Королевство Пепла и Секретов

Жители Этариона жили в страхе. Шепот наполнил узкие улочки, словно чума, распространяясь по рынкам, тавернам и тихим углам домов, где тесно ютились семьи. Даже в священном городе, где когда-то правил свет, тени стали длинными и ледяными.

Не только страх войны или голода терзал их сердца. Было что-то гораздо худшее — присутствие, которое бросало вызов порядку мира. Темный рыцарь. У него не было имени... не было истории... которую кто-либо мог бы вспомнить, но его образ преследовал людей во снах. Его прибытие всегда было прелюдией к ужасу.

Впервые его увидели на краю королевства, где земля встречалась с пустошами за его пределами, одинокая фигура верхом на коне, закутанная в черные доспехи, выкованные из древнейшего камня — камня, который больше не встречается в этом мире. Его доспехи, зазубренные и холодные, казались такими же старыми, как сами горы. Темно-бордовый плащ развевался за ним, пропитанное кровью знамя следовало за каждым его движением. Его длинный меч, почерневший от времени и насилия, как говорили, прорезал сам свет, оставляя после себя только тьму.

Но не только его внешность вселяла ужас в сердца людей — это была сила, которой он владел. Рыцарь мог исчезнуть в мгновение ока, растворившись в черном дыму и появившись в другом месте, всегда с той же медленной, преднамеренной угрозой. Туман, который следовал за ним, цеплялся за землю, густой и удушающий, как будто сам воздух подчинялся его воле. Он сочился из щелей его шлема, бездны там, где должны были быть его глаза, и с каждым вдохом сама ночь, казалось, подкрадывалась все ближе.

Никто не знал, зачем он пришел, и никто никогда не прожил достаточно долго, чтобы спросить. Его прибытие в Этарион всегда было кратким, но шрамы, которые он оставлял после себя — страх, хаос, смрад смерти — оставались еще долго после его исчезновения. Матери предупреждали своих детей о Черном Всаднике, отцы запирали двери на ночь, а самые храбрые мужчины держали свое оружие при себе. Но никто не осмеливался встретиться с ним лицом к лицу. Никто не мог.

Даже Цивилис Карр, великий король Этариона, который пережил много испытаний, обнаруживал, что его сердце охватывает незнакомый ужас, когда слухи о приближении Темного Рыцаря достигают замка. Его беспокоили не только рассказы о его силе или страх в глазах его людей. Это было что-то более глубокое — что-то первобытное, тень видения, которое преследовало его сны неделями.

Цивилис никогда не видел рыцаря вблизи, но сообщения всегда были одинаковыми. Всадник появлялся на горизонте, фигура черная, как пустота, его конь источал ту же темную сущность, что и его хозяин. Оба, казалось, несли с собой тяжесть веков, как будто они не были из этого мира, а были вызваны из давно забытых времен. А затем, в мгновение ока, всадник исчезал, оставляя за собой только черный туман, тьму, которая висела в воздухе, удушающая, приторная.

Говорили, что рыцарь однажды рискнул войти в священное сердце самого Этариона, стоя на краю большого собора, его взгляд — если он у него был — был устремлен на замок. Люди молча наблюдали, слишком боясь пошевелиться, даже дышать, как фигура стояла неподвижно, безмолвный страж. Цивилис почувствовал это тогда — тяжесть этого взгляда, хотя он был внутри замка в то время, далеко от собора. Как будто присутствие рыцаря дотянулось до него, обхватив ледяными пальцами его сердце.

Король говорил со своим советом об угрозе, которую представлял рыцарь, но никто не мог ответить. Рыцарь не вел войны и не требовал дани. Он просто появился, как призрак из прошлого, а затем исчез так же быстро, как и появился. Но каждый раз, когда он появлялся, город дрожал немного сильнее, и страх становился глубже, распространяясь, как гниль, по всему королевству.

Цивилис знал, что рыцарь был не просто случайной силой хаоса. За его движениями стояла цель, темное намерение, которое ускользало от него. И хотя он не говорил об этом вслух, Цивилис боялся, что цель рыцаря как-то связана с ним — с его семьей, с самим троном. 

Глубокими часами ночи, когда даже залы замка были тихими и неподвижными, Цивилис стоял у окна своих покоев, глядя в темноту, ожидая. Он знал, что это был лишь вопрос времени, прежде чем Черный Всадник снова появится. И когда он это сделает, Цивилису придется столкнуться с ним — не как с королем, а как с человеком, связанным тенями своего прошлого.

Ибо в присутствии рыцаря было что-то, что звало его. Как будто тьма, которая следовала за всадником, была не просто силой страха, а напоминанием — связью с той частью жизни Цивилиса, которая была потеряна в тумане его детства. С Анкеритой. С тем днем, когда его сестра исчезла, а сердце его отца превратилось в камень.

И в этой тьме Цивилис почувствовал, что настоящая битва за Этарион еще не началась.

