щеку кулаком и посмотрела в глаза своему отражению. Яркая подсветка из лампочек вокруг зеркала отражалась в моих карих радужках.
Мое желание идти на это странное свидание за последние несколько дней свелось к нулю. Когда я нашла этот билет в своем шкафчике, воодушевилась самой мыслью, что он мог быть оставлен Николасом. Но его поведение и эти посиделки с Габриэль на биологии... Теперь уже я начинала сомневаться.
Что, если это не он, и мне придется провести несколько часов в компании идиота Келвина?
Вряд ли я вынесу его бесконечные шутки о футболе, о футболе и только о футболе. Иногда у меня складывалось впечатление, будто у этого парня футбольный мяч вместо головы. Когда он открывал рот, можно было услышать эхо сирены, раздающейся после филд-гола.
Переведя взгляд на подругу, я опять вздохнула и пожала плечами. Перламутровые бусинки, вплетенные в обрамляющие мое лицо передние пряди, немного звякнули. Сегодня я остановилась на прическе и макияже в стиле «Эйфории» - не знаю, какую музыку будут исполнять «Сумасшедшие девчонки», но мой образ вполне соответствовал названию их группы.
— Не то, чтобы, — я замялась, подбирая правильные слова. — Просто «ухажером» может оказаться не Николас, и тогда мое настроение будет окончательно испорчено.
— Растения все еще увядают? — догадалась Шеррил.
Ее голос был наполнен таким искренним сочувствием, что меня снова пробрало на слезы. Я опустила глаза и захлопала ресницами, чтобы не дай Бог не испортить макияж.
Последний раз я была такой подавленной два года назад после случившегося с Адрианом. И в первые несколько недель после отъезда Шеррил, когда мне и вовсе казалось, что я больше никогда ее не увижу.
— Вэл, разве парень, может испортить тебе настроение, а? — удивилась Моррис. Она подползла ближе к ноутбуку – льняные простыни под ней уютно захрустели – и тепло продолжила: — Ты, наоборот, развеешься. Песни, танцы и выпивка – это все, чего...
— Желает душа Миллеров, — договорила я за нее, широко улыбнувшись.
Эти слова принадлежали моему папе.
Конечно, его версия была более похабной, но смысл оставался тем же. Веселье вместо крови текло в наших жилах. Будь он кем-то вроде мистера Сэндлера – отца моих кузенов Адриана и Майкла – открыл бы монастырь, а не ночной стриптиз-клуб.
И, как бы детально я не отражала внешность матери, во мне всегда будет чуточку больше от него. Темперамент, сумасшествие, страсть к скорости и... татуировкам! Боже, я просто умирала от желания сделать себе что-нибудь внизу живота на подвздошной кости!
Отвлекшись от переживаний, я снова посмотрела на Шеррил и состроила ей глазки.
— Это Винсент на тебя так влияет? — игриво протянула я, нависая над экраном МакБука. — Может, привезешь его сюда в Чикаго на вечеринку Лили? Я хочу познакомится с этим красавчиком и дать ему пару советов, как покорить достопримечательность между твоих ножек.
Бедняжка Шерри густо покраснела, вытаращила на меня обескураженные, почти испуганные глаза и писклявым голосом возразила:
— Вэлери! Мы просто друзья! У меня и в мыслях нет позволять ему покорять... — она подавилась порцией горячего шоколада. — Фу! И вообще, я не знаю, получится ли у меня приехать на следующей недели...
Бла, бла, бла.
Не дослушав отговорки Шер, я взялась за крышку и потянула ее вниз.
— Пока, милая. Я напишу тебе, когда вернусь домой. Билеты в Чикаго пришлю в конце этой недели на почту.
— Вэлери...
— Целу-у-у-у-ую-ю-ю-ю-ю! — выкрикнула я в последнюю минуту прежде, чем захлопнуть МакБука.
Так-то лучше. А то сейчас она начнет придумывать тысячу и одну причину, почему я не должна покупать ей билеты, а она лететь сюда. И причина заключалась далеко не в страхе перед встречей с Адрианом. Шеррил любила меня и девочек и, разумеется, хотела попасть на девичник и свадьбу Лили, однако трудности с деньгами в семье не давали ей этого сделать. А гордость – принять что-то стоящее дороже шоколадного батончика.