- - - - - -

Жители Этариона говорили приглушенными голосами, как будто сам воздух мог донести их слова до самого Темного рыцаря. Город, некогда полный жизни, стал местом тишины. Дети больше не играли на улицах, а торговцы продавали свои товары, опустив глаза и дрожа руками, когда они обменивали монеты. В воздухе витал груз, густой и гнетущий, ощущение, что на горизонте маячит что-то ужасное, поджидающее за пределами видимости.

Ночью городские ворота были запечатаны, хотя никто не верил, что они смогут удержать ужасы, которые, казалось, приближались с каждым днем. Люди начали мечтать о Темном Рыцаре, о его черном коне, скачущем по улицам, о тумане, который цеплялся за его фигуру, просачиваясь в каждую трещину и щель города, словно живое существо.

Даже в своих домах горожане чувствовали холодную хватку его присутствия. Двери скрипели там, где раньше не скрипели, тени двигались так, как не должны были, и некогда священный свет святого города казался тусклее, как будто приближение Темного Рыцаря крал саму суть самого мира. Ночь за ночью в темных комнатах шептались одни и те же вопросы: Когда он нанесет удар?

Но ответа не было. Только тишина.

Цивилис пытался подготовить свой народ к войне. Солдаты были обучены, а оборона города усилена, но даже самые храбрые воины не могли скрыть страх в своих глазах, когда произносилось имя Темного Рыцаря. Как будто они знали — знали — что никакая стена не сможет удержать тьму, которая ехала вместе с ним, что никакой меч или щит не смогут отвратить ужас, который охватил их сердца.

В самые глубокие часы ночи король слышал его — далекий, ритмичный стук копыт. Он был слабым, почти неотличимым от ветра, но он был там, напоминание о том, что рыцарь никогда не был далеко. Иногда Цивилису казалось, что он видит туман, ползущий вдоль внешних стен замка, темное, катящееся облако, которое давило на камень, как живое существо, ища путь внутрь. Его руки сжимали рукоять меча, но в глубине души он знал, что пока не будет битвы. Пока рыцарь не решил сделать свой ход.

Но что-то еще более темное терзало разум короля — что-то гораздо хуже, чем надвигающееся присутствие всадника. Цивилис чувствовал это, тень, растущую под городом, более глубокую тьму, шевелящуюся под поверхностью. Временами казалось, что сама земля дрожала, как будто огромный зверь дремал под Этарионом, ожидая момента, чтобы подняться и поглотить все живое.

Это чувствовали не только люди. Животные города стали беспокойными. Птицы больше не пели по утрам; лошади в конюшнях фыркали и топали, словно почуяв невидимого хищника. Даже священный сад, когда-то место мира и утешения, приобрел более темный оттенок. Красно-темные розы, обычно такие яркие, теперь, казалось, увяли под тяжестью чего-то невидимого. Их лепестки, когда-то бархатистые и живые, начали загибаться внутрь, словно отступая от надвигающейся бури.

Однажды вечером Цивилис стоял один в саду, его плащ развевался за спиной, когда ветер разносил по воздуху аромат умирающих роз. Он чувствовал это — войну. Это была уже не далекая угроза, а нечто неминуемое, нечто приближающееся с каждой секундой. Присутствие Темного рыцаря было только началом. В игре были и другие силы, силы более древние и темные, чем те, что мир видел за последние поколения.

Война придет не с армиями, а с тенями.

Его мысли прервал тихий звук шагов позади него. Линет приблизилась, ее лицо было бледным, глаза потемнели от бессонницы. Даже королева, которая всегда была маяком силы, теперь выглядела как призрак себя прежней. Ее тоже мучили кошмары, видения крови и огня, города, рушащегося под тяжестью чего-то гораздо большего, чем они все.

«Цивилис», — прошептала она, стоя рядом с ним, ее голос дрожал от тяжести невысказанной правды. «Это близко, не так ли?»

Король кивнул, его глаза были устремлены на горизонт, где последние следы солнечного света поглощались собирающимися облаками. «Я боюсь, это ближе, чем мы думаем».

Она больше ничего не сказала, но ее рука нашла его, и на короткое мгновение тепло ее прикосновения стало напоминанием о том, что не все было поглощено растущей тьмой. Но это не продлится долго.

На ветру не было никаких признаков мира. Только обещание разрушения.

Издалека по городу разнесся низкий гул — звук слишком глубокий, чтобы быть громом. Цивилис повернулся к источнику, его сердце колотилось в груди, когда облака над городом начали завихряться. Казалось, сами небеса разверзлись, темная буря собиралась над Этарионом. Поднялся ветер, принося с собой пронизывающий холод, который прорезал его плащ и глубоко проник в кости.

А затем, сквозь нарастающую бурю, послышался безошибочный звук копыт. На этот раз они были не вдалеке.

Темный рыцарь вернулся.