Но мы это уже обсуждали. Она прилетит в Чикаго десятого числа, иначе я – не я, если не приеду за ней в Индианаполис и не надеру ее симпатичный зад!
Завершив сеанс видеосвязи, я взяла со столика лак вместе со всем необходимым для маникюра и направилась к двери. По пути на первый этаж я глянула на огромный золотистый циферблат на стене в коридоре, мысленно прикидывая сколько у меня осталось времени на сборы.
Сейчас было без пяти шесть. В запасе есть еще минут тридцать прежде, чем я начну опаздывать на концерт.
Ладно.
Медленно шлепая босыми ногами по ступенькам винтовой лестницы, я прислушалась к звукам из лобби. Шел телевизор. Точнее, любимая папина программа вечерних новостей – единственная, где в каждом сюжете не показывали Деймона Блейка. По улице разносился собачий лай, и у соседей все время громко смеялись детишки. Когда-то и наш дом полнился топотом маленьких ножек, но спустя семнадцать лет я выросла, и теперь меня можно было спутать с любым взрослым.
Спустившись вниз, я свернула в гостиную.
Родители, как и ожидалось, расположились на диване перед незажженным камином. Мама – в спортивном топе и свободных джинсовых шортах – лежала на маленькой кожаной подушке. А отец скромно сидел у нее в ногах и поглаживал ступни, вытянутые поверх его коленей. По ТВ показывали какой-то скучный репортаж про местных рыбаков, выловивших из Мичигана гигантского лосося. Папа только делал вид, что увлекался программой, на самом же деле он смотрел лишь на мамочку.
Миссис Миллер мило улыбалась ему и шевелила пальцами, когда ее муж забывал про массаж.
Это зрелище отозвалось такой искренней теплотой, что мое сердце в груди переполнилось жаром любви к ним.
— Мне срочно нужна помощь самого гламурного стилиста этого города, — пошутила я, приближаясь к родителям.
Папа тут же обернулся ко мне. Любовь в его глазах стала иной – такой же непомерно сильной и жертвенной, но иной. Мама подложила руку себе под голову и поддержала шутку:
— Стилист Миллер, сделаете потом и мне прическу?
Рассмеявшись, я опустилась на корточки перед отцом, передала ему лак и остальные принадлежности, а потом выжидающе протянула ладони вперед. Всем, что касалось женских штучек в нашем доме, занимались только двое человек – я и папа. Мама предпочитала смотреть со стороны, о красоте зная лишь с какой стороны орудовать расческой.
Она ненавидела девчачьи штучки. Поэтому мой большой, тутированный папочка был вынужден стать тем, кто умел красить ногти своей дочурке. А еще плести косы, разбираться в плотности капроновых колготок и во всех оттенках розового, красного и голубого.
Не я была Феей в нашем доме, а он.
— Тебе придется занять очередь, принцесса, — продекларировал отец, умело раскручивая флакончик с лаком. — Видишь, я нарасхват.
Мама фыркнула и, обменявшись во мной игривыми взглядами, пощекотала его ногой под ребрами. Папа дернулся, чуть не расплескав краску по черному дивану, и смешно пригрозил ей кисточкой.
— Следующие твои ногти, — поддержала его я.
Папа бережно перехватил мою ладонь и, когда я растопырила пальцы, мазнул лаком по большому. Незамедлительно едкий запах ацетона смешался с недавними ароматами карбонары, которую мы ели на ужин. Нашу еду готовил тот же повар, который обслуживал «Shame».
— Сначала вам придется меня напоить, — зевнула мама. Ее красивые ореховые глаза сонно заблестели. — Я ни за что не решусь на эту «красоту».
На последнем слове она изобразила недвусмысленные кавычки.
— Даже если я попрошу? — состроил папа щенячьи глазки.
— Эй! — завопила она. — Это запрещенный прием, Грегс!
Я запрокинула голову и звонко рассмеялась.
Боже, ну разве они не очаровательные?
Годы шли, родители старели, но единственное низменное, чего им было не потерять – свои чувства друг к другу. Иногда со стороны могло показаться, будто папа любит маму чуть сильнее, чем она его. Но лишь на первый взгляд. На самом деле, она души в нем не чаяла, просто не всегда знала, как правильно это показать. Возможно, такая особенность была связана с ее непростым детством – мама выросла в приюте.
Возможно, продиктована особенностью характера...
В этот момент мой взгляд остановился на ее длинных ногах, вытянутых на диване. Точнее на шраме от коленки до самого левого бедра, посветлевший и практически незаметный спустя столько времени. Похожий был еще и на груди, а поменьше – за ухом.
Я спросила о них лишь раз и, не получив ответа, больше никогда не поднимала эту тему.
Порой, у меня создавалось ощущение, словно я абсолютно ничего не знала о своих родителях.
— Вэл, а куда ты собралась? — перебил отец мои мысли.
Сфокусировав взгляд на его темной макушке, я вытянула губы уточкой и вздохнула:
— Ну-у-у-у-у... — мама смотрела на нас с игривым прищуром. — В общем, у меня в семь назначено свидание.
Кисточка в папиных руках замерла. Спустя секундную заминку, он макнул ее в бутылочку с этикеткой Морган Тейлор, а затем размазал красный лак по моему безымянному пальцу.
Не шевелясь, я следила за его филигранной работой.
— С кем? — процедил папа сквозь зубы так, будто уже заряжал дробовик и готовился навести его на моего избранника.
— Пока не знаю, — пожала я плечами. — Кто-то оставил в моем шкафчике билет на концерт.
— То есть кто-то взломал твой школьный шкафчик? — перекрутил отец.
Я поджала губу.
Совсем как Лилианна...
Мама снова громко расхохоталась – не знаю, что развеселило ее больше: тон папы или мое обреченное выражение.
Диктор по телевизору монотонно бубнила что-то о погоде.
— Грегс! — смеясь, осекла его мамочка. — Пусть девочка повеселиться? Семнадцать – отличный возраст для свиданий.
— Семнадцать – отличный возраст, чтобы натворить глупостей, — пробурчал папа, не поднимая глаз.
«Глупости» можно совершить и в пятьдесят, а вот ощутить сладость подросткового безумства больше никогда. И папа прекрасно это знал. Я осмотрела черные узоры татуировок на его руках, шее, несколько даже на кистях – и это только видимые рисунки – и кивнула про себя.
Отлично это знал.
— Боишься, что я забеременею от первого встречного? — я невинно захлопала ресницами. — Не переживай, пап, я знаю, что такое презервативы.
Его лицо вытянулось. Когда до папы дошел смысл сказанного, он обескураженно поднял подбородок и в страхе посмотрел на меня.
— Вэл, еще слово – и мы не откачаем нашего папочку, — подколола мама.
— Да я же пошути-и-и-и-и-ила, — выдохнула я, хихикая.
Отец насупился, перехватил мою вторую ладонь и начал с большого пальца окрашивать ногти. Я подула на уже освободившуюся руку, чтобы поскорее просушить лак, и убежать собираться.
— Тебя отвезет мой водитель, — пробурчал папа.
— Ага...
— И ты будешь дома к двенадцати.
— Угу, — снова с улыбкой согласилась я.
— А еще дашь мне контакты этого парня, — папа макнул кисточку в лак.
—... и всех его родственников со стороны отца, мамы, домашних животных и соседей, потому что мало ли, кто-то из них, когда-то пожимал руку охранника бен Ладана? — передразнила его мама, со звуком закатывая глаза. — Грегори!
Плечи отца совсем поникли. Молча, он докрасил маленький ноготок на мизинце, закрыл бутылочку с лаком, осмотрел свою работу и передал мне все принадлежности.
Подскочив, я быстро чмокнула его в обе щеки.
— Люблю тебя и буду дома чуть позже двенадцати?
— Удачно отдохнуть, маленькая моя, — пропела за него мамочка.
Рассмеявшись, я расцеловала уже обоих родителей и спешно упорхнула обратно к себе в комнату. В коридоре перед дверьми своей спальни я снова посмотрела на часы...
В двенадцать начиналось самое веселье!
Черта с два я вернусь раньше двух